dancing on glass.

Что, больно от собственной слабости, Понки? Неужели ты столько прошел, лишь для того, что-бы потом шагать по собстенным воспоминаниям. Что-бы те резали ноги, аккуратно проходили по пальцам. Неужели все мучения были зря, лимон? ночь прошла, прошли те дни, и осколки и дожди. сон прошел, прошли прыщи, теперь смерть свою ты жди. Неужели теперь ты просто вырежишь каждым осколком свое горло и выплюнешь всю язву, которая так долго хранилась в твоем горле. Она видимо так сильно горела, что ты пошел на это. Ты слишком устал это так, но зачем это? Ходить по стеклу, топтать его босыми ногами. Неужели ты решил приготовить из всего этого вино. И напоить им весь сервер. может я, а может вы, не поняли наш сан. но вы сражайтесь, гении, ведь вам не важен клан.. Сейчас только он и этот пол. Пробитое чертово стекло и луна, которая была отлично видна. Наш герой так устал, что плакал. Слезы скатывались по щекам поглаживая их. И аккуратно оставляя за собой красные следы ненависти. После всего лекарь боялся каждого шороха. Пусть пройдет птица или какой-нибудь монстр, он дрожал как маленький ребенок и хватался за железную руку. Может он был глуп, но все это так будоражит тело и скапливает в себе целый рак легких. Все скуринные сигареты лежали прямо в них и откашливались, (хоть и Понк совсем не курил, ибо ему не нравился вкус пепла и запах дыма). Понк, это мило, благодарю тебя за этм цветы, Понки. Через минуту придет утро. Оно осветит все, кроме Понка. Он знал, что больше светило не покажет его лицо. Может, он заслужил это? Но все чего он хочет, это капельку тепла. Что-бы кто-то заметил его оторванную руку, которая когда то была вся в красны лозах. Он часто проходил не по тем дорогам и не только он. Но знать– не знать как весь мир грешил. Даже сами участники убивая друг-друга. Но зачем, зачем все это делать? Что-бы получить власть, Понки. Кто-то прошелся через туннель, но это уже не пугало. Ведь ноги уже стали холодными и превратились в месиво из крови и серебрянных осколков. – Понк, я могу присоедениться?– голос был холодным и твердым, герой оглянулся и заметил длинный силуэт сторожа. Тот без единного слова продолжал смотреть на мужчину, мужчина кивнул. Болезнено, как он еще не свернул шею? Сэм аккуратно снял свою обувь, а затем носки. И там были шрамы– Понк не удивился снова. Сторож медленно подошел к Понку рассматривая его с ног до головы. Ему даже не хотелось блевать от запаха всего этого. В его пятки уже вонзились пару осклоков, но тот кажется уже не чувствовал это. Через маску даже не было видно его эмоций, хотя Понк знал– у него их и нет. Может есть, но они фальшивы. Когда же тот ярко улыбался, на него глядела луна и так ненавидела. Его все ненавидели, но он был тверд как камень. Именно камень, ведь лед может растаять от тепла близкого существа на всем смп– а тот не хотел этого. Рука остановилась на талии собеседника аккуратно скользнув ногтями, Понк прошипел. Дальше ноги пошли по темпу вальса. Раз–два–три, и теперь они уже в танце танго. Крутятся и вертятся, как два ярких огонька. Четыре и пять-шесть, семь– девять? Время так быстро шло– это до жути пугало сэма. Ему хотелось просто уронить алого на все это и уйти, даже не убежать. Но сейчас он чувствует что-то? Десять–двенадцать– один.. А танец идет. То медленно, то быстро. Ведь сторож выбирает темп– а лекарь послушно выполняет его "указания". Раз–шесть– ноль. Ноги уже не ходят, особенно у лимона. Но он так просто не сдается. Он дальше остро смотрит на Сэма, раздевая взглядом. А тот сглатывает всю воду и ярко смотрит через маску. Потом аккуратно придерживая Понка– наклоняет. Один, танец закончен. Это обои знали. У понка не горели глаза, у Сэма их не видно.. Сторож аккуратно укладывает на стекло мужчину, как ребенка. Сам он ложиться рядом и заглядывает на факела, все было красиво. Особенно это все нравилось нашему герою. Он нежно прижался к Сэму, на что тот даже не двинулся. И не понятно, умрут ли они от потери крови? Главное, они станцевали вместе кровавый вальс под цифры и танго. А дальше уже ничего не жалко, даже ногу и руку. мир ушел, прошли страдания, и обиты и прощанья. я хочу улечься лучше, что-бы солнце стало хуже. не горело, не плескало, только луˊну провожало. и меня не выпуская, из рук нежно убивая.