Persuasion. Доводы рассудка

— Нин-ни ты пойдешь помогать мне? — Минхо поставил на тумбу две корзины и, положил пару садовых ножниц, чтобы срезать первые в этом году побеги грушевых деревьев. — Да, я готов. — В этом? — старший недоверчиво осмотрел Чонина с головы до ног, а тот в недоумении оттянул низ светлой льняной рубахи. — А что не так? — Запачкаешься. Не отстираем потом. — Да мне вроде больше нечего надеть. — Я поищу что-то из своего, — Минхо махнул в сторону тумбы, — возьми пока это и отдай Феликсу, он в гостиной. Младший кивнул и, схватив корзины, побежал вниз, а Минхо, устроившись на коленях перед комодом принялся перебирать старые поношенные вещи, которые берег как раз на такой случай. Весна в этом году пришла рано, грея теплом промерзшую за зиму землю. И омега был рад, что теперь можно было чаще бывать на улице, не кутаясь в зимнюю одежду и наслаждать ароматом расцветающей зелени. Минхо достал подходящую по размеру рубашку и его взгляд упал на конверт, лежащий на дне ящика. Внутри кольнуло тоской и омега хотел закрыть крышку, но что-то заставило его передумать. Он достал письмо, немного подержал его в руках, раздумывая, а потом вскрыл, вытаскивая сложенный пополам, исписанный с двух сторон лист бумаги. Собравшись с духом, Минхо начал читать. «Мой милый, дорогой Минхо. Не передать словами как я корю себя за то, что не открылся тебе раньше. И теперь мне приходится писать эти строки, в надежде, что ты прочитаешь это письмо, в котором я полностью раскрываю перед тобой свою душу. Я никогда не знал чувства любви. Родители покинули меня рано, а потом я попал на попечение дяди, который не особо меня жаловал и всю жизнь был одинок. Чаще всего я был в окружении слуг или учителей, которые старались привить мне хорошие манеры и научить всему тому, что должен знать единственный наследник графа. За юношеские годы, проведенные в имении дяди, я ни разу не слышал от него добрых слов, и чувствовал себя там как в заточении, мечтал поступить в университет и вырваться оттуда. А когда моя мечта исполнилась, я почувствовал, наконец, что значит свобода. Обзавелся друзьями, достаточно большим кругом знакомых, начал знакомиться с омегами, учиться общаться с ними. Я не был обделен вниманием, мне было приятно, но, на этом все. Никаких сильных чувств, ничего большего, чем просто приятное времяпрепровождение. Я увидел тебя первый раз три года назад на твоем первом балу. Меня покорила твоя отрешенность и незаинтересованность. Ты не пытался привлечь к себе внимание и будто вообще не понимал, зачем ты там, отказывая всем подряд, даже одному из моих друзей, который попытался пригласить тебя. Мне стало интересно. О тебе начали шептаться, а я к отказам не привык, но понимал, что и мне с тобой ничего не светит. Тогда и возник этот дурацкий спор. Друзья хотели подшутить надо мной, а я упорный. Привык добиваться желаемого. Привык, что омеги со мной милы, обходительны, безотказны. Но, с тобой не все было так просто. Мне нужен был план. На балу тебя сопровождал отец и его лицо показалось мне смутно знакомым. Я долго ломал голову, а потом вспомнил, что пару лет назад он проездом останавливался в имении графа. Я лично с ним не встречался, видел только из окна своей комнаты, да случайно подслушал его разговор с дядей, который в очередной раз жаловался на мою легкомысленность. Благодаря этому, я узнал кто ты. Вернувшись в университет, я продолжил обучение, только вот о тебе забыть не мог. Да и друзья при каждом удобном случае напоминали мне о нашем споре. Скорее в шутку, но для меня со временем это перестало ей быть. У меня появилась цель. Я посчитал, что раз ты не входишь у меня из головы, надо сделать так, чтобы у тебя из головы не выходил я. Ребячество. Сейчас я понимаю, какое это было ребячество, но тогда я ничего не смог с этим поделать. Я приезжал еще на несколько балов в ваш город, но, каждый раз возвращался ни с чем, потому что тебя на них не было. Не передать, как я был огорчен, расстроен и зол. Однажды, задержавшись в вашем городе дольше чем планировал, гуляя по площади и изучая окрестности, я совершенно случайно встретил тебя на рынке. Моему счастью не было предела. Я хотел было подойти, представиться, но снова побоялся отказа и просто ходил за тобой по пятам, наблюдая издалека и все больше теряя голову. Спустя год умер дядя, оставив мне все свое состояние, хотя я ни на что не надеялся. Тогда в моей голове и появилась эта безумная идея. Воспользовавшись знанием, что твоя семья не богата, я написал письмо от имени графа, безбожно наврав и придумав всю эту историю с условиями наследства. То, что твой отец был другом моего дяди играло мне на руку. Я не знал, получится ли у меня, но… получилось. О своем плане я не рассказал никому. Даже все мои друзья, кто не участвовал в заключенном пари, думали, что договорной брак был исключительно прихотью моего дядюшки и, зная его отношение ко мне, отнеслись к этому весьма негативно. В тот день, когда мы с тобой впервые заговорили я был взволнован, находясь в предвкушении от встречи с тобой и совершенно растерян. В детстве я часто убегал от дяди в поля и помогал сборщикам сена, мне нравилось, это выбивало из головы всю дурь. Так было и в тот раз. Я извел себя физической работой, пытаясь понять, как мне вести себя, когда встречу тебя, как заговорить, что сделать, чтобы ты не оттолкнул. А потом ты неожиданно появился и… что было дальше ты знаешь. С каждым днем я узнавал тебя все лучше, а мои чувства становились все сильнее и в какой-то момент я забыл о том, с чего все началось. А потом, мне стало страшно, что ты можешь узнать об этом и подумать обо мне плохо. Решишь, что я был ведом амбициями и желанием присвоить тебя себе. Изначально, да. Я не отрицаю. Но я слишком долго любил тебя, Минхо. И полюбил еще сильнее. Мой поступок по отношению к тебе совершенно бесчестен. Все это время за нас двоих я решал нашу судьбу, но сейчас я смиренно отдаю ее тебе в руки. Просто знай, что без тебя мне не быть счастливым. Я пойму, если ты не сможешь простить меня, но мои извинения абсолютно искренни, и я пишу с надеждой на твое прощение и что однажды я снова смогу увидеть тебя. Ты мой воздух, Минхо, моя душа. Мой омега. Я и всегда буду тебя любить. Навеки твой. Бан Кристофер Чан.» Минхо обессиленно опустил руку, в которой до боли в пальцах сжимал письмо. Он пребывал в смятении, прочитанное бередило душу, сердце сладостно щемило от таких искренних и отчаянных признаний. Омеге казалось, что он смог справиться и оставить произошедшее позади, но внутри все снова болезненно расцветало, прорастая запретными чувствами, сквозь так много пережившее сердце. Черт возьми, неужели он ошибся? Минхо вскочил, чуть ли не бегом спускаясь по лестнице и под недоуменным взглядом братьев влетел в кабинет. — Отец! Альфа, который что-то пылко обсуждал с Джисоном вздрогнул от громкого голоса старшего сына и посмотрел на него в недоумении. — Что случилась, Минхо? — Мне нужно уехать. Прямо сейчас. Пожалуйста! — Но… куда? Феликс с Чонином заинтересованно просунули в незакрытую дверь свои головы, пытаясь понять, отчего их брат пребывал в таком возбуждении. — Письмо… Чан… Я должен. Должен поговорить с ним. Джисон нахмурился, явно не ожидав услышать из уст брата про того, чье имя было в их доме под запретом. Отец задумчиво постучал по столу, выдерживая паузу, а потом поймал на себе взгляд Феликса, полный надежды, что он и поддержит их брата. Альфа грузно выдохнул, понимая, что Минхо не из тех, кто будет действовать необдуманно. Несмотря на все, что произошло, он ему доверял. И препятствовать сыну он не станет, если это действительно сделает его счастливым. Под всеобщее напряженное молчание он вытащил из стола несколько купюр и протянул их сыну. — Езжай, сынок. Здесь должно хватить на экипаж и гостиницу, если будет необходимо. Минхо подлетел к отцу, поспешно поцеловал его руку и забрав деньги, вылетел из дома, в чем был, даже не подумав переодеться. — Ты думаешь, это правильно, отец? — Джисон смотрел на него обеспокоенно. — Влюбишься, поймешь, Сон-ни. Джисон лишь недовольно передернул плечами. Не понимал он всю эту любовь. Но, если это сделает Минхо счастливым, он будет рад за брата.

***

За время пути Минхо успел подумать о многом. О том, что он с дуру уехал так опрометчиво, даже нормально не одевшись и теперь приходилось кутать замерзшие руки в легкий весенний плащ. О том, что он не знает, в имении ли сейчас находится Чан, а даже если так, Минхо совершенно не знает, как начать разговор. Но в одном он был уверен, что если альфа все еще ждет его, что если все эти слова были написаны от чистого сердца, то они должны попытаться. Еще раз. И на этот раз уже Минхо попробует его вернуть. От волнения он почти не ел, но старался запихивать в себя еду, чтобы не упасть в обморок от переизбытка эмоций, которые брали над ним верх, как бы омега не старался их подавить. Два дня он провел в каком-то болезненном мандраже от предстоящей встречи и когда почтовый экипаж привез его в точку назначения, стало чуть легче. Солнце город снова обходило стороной. Привычные для этого место тучи, заволокли голубое небо серым полотном. Его высадили рядом с рынком, на котором он несколько раз бывал вместе с Бомгю. Минхо кольнуло легкой виной, что за все время он так и ни разу не написал этому замечательному омеге, хотя тот наверняка ждал от него весточки, и надо бы извиниться перед ним. В центре было шумно, из трактиров доносились соблазнительные запахи, но Минхо не смел останавливаться, оставляя шум города позади, устремляясь по дороге, ведущий к поместью. По пути его обогнало несколько экипажей и Минхо, чувствуя, как начинают уставать ноги начал жалеть, что решил пойти пешком, а попросить подвезти было как-то неудобно. Но едва он задумался об этом, как небольшая повозка остановилась рядом, а из нее выглянул довольно приятный немолодой альфа. — Доброго дня. Вы тоже спешите на свадьбу? Может, вас подвезти, молодой господин? — С-свадьбу? — Минхо почувствовал, словно все его тело одеревенело. — Ну да. Сегодня все имение графа Бана гуляет. Такое событие, — альфа рассмеялся, — кто бы мог подумать. — Н…нет. Я… не туда, — единственное, что мог произнести омега, понимая, что от него все еще ждут ответа. — Ах, прошу простить покорнейше, не смею более мешать вашей прогулке, молодой господин, — альфа улыбнулся, и повозка снова продолжила путь, вскоре показавшись Минхо на горизонте мелкой точкой. Вот так и закончилась история твоей любви, Минхо. Ничего не стоили обещания и клятвы твоего горячо любимого альфы. А ты очередной раз повелся. Думал он будет ждать тебя вечно? Так думал Минхо, продолжая стоять на дороге, словно вросший в землю, совершенно не понимая, что ему делать дальше. Не было больше смысла возвращать Чана. Он потерял его навсегда и так уже почти смирился с этим, если бы не проклятое письмо. Вдали раздался раскат грома. Минхо двинулся обратно в город, свернув с дороги и сокращая путь через поле. То самое, где он впервые повстречал Чана, какая ирония. В голове было совершенно пусто, он просто смотрел впереди себя невидящим взглядом шел… шел… Ощущал только, как дождь начинает прохладными каплями касаться его лица, словно в попытке привести его в чувства. Ноги его не слушались, увязая в размокшей весенней земле и остановившись, Минхо громко закричал, выплескивая всю боль, разъедающую изнутри такой жестокой несправедливостью. Вдруг стало тепло. Плечи окутала, опустившаяся на них плотная мягкая ткань, Минхо ощутил на своем теле сильные руки, которые развернули его к себе. Чан смотрел на него изумленно и испуганно. — Минхо ты… почему здесь? На Чане была снова рабочая одежда, а не привычные для него роскошные костюмы, на щеке грязной полосой засохла земля. Омега смотрел в его лицо, непонимающе. — А ты? Почему здесь? — В земле копаюсь. — А свадьба? — Идет. — Но… Но… ты почему не там? Альфа не совсем понимал, о чем говорит Минхо, но видел, что он в каком-то предобморочном состоянии, еще секунда и свалится к его ногам, поэтому сжал свои руки крепче, поддерживая омегу. — Я был там. На официальной церемонии. А потом ушел, пусть слуги без меня гуляют. — Я… не понимаю. Чана осенило, он тихонько рассмеялся, касаясь ладонью щеки Минхо. — Глупый. Это управляющий Джинен женился. А я не мог себе позволить, чтобы они отмечали еще где-то. Он все-таки столько лет верно служил моему дяде. Это самая малость, чем я смог отплатить. Омега часто заморгал, словно выходя из оцепенения и начиная осознавать слова, сказанные альфой. — Он же старый, — сказал Минхо, но тут же смутился от своих слов. — Минхо, — альфа расхохотался, — и на старости лет можно свою любовь найти. Омега подумал, какой же он дурак все-таки. Не разобравшись, сразу надумал всякого. И Чан тоже. Дурак. Еще и смеется над ним. — Ты, — Минхо скинул с себя руки альфы и принялся колотить его кулаками в грудь, — я думал… что это ты женишься… что… снова… меня обманул! Альфа послушно терпел, прилетающие несильные удары, а потом перехватил омегу за запястья, притягивая к себе и крепко обнимая. — Как я рад тебя видеть. Мой хороший. Любимый мой. Единственный. Минхо дергался в объятиях Чана, а потом замер, прильнул к нему всем телом, согреваясь, дыша его древесным успокаивающим ароматом и расслабился, давая себе волю совсем немного, тихонечко заплакать у него на плече. — Ну что, ты, милый. Зачем плакать. — Я испугался, что опоздал. — Ты не опоздал. Я ждал тебя. Все это время ждал. — Прости, что так долго, — Минхо отстранился, посмотрел на альфу, будто немного извиняясь, — мне понадобилось слишком много времени. — И я готов ждать еще больше, только вернись ко мне, мой омега. Минхо улыбнулся, стирая ладонью дождевые капли с лица альфы, чувствуя, как он тает под прикосновениями его пальцев. Чан смотрел пристально, словно в глазах омеги — весь его мир и сердце щемило от того, что он прощен, что Минхо снова доверяет ему и теперь он полностью несет ответственность за вновь доверенное ему сердце. — Я вернулся.