В горе и в радости

Катара осторожна — уже случалось так, что Буми становилось лучше, но затем он снова оказывался на грани смерти… Нет, она не может позволить себе быть чересчур оптимистичной. Однако день идет за днем, а сын радует ее улыбками, гулением, хорошим аппетитом. Тело Буми теперь нормальной температуры, сам же он ведет себя так активно, точно стремиться наверстать все, что пропустил за время болезни: постоянно переворачивается, пытается ползти, тянет в рот каждую вещь, до которой дотягивается — пальцы Катары и Зуко кажутся ему особенно вкусными, — и периодически громко смеется. Порой Буми плачет, но и это наполняет сердце Катары теплом: ее сынок заявляет, что хочет есть, переутомился, просто вредничает… Как же чудесно! Он стремится к жизни, а не тихо ждет спасения. Радости за Буми так много, что Катара не сразу понимает: Аанг не прилетел к ним, даже весточки не подал. И это значит… «Я свободна», — приходит ей в голову дерзкая мысль. Аанг признал, что безразличен к судьбе их сына, отказался от Буми и Катары — в сердце ее он больше не муж, не друг. Он растворяется в прошлом. И это непривычно, странно, но не слишком больно… Катара полностью отпустила его в ту ночь, когда улетела на Аппе. Или… она прислушивается к себе, пока играет с сыном, кормит его, убаюкивает… Нет, все же тогда еще было не полностью, оставался шанс. Теперь же — конец, безвозвратно. Катара читает это в янтарных глазах сына. Ей даже кажется, что Буми и личиком стал напоминать Зуко, хотя, возможно, то лишь обман воображения. Возможно, дело в том, что она видит Зуко слишком часто. Конечно, у Хозяина Огня полно дел, однако он уделяет Катаре и Буми много внимания и времени. Они играют с Буми в простейшие игры, умиляются ему и радуются его младенческим достижениям. А пока мальчик спит, Зуко и Катара пьют чай со сладостями, гуляют в саду или сидят в библиотеке — их совместный досуг полон разговоров и случайных прикосновений. И еще Зуко то и дело так смотрит на нее… — Ты… думаешь об Аанге? — спрашивает Зуко однажды вечером, когда они сидят в библиотеке. Официальная версия: они ищут добрые сказки, чтобы Катара могла рассказывать их Буми на ночь. Однако Катара не настолько хороша в самообмане — она находится тут ради совместного времяпрепровождения с Зуко. Сказки она могла бы подобрать и одна. Его вопрос удивляет. Аанг? Она и не помнит, когда в последний раз думала о нем… да и зачем бередить едва закрывшуюся рану? И, наверное, именно из-за удивления Катара выдает Зуко правду: — Ммм… нет. Вообще-то я думала о тебе. Лицо Зуко сразу разглаживается, на губах появляется довольная улыбка: — Обо мне? И что же ты думала? Катара пожимает плечами: — Ничего конкретного на самом деле, — ей приходится сделать усилие над собой, чтобы не сдаться и не опустить глаза под его пристальным взглядом. — Просто… мы много времени проводим вместе. Не страдают ли из-за этого государственные дела? — Не волнуйся на этот счет, — отвечает Зуко, вставая со стула и обходя разделяющий их стол так, чтобы оказаться поближе к Катаре. — Последние пять лет я только и делал, что работал ради Страны Огня… бесконечные переговоры с правителями других народов, показательные судебные процессы над военными преступниками, планы больших строек… Он качает головой, которая и сейчас увенчана короной-лепестком — дань дворцовому этикету, как однажды объяснил Катаре Зуко, — и продолжает: — Столько всего — не счесть. Я заслужил отпуск — хотя бы частичный. Катара улыбается, чтобы скрыть охватившее ее смятение. Почему от слов Зуко, столь незамысловатых, горло пересыхает, а в груди будто что-то разгорается. «Что со мной происходит?» Зуко наклоняется к ней и спрашивает: — Так, мои государственные дела — это все, о чем ты думаешь? Простой вопрос! Совершенно безобидный, верно? Но Катара теряется и смущается, и злится на себя. Зуко так близок к ней — во всех смыслах, — от него пахнет чем-то очень приятным, неуловимым… Какие-то травы? Катара не может разобрать. Она подается вперед — к нему. Ей хочется прикоснуться к его лицу — пусть и обезображенный шрамом, он все равно очень красив. В его янтарных глазах — столько оттенков, тайн, — его губы… мягкие? Катаре хочется узнать. Очень. И она признается, потому что взгляд Зуко слишком настойчив, а голова у нее идет кругом. И если бы она могла сейчас распустить его волосы… зарыться в них рукой, потянуть. — Я хочу поцеловать тебя, — вырывается у Катары. — И… твои волосы. Хочу коснуться их. Огонь в глазах Зуко становится ее ответом. Их поцелуй — отчаянный, горячий, распаляющий… Катара не знала, что поцелуи могут быть такими. Она притягивает Зуко к себе, желая почувствовать еще больше, сильнее, ярче. Зуко поглаживает ее шею, а, оторвавшись от Катары, шепчет лихорадочно: — Какая же ты… Он разглядывает ее так откровенно, точно до этого момента никогда не видел, точно на ней вовсе нет одежды. Катара тянется к его волосам, к короне. Им приходится сбавить темп, сделать небольшую паузу, чтобы она могла исполнить свое желание. — Не торопись, — говорит Зуко. — У нас много времени. Но он не понимает — времени нет. И пространства — тоже. Только длинные черные пряди Зуко под ее пальцами: они шелковистые и густые, блестящие в мерном сиянии свечей. — Ты красивый, очень красивый, — улыбается Катара, гладя Зуко по волосам. Теперь он сидит на стуле, а она нависает сверху, зарывшись руками в его черные волосы, перебирает длинные пряди, любуясь каждой. Как хотела. Зуко поднимает на нее глаза, тянется ладонью к ее лицу: — Это ты красивая, Катара. Их второй поцелуй — нежный, будто тягучий. Губы у Зуко действительно очень мягкие — куда лучше, чем Катара могла представить. Но они недолго выдерживают медленный темп. Зуко встает со стула и постепенно подталкивает Катару к столу — от тесноты ощущения усиливаются. — Скажи, что хочешь большего, — раздается голос Зуко у ее уха. Он прикусывает ее мочку, и Катара, неожиданно для себя, издает слабый стон. Зуко может сжечь ее прямо сейчас — она не станет сопротивляться. — Хочу, — выдыхает Катара, оторвавшись от его шеи, на которой оставляла один поцелуй за другим. — Только… — она замирает, вспоминая всю свою супружескую жизнь с Аангом. — Пожалуйста, быстрее. Она не выдержит долгих прелюдий — она хочет узнать, каково будет оказаться под Зуко. Ее преследует ощущение, что это будет совсем иначе, чем с мужем. — Как скажешь, — откликается Зуко, и его голос звучит так низко… притягательно. — На столе? — Да. Постель — для супружеского долга: скучного, утомительного и не приносящего ей удовольствия, а стол… Катара и не думала прежде, что стол можно использовать в таких необычных целях. Зуко продолжает терзать ее губы поцелуями — все более настойчивыми, а затем заставляет ее повернуться спиной к себе и с силой придавливает к столу. Катара не думает сопротивляться, но происходящее кажется ей немного странным, хоть и волнительным. Зуко поднимает подол ее платья, снимает белье, одновременно поглаживая Катару по спине, кончиками пальцев пуская горячие импульсы по ее телу. Катара не понимает: это магия огня или что-то другое? Зуко наклоняется к ней: — Ты точно… — Да-да, — обрывает его Катара. Между бедрами мокро, и ей так хочется, хочется… Он вторгается в нее пальцами — делает несколько рваных движений и довольно хмыкает. Это хорошо, но недостаточно. Катаре хочется выть, она призывно двигает задницей, напрашиваясь на большее. — Такая нетерпеливая, — посмеивается он — ужасно довольный. Зуко входит в нее резко — это больно, но одновременно приятно, потому что Катара желала именно такой заполненности. И когда он начинает двигаться — быстрее, яростнее, Катара кричит, забыв всякий стыд, забыв вообще все на свете. Он вдалбливает ее в стол без раздражающих разговоров — есть только прерывистые вдохи: его и ее, только стоны, вскрики и… жар. Пламя. Огонь течет у Катары по венам, огонь разливается в ее животе и груди — Зуко не называет ее своей, но это и не нужно, потому что она чувствует себя в его власти. И это невероятно. Достигнув пика, он издает крик, больше похожий на рык. Зуко изливается в нее, и Катаре хорошо от ощущения, что она доставила ему столь сильное удовольствие, и сама прикоснулась к тому огню, о котором так грезила когда-то. Зуко ласково поглаживает Катару по спине и целует ее плечи. — Ты?.. — спрашивает он чуть погодя с некоторой неловкостью в голосе. Катара не совсем понимает, о чем он говорит. Зуко не дожидается ответа — он переворачивает Катару лицом к себе и опускается на колени. О… неужели он… Катара закрывает лицо руками — на ум сразу приходят все те разы, когда Аанг мучил ее подобным образом, а ей приходилось постанывать, чтобы не расстраивать его. Нет, нет… она не выдержит такого с Зуко. — Нет, — вырывается у нее. Катара все еще держит ладони у лица — почему-то сейчас посмотреть на Зуко очень сложно. — Катара, — мягко просит он. — Что такое? Посмотри же на меня… Почему «нет»? — Ну, я… — она не знает, как ему это объяснить, но все-таки находит в себе силы встретиться с ним взглядом. Полуголый Хозяин Огня стоит перед ней на коленях и поглаживает ее бедра руками. В его янтарных глазах — желание угодить ей. — Позволь мне попробовать, — просит он. Катара слабо кивает: — Ладно. Если ему это так нужно, то она уступит. Ей не впервой. Катара убеждает себя, что необходимо просто потерпеть, переждать… и тут Зуко касается ее пальцами, а затем — языком. Не слишком напористо, но и не нежно… Это так, как нужно. Его ласки такие… распаляющие. Катара издает стон и, смутившись, прикрывает рот рукой. — Я хочу тебя слышать, — говорит Зуко, а смотрит в этот момент вовсе не на ее лицо. Он снова приникает к ней — касается пальцами, языком, прислушивается к реакциям Катары, то ускоряется, то замедляется. У Катары сбивается дыхание, она цепляется за его волосы, прижимает его голову к себе, желая ощутить язык Зуко еще глубже, полнее. Катара что-то говорит, просит, умоляет, приказывает. Она распаляется все сильнее и уже не знает, как раньше жила без этого удовольствия. И тут ее накрывает неиспытанное ранее ощущение — мощное, захватывающее. Она дрожит, ноги подгибаются — Катара хватается за Зуко, за стол — за все, что попадется под руку. Она стонет и хнычет, и не сразу понимает, что по ее телу катится что-то влажное… — Молоко? — удивленно спрашивает Зуко. О, духи, молоко на его волосах, лице… Катара пытается прийти в себя и поскорее убрать все следы своего удовольствия с помощью магии. Ее щеки пылают от смущения — так много новых ощущений, и с молоком очень неловко вышло. Зуко, наверное, сердится. Но нет… кажется, нет. Он встает с колен и обнимает Катару: — Не смущайся, — говорит он. — Думаю, это из-за того, что ты кормишь Буми. Буми… она совсем забыла о сыне! Катара подносит ладонь ко рту. Впервые за последние месяцы она не вспоминала о Буми… а сколько? Катара потеряла счет времени. «Как я могла? А если он проснулся в нашей комнате и плачет? Я сказала няне, что отойду ненадолго…» Зуко успокаивающе поглаживает ее по плечам: — Не кори себя, Катара… дорогая. Нежное слово, сорвавшееся с его губ, заставляет Катару улыбнуться. Она качает головой: — У меня сейчас столько мыслей, столько разных эмоций… я даже не знаю толком, что чувствую. — Но тебе ведь было хорошо? — спрашивает Зуко, и она различает в его голосе тень волнения. — Да, очень… я… я не знала, что так бывает… у женщин и вообще. Зуко смотрит на нее с интересом, но воздерживается от вопросов. Вместо этого он целомудренно целует Катару в висок и говорит: — Одного раза недостаточно, чтобы прочувствовать. Думаю, нам понадобится много повторений. И они оба смеются.

***

Иногда Катаре кажется, что вся ее прошлая жизнь — до прилета во дворец Зуко — только сон. Странное видение о девушке, которая зачем-то вышла замуж за друга детства, а потом стала матерью и едва не потеряла своего сына… Реальная жизнь — вот тут: в заливистом смехе здорового, хорошо развивающегося Буми, в объятиях Зуко, в пении соловьев из дворцового сада по утрам, в горячем чае, отобранном дядей Айро для любимого племянника. Это счастливая и легкая жизнь, в которой Катара улыбается каждый день. И ночь… О, Катара и не подозревала, что ночи могут быть настолько разнообразными и захватывающими. Впервые за долгое время она чувствует себя не только матерью, но и молодой женщиной, познает свое тело и забывает про стыд. Зуко любит и приказывать, и подчиняться, и получать удовольствие, и дарить — он страстный, необузданный, но искренне заботится о ней. Катара тает. Зуко даже удается убедить ее в том, что получать наслаждение от занятий любовью можно и в постели. Катара смотрит на него скептически, когда он говорит ей об этом. И еще более странным кажется его заявление: — Давай сегодня попробуем классику. И он, будто бы они женаты, укладывает ее спиной на кровать, а сам нависает сверху. Зуко целует Катару чувственно, страстно, одновременно лаская ее грудь. Он спрашивает, дразня: — Так, ты считаешь, будь я твоим мужем, тебе бы приелись мои ласки? Катара хитро улыбается: — Я еще не решила. Зуко снова целует Катару, а потом, убедившись, что она достаточно возбужденная, входит в нее — сегодня он двигается плавно, давая ей прочувствовать каждое мгновение, распалиться и потребовать большего. — Пожалуйста, быстрее, — хнычет Катара. — Сильнее. — Правда? — Зуко старается говорить спокойно, но голос его подводит. — Ты уверена? — Да. Он снова медленно толкается в нее: — Значит, думаешь, что устанешь от меня? Сомневаешься? Зуко начинает пальцами кружить по чувствительному бугорку, прикосновения к которому доставляют Катаре такое наслаждение. Он знает, как довести ее до пика, но медлит. Прямо сейчас Катара его практически ненавидит. Ей приходится сдаться, чтобы наконец получить желаемое: — Нет-нет, не устану. Ты нужен мне, Зуко… очень. С довольным рыком он наконец берет ее так, как хочет она. Катара выигрывает и проигрывает одновременно — она уже поняла, что в этом противоречии и есть ключ к наслаждению. Когда после они лежат в постели, Зуко целует Катару в плечо и спрашивает нарочито легко: — Катара… ты выйдешь за меня замуж? Катара слышит напряжение в его голосе, пусть он и делает все, чтобы казаться безмятежным. Сам вопрос не слишком ее удивляет… они делят постель, делят досуг, Зуко относится к Буми как к сыну. Катара знает теперь, как мало значит брак для счастья, но если для Зуко это важно… Она поворачивает голову к нему и отвечает: — Да, Зуко. Я стану твоей женой. Зуко счастлив и не пытается этого скрыть, он берет ладони Катары в свои руки и начинает целовать каждый палец. — Ты не пожалеешь, — обещает он. — Никогда не пожалеешь, что выбрала меня.

***

Все это время, деля постель — по правде говоря, чаще все же столы и кресла — с Зуко, Катара искренне считала себя свободной женщиной. Ее брак с Аангом точно завершен. Именно поэтому она так удивляется, услышав резкое: — Да где, в конце концов, моя жена?! Катара! Это голос Аанга. Сомнений нет. Зычный крик застает Катару в саду во время прогулки с Буми — она носит своего малыша на руках и рассказывает ему о каждом цветке, который видит. Буми радостно угукает и пытается схватить Катару за нос. Крик пугает мальчика, и он начинает тихонько всхлипывать. Катара поспешно прижимает сына к себе, пытаясь успокоить. Так ее и застает Аанг. Он… совсем не изменился — разве что под глазами залегли тени. За Аангом показывается Зуко, но Аватар нетерпеливо заявляет Хозяину Огня: — Я хочу поговорить с ней! Она моя жена! Лицо Зуко искажается, и он явно намерен сказать что-то резкое. Катаре хочется воздеть глаза к небу — сегодня довольно пасмурному, грозящему пролиться на землю дождем — и развести Зуко и Аанга в разные углы несуществующей комнаты. Пусть остынут и не пугают ее малыша. Она делает глубокий вдох и подходит к ним, параллельно поглаживая Буми по спине — успокоенный материнской лаской, он перестает всхлипывать, но все еще насторожен. Катара передает сына Зуко: — Присмотри за ним, пожалуйста, Зуко, а я поговорю с Аангом. — Но… — пытается возражать Зуко. — Пожалуйста, — с нажимом произносит Катара. — Ладно, — смиряется Зуко, обнимая Буми. — Если тебе понадобится помощь… Аанг тут же возмущается: — Да за кого ты меня принимаешь?! Зуко и Аанг обмениваются взглядами, в которых нет и намека на былую дружбу — на Катару волнами накатывает чувство вины. Это все из-за нее. Однако времени на жалость к себе нет. Зуко с Буми уходит, перед тем кинув на Катару несколько обеспокоенных взглядов. Катара остается наедине со своим бывшим мужем. Другом. С Аангом. С Аватаром. Про него можно сказать так много… и в той прошлой жизни, о которой Катара практически забыла, он был ей безумно дорог. Она постоянно думала о его счастье. Наверное, она делала это так усердно и жертвенно, что в конце концов исчерпала все запасы сострадания к нему в своей душе. Или… она просто не может простить ему равнодушия к сыну. Никогда не сможет. Он хотел дать Буми умереть. Аанг заговаривает первым: — Катара, Зуко сказал, что ты больше не считаешь себя моей женой… — Это правда, — кивает Катара. Аанг скрещивает руки на груди: — Но я не согласен. Голос Аанга звучит так по-детски. И хотя обычно Катару умиляла эта его манера, сейчас она ощущает глухое раздражение. Катара смотрит в его большие глаза, которые не выражают никакого понимания ситуации, и взрывается: — Что значит «не согласен»?! Ты что, не читал письмо, которое я оставила? — Читал, — бурчит Аанг. — Ты сошла с ума, когда прилетела к Хозяину Огня за… за такой помощью. И добавляет куда более серьезным тоном: — Я видел, что вы сделали с этим ребенком. Его глаза… — «Этим ребенком»?! — Катара едва удерживается, чтобы не отхлестать Аанга по лицу. — Буми — твой сын. — Был им, пока ты не надругалась над его душой, проведя ее через ритуал Луны и Солнца. Ты так и не поняла, да? Буми теперь не сможет переродиться… и вообще такие дети… — Что? От слов Аанга ей становится немного не по себе, но она твердит, что не будет бояться. Она все сделала правильно. Она и Зуко. Аанг смотрит на нее этим своим «Аватарским» взглядом — слишком мудрым для 17-летнего мальчика. — Когда-то мать Хозяина Огня Созина спасла его от смерти точно так же. И смотри, во что он превратил мир… И были еще люди… Катара, эти ритуалы — темные и пугающие, как сама магия крови… Катара не верит, что ее маленький мальчик может когда-нибудь стать кровожадным тираном. Она этого не допустит. Катара перебивает Аанга: — Ты просто никогда не любил Буми — по крайней мере, не так, как я. Аанг не возражает, только тихо замечает: — Но я все же не остановил тебя и Зуко, не помешал провести ритуал. Катара никогда не думала об этом с такой стороны. Значит, все, что он может предложить ей в своей Аватарской щедрости — невмешательство. Пусть так. Остается только сказать главное: — Я собираюсь выйти замуж за Зуко, Аанг. Я счастлива с ним. Фраза «С тобой я была несчастлива» настолько очевидна, что Аанг именно на эти невысказанные слова и дает ответ. — Но я делал для тебя все, Катара! — восклицает Аанг. — Я так старался… — Старался? — переспрашивает Катара возмущенно. — Это я постоянно старалась сделать тебя счастливым, берегла твои чувства, не спорила, ценила то, что рядом со мной спаситель мира — Аватар… Аанг закусывает губу: — Я не просил тебя об этом. Катара удивленно смотрит на него, не зная, что сказать на это. Пожалуй… если подумать… она сама раз за разом выбирала молчание, а о важности Аанга твердил вовсе не он сам, но все вокруг, однако… — Неважно, — говорит Катара. — Все, что ты можешь сделать для меня сейчас, — отпустить. — Да, — вздыхает Аанг. — Я прочитал отправленное Зуко письмо… — Письмо? Аанг кивает: — Ну да. И последнее, и вообще все… знаешь, ты могла бы и сама написать, а не только просить Зуко изложить твои мысли. Если они, конечно, были твоими… Я поэтому и прилетел сегодня… мне показалось, — он вздыхает. — Ладно… как ты там сказала? «Неважно»? Пусть будет так. Катара смотрит на него с недоумением: письма Аангу от Зуко, в которых тот передавал ее мысли?! О чем вообще речь? Аанг молча сверлит Катару взглядом. Понял ли он, что эти письма для нее — загадка? Аанг прощается с ней, добавляя напоследок: — Выходи за него замуж, если считаешь нужным. Я не стану мешать вам или хуже относиться к народу огня из-за этого, — потом губы его складываются в горькую улыбку, которую Катара никогда раньше не видела на его лице. — Но вы ведь на то и рассчитывали, правда? Катара ничего не отвечает — любые ее слова сейчас будут звучать беспомощно, жалко и неуместно. Ей вдруг становится безумно жалко Аанга. Вся злость на него проходит, и она видит в нем того маленького мальчика, которого она и Сокка нашли во льдах… Катара бы обняла Аанга на прощание и попросила прощения за то, что вообще вышла за него замуж. Все в этом браке было ошибкой — кроме Буми. Но Катара молчит, и Аанг уходит, забрав с собой их общее прошлое. Проводив его взглядом, Катара направляется к Зуко — им предстоит неприятный разговор.

***

Зуко сидит в своем кабинете и перебирает бумаги. Увидев Катару на пороге, Хозяин Огня тут же объясняет: Буми уснул и теперь за ним следит няня. — Отлично, — кидает Катара. — У меня к тебе разговор не для детских ушей. Догадывается ли Зуко, о чем она хочет поговорить? Он выглядит настороженным, и даже безупречные одежды Хозяина Огня сегодня не могут скрыть его страх и неуверенность. — Аанг сказал, что ты писал ему письма — излагал мои чувства и мысли, — говорит Катара. — Ты просил его отпустить меня. — А ты хотела остаться с ним? — тут же резко спрашивает Зуко. Он встает со своего места и подходит к ней — в медовых глазах разгорается яростный огонь. — Дело не в этом, — возражает Катара. — Я хочу понять, почему ты решил, что имеешь право писать что-то от моего лица? И почему ты ничего не сказал мне о письмах Аанга? Зуко хочет ответить, но Катара, которую настигает внезапная догадка, перебивает его: — И ведь там были не только письма от Аанга, да? Кто мне еще писал? Сокка, Суюки? — Твой отец и Тоф… — признается Зуко напряженным голосом. — Серьезно?! И ты так спокойно мне об этом говоришь?! Между делом сообщаешь, что воровал мою почту?! — взрывается Катара. Зуко сошел с ума, если думает, что она посчитает его поступок нормальным. — Да ты… ты! Как ты вообще посмел?! — Катара бьет его в грудь кулаком. Снова и снова. Она ожидает, что Зуко будет просить прощения, но он вдруг кричит: — Да потому что это было необходимо! — язычки пламени, кружащиеся на озаряющих кабинет свечах, поднимаются ввысь, подчиняясь гневной вспышке Хозяина Огня. — У меня не было другого выхода, Катара! Знаешь, что они тебе писали? Твой отец, брат, эта Суюки… они твердили, что ты должна одуматься и вернуться к Аангу! Только Тоф… Тут Зуко немного сбавляет обороты и неожиданно слегка краснеет. — В общем, Тоф писала другое. Но все остальные… да как они посмели уговаривать тебя вернуться к нему? — снова распаляется он. — Они не видели, в каком состоянии ты прилетела сюда! Не видели твоего отчаяния — настолько сильного, что ты молила меня на коленях! И никто… никто из них никогда не любил тебя так, как я люблю! Катара застывает. «Как я тебя люблю». Самые простые и самые сложные одновременно слова. Зуко и Катара никогда не говорили о любви… Катаре это казалось избыточным, ненужным. Но сейчас, услышав его признание, она вдруг понимает, что действительно хотела знать о чувствах Зуко. И все же… — Ты решил за меня. Зуко пытается взять Катару за руки, но она вырывается. — Ты читал мои письма, отвечал на них за меня… Это подло, Зуко. Я… не ожидала от тебя. Он отводит взгляд: — Я знаю, что этот поступок — пятно на моей чести, но у меня не было другого выхода. Я защищал тебя. И Буми. Катара закрывает глаза: специально ли он напомнил ей о том, что когда-то спас ее жизнь, а потом еще и жизнь Буми? Снова открыв глаза, она видит во взгляде Зуко отчаянную надежду на прощение. Но вслух он ничего не говорит — видимо, не пристало Хозяину Огня извиняться, даже перед своей невестой. Вместо этого Зуко говорит: — Я очень давно люблю тебя, Катара — куда дольше, чем сам думал. Загадочная фраза… а Катара так устала от тайн. — Мне нужно подумать, — говорит она и, больше не слушая Зуко, выходит из его кабинета. Все это слишком сложно.

***

Багровые лучи закатного солнца пронизывают воздух, легкий, теплый ветер играет с юбкой Катары — фиолетовой, из тонкого шелка. Катара поднимает руки вверх, подчиняя себе воду из небольшого фонтана. Зуко поставил его в саду совсем недавно, и причина такого решения очевидна. Зуко заботится о ней — и, как выяснилось, порой весьма извращенным образом. Катара не знает, что делать с этим открытием. Она присаживается на край фонтана и заставляет упругую холодную струю перекатываться с одной своей ладони — на другую. Она представляет, что рядом сидит ее подруга — Суюки? Нет… Суюки не способна говорить правду в лицо, наплевав на чувства собеседника. Конечно, это должна быть Тоф. «И что ты написала в своем письме, Тоф? Ты изрядно смутила Зуко, а он… парень не из робких, как я выяснила в последние недели». «Возможно, предложила тебе хорошенько его трахнуть? — говорит невидимая Тоф. — А что, Хозяин Огня явно нуждается в такой встряске раз в неделю… хотя бы». «Если бы все сводилось к… — Катара узнала слово "трахаться" совсем недавно, и оно кажется ей ужасно грубым и возбуждающим одновременно, нет, лучше сказать иначе. — Ну… к занятиям любовью, то я бы вообще не сомневалась. С Зуко мне очень хорошо. С ним я поняла, почему многим женщинам это так нравится». Невидимая Тоф хихикает так, будто ее опыт в подобных делах раз в десять больше, чем у Катары. «Но речь о совместной жизни, о новом браке… Я так доверяла Зуко, а он обманул меня. И не видит в этом ничего страшного. Ну там сказал, мол, "пятно на моей чести", но пятно всегда можно смыть». «Ты такая наивная, Катара, — качает головой ее собеседница. — Ты ведь знаешь, кто отец Зуко, ты видела его сестру… и история с его матерью какая-то мутная, ты действительно думала, что в слово "люблю" он вкладывает тот же смысл, что и ты?» «Ты, пожалуй, права…». Вода мерно журчит, успокаивая Катару, невидимая Тоф продолжает втолковывать ей очевидные вещи: «И он уже пять лет как Хозяин Огня, Катара. Ты вообще задумывалась, каково быть главой государства, пользующегося всеобщей ненавистью? И как сделать так, чтобы Страна Огня не раскололась из-за внутренних распрей? Ты ведь слышала раньше о противостоянии тех, кто выступает за репарации, и тех, кто категорически против них? А что делать с привыкшей к привилегированной жизни военной элитой?..» Эта невидимая Тоф — слишком умная и надоедливая. Катара потирает переносицу. Даже если Зуко тяжело, она не обязана все ему прощать. Она свободная женщина и может уйти от Хозяина Огня с его безумной семейкой, детскими травмами и трудной жизнью… Да, наверное. Катара остается в саду до тех пор, пока его не укутывает ночь. Буми, наверное, уже проснулся и ищет маму. Но впервые со дня рождения мальчика Катара не спешит к нему. Она пытается разобраться… прислушивается к себе, думает о Зуко, вспоминает все, что знает о нем, прокручивает в голове их счастливые дни и страстные ночи. Зуко безумно ей дорог, но вдруг это ловушка? Вдруг новый брак в итоге окажется еще хуже предыдущего? В конец измучившись сомнениями, она все-таки идет в детскую, оборудованную рядом с ее комнатой — той, в которой постоянно ночует Зуко, так что технически это уже их комната. Подходя к двери, Катара слышит голос… мужской. Он напевает колыбельную. Катара осторожно заглядывает внутрь и видит, что Зуко стоит над кроваткой Буми, поглаживает малыша по голове и тихо поет. Хозяин Огня сейчас такой спокойный и… домашний — его волосы распущены, и он завернут в темно-бордовый мягкий халат. И где ходит рассудительная невидимая Тоф, когда так нужна? Катара впоследствии даже не может сказать, что по-настоящему приняла решение… она просто действовала интуитивно, захваченная моментом. Она подходит к Зуко со спины и обнимает его, шепчет: — Я дам тебе еще один шанс, милый. Но ты больше не должен меня обманывать. Никогда. Даже ради моего блага. Даже с самыми лучшими намерениями. Не поворачивая к ней головы, Зуко отвечает: — Хорошо. Катара едва не говорит тут же: «Знаешь, я, кажется, тоже люблю тебя». Прикусывает язык, потому что… так пока правильно. От Зуко пахнет теплом, счастьем и домом — он тот, кто всегда согреет ее. Но после того, что выяснилось сегодня, Катара не может сразу же вручить ему свое сердце. Ей нужно время.