Тяга к ласке

В последующем месяце депрессия беспощадно пленила разрушителя, не отпуская даже на лёгкий перерыв. Болезненные воспоминания о его встрече с Блу всплывали перед глазами, стоило только открыть их после ночного сна, и вызывали месиво разрушительных чувств. Эррора шатало от одного состояния к другому. Шок, что разрушителя мультивселенной нагнул один из его пленников. Истеричные попытки оправдать свою беспомощность в тот момент. Яростное желание стереть весь мультиверс к чертям. А в конце главенствовали уныние, отвращение к себе и стыд — наверное, самые мучительные эмоции из всех остальных. До сих пор Эррор ни разу не вышел на работу, устроив самый долгий отпуск защитникам мультивселенной со времён начала своего противостояния с ними. Однако, возможно, они даже не вспоминают о нём — до встречи с Блу разрушитель редко всерьёз задумывался об отношении к нему у своих знакомых. Осознавал только, что они не поддерживают его деятельность. Находясь с головой в работе, Эррор искренне восхищался и гордился собой и своим делом, потому проблемы с самооценкой никогда его не беспокоили. Но стоило выбиться из рутинной рабочей колеи, а затем испытать абсолютное пренебрежение его чувствами и желаниями от Голубики, разрушитель ощутил, как внутри него проснулась стойкая боль, о наличии которой он даже не подозревал. Все его ненавидят. Для мультивселенной он враг, которого нужно уничтожить. Стало быть, они бы поддержали поступок Блу. Они бы посчитали, что Эррор заслуживает того, чтобы его принуждали к унизительным, грязным вещам. А если бы он сдох в этой одинокой анти-пустоте, они бы обрадовались. И если следовать этим выводам, то тогда в том, что его изнасиловал Блу, нет ничего удивительного. Чего ещё стоило ожидать? Однако подобные мысли словно скребли его горло осколком стекла. Но есть еще одна мысль. Мерзкая до дрожи, до рвотного позыва. В тот унизительный момент он наслаждался тем, что творил с ним Блу, трясся в экстазе, перестав сопротивляться. Эррор вновь ощутил сдавливающий горло ком и жжение в глазах, схватился за край шарфа и резко потянул, ещё сильнее придушив себе горло. Какой же ты отвратительный, разрушитель. Ты будто сам был не против того, что с тобой происходило, будто сам подпустил Блу к себе. Ты должен был до последнего выражать свою ненависть насильнику, глядя ему в глаза, и уж точно не прикрывать веки, отдавшись приятным ощущениям. А чтобы окончательно стать самым никчемным монстром в мультивселенной, ты теперь ещё и ждёшь, что Блу придет вновь! Словно глупая псина! И после этого ты хочешь к себе уважения? И после этого ты думаешь, что не заслуживаешь того, что с тобой произошло? Ты ничуть не лучше этих грязных аномалий, даже хуже — тебе понравилось, как тебя насилуют. А теперь видать ещё и повторения хочешь, да? А, Эррор? Так кто на самом деле виноват? Может ли Эррор вообще злиться на Голубику, если сам позволяет делать с собой такое? Страх, что он не сможет ответить «да» на этот вопрос самому себе, давил. Сбежать в сон от навязчивых разъедающих мыслей не удавалось. Чтобы хоть как-то подавить ноющую изнутри боль, Эррор стал использовать другие методы, которые раньше посчитал бы глупым развлечением аномалий и пустой тратой времени.

***

Скукота. Чтобы заскучать, даже краску пить не нужно — достаточно лишь осесть дома без каких-либо идей о своём возможном времяпровождении. Дел на сегодня не осталось. Проблемы, как на зло, не появлялись. Инк не нуждался ни в спокойствии, ни в мирном бытие. Каждый день он ждал каких-то происшествий, чтобы, сломя голову, ринуться в центр хаоса. Чем больше событий, тем больше поводов напиться красок, сделав свою жизнь эмоционально ярче. Однако в последнее время его жизнь стала непривычно спокойной. Помощь художникам оказывалась, как и прежде, но в остальное время хранитель растерянно наблюдал за происходящим в других вселенных из своей дудл-сферы. Он ждал. Ждал, что в любой момент почувствует опасность для одного из миров и немедленно отправится туда, чтобы выполнить свою миссию защитника мультиверса. Но события в мультивселенной текли спокойным чередом. Где он? Где главный нарушитель мирного существования, с которым жизнь становится ярче, чем краски в флаконах Инка? Куда делся скелет с запахом и цветом костей тёмного шоколада, с которым жизнь ощущается более полноценно, ведь его поступки позволяют глотнуть краску с не только приевшимися позитивными эмоциями, но и негативными? Где Эррор? Он бы никогда не прекратил свою деятельность будучи живым. Он клялся, что будет разрушать миры до самой своей смерти. Так что с ним случилось? Инком владело любопытство, а не тревога. Он не пил краску, вызывающую страх и беспокойство. Инк столкнулся с непривычным ощущением потери чего-то важного, которое не подавлялось никакой из красок — он проверял. Обычно если он терял что-то ценное и не оставлял об этом пометки на шарфе, то забывал о своей утрате благодаря ненадёжной памяти. Но это странное ощущение не покидало его, формируя пустоту внутри. Невозможность обуздать свои чувства застигла Инка врасплох. Он привык сам выбирать своё отношение к происходящим ситуациям, потому жизнь всегда казалась ему лёгкой и управляемой. Выпив жёлтую и розовую краску, он мог радоваться жизни и любить весь мир, а флаконы со страхом и печалью отставить в сторону. С появлением чувства пустоты эта иллюзия контроля исчезала. Наконец, потеряв терпение, художник решительно открыл портал и переместился в анти-пустоту. Разрушитель не вышел навстречу незваному гостю, и Инк уже подумал, что его нет дома, пока не услышал кроткий стук со стороны кресла-мешка. Эррор сидел в нём к Инку спиной. Инк без раздумий помчался к долгожданному врагу, желая выбесить его своим внезапным непрошенным появлением и влипнуть в привычный бой. Набрав грудью воздуха по дороге, чтобы поздороваться как можно громче, он оббежал кресло-мешок и очутился перед Эррором. Но его энергичный порыв так и застрял в горле, когда он увидел разрушителя. Закутанный как можно глубже в капюшон своей старой куртки и шарф, Эррор смотрел безжизненным, затравленным взглядом на банку пива в руке. Другие банки валялись около его ног: некоторые оставались нетронутыми, некоторые проливали на пол жидкость. До этого момента Инк всегда считал себя неряшливее Эррора. — Эррор? — в недоумении обратился к нему художник, поставив свою кисть на пол. Тот не отозвался. Кажется, его не волновал скелет перед ним. Инк присел на корточки и уставился в затуманенные глаза разрушителя. — Не знал, что ты любишь пиво, — Инк покатал пальцем одну банку по полу. — Похоже, ты сейчас занят? Эррор вздохнул, попытался приподняться, но выронил из рук банку. Та громко ударилась о пол и покатилась к художнику, изливаясь пенящейся жидкостью. Инк проследил за ней взглядом, поймал и протянул обратно Эррору. Тот, плохо ориентируясь телом в пространстве, не сразу смог ее забрать. — Мне просто было интересно, почему ты так долго не появлялся, — продолжил Инк. — Решил заняться чем-то другим? Не скрою, без тебя в мультивселенной стало спокойно. Даже слишком… А когда ты вернешься к работе? Многие вздохнули спокойно после исчезновения Эррора, но не Инк. Пусть он и хранитель, у него совсем другие приоритеты. — А что ты отмечаешь? — не унималось любопытство художника. Не ответив, Эррор не глядя нащупал нетронутую банку пива, подобрал и молча протянул её Инку, наконец-то на него взглянув. Его щёки были покрыты синим румянцем, а во взгляде не осталось искр энергии и привычного безумия. Недолго раздумывая, Инк взял банку, открыл и выпил залпом несколько глотков жгучей жидкости. Подтерев залитый пивом подбородок, он вдруг прислонил ладонь ко рту и дёрнулся. Спустя мгновение его вырвало чернилами рядом с разрушителем. — Никогда не любил пиво, оно такое горькое, — заключил Инк и отложил банку. — Нну что за радушшшный ммдак… — заплетающимся языком возмутился Эррор, пока ещё обладая остатками рассудка. Разрушитесь всё-таки смог привстать, но его занесло вперёд, отчего он очутился в объятиях Инка. Не заметив у Эррора привычных глюков от тактильного контакта, Инк удивился: — Эррор! Где твоя гаптофобия? Разрушитель шумно вздохнул. Он понимал, что должен отстраниться, но ему хотелось остаться в этих объятиях. Чужое тело ощущалось, как поддержка. Чужое тепло окутывало спокойствием. В сознании вновь всплыли воспоминания о близком контакте с Блу, но за ними не последовали негативные чувства. Эррор вспомнил, как приятно было касаться кого-то другого, как прикосновения казались безопасными, даже если он всегда испытывал перед ними страх. После интимной связи с Блу он почувствовал себя физически лучше на некоторое время, несмотря на полученную моральную рану. Первое время он всячески отвергал мысль об улучшенном самочувствии. Эррор боялся с ней согласиться, потому что думал, что из этого должно последовать и согласие с правильностью поступка Блу, раз ему стало лучше. Чуть отстранившись и взглянув художнику в глаза, разрушитель протянул руку к его щеке и попытался погладить её так, как позволяло его пьяное состояние. Алкоголь ослабил механизмы стыда, и в сознании сформировалась истина: на самом деле, ему просто не хватает физического контакта с другими. Он не извращенец и не мазохист. Но вспомнит ли он этот вывод, когда отрезвеет? За этим выводом последовал другой: никто не любит его, поэтому никто, кроме Блу, не захочет его касаться. Да и Блу будет делать это только с целью унизить разрушителя. Рука Эррора в бессилии сползла с щеки художника. Капля слезы скатилась по синей полосе на лице. Алкоголь способен усиливать переживания. — Ну-ну, что случилось, шоколадка? — спросил Инк, быстро заморгав. Зрачки в его глазах хаотично менялись. Он был ужасен в понимании чужих эмоций, а нынешняя ситуация сама по себе сложно поддавалась анализу даже для эмпатичного существа. — Это из-за того, что меня вырвало, и я запачкал тебе пол? Художник, в свою очередь, тоже положил руку на щеку Эррора и быстрыми движениями большого пальца вытер дорожку слёз. Инк с интересом подметил, что глюков у разрушителя при прикосновениях к нему стало значительно меньше, пусть они и не исчезли до конца. — Ты щщиитаешь меня мммерзким чудовищем? — спросил Эррор, плывя от тёплых касаний и совсем забыв, что они принадлежат его истинному врагу. — Нет, я считаю тебя главарём хаоса в нашем мире, вдыхающим в меня жизнь, — Инк вернулся взглядом к глазам разрушителя и счастливо улыбнулся. — Ты великолепен, Эррор. Эти слова вселили уверенность в себе и притупили боль в раненном самолюбии. Ведь раньше Эррор действительно считал себя таким. Разрушитель понял, что ему хочется большего. Алкоголь придаёт призрачной храбрости, не позволяя сначала думать, а потом делать. Сейчас имела значение только тяга к ласке. Схватив Инка за затылок и повелительно притянув к себе так близко, что можно было почувствовать его дыхание у своего рта, Эррор в нерешительности остановился. Неуверенно чмокнув художника в губы, разрушитель частично высунул один из своих языков и легонько облизал сначала верхнюю, затем нижнюю губу Инка. Он действительно не умеет правильно начинать поцелуй. — Ты хочешь поцеловать меня? — догадался художник. — Если так, то я не против. Инку было всё равно, зачем Эррору это нужно: он не интересовался мотивами чужих поступков. Больше всего он обожал получать новые впечатления, ведь они тоже вызывали такие любимые им яркие эмоции. Инк обнял Эррора за спину и притянул к себе, закрыв глаза. Эррор тоже прикрыл их в стремлении отдаться ощущениям. Художник впился в рот разрушителя, всосав его губы, отчего Эррор нахмурился. Отстранившись, Инк поинтересовался: — Ещё? Эррор пьяно смотрел ему в глаза, ничего не отвечая. Инк воспринял это за согласие. Вновь примкнув к губам разрушителя и поймав момент, когда тот приоткроет рот, он запустил внутрь свой язык, соприкоснувшись им с языками Эррора. Эррор тут же зажмурился из-за горького привкуса красок. Он и не думал, что целоваться с художником так невкусно. Зная Эррора много лет, Инк был в курсе, что у него несколько языков. Он не раз видел, как разрушитель поедал шоколад. Поэтому художник смело скользил своим языком между языками Эррора. Эррор тоже становился увереннее, пробуя обвить языками язык Инка. Тишину в анти-пустоте прерывали лишь шорохи от перемещений рук по телу, звуки облизывания и быстрого дыхания. Такой глубокий поцелуй дарил разрушителю ощущение, будто сплетаются не языки, а их души. Плевать, что у радужного мудака нет души. Когда Эррор насытился поцелуем, он отстранился и растерянно посмотрел на Инка. Он действительно только что поцеловал своего истинного врага? Кажется, алкоголь стал последней каплей, которая окончательно свела его с ума. Однако душу грело тепло после такого близкого контакта, и Эррор понимал, что на рациональность своего поступка ему сейчас откровенно наплевать. — Тебе понравилось? — радостно улыбнулся Инк. Разрушитель, держась за Инка, медленно вернулся в кресло-мешок. Противный привкус красок всё ещё оставался во рту, поэтому он нащупал банку пива и запил им жгучую горечь. На вопрос художника Эррор не ответил, но знал, что ответ положительный. Эррора стало клонить в сон, и он, больше не обращая внимания на художника, закрыл глаза, желая вздремнуть. Инк понял, что скелету нужен покой. Художник забрал кисть и исчез в портале. Он обязательно ещё раз наведается к разрушителю, когда тот будет в более трезвом состоянии, чтобы получить ответ на свой вопрос по поводу его возвращения к работе.

***

Бесцельно скитаясь по мультивселенной, Блу часто думал о своей неудовлетворённости совершённой местью. Тот, кто когда-то разрушил его жизнь, был как следует унижен. Но тогда почему его всё равно не отпускают негативные чувства? Разве теперь, опустив виновника до низшего уровня, его должно волновать, что натворило такое жалкое существо несколько лет назад? Перед глазами всплывал образ Эррора, сидящего на полу абсолютно голым. Эррор с какой-то нескрываемой мольбой на лице спрашивал, придёт ли Блу ещё. Разрушитель казался таким простым, безобидным и даже возбуждающим. Не в силах больше выносить свой беспорядок в голове, Блу открыл портал в анти-пустоту. Он должен наконец разобраться в себе!