Lust/Love

             

***

      

[Placebo — Post Blue]

             И, казалось бы, после такой романтичной, полной любви, нежности и желания ночи, Чонвон должен просыпаться утром с улыбкой и бьющим ключом изнутри счастьем. Но, отключив первый ранний будильник на телефоне, что спрятался под подушкой, и прижавшись к Сонхуну спиной, Чонвон смотрел в стену совершенно ясным и тревожным взглядом. О счастье и беззаботности речи не шло вовсе. Точнее…сперва так и было. Когда тела остыли, поцелуи стали более ленивыми, а после быстрого душа Сонхун и вовсе отключился, вжавшись носом в затылок Чонвона, счастье витало в воздухе. Счастье гладило кожу Чонвона, танцевало улыбкой по губам, перебирало волосы. А потом вцепилось в них, сжимая до боли у основания, как Чонсон ещё совсем недавно. Потому, что постепенно пелена спадала, а за ней показывалась серая реальность с туманом вопросов. Потому, что для того, у кого никогда не было опыта, Сонхун вёл себя слишком уверенно и знающе. И да, Чонвон тоже сперва тешил себя мыслью о том, что тот, возможно, готовился, читал, смотрел, изучал. Настолько сильно желал его, что всё пошло по наитию само. Но была масса деталей, о которых не расскажет ни гугл, ни ролики, если только не проходить это всё самому. Что говорить, перед первым сексом с Чонсоном, Чонвон сам для себя, так на будущее, интересовался однополым сексом, но реальность буквально разломила его на куски, оказавшись иной. Это стало причиной его почти что бессонницы. Он спал от силы пару часов, проваливаясь в забытие, и не знал теперь, как поедет на съёмки в таком состоянии, но ничего не мог поделать с тем, как трещала голова от вопросов и догадок. Вопросов, которые он Сонхуну задать не решится. Тот, словно прочитав мысли про него, начинает возиться за спиной, жмёт Чонвона к себе крепче и ласково целует заднюю сторону шеи. Чонвон чувствует улыбку на коже.       — Доброе утро, лидер-ним, — усмехается Сонхун. — Как спалось?       — Беспокойно, а тебе? — негромко отвечает Чонвон, прикрывая глаза от лёгких поцелуев.       — Как убитому. Что-то стряслось, пока я спал? «До того, как ты уснул,» — со вздохом думает Чонвон, медленно разворачиваясь в крепко держащих его руках.       — Сегодня съёмки для презентации группы. Просто волнуюсь, — лжёт он, касаясь кончиками пальцев бледной щеки и оглаживая её. Сонная улыбка Сонхуна невесомо касается его губ.       — Выходные прошли слишком быстро.       — Это была роскошь для нас на ближайшее время, — фырчит Чонвон. — Нужно собираться.       — Пойдём в душ вместе? — приоткрывает один глаз Сонхун. — Сэкономим время. И воду. Вздёргивая бровь, Чонвон осторожно пробирается коленом меж ног Сонхуна и прижимается бедром к утреннему возбуждению, усмехаясь.       — Всё только ради экономии значит, да?       — Исключительно, — посмеивается Сонхун, притягивая Чонвона за талию ближе к себе.       — У нас несколько часов назад был первый раз, а ты уже готов к душевым экспериментам? Где хранится этот потенциал? И где мой стеснительный Сонхун-хён? — тычет пальцем в грудь Сонхуна Чонвон.       — Он ещё не проснулся. Наслаждайся твоим раскрепощённым Сонхун-хёном. И, позволяя втянуть себя в ленивый поцелуй, Чонвон солжёт, если скажет, что у него не защемило в сердце от слов «мой», «твой», несмотря даже на всю тревогу, охватившую тело. Он всё ещё влюблён по уши, он всё ещё хочет быть с Сонхуном. Просто теперь есть несколько странностей, которые ему бы распутать без подозрений. И как можно скорее.              

***

      

[TXT — Quarter Life]

             Конечно, внутренне Чонвон готовился к тому, что на съёмках ребята непременно будут подкалывать их за совместный приезд. Но уж точно он не был готов к тому, что всё внимание и вопросы будут отданы Сону и Рики, также приехавшим вместе, а они с Сонхуном останутся незамеченными до тех пор, пока сам Чонвон не подойдёт к жарко спорящей компашке. Но обсуждали они не столько неожиданное прибытие младших в одной машине, сколько грядущий день рождения Джейка. Чонвон улыбался задумчиво, пока наблюдал за всеми на площадке и ждал своей очереди. Думал о том, насколько же Хисын и Джейк созданы друг для друга, ведь даже их дни рождения наступают в одно и то же число с разницей в один лишь месяц. И год. И получится ли всё также гармонично у них с Сонхуном в будущем? Мысли эти приследуют его даже тогда, когда они с Хисыном и Рики уезжают в спортзал, отпуская остальных на занятия по японскому языку. Чонвон едва не роняет снаряд, задумавшись, но ему вовремя приходит на помощь Хисын.       — Что-то случилось вчера? — хмурится он, помогая подняться со скамьи.       — Слишком много всего, — качает головой Чонвон, поглядывая на Рики, бегущего по дорожке и напевающего какую-то песенку из наушника.       — Не поделишься? Или всё ещё не доверяешь мне? — хмыкает Хисын.       — Брось.       — Ну, так что?       — Могу я спросить кое-что супер личное?       — Вперёд, — с готовностью кивает Хисын, протирая шею полотенцем.       — У вас…с Джейк-хёном…уже было?       — Ты про секс? Чонвон морщится. И с каких пор вдруг это слово стало для него таким смущающим?       — Да, про него, — чешет он затылок.       — Вот это вопросики подъёхали, — посмеивается Хисын, закидывая полотенце себе на плечо и облокачиваясь о снаряд. — У тебя ведь тоже уже было. Почему ты такой?       — Потому, что это Сонхун, — сокрушённо выдыхает Чонвон. — Это…       — Другое, — понимающе улыбается Хисын. — Когда ты в самом деле влюблён — всё по-другому. Так вот куда вы вчера подевались из всех чатов?       — И поэтому тоже.       — Отвечая на твой вопрос, да. У нас с Джейком тоже уже был секс. Почему ты спрашиваешь?       — У вас обоих это было не впервые?       — У меня — нет. У Джейка — да.       — А… — Чонвон мнётся, ещё раз глядя на Рики, чтобы убедиться, что мелкий не развесил уши. — Извини, но кто из вас…       — Ты про позиции? — хихикает Хисын. — Вообще, мы это не обсуждали, само как-то вышло. Но мне с Джейком комфортнее быть снизу. Но я осводомлён на опыте обо всех сторонах процесса. А что?       — Раз у Джейка это было впервые…это было неловко? Или всё сразу получилось?       — Ну… — задумывается Хисын. — Мы вместе сидели, смотрели разные видео…если ты понимаешь о чём я. Я также делился с ним своим опытом, рассказывал и объяснял. В процессе приходилось пару раз направлять. Но, в целом, благодаря подготовке, всё было хорошо. Никакой неловкости. У вас с Хуном что-то…       — Всё было чудесно, — тут же выпаливает Чонвон. «Даже слишком,» — додумывает про себя.       — Тогда почему ты такой нервный?       — Потому, что…не знаю. Ты бы удивился, если бы Джейк без вашей подготовки вдруг справился со всем так, будто у него уже был опыт? — почти шепчет Чонвон.       — У нас такие отношения, что, боюсь, я бы сразу же пошутил про то, что он натрындел мне про неопытность, — усмехается Хисын. — Но, зная Джейка, он наверняка сказал бы, что шатался по анонимным форумам и выспрашивал что да как, прежде чем заняться со мной сексом.       — Такое бывает? — кривится Чонвон.       — И не такое бывает. А что не так?       — Странное ощущение, будто у Сонхуна это уже было с кем-то. Хотя он говорит обратное.       — Возможно, он не хочет ранить тебя. Знаешь, не всем приятно слышать про бывших партнёров. Тем более в плане секса.       — Но это же разные вещи, — вздыхает Чонвон.       — Почему тебя вообще это волнует, если у вас всё хорошо? У вас же всё хорошо? — тут же хмурится Хисын.       — Всё прекрасно. Просто я загнался. Хисын же на это прыскает смешком, вешая на плечи Чонвона руку.       — Загонялся бы лучше о том, что нас ждёт впереди. А это…просто поговори с ним. Или забудь и идите вперёд. Давай заниматься, у нас не так много времени перед нашим японским. Да и завтра тяжёлый день. Нужно ещё подготовиться ко дню рождения Джейки.       — О, у тебя есть целый план?       — Ещё какой, — сияет Хисын. И, может, он и прав? И Чонвону просто стоит забыть об этом, если у них с Сонхуном всё правда хорошо?              

***

      

[Halsey — Nightmare (reprise)]

             Очередное утро у Чонвона, пусть и началось в объятиях Сонхуна на узкой кровати, с криков поздравлений Хисына за дверью, но снова не сулило улыбку. И всё потому, что сегодня, после долгого перерыва, он должен был увидеться с Чонсоном на финальной съёмке хореографии в костюмах. Он пытается отвлечься на утренние поцелуи, счастливую улыбку и стенания Сону. На счастье Джейка, утопающего в объятиях всех и Хисына особенно. На вкусный торт, который они решают разрезать вечером, но делают десятки фотографий уже утром. Но не выходит. Узел в желудке завязывается крепче с каждой минутой, образовываясь тяжёлым якорем, едва только нога его ступает на этаж, где находится их зал. Он до сих пор не знает, что Чонсон писал ему тогда, на съёмках клипа. И чего ему ожидать сегодня? В зал он заходит с опаской, немного пряча себя за остальными и Сонхуном в том числе.       — Доброе утро, Чонсон-ним! — кричит Сону, улыбаясь широко. — А у Джейк-хёна сегодня день рождения! Чонвон косится в сторону хореографа, стоящего у колонок, пока пересекает зал.       — Что ж, — хмыкает Чонсон. — С днём рождения, Джейк! Надеюсь, твоя радость от праздника поможет вам записать хорошую хореографию? — оборачивается он через плечо, лишь слегка проскальзывая взглядом по Чонвону.       — Я обязательно постараюсь, Чонсон-ним, — кланяется Джейк улыбчиво. — Спасибо!       — Переодевайтесь быстрее. Ваши костюмы в раздевалке. Чонвон едва сдерживает себя от того, чтобы не схватить Сонхуна за рукав кофты, когда влетает следом за ним, чувствуя, как в спину стрелой бьёт острый взгляд чёрных глаз.       — Не знаю, как вы, — ворчит Рики, открывая чехол, — но у меня теперь эти костюмы ассоциируются только с жутким морозом и нашим выживанием в той полупустыне.       — Есть такое, — кривится Хисын, доставая свой костюм и разглядывая его. — Нам в них ещё выступать, будьте аккуратны.       — Ну, что? — подмигивает всем Джейк, сбрасывая рубашку. — Потренируемся менять костюмы, как перед концертом?       — Далеко ещё до этого, Джейк, — усмехается Сонхун, снимая толстовку. — Да и на концертах у нас точно будет сотня рук подмоги. Чонвон почти сразу отключается от разговоров. Мозг кипит, сердце колотится где-то в глотке. Он не то шкурой чует подвох, не то просто изводит себя на пустом месте. Но легче не становится. Особенно тогда, когда все они выстраиваются посреди зала, а Чонсон поправляет камеру и отходит к колонкам. Не становится легче и тогда, когда они начинают танцевать, концентрируясь на своих партиях, подпевая и отточенно, слаженно действуя в едином ритме. Даже тогда, когда руки их с Сонхуном с излишней нежностью касаются друг друга. Когда спиной к спине ощущается уже не как часть танца, а как часть их жизни. Чонвон чувствует эту опору и защиту. Н о совершенно не чуствует лёгкости в моменте. Им удаётся записать идеальное видео лишь с шестого дубля, как бы иронично это не казалось. Все работали хорошо, но нет-нет, да у кого-то с лицом не то, у кого-то руки не туда пошли. После шестого прогона Чонсон, наконец, поздравляет их и отправляет в раздевалку, заканчивая съёмку и условную репетицию. Чувство тревоги в Чонвоне достигает предела. И, когда он, переодетый, выходит из раздевалки, взрывается воздушным шаром, хлопком оглушая его, как и чужим голосом.       — Чонвон? — зовёт его Чонсон. — Задержишься? И он сто раз может чувствовать себя уверенным и победившим, но колени всегда будут подводить его от затаившегося внутри страха неизвестности. И подвоха.       — Да, Чонсон-ши. Ребята! — окликает он мемберов, выползающих из раздевалки. — Идите в машину, я догоню. Устало кивая, все ровной змейкой направляются к выходу, но к удивлению Чонвона, только Сонхун задерживается рядом, склоняясь к его уху.       — Там в общем чате Гончжон-ши написал. Проверь, как освободишься. Что-то важное.       — Хорошо, — бормочет Чонвон. Потому, что ни живой не мёртвый стоит. Потому, что смотрел всё это время в отражение за Чонсоном, и казалось, будто Сонхун склонился к нему не сказать что-то, а нарочно так близко, как если бы оставил на щеке поцелуй. Потому, что ладонь Сонхуна невзначай скользит по его спине, прежде чем тот уходит. Взгляд Чонсона выжигает весь путь Сонхуна, пока за ним не закрывается дверь.       — Что ты хотел обсудить на этот раз? — сжимает пальцами лямку сумки Чонвон.       — Я смотрю у вас прямо Рай в шалаше, а? — тянет губы в едкой ухмылке Чонсон, не сдвигаясь с места. Между ними до смешного расстояние в несколько шагов, но никто не делает и половины навстречу.       — А ты всё ждёшь, когда начнутся проблемы, чтобы ткнуть меня носом?       — Мне это без нужды.       — Даже, если у нас вдруг не сложится, я не приползу к тебе. Не надейся.       — Не зарекайся, Вон-и.       — Что тебе нужно? — выпаливает Чонвон; вспоминает о том сообщении. — Ты писал мне на съёмках. Почему удалил?       — Почему не прочёл? — зеркалит тон Чонсон, ухмыляясь. — Посчитал, что это не такая уж важная информация. Раз ты не прочёл сразу.       — Что ты написал, Чонсон? — сжимает челюсти Чонвон.       — Не важно. Забудь.       — Да я не спал несколько ночей из-за этого.       — Какая честь, — клонит голову Чонсон. — Я всё ещё нарушаю твой покой и сон, Вон-и.       — Прекрати…       — Вам с Сонхун-и совсем нечем заняться по ночам, что ты думаешь о моих сообщениях? Всё настолько скудно? Как ты выживаешь вообще, с твоей-то жаждой?       — Зактнись, пока я не пожалел о том, что ударил хореографа.       — Боюсь, у тебя всё ещё кишка тонка. Но в самом деле?       — Тебя не должен волновать наш секс, — отрезает Чонвон.       — Как меня может волновать то, чего нет? — вздёргивает бровь Чонсон. Но скулы Чонвона мгновенно вспыхивают, и мужчина усмехается неверяще. — И как оно?       — Не твоего ума дело.       — Ну, раз ты пока ещё не скулишь на коленях передо мной, ты прав. Не моего.       — То сообщение как-то могло повлиять на меня? — не унимается Чонвон. — На будущее. На нас с Хуном или группу.       — Возжможно, да, — виляет Чонсон. — Возможно, нет. Это смотря с какой стороны посмотреть.       — Ответь!       — Не повышай тон. Я всё ещё старше, как по возрасту, так и по статусу.       — Это не даёт тебе право держать меня за горло.       — А ты по этому скучаешь? Чонвону стыдно, но у него сводит живот уже не от нервов. Он ляпнул это первой аллегорией, что пришла в голову, но после ответа Чонсону сразу же пожалел. Потому, что он не хочет, не может лгать хотя бы себе. Потому, что он не думал об этом, но сейчас, когда Чонсон сказал, быть может, отчасти, по ощущениям он и скучает. Но у него теперь есть Сонхун, которого он может о подобном просто попросить. Только вот даже с этой просьбой… Чонвон вздыхает обречённо, его привязка к Чонсону пройдёт не скоро. И пусть он сто раз его ненавидит, но эти месяцы связи не выкинуть за один день, не стереть одной ночью с Сонхуном. Их связь укреплялась день за днём, и какой бы неправильной не была, но она всё ещё течёт по венам Чонвона и доживает едва дышащая где-то внутри.       — То, о чём я написал тебе, ты узнаешь чуть позже, — подаёт вновь голос Чонсон. — Это не разрушит группу, не волнуйся так. В остальном — всё зависит только от тебя.       — И как мне это понимать? — щурится Чонвон.       — Буквально, как х… Они оба дёргают головой в сторону резко распахнувшейся двери, за которой вдруг появляется запыхавшийся Сонхун:       — Эй, беби киттен, ты скоро? Гончжон-ним не может тебе дозвониться. И резко натянутая струна в Чонвоне лопается. Одна из той сотни, что привязана к Чонсону, рвётся с треском и звоном, опадая. Да, порваны ещё не все, но он на верном пути. И унего есть теперь тот, кто не знает сам, но будет ждать, пока все нити не разорвутся. Помогая, сам того не понимая, их обрывать. Чонвон слабо улыбается.       — Бегу, Хун. Мы уже закончили. И бежит правда. Маша рукой Чонсону и даже не прощаясь, он хватается за эту возможность и выбегает из зала, попадая прямиком под обнимающую его за плечи в пустом коридоре руку. Медленно, но верно. Ведь так?              

***

      

[Too Close Too Touch — Before I cave in]

             Всё закручивается сумасшедшим вихрем. Гончжон оповещает их о том, что профили взрывают твиттер, запросы в поисковиках с их именами и поиском хоть какой-то информации зашкаливают, а их дебют обещает быть бомбой. И Чонвон бы радовался, правда, если бы не остаточная тревога от разговора с Чонсоном. Весь вечер, пока они праздновали день рождения Джейка, он натянуто улыбался и позволял себе тонуть в объятиях Сонхуна и тёплых улыбках мемберов, а ночью снова не мог уснуть. Он чувствовал, что что-то не так, и слова Чонсона о том сообщении не давали покоя. Но вокруг всё молчало и было спокойно. Неспокойным оставалось только сердце Чонвона и натянутые до предела нити между ним и Чонсоном. Отвлекала и радовала активность, в которую они погружались. Участившиеся уроки вокала, похвала мемберов, их сияющие глаза при одном только взгляде на их аккаунт в твиттере и активность, какую они не могли себе и представить. Он мог даже смеяться от перепалок Сону и Рики, которые по комментариям пытались понять, кто из них двоих нравится будущим фанатам больше. Но он только внешне находился с ними, когда как внутри пропадал глубоко в себе. И не помогали даже нежные поцелуи Сонхуна, их ночные разговоры на холодном балконе перед сном или уютное утро вдвоём в одной ванной, пока к ним, издеваясь, стучались ребята. Чонвона чутьё ещё ни разу не подводило. И так случилось и в этот раз. Когда он приехал в компанию на очередной, за полторы недели до дебюта, бриф, а за столом Шихёка вдруг обнаружил Сондыка. Хореографа их сонбэ. Камень, провалившийся в желудок, выталкивал к пищеводу тошноту. Чонвон сжимает пальцы в кулаки, пока кланяется в приветствии и садится за стол.       — Когда я говорил, что всё меняется со скоростью света, и всё может измениться для вас за секунду, — качает головой продюсер, — я и сам не подозревал, какие изменения нас всех ждут. Но, так как ваши сонбэ успешно провели все туры аккурат ко времен вашего дебюта, Сондык-ши взял на себя честь и ответственность, стать вашим хореографом. И, с одной стороны, это чудесная новость. А с другой, Чонвона сейчас стошнит от того, как закружилась голова из-за вспыхивающих в ней картинок их с Чонсоном разговора. — То, о чём я написал тебе, ты узнаешь чуть позже. Это не разрушит группу, не волнуйся так. В остальном — всё зависит только от тебя.       — А с другой, нам было бесконечно грустно прощаться с Чонсон-ши. У Чонвона замирает сердце.       — Что? — едва живой шепчет он. — Он ушёл?       — Уезжает, — кивает Шихёк. — Если быть точным. У него образовались некоторые обстоятельства, которым мы никак не можем препятствовать, тем более, что Сондык-ши, к счастью, с нами.       — Здорово, — выдыхает Чонвон, опуская глаза.       — Ну-ну, Чонвон-и, — посмеивается Шихёк. — Полно тебе. Понимаю, вы успели привязаться к Чонсон-ши, но смотри на вещи шире. У вас — теперь самый лучший хореограф. У Чонсона — прекрасное, перспективное будущее. Просто не с нами.       — А, если вы такие же старательные и упорные, как ваши сонбэ, — улыбается Сондык, — то мы будем отличной командой. Постараюсь оправдать ваши ожидания, — подмигивает он. Из Чонвона вместо улыбки вырывается что-то кривое, сломанное. Что-то, что показывает то, что у него внутри. Потому, что от новости этой внезапно не легче. От неё гадко, горько, тяжело. То, что должно было его окрылить и обрадовать — роняет лицом вниз на острые камни. И он никак не понимает почему. Пока после брифа не решается сменить маршрут, прося остановить его у дома семьи, чтобы забежать на пару часов, потому что мама попросила по очень важным делам. Пока не садится в такси за домом, которое отправляет его по одному до боли уже известному адресу. Пока Чонсон не открывает ему дверь с такой же кривой и сломанной ухмылкой:       — Уже сказали?       — Сбегаешь от трудностей? — сглатывая ком, выпаливает Чонвон. Качая головой, Чонсон отходит назад, пропуская Чонвона в свою квартиру. И Чонвон впервые оказывается в ней при свете дня. Простые серые стены, мягкий свет рассеивается по мебели. Разложенные чемоданы, доверху забитые вещами. Полки, демонстрирующие свою голую пустоту. У Чонвона к глазам подступает резь. Сколько ночей он провёл здесь…       — Мне предложили крупный проект в Америке, — говорит Чонсон, закрывая один из чемоданов и отставляя ближе к двери, позади замершего статуей Чонвона. — Я не стал отказываться.       — А от нас отказался? — с обидной в голосе произносит Чонвон.       — Не драматизируй, — кривится Чонсон, опираясь бёдрам о трюмо в коридоре и складывая руки на груди. — С вами теперь будет лучший из лучших. Или сомневаешься в Сондыке? Почему ты так не рад, Вон-и?       — Ты даже не попрощался. И выходит это скорее жалко, чем жёстко. Чонвон поджимает губы, те дрожат. Чонсон смотрит прямо в его глаза, слегка сужая свои.       — А нужно было?       — Ребятам будет обидно. Они любили тебя.       — А ты? В Чонвона стреляет этим вопросом. Нет, он не любил Чонсона никогда и тот это прекрасно знает. Но зачем-то всё же спрашивает, продолжая сверлить взглядом наполненные влагой глаза. Чонвон был привязан к нему, Чонвон позволял себя использовать и пользовался Чонсоном тоже. Они симпатизировали друг другу, телам, темноте в душах. Сейчас, с Сонхуном, Чонвон знает, что такое любовь, и с Чонсоном такого не было. Но было что-то другое. Что теперь так болезненно скребётся внутри.

[Hurts — Mercy]

      — Спасибо тебе, — бормочет Чонвон.       — За что же? — хмыкает Чонсон.       — Если бы не ты… — Чонвон вновь глотает режущие глотку слёзы. — Если бы не это всё между нами, я бы не понял, в чём нуждаюсь на самом деле.       — Мальчику своему спасибо скажи, — поводит плечами Чонсон; и в голосе его нету яда совсем. — Это же он к вам пришёл. Шихёку на край. Это всё просто стечение обстоятельств.       — Но ты помог мне продержаться всё это время, Чонсон. Так что…       — К чему это всё, Вон-и? — болезненно усмехается Чонсон.       — Я просто хочу попрощаться с тобой нормально.       — Если тебе так нужно. Чонсон поднимается с трюмо, подходя к Чонвону, и тот невольно закрывает глаза, когда горячая ладонь ложится на его щёку. Слёзы, наконец, срываются с опущенных ресниц, как только сухие губы касаются его лба в ласковом поцелуе.       — Goodbye, little star, — шепчет Чонсон, отстраняясь. Но Чонвон ловит вдруг его за запястье и приоткрывает глаза, ловя на себе такой же замыленный, слегка поблёскивающий на дне черной радужки взгляд. Ему хватает всего секунды, и он даже не думает и не сомневается, когда тянется вперёд и прижимается губами к губам Чонсона. Коротко совсем, но крепко. Вкладывая в это единственное действие все месяцы их связи. Всё несказанное, всё сделанное. Все сожаления и благодарности. Отстраняясь и отпуская.       — Прощай, Чонсон, — дрожащими губами проговаривает он. — Я искренне желаю тебе встретить однажды того, кто тоже полюбит тебя по-настоящему. Он не дожидается ответа. Разворачивается резко и рвёт замок, а после и дверь на себя, вылетая на лестничную клетку. Минут лифт и бежит к ступеням, чтобы скрыться скорее. Потому, что слёзы омывают щёки потоками, сердце колотится бешено, а боль вперемешку с облегчением ураганом воет внутри. Чонвон рад, что все его страхи закончатся с отъездом Чонсона. Но Чонвону бесконечно жаль, что всё вышло так. Он никогда не хотел, чтобы кому-то из них было больно. Он не думал о том, что будет, когда решался окунуться в это всё с головой. И он правда желает Чонсону счастья, потому то несмотря ни на что, он прекрасный хореограф. И где-то там глубоко, человек. Просто он не для Чонвона. И Чонвон оказался не для него. Останавливаясь на одном из этажей, Чонвон позволяет себе упасть на ступени и накрывает ладонями лицо, рыдая в голос. Все чувства обострены, он как оголённый провод, но он даёт волю эмоциям. Он выплёскивает из себя всё, что накопилось. С самого первого дня их знакомства. Их связи. И до последнего момента. Это больно, это тяжело, это горько. Но, всхлипывая звучно, Чонвон знает одну простую истину. Им всем так будет лучше. Ведь не бывает изменений без боли.