redlight

      Его жестоко вырывают из мягких объятий сна, настойчиво продолжая тормошить в попытках отобрать лёгкое одеяло, которое всю ночь только усугубляло ситуацию, но без которого омега не мог заснуть, потому что ему просто жизненно необходимо чем-то укрываться.       И сейчас Чонгук пожинал плоды своих капризов — он буквально мог ощутить, как широкая футболка Хосока липла к его потному телу, а оголённые участки кожи — к слегка влажному постельному белью. Чонгук не был создан для таких высоких температур, ему не было комфортно в жаре, что своими лапищами душила в нём любые зачатки тяги к жизни. Ему нравился прохладный климат — без мороза, но и без палящего солнца, что будто бы собиралось прожечь в нём дыру.       Сейчас же он, изворачиваясь в попытках убежать от настойчивых рук старшего Чона и продолжая бормотать себе под нос мольбы дать ему ещё немного поспать, только сильнее закутывал себя в это самое одеяло, решив, что не так всё это и плачевно — постельное бельё можно закинуть в стирку вместе с футболкой альфы, в такой духоте всё это к вечеру уже высохнет.       Ровно неделю назад Чонгук, внезапно решивший изменить что-то в своей жалкой и скучной жизни, написал старшему брату. Его повседневную рутину нельзя было назвать ужасной — он подрабатывал официантом в маленькой забегаловке на окраине городка, снимал квартиру у добрейшего в мире мужчины, кормил дворовых котов остатками чужих заказов и даже успевал откладывать деньги на свои хотелки. Проблема была в том, что Чонгуку требовался тот самый огонёк, который смог бы после поселиться в его взгляде, пустить дрожь по всему телу и вызвать неконтролируемый смех от переполняющих стройное тело эмоций.       Именно поэтому, получив приглашение посетить Рио-де-Жанейро, Чонгук не смог отказаться и буквально за час собрал все свои вещи и закрыл квартиру, вернув ключ хозяину и уклончиво ответив на все вопросы о том, вернётся ли он. Собирался ли он? Вряд ли.       Хосок клялся и божился, что это самое лучшее место на земле, где можно найти всё, что угодно. Веселье, переливающееся за края и пачкающее одежду трущихся друг о друга тел; громкая музыка, рассекающая душные и переполненные людьми помещения и ударяющая о стены; солнце, свежий воздух и… Впрочем, всё это интересовало Чонгука в последнюю очередь, потому что единственным, что смогло заставить его сорваться со своего места и приехать к Хосоку, стали чужие слова о том, как много тут стритрейсеров.       Чонгук любил машины до скрежета белоснежных зубов и дрожи в самых кончиках пальцев — он обожал скорость, испытывал что-то похожее на эйфорию, когда получалось заглянуть под капот очередной тачки, предназначенной для того, чтобы разгоняться до огромных цифр на спидометре. Его привлекал визг шин, запах бензина и яркие вспышки после использования закиси азота. Он находил особое удовольствие во всём, что касалось такого необычного для людей его вторичного пола увлечения. Но это было куда интереснее чего-то менее будоражащего кровь адреналина, что разливался по телу подобно чему-то тёплому и до одури приятному.       — Чёрт бы тебя побрал, поднимай свою задницу, иначе проспишь весь день, — Хосок тянет на себя одеяло ещё сильнее и на этот раз у него действительно получается отобрать то у возмущающегося Чонгука. — Ты не пойдёшь со мной в гараж? Там привезли игрушки для твоей малышки…       — Уже? — омега внезапно открывает глаза и переворачивается на спину, натыкаясь немного сонным взглядом на собственного старшего брата. — Дай мне пятнадцать минут, я только умоюсь и буду готов.       — На кухне нас ждёт завтрак, так что сперва туда.       — Ты просто лучший.       Хосок только закатывает глаза, улыбаясь, чем вызывает у Чонгука добродушный смех.       Омега, потянувшись, всё же выбирается из постели, сразу же держа путь в сторону ванной комнаты.       Квартира, которую ещё пару лет назад купил Хосок, была не самых больших размеров, но отличалась особым уютом. Когда Чонгук только приехал сюда, то сразу же оккупировал единственную спальню, вытеснив брата на мягкий диван, из-за чего Хосок по утрам ворчал, но развязывать ожесточённую войну из-за кровати не решался. Чонгук аргументировал это тем, что любой заходящий в квартиру сразу же натыкался взглядом на этот самый диван нежного голубого цвета, а ему не очень-то и хотелось, чтобы на него спящего глазели друзья Хосока. Только после этого старший сдался и передал право пользоваться спальней младшему брату.       Быстро приняв утренний душ, который должен был вернуть к жизни все системы его организма, Чонгук буквально берёт штурмом собственный гардероб, находя там рваные светлые джинсы и широкую белую футболку. Он не заморачивается со своими волосами, кое-как укладывая светлые пряди, чтобы хотя бы немного привести те в подобающий вид. С кухни до него уже доносится приятный аромат кофе и яичницы, из-за чего спустя секунду желудок даёт о себе знать.       Хосок, сидя за столом, занимается своим любимым утренним занятием — разгадывает очередной кроссворд, журнал с которыми буквально спёр из соседского почтового ящика по ошибке месяц назад. После гневных криков старика, в которых он обещал пустить стащившего его собственность гадёныша на корм дворовым собакам, Хосок побоялся возвращать журнал его владельцу, а потому теперь каждое утро сидел на кухне с карандашом в руке и с умным видом рассматривал целое море пустых квадратиков.       — Одна из составляющих знаменитых формул Карла Маркса, пять букв, — задумчиво выдаёт альфа, стоит только Чонгуку опуститься на стул напротив него и потянуться вилкой к яичнице.       — Товар.       — Подходит, — растягивая гласные, улыбается Хосок, записывая слово в пустые ячейки. — Вечером все собираются в центре, хочешь?       — Конечно, — соглашается Чонгук, позабыв про набитый едой рот, из-за чего брат морщится, с немым осуждением смотря на довольно улыбнувшегося омегу, который, всё же прожевав, вновь продолжает: — Ещё бы я не хотел, я только из-за тачек и гонок сюда и приехал.       Хосок использует все свои актёрские навыки для того, чтобы изобразить боль на собственном лице, наполовину скрытом за сборником кроссвордов.       — А я думал, что ты приехал ради своего любимого старшего брата, потому что очень сильно соскучился по нему.       — Это настоящая причина, но я просто не хотел, чтобы ты зазнавался, — уголки губ приподнимаются в улыбке, когда парень уворачивается от скрученного в трубку журнала.       — Хочу заменить кое-что в своей тачке, не желаешь порыться в ней на досуге?       Чонгук удивлённо вскидывает брови, обхватывая ладонями ещё тёплую кружку с миньонами, смотря на сосредоточенного на своём хобби брата.       Хосок всегда славился трепетным отношением к своим машинам, он подпускал к тем только доверенных лиц и чаще всего занимался ремонтом самостоятельно, а потому сейчас, когда тот так легко доверяет замену каких-то деталей своему младшему брату, тот немного удивляется — возможно, самую малость, потому что в остальном он едва ли не мурчит довольным котом, скрывая широкую улыбку всё за той же жёлтой кружкой.       — Да, с удовольствием.       — Тогда подождем, когда довезут всё необходимое, а после она вся в твоих руках, — альфа подмигивает ему и поднимается из-за стола, откладывая в сторону переживший огонь, воду и медные трубы журнал и подхватывая в руки уже пустую тарелку, чтобы вымыть её под благодарный взгляд Чонгука.       Уже спустя десять минут они оказываются в гараже — Хосок, захватив с собой кроссворды, садится на стул и закуривает, пока Чонгук, не беспокоясь о сохранности своей белой футболки, поднимает капот собственной машины, с явным блеском в глазах смотря на все привезённые сегодня утром детали, которые ему хотелось заменить до того, как он наконец сможет погонять по улицам Рио-де-Жанейро.       Это была любовь с первого взгляда — у него и белой «Супры», которую он честно выиграл на машине Хосока, стоило только ему увидеть эту красавицу среди остальных тачек. С тех пор прошло три года, которые Чонгук потратил на постоянное усовершенствование своего новоиспечённого ребёнка, вкладывая в эту машину все свои деньги и совершенно не ощущая угрызений совести за это. По его скромным подсчётам, она приносила ему не такой и плохой доход, приезжая первой и оставляя других где-то позади. Чонгук был в чёртовом восторге и никогда не жалел о том, что всё же решился сесть за руль в свои четырнадцать лет, когда отец предложил младшему сыну порулить. Старенький пикап с прогнившим днищем нельзя сравнивать с навороченными тачками, предназначенными для гонок, но всё же.       — Почему ты сам постоянно этим занимаешься? — вопрос Хосока отрывает Чонгука от его занятия, вынуждая повернуть голову в сторону и вопросительно вскинуть бровь. — Ну, это же наверняка тяжеловато. Некоторые детали даже я не могу заменять. Есть же специалисты и всё такое, разве это не было бы легче?       Омега показательно фыркает, тыльной стороной ладони стирая пот со лба и вновь исчезая под капотом.       Гараж брата выглядел куда лучше, чем можно было ожидать, — всё было расставлено по всем требованиям перфекциониста, увлекающегося кроссвордами и смотрящего мультики вместо более серьёзных фильмов. Чонгук, признаться честно, ожидал увидеть заваленную всяким барахлом пещеру, но был приятно удивлен, когда всё же окунулся в чистоту, царившую в чужой обители. Ворота сейчас были подняты, впуская в просторное помещение свежий воздух с улицы и позволяя омеге иногда следить за проходящими мимо гаража людьми — некоторые из них здороваются даже с Чонгуком, уже успев запомнить младшего брата Хосока, что не может не радовать.       — Это как секс, понимаешь? Не доверишь же ты другим парням своего омегу? Так и с тачкой — копаться в своей детке лучше самому.        — А я был бы не против заглянуть под капот твоей детки.        Чонгук дёргается из-за чужого глубокого и низкого голоса, слишком резко поднимая голову, из-за чего затёкшая шея оглушительно хрустит позвонками. Рядом с ним, бедром оперевшись о корпус его машины, стоял альфа. Высокий — достаточно, чтобы Чонгук, оказавшись с ним рядом, носом уткнулся в острый подбородок; широкоплечий — вновь же, достаточно, чтобы скрыть за собой Чонгука от всего остального мира; с крепкими руками, показывающимися из-под закатанных рукавов облегающей чужое тело второй кожей футболки. Чонгук отговаривает себя от похабного желания рассмотреть эти самые руки, увитые сетью вен, а потому только сглатывает предательски быстро скопившуюся во рту слюну, мгновенно вернув взгляд к ухмыляющемуся лицу.        На него смотрят с явным удовольствием, прищурив глаза цвета тёмного шоколада и приподняв уголки пухлых губ.        — Что?        — Говорю, что был бы не против залезть твоей детке под капот, котёнок, — повторяет он, пальцами постукивая по белой поверхности. — Разрешишь?        Ему хочется позорно заскулить от того, насколько двусмысленно всё это звучит, но он умоляет себя сдержаться, прекрасно помня про притихшего Хосока. Но вот альфе напротив, кажется, было всё равно, кто мог стать невольным свидетелем подобных действий — он выжидающе оглядывает Чонгука, пока тот, окончательно выпрямившись в спине, хватает ранее закинутую на поднятый капот тряпку, чтобы вытереть руки.        — Я не подпускаю кого попало к моей тачке, — он практически остервенело орудует тканью, пытаясь оттереть следы машинной жидкости с кожи, и целенаправленно не отводит свой взгляд от незнакомца.        — Я не «кто попало», — тот закатывает глаза, оборачиваясь к наблюдающему за всем происходящим Хосоку. — Ну же, чувак, познакомь меня с этой конфеткой.        — Эта конфетка — мой младший брат, поэтому сбавь обороты, — старший Чон всё же поднимает на них едва ли заинтересованный взгляд и разминает шею. — Чонгук, прошу любить и жаловать — Ким Тэхён.        Чонгук, довольно ухмыльнувшись, поворачивает голову к Тэхёну, с неким удовлетворением отмечая то, как тот разглядывал его — омега прекрасно знал, что он привлекательный, и мог понять, когда его хотели.        Ким Тэхён его хотел.        Это было заметно по усилившемуся запаху кедра, что забирался в ноздри и едва ощутимо раздражал слизистую, вынуждая сильнее тот вдохнуть. Альфа продолжает сверлить его взглядом, будто бы желая проделать дыру, но Чонгук старается никак не показывать того, что всё внутри скручивает от подобного внимания к собственной персоне.       Тэхён, всё же растягивая губы в ответной улыбке, обходит Чонгука, вставая с тем рядом и заинтересованно разглядывая открывшуюся перед ним картину. Омега практически ревностно следит за тем, как парень обводит взглядом доказательства его кропотливой работы, пока его уши предательски не начинают краснеть от следующих слов, прозвучавших слишком близко для того, чтобы успеть от них отвернуться.       — А ты большая умничка, — Тэхён, опираясь ладонями о корпус машины, наклоняется ещё ближе, собираясь было заглянуть дальше, но вовремя отскакивает в сторону, когда Чонгук резко опускает капот. — Ты сам всем этим занимаешься?       — Да, так я точно уверен в том, что ничего не отвалится по пути.       Ким тихо смеётся, согласно кивая.       — Гоняешь? — Чон кивает вместо ответа, следя за тем, как загораются огоньки в глазах напротив. — А сегодня вечером будешь?       Омега на мгновение приоткрывает рот, будто бы собираясь с собственными мыслями и пытаясь найти подвох в чужих словах. Хосок, занятый тщетными попытками разгадать столицу малоизвестной страны, никак не реагирует на диалог Тэхёна и Чонгука, предпочитая отсиживаться в стороне до тех пор, пока не понадобятся его пять копеек.       Тэхён, заметив заминку, с интересом склоняет голову к плечу, продолжая следить за реакцией задумчивого Чона.       — Не знаю, а ты приглашаешь?       — Если не хочешь сам сегодня гонять, то я могу предложить тебе почётное место пассажира в своей малышке, зато запомнишь город и все его дороги, которые мы чаще всего используем для заездов, — он мягко улыбается ему, пока Чонгук отчаянно ищет хотя бы единственный повод ему отказать. — Соглашайся, кто ещё привезёт тебя к финишу первым?       — Я, — звучит достаточно самоуверенно, но, кажется, стоящему напротив него Тэхёну нравится, если судить по играющей на его губах улыбке. — И всем омегам при знакомстве ты обещаешь такое?       — Ты первый.       Дурацкая улыбка лезет на лицо, но Чонгук достойно держится, не позволяя той выдать его со всеми потрохами, а потому только отмахивается, уже собираясь развернуться и оставить Кима наедине с Хосоком, но его вовремя ловят за запястье, заставляя поднять взгляд к чужому серьёзному лицу — омега даже теряется, когда видит это новое выражение, а потому застывает статуей под взглядом тёмных глаз.       — Нужно дать мне ответ, котёнок, — напоминает он, оказываясь как-то слишком близко для того, чтобы Чонгук мог мыслить здраво. — Я привожу тебя к финишу первым взамен на поцелуй.       — Изначально этого условия не было, — тихо выдыхает он, пока альфа нежно заправляет светлые пряди волос ему за ухо.       — Да, но изначально и ты не дал мне никакого ответа.       Это всё же неплохой вариант — судя по тому, что его отвлекли от работы, закончить с ремонтом своей машины он к вечеру точно не успеет и останется среди зрителей, однако сейчас ему предлагают хорошую альтернативу. Он сможет покататься, посмотреть на город, понять местных гонщиков и провести время в приятной компании.       Во всяком случае, Тэхён достаточно привлекательный для того, чтобы согласиться на любую его авантюру.       — Эй, Ким, — Хосок, откладывая в сторону свою «дедовскую газету», решает перетянуть разговор на себя, то ли услышав то, о чём эта парочка говорит, то ли из-за чувства собственной ненужности. — Ты здесь вообще что забыл?       Омега, пользуясь секундной заминкой, ловко выбирается из чужой хватки, напоследок пробегаясь взглядом по крепкому телу и согласно кивая головой на чужое предложение.       Он клянется, что не заметил, как загорелись проводившие его до выхода из гаража тёмные глаза.       И этот взгляд весь день не выходит из его головы — Чонгук ловит себя на мыслях о внезапном знакомстве каждый раз, когда отвлекается от просмотра недавно найденного сериала. Хосок не появляется в квартире до самого вечера, позволяя омеге полностью погрузиться в себя — приготовить лёгкий ужин, закинуть в стирку всё то, что с утра пораньше осталось ворохом лежать на постели, принять душ и начать поиски подходящей для сегодняшнего вечера одежды. Ему не хотелось заморачиваться и показывать, что он немного волнуется, потому что Тэхён выглядел слишком самоуверенным, а его словам о том, что до Чонгука он в свою машину никого не приглашал, омега верить отказывается. Не из-за того, что недооценивает самого себя, а скорее по причине наличия у него глаз, которые прекрасно видели альфу и сделали характерные выводы — к тому кто угодно запрыгнул бы в тачку даже без обещания финишировать первым.       Наверное, стоило бы показать свой характер, построить из себя недотрогу и проследить за тем, как скоро у Тэхёна закончилось бы терпение и иссяк всякий к нему интерес, но Чонгуку не хотелось терять возможность прокатиться с одним из местных стритрейсеров, который ещё и был настолько уверен в собственной победе, что просил за неё поцелуй. Во всяком случае, губы от этого у Чона не отсохнут.       Когда Хосок наконец заглядывает в свою спальню, оккупированную младшим братом, то застаёт того уже собранным — омега, скрестив ноги, сидел на мягком одеяле, прислонившись спиной к стене и увлечённо рассматривая что-то на экране своего телефона. Чёрная майка, заправленная в такого же цвета джинсы с прорезями на коленях, открывала вид на острые ключицы и тонкую шею. Чонгук уверяет самого себя, что наряжался он далеко не для того, чтобы ещё раз ощутить на себе голодный взгляд Тэхёна.       — Там может быть немного прохладно, — говорит альфа, всё же привлекая внимание Чонгука.       Младший соскальзывает с кровати и подхватывает закинутый на спинку стула бомбер, сразу же натягивая тот на себя.       — Поехали?       Хосок галантно открывает для него дверь, позволяя первым забраться в салон синего «Ниссана», и только после этого сам садится на водительское сиденье. Автомобиль с характерным рёвом трогается с места, выруливая на дорогу и вливаясь в редкий поток машин.       Чонгук, подпирая щёку кулаком, с интересом оглядывает улочки, мимо которых они проносятся, — что-то уже ему знакомо, а что-то он видит впервые. За то время, что он гостил у брата, Чон успел проникнуться особенно трепетными чувствами к этому наполненному жизнью городу. Здесь всегда было много всего — много движений, много смеха, много солнца. Чонгук, проживший последние несколько лет в более тихом месте, первое время терялся от такого ритма жизни и ощущал себя закинутой в стиральную машину игрушкой. Сейчас же, начиная вливаться в местное общество, он всё же осознает все прелести Рио-де-Жанейро.       Автомобиль слегка замедляет свой ход, когда впереди показывается толпа людей, — те снуют между чужими машинами. Некоторые стоят с поднятыми капотами, позволяя оценить содержимое очередной любимицы, пока другие оглушительно ревут, поднимая столбы пыли. Хосок оставляет свою машину и выбирается из неё вместе с Чонгуком, восторженно осматривающим всё вокруг — начиная с танцующих у некоторых тачек омег и заканчивая яркими подсветками, освещающими асфальт под днищем некоторых автомобилей разными цветами.       Омега, стараясь не отставать от ведущего его к центру всех событий Хосока, порой и сам заглядывает под поднятые капоты, практически с детским восторгом осознавая то, что местные стритрейсеры знают толк в деталях и прекрасно понимают, чем стоит пичкать свою тачку, а наличия чего в той стоило бы избегать.       Вскоре он замечает четыре машины, выстроенные в один ряд, и знакомую физиономию, обрамлённую чёрными волосами. До ушей доносится хриплый смех и низкий голос, вынуждая с интересом посмотреть на облокотившегося на чёрный «Додж» альфу.       Его встречают лисьим прищуром и довольной ухмылкой на губах — Тэхён осматривает его с ног до головы, однако Чонгук встречает такое открытое разглядывание стойко, приветливо улыбаясь альфе и в то же мгновение переключая внимание на остальных участников сегодняшнего заезда, что подтянулись ближе, здороваясь с Хосоком и заинтересованно поглядывая в сторону светловолосого омеги. Брат подтягивает его ближе к себе, знакомя с остальными, пока сам Чонгук ощущает на себе прожигающий взгляд оставшегося в стороне Тэхёна.       От ударяющего в нос и окутывающего со всех сторон запаха кедра внутри всё скручивает морским узлом, из-за чего Чон порой посматривает на безмятежные лица остальных альф, которые, кажется, не обращают никакого внимания на удушающую концентрацию чужого природного запаха. Тэхён остаётся доволен своей выходкой — это Чонгук понимает, когда оборачивается к тому и натыкается на тёмные глаза.       Их гляделки разрывает вышедший из толпы омега, занявший место перед рядом машин и показательно ткнувший пальцем в свои наручные часы.       — Ну что, котёнок, запрыгивай, — низкий шёпот раздаётся слишком близко, когда Чонгук отвлекается на незнакомого парня.       Он старается сдерживать предательскую дрожь, вместо этого обходя альфу и самостоятельно забираясь в салон чужого автомобиля, пропитанного природным запахом Кима. В лёгких тот оседает чем-то тяжёлым, побуждая желание открыть окно и впустить хотя бы немного свежего воздуха. Но это плохая идея, а потому Чонгуку остаётся только дождаться, когда Тэхён опустится на соседнее сиденье, кидая на него очередной взгляд и довольно ухмыляясь.       В груди расплывается тепло, когда стоящий впереди омега поднимает сперва правую руку, спрашивая о готовности стоящих по ту сторону машин и получая в ответ на это рёв двигателей; левая рука — и вот уже Тэхён сильнее вдавливает педаль, из-за чего «Додж», подобно самому настоящему хищнику, начинает едва ли не рычать, готовясь сорваться с места. В воздухе оказываются обе руки, требующих приготовиться. Чонгук задерживает дыхание и ощущает внутри себя потребность самому оказаться сейчас за рулём, самому давить на педаль и подбираться всем телом от нетерпения. Секунда — омега резко опускает руки, позволяя машинам с визгом шин сорваться с места.       Чонгука едва ли не вдавливает в кресло, когда «Додж», за считанные секунды набирая скорость, ловко обгоняет соперников. Тэхён за рулём сосредоточен, но в то же время безбожно расслаблен, словно бы не переживает и остаётся уверенным в собственной победе. И Чону практически до оглушительного скрежета зубов хочется заставить того смотреть на его задние фары, когда он первым будет пересекать финишную линию. Эта мысль набатом звучит в его голове, когда он следит за широкими ладонями, что отточенными движениями выкручивают руль, позволяя машине войти в резкий поворот.       Он неосознанно выпускает в воздух куда больше собственного запаха, мешая терпкий кедр с освежающей мятой, однако сидящий за рулём Ким то ли слишком поглощён гонкой, то ли старается не акцентировать на этом своё внимание.       Мимо них проносится весь город — Чонгук запоздало осознаёт, что на дорогах всё ещё были редкие автомобилисты, которые разгневанно сигналили проносящимся мимо машинам. Наверное, местные жители уже привыкли к этим заездам, если судить по тому, как некоторые из них лишь слегка притормаживают, спасая себя от возможности оказаться преградой на пути летящих с безумной скоростью гонщиков.       — Тебе нравится Рио-де-Жанейро? — Тэхён отвлекает его от ночного города, вынуждая обернуться к себе.       — Да, — кивает омега, откидывая голову назад и следя за тем, как плавно «Додж» вписывается в очередной поворот. — Давно ты водишь?       — Впервые сел за руль в шестнадцать, поцарапал машину отца и получил от него нагоняй, — губы альфы растягиваются в улыбке, когда он вспоминает это, и Чонгук не может сдержать себя, в ответ приподнимая уголки губ. — А ты? Давно увлекаешься машинами?       — С четырнадцати, отец учил меня водить. Он работал автомехаником, а я слишком часто оставался вместе с ним в гараже. Мне это всё нравилось, — в груди расплывается уже знакомое тепло, пока глаза улавливают опустевшую дорогу, а чёрный автомобиль продолжает набирать скорость. — Это не просто увлечение, я живу этим.       Тэхён на какое-то мгновение поворачивается к нему, из-за чего они встречаются взглядами. Чонгук поджимает губы, сдерживая улыбку от осознания того, что видит в чужих глазах подтверждение собственных слов. Да, они этим живут. Каждый день, от гонки до гонки, продолжая рыться в деталях и рисковать всем, что у них есть.       Чонгук первым отворачивается, продолжая следить за дорогой.       Он не так и сильно удивляется, когда Тэхён действительно приходит первым, под восторженные крики зрителей пересекая финишную полосу и оказываясь в кругу людей, одобрительно гудящих и облепляющих чёрный «Додж» со всех сторон. Чонгук улыбается, языком проводя между губ и сразу же вываливаясь из машины, что делает и Ким.       Сердце предательски замирает, когда альфа оказывается слишком близко, наклоняясь к лицу продолжающего стоять на своём месте Чона, — глаза опускаются к призывно приоткрытым губам, и Чонгук буквально ощущает на тех чужой выдох перед тем, как самостоятельно податься вперед. Он чувствует тепло чужих губ на собственных — поцелуй получается невесомым, будто бы предназначен только для того, чтобы попробовать, но Тэхён не позволяет ему сделать шаг назад. Его руки обхватывают талию и притягивают ближе, вынуждая Чона буквально вжаться в него всем своим телом. Альфа целует практически требовательно, вырывая из Чонгука удивлённый выдох и довольно мыча, когда чужие губы размыкаются. И сейчас так плевать на окружающих их людей.       Чонгук едва ли не виснет на нём — одна его рука ложится на кимов затылок, слабо сжимая тёмные волосы, а вторая оказывается закинутой на чужое плечо. Сейчас, когда Тэхён держал его в своих руках, Чонгук отчаянно старался не отступать и не уступать в этом жарком поцелуе. Тэхён напирает, но Чон почему-то не может возразить, ощущая себя чужим утешительным призом, но он вовсе не утешает альфу напротив, скорее наоборот — заставляет каждую клетку организма работать более усиленно. Чонгук кусается, сжимает волосы в своей руке, буквально переносит весь свой вес на Кима, который в ответ сдавливает пальцами бока омеги.       Он ловит разочарованный выдох Тэхёна, когда отстраняется от него, облизывая губы. Кто-то одобрительно свистит, вызывая у Чонгука слабую улыбку, но он не даёт Киму вновь перехватить инициативу, выбираясь из чужих рук и исчезая в толпе до того, как Тэхён успевает что-либо понять.       Оставшийся вечер Чонгук проводит в компании старшего брата, который тактично не поднимает тему, касающуюся недавних событий. Омега ему за это благодарен, потому что от одних только воспоминаний начинают краснеть уши и пылать щёки.       И Ким из его головы не выходит даже спустя неделю — Чонгук, занятый ремонтом машины брата, даже не замечает, как быстро пролетает время. Он порой ловит себя на том, что вспоминает обжигающие кожу ладони, что сжимали так правильно и требовательно, будто бы Тэхён не хотел делить Чонгука с кем-то другим. Если верить Хосоку, то всю неделю омега витает в облаках. Ну а Чонгук действительно там — в приятной мягкости губ, тепле чужого тела и низком шёпоте.       Он знает, что Тэхён пару раз заглядывал в гараж, но самого Чона в те моменты там почему-то не было. Он либо уезжал в магазин за продуктами, либо отправлялся на очередную прогулку по городу, либо заезжал вместе с братом к его друзьям, чтобы по их же просьбам посмотреть их машины. К Чонгуку начинают обращаться люди и доверять ему свои тачки, и Хосок даже предлагает ему открыть свой местный бизнес и брать за ремонт деньги. Омега, конечно же, обещает над этим подумать, потому что перспектива такого заработка ему очень даже нравится.       Так и выходит — уже спустя пару дней, устроив генеральную уборку, Чонгук решает оккупировать не только спальню брата, но и его гараж. Тот, кажется, не возражает, когда к Чону пригоняют первую машину, которую омега с интересом осматривает и соглашается взяться за неё. После этого Чонгук уходит в работу окончательно — его собственная машина дожидается свободных вечеров, чтобы руки наконец дошли закончить установку всех необходимых деталей, но у Чона накапливается действительно много работы.       За таким рабочим днём его однажды и ловит Тэхён.       Чонгук, лёжа на подкатном лежаке под машиной, которую оставили у него сегодняшним утром, даже не слышит приближающихся шагов. Он слишком занят работой и сосредоточен на играющей в наушниках музыке, чтобы заметить чьи-то ноги. Но из него вырывается вскрик, когда его резко тянут наружу, обхватив лодыжки и вынуждая уставиться на возвышающегося над ним альфу широко распахнутыми глазами. Тэхён кажется довольным, улыбаясь и складывая руки на груди.       — Можно было бы не поступать так радикально, — говорит омега, когда откладывает наушники в сторону, но с лежака не поднимается, только принимает сидячее положение.       — И я тоже очень рад тебя видеть, котёнок, — едва ли не урчит Ким, присаживаясь рядом на корточки.       Чонгук пытается прочитать в глазах напротив обиду или что-то вроде этого, но Тэхён не кажется обиженным на него за то, что они не виделись пару недель, а ведь Чон даже не пытался того найти, пока Ким всё же предпринимал попытки.       — Я тоже рад, — выдыхает он, отмечая то, как запах альфы после этих слов начинает едва ли не клубиться вокруг него, окутывая собой. — Просто так много работы.       Он обводит помещение рукой, вновь измазанной в машинной жидкости. Ничего нового.       — Многие хорошо отзываются о твоей работе, — одобрительно кивает Тэхён, из-за чего Чонгук ощущает раскрывших крылья бабочек где-то в животе. — Возьмёшься за мою тачку, когда будет свободное время?       Омега расплывается в улыбке, что не уходит от внимательного взгляда зависшего на мгновение Кима. Вот так просто, что Чонгук внезапно ощущает собственную власть над этим человеком.       — Только если хорошо заплатишь, — протягивает он, склоняя голову к обтянутому чёрной тканью плечу. — И, может быть, поцелуешь.       Тэхён скользит взглядом по его телу, толкаясь языком в щёку и прищуривая глаза. Чонгук же, стараясь не особо радовать того своим вниманием сегодня, приподнимает руку, напоминания о том, что у него, вообще-то, работа, а после отталкивается ногой и вновь заезжает под машину, слыша вымученный выдох альфы.       Этим же вечером, никак не реагируя на желание Чонгука завалиться в постель, Хосок тащит его на какую-то вечеринку. Не то чтобы он сильно горел желанием проводить свободное время в толпе малознакомых ему людей и пить дешёвый алкоголь, но брат обещает, что будет весело, а Чонгук любит веселье. Именно по этой причине сейчас он находился в самом центре танцпола, двигаясь среди десятка таких же потных и пьяных тел. Вокруг мешалось множество чужих природных запахов, заползая в лёгкие тошнотворным коктейлем, но именно в этот момент ему было так всё равно на это.       Музыка практически долбит по мозгам, когда Чонгук взглядом натыкается на восседающего за барной стойкой альфу, — знакомые раскосые глаза внимательно следят за ним, улавливая каждое движение и хмурясь из-за прижимающегося к омеге со спины парня. А Чонгук только улыбается, заводит руку назад и накрывает той шею незнакомца, ощущая чужие руки на своей талии.       Он видит — у Тэхёна на лице играют желваки от того, насколько тот сильно сжимал челюсти, следя за извивающимся в чужих руках Чонгуком. Омега может поклясться, что концентрация кедра рядом с Кимом превышала все возможные, горчила и этой горечью давила всех окружающих, позволяя ощутить неконтролируемую ревность, вырывающуюся из грудной клетки низким рыком.       Чонгук смотрит точно в чёрные глаза, находя там пылающее пламя, грозящееся перекинуться на всё окружающее. От этого внутри всё сводит приятным спазмом, а ноги подкашиваются. Тэхён резко даже для самого себя поднимается с места и начинает проталкиваться сквозь толпу, продолжая удерживать с Чонгуком зрительный контакт и таким образом не выпуская того из своих сетей. Чон вовсе не против в них оказаться, он будто бы добровольно в те прыгает, стоит только Киму вырвать его из чужих рук и прижать к собственному телу. Незнакомец что-то говорит, но его уже не слушают — Чонгук губами касается места под чужой острой линией челюсти, ощущая ответную дрожь и одобрительное мычание.       Широкие ладони окольцовывают его талию, вжимая в крепкое тело. Альфа подставляется под нежные касания, урча довольным котом и окутывая их двоих своим природным запахом. Чонгуку бы проворчать на это, сказать о том, что он не позволял метить себя таким образом, но он и сам сейчас носом водит по крепкой шее, оставляя там освежающую мяту и совершенно не заботясь о том, позволил бы Ким ему эту вольность, если бы он попросил.       Вокруг всё ещё много людей, здесь все ещё душно, но Чонгук забывает обо всём, когда его так ласково касаются, утягивая в незамысловатый танец.       — Ты специально это сделал? — ухо опаляет горячий шёпот, оседая пеплом в грудной клетке.       — А ты что, ревнуешь? — возвращает вопросом на вопрос, лукаво улыбаясь и отстраняясь от чужой шеи только для того, чтобы увидеть недовольство в глазах альфы.       — Ревную, — прямо говорит он, упираясь серьёзным взглядом в удивлённо распахнутые глаза.       От этого становится приятно, кончики пальцев покалывает, из-за чего Чонгук сильнее цепляется за широкие плечи Кима, продолжая внимательно осматривать его лицо. Просто для того, чтобы в следующую секунду податься вперёд и коснуться своими губами чужих, сразу же протолкнув язык и ощутив вибрацию от низкого стона. Тэхён ему позволяет вести — руками опускается ниже, касаясь округлых бёдер и сжимая плотно облегающую ткань. Чонгук в его руках откровенно плавится, начиная едва ли не скулить от давящей со всех сторон духоты, от которой хочется скрыться в ночной прохладе. Но его только сильнее прижимают к своему телу, наконец перехватывая инициативу.       К Тэхёну тянет так сильно, что Чонгук теряет голову, добровольно отдаёт себя в чужие руки, позволяет касаться себя, целовать, окутывать терпким запахом кедра.       Жалкое мгновение — Чон уже закидывает голову назад, давая альфе больше доступа к своей шее и срываясь на тихий стон, когда ощущает влажные поцелуи на бледной коже. Те осыпаются на неё десятками звёзд, прожигают и оставляют после себя отметины. Внутри разливается что-то тёплое, течёт по его венам и сливается воедино с каждой клеткой в его организме. Тэхён выцеловывает его линию челюсти, мягко касается губами места за ухом, а после прижимает Чонгука к себе, носом зарываясь в мягкие блондинистые волосы и вдыхая такой полюбившийся аромат мяты.       Чонгук в его руках довольно мычит, жмётся ближе и впервые за вечер ощущают свою усталость — та чем-то тяжёлым оседает на плечах, едва ли не придавливает к себе. Глаза закрываются, когда он шепчет в чужую шею что-то неразборчиво и практически на грани уловимого, но Ким понимает желание Чона на инстинктивном уровне, ведёт того к выходу из клуба, всё ещё придерживая за поясницу и мягко улыбаясь, когда омега доверчиво жмётся ближе, а после выдыхает с явным облегчением, оказываясь на свежем воздухе.       Он отвозит его домой, всю дорогу держа чужую ладонь в своей и подглаживая тыльную сторону большим пальцем. Чонгук рядом едва ли не начинает сопеть, но пытается сосредоточиться на профиле альфы, следящего за дорогой. Они ещё долго целуются у подъезда — Тэхён будто бы не желает выпускать Чонгука из своих рук, а тот, в свою очередь, позволял всё и даже больше, тихо смеясь, когда на них прикрикнул тот самый сосед, потерпевший потерю ценного журнала с кроссвордами. Только тогда Ким, недовольно нахмурив брови, отпускает Чона домой.       Всю ночь в груди что-то слишком быстро бьётся, словно бы собираясь вырваться из клетки, пробить рёбра и вывалиться наружу, в чужие крепкие руки.       Без всяких сомнений — в тот день всё изменилось.       Тэхён стал чаще заходить в гараж Хосока — делал вид, что ему нечем заняться, а потому падал в первый попавшийся стул и хватал журнал с кроссвордами, отгадывая те с подозрительной быстротой, из-за чего старший Чон возмущался и грозился огреть Кима этим же журналом. Чонгук всегда улыбался, но старался никак не реагировать на лёгкие перепалки, продолжая заниматься своими делами и только изредка отвлекаясь от тех, когда Тэхён подходил к нему со спины слишком близко, почти касаясь лопаток крепкой грудью, но не позволяя себе распускать руки.        Он всё же получил свой заслуженный поцелуй за починку машины Кима и несколько десятков других, которые Тэхён назвал «чаевыми».       Хосок, стараясь меньше времени проводить в компании постоянно липнущих друг к другу Тэхёна и Чонгука, в какой-то момент напрочь запретил им вдвоём оставаться в его квартире и приближаться к любым поверхностям, которые те могли осквернить. Чонгук тогда залился громким смехом, а Тэхён — едва заметной краской.       У них всё было хорошо. Во всяком случае, по мнению Чонгука, жизнь которого состояла из Тэхёна, совместной жизни со специалистом по кроссвордам, ремонта машин и даже гонок. Он стал всё чаще финишировать первым, забирая выигрыш и наслаждаясь явным одобрением Хосока и настоящим восхищением Тэхёна — тот едва ли не зацеловывал его с ног до головы, дожидаясь на финише и с довольной улыбкой встречая белую машину, со свистом останавливающуюся перед вопящей публикой и поднимающую в воздух серую пыль.       Чонгук наслаждался своей жизнью.       В особенности сейчас, когда он плавно тормозит рядом с чёрным «Доджем» и опускает стекло с водительской стороны, улыбаясь смотрящему на него Тэхёну, что тоже сидел за рулём, с теплотой оглядывая растрёпанные из-за ветра светлые волосы.       «Супра» издаёт греющие душу звуки, словно бы подначивает наконец сорваться с места.       — До перекрёстка? — спрашивает Ким, готовясь вжать педаль газа в пол.       — Встречу тебя там.       Чонгук расплывается в улыбке, поднимая стекло и упираясь взглядом в светофор.       Всего одна секунда здесь решает всё — глаза внимательно следят за красным кругом, запрещающим трогаться с места, и омега может буквально ощутить, как всё внутри него будто бы замирает, как замирают дикие кошки перед своим прыжком. Выждать немного, подготовиться. Он сжимает пальцами руль и чувствует на себе тот же самый взгляд Тэхёна — нежный, ласковый, любящий.       Загорается зелёный и машины одновременно срываются с места. В крови поднимается уровень азарта, требующего забрать победу любой ценой. Рёв двигателей нарушает вечернюю тишину, люди успевают только заметить два несущихся на огромной скорости пятна, что легко и плавно входят в повороты. Чонгук практически нежно выкручивает руль, отправляя свою машину в лёгкое скольжение. Тэхён, следующий за ним, делает это менее плавно, из-за чего задницу «Доджа» на какое-то мгновение начинает заносить, но альфа вовремя выравнивает машину.       Чон только усмехается. Дрифт все ещё плохо поддавался Тэхёну, но тот делал всё для того, чтобы освоить так горячо любимый Чонгуком способ водить.       Чонгук выигрывает ценные секунды на очередном повороте, вдавливая педаль газа и позволяя самому себе счастливо рассмеяться, пока до его ушей не доносится вой сирен. Он видит полицейскую машину, что пристроилась точно за ними, и, моргнув фарами, резко вписывается в поворот, уходя с изначального маршрута, что делает и Тэхён, следуя его примеру. Чонгук едет по узкой улочке, наезжает на картонные коробки и неровности, из-за чего «Супра» подскакивает, пока вновь не вырывается на широкую дорогу, едва не сталкиваясь с ещё одной полицейской машиной, что поджидала их.       Тэхён нагоняет его, позволяя заметить свою улыбку. Он что-то говорит, но Чонгуку вовсе не нужно слышать его, чтобы понять такие правильные и нужные слова.       Поехали домой.       Им не составит никакого труда оторваться от полиции. Пара резких поворотов, узкие улочки — погоня остаётся позади, а две машины плавно заезжают в гараж, пока за ними опускаются ворота. Чонгук покидает салон и сразу же оказывается прижатым к своей же машине. В его губы вгрызаются практически грубым поцелуем, из-за чего ноги мгновенно подкашиваются, но Тэхён вовремя ловит его, наваливаясь всем своим телом и выбивая из Чонгука скулёж. Руки сами цепляются за крепкие плечи в надежде удержаться на ногах и не упасть, пока губы раскрываются, впуская в рот язык Кима и позволяя сорваться очередному стону.       Чонгука накрывает с головой чужим запахом, оседающим на коже чем-то мягким и таким правильным, что у омеги вырывается плаксивое хныканье, на которое Тэхён мгновенно реагирует, опускаясь губами на доверчиво подставленную шею, кусая молочную кожу и оставляя после себя багровые отметины. Тело в его руках извивается, требует большего, практически плавится под прикосновениями горячих ладоней, что скользят под широкую футболку, принадлежащую альфе, и касаются плоского живота.       — Тэхён, — вырывается хрипом, когда Чонгук подаётся бёдрами вперёд в попытке получить такое желаемое сейчас трение. — Тэхён, я хочу…       — Чего ты хочешь? — Ким отрывается от него, пальцами цепляет подбородок и смотрит в блестящие от желания глаза. — Скажи мне, котёнок, я дам тебе всё, что ты попросишь.       И Чонгук выдыхает очередной скулёж, ощущая, как он словно бы начинает падать в бездну, ломаясь под этим тяжёлым взглядом.       — Я хочу тебя, — самым сокровенным признанием. — Пожалуйста.       Его легко подкидывают в воздух, подхватывая под бёдрами и заставляя обхватить талию ногами, — шею продолжают осыпать кусающимися поцелуями, вырывая из податливого тела тихие стоны. Тэхён удерживает его надёжно, толкая дверь, ведущую в его дом, и Чонгук благодарит всех богов за то, что альфа хорошо знает собственное жильё для того, чтобы не врезаться в углы вместе со своей ценной ношей. Чон ногтями впивается в крепкие плечи, разрываясь от желания стянуть всю одежду с чужого тела.       От концентрации смешавшихся запахов голова идёт кругом, перед глазами всё плывёт и появляется ощущение странной невесомости, которое нарушается очередной вспышкой возбуждения, стоит только ладоням сжать ягодицы.       Чонгук собирает тёмные волосы альфы в кулак, сжимает те и вздрагивает из-за низкого рыка, окатившего разом покрывшуюся мурашками кожу. Тэхён опускает его на постель и забирается следом, раздвигая чужие ноги и удобно устраиваясь между ними. Чонгук мгновенно протягивает к тому руки и Ким понимает всё без слов — забирается в призывно раскрытые объятия и проскальзывает ладонями под футболку. Он пальцами пересчитывает рёбра, кусая острую линию челюсти и сразу же зализывая это место.       Омега уловил это уже давно — у Тэхёна странная тяга к укусам. Он всегда оставлял на его коже следы собственных зубов, но старался держать острые клыки при себе. У Чонгука от такого проявления собственничества порой сводило низ живота, потому что ему действительно это нравилось.       — Сними с себя это, — получается капризно, пока трясущиеся из-за переизбытка эмоций пальцы пытаются стянуть с Тэхёна футболку. — Тэхён.       Тэхён же хрипло смеётся, но всё же приподнимается, чтобы снять с себя мешающую сейчас одежду. Чонгук голодным взглядом оглядывает крепкое тело и смуглую кожу и хочет прикоснуться, хочет языком провести по подтянутому животу и ощутить солоноватый привкус. Он и сам откидывает свою футболку куда-то в сторону, сразу же ловя руками прильнувшего обратно Кима; альфа вновь забирается между широко разведёнными бёдрами, сжимая одно из них пальцами и ловя сорвавшийся с чужих припухших губ стон.       Внутри всё покалывает от нетерпения, пока Чонгук прижимает Тэхёна к своей груди и закидывает голову назад, когда тот зубами цепляет сосок. Мягкий рык клокочет где-то в самой глотке, пока пальцы сжимают волосы у корней, а тело извивается под чужими горячими ладонями, продолжающими исследовать каждый участок, оставляя на бледной коже свои отпечатки. Чонгука практически подкидывает на постели, когда альфа резко толкается бёдрами. На Киме только нижнее бельё, пока на Чонгуке всё ещё такие мешающие сейчас джинсы, которые практически болезненно давят на возбуждение и не позволяют ощутить прикосновения так, как хотелось, — без каких-либо преград, даже если те и состояли из одежды.       Тэхён словно бы считывает его желание без прямых просьб, цепляется длинными пальцами за шлевки и резко тянет на себя, — их тела вновь соприкасаются, трутся друг о друга, и Чонгук готов завыть от того, насколько же ему уже хочется ощутить Кима внутри себя.       Омега послушно приподнимает бёдра, когда Тэхён стягивает с него джинсы вместе с нижним бельём, и расслабленно прикрывает глаза, стоит только альфе вернуться к нему, начав осыпать его плечи и шею неторопливыми поцелуями. Куда более нежными, но всё ещё до одури возбуждающими. Он впивается ногтями в кожу под крыльями лопаток, ощущая очередной укус, за который Тэхён вновь извиняется, оглаживая большими ладонями узкую талию, будто бы выточенную специально для его рук.       У него вырывается всхлип, который сразу же ловят новым поцелуем, пальцами собирая пачкающую бёдра смазку. Чонгук выгибается навстречу забирающимся под кожу касаниям, вжимаясь затылком в подушку и выдыхая первое пришедшее на ум ругательство. Тэхён не отрывается от его доверчиво открытой шеи, осыпая ту поцелуями, пока первый палец с естественной чонгуковой смазкой осторожно входит в податливое тело.       Чонгук извивается под тяжестью чужого тела, пока его плавно растягивают под себя, плавными движениями доводят до точки невозврата, сцеловывают выступающую на лбу испарину. Омега жмётся ближе, вплетая пальцы в мягкие волосы и оглаживая чужой затылок, из-за чего Ким самым домашним котом урчит куда-то на ухо, впуская клыки в местечко за ним. Чон же скулит, жмурится и практически растекается, когда пальцы внутри надавливают на чувствительную железу, вынуждая едва ли не прокусить широкое плечо закрывшего его от всего остального мира Тэхёна.       Альфа внимательный, он следит за каждым изменением на лице распластанного под ним Чонгука, пытается отвлечь от возможных неприятных ощущений ненавязчивыми поцелуями. Но выдержка постепенно трещит даже у него — это Чон замечает по участившемуся дыханию и сгустившемуся запаху. Ким порыкивает на каждый стон, ускоряет движение запястьем и утыкается носом в изгиб тонкой шеи, оставляет запах кедра повсюду, будто бы желает пустить тот по венам Чонгука, выдохнувшего практически разочарованно, когда пальцы покидают его тело.       Глаза бегают по лицу напротив, стараясь разглядеть чужие мысли в глазах, но те слишком быстро и отчаянно путаются, не позволяя ухватиться за что-то определенное. Чонгук задерживает дыхание, а следом тревожит слух альфы новым стоном — сладостным и высоким, практически пробирающимся в черепную коробку. Тэхён входит в него одним неспешным толчком, замирая на какое-то время для того, чтобы дать им обоим привыкнуть. Между их телами не остаётся ничего, Чонгук прижимает Кима к себе непозволительно близко, обвивает руками широкие плечи и дышит природными запахами, заполнившими всю комнату. Тэхён практически полностью выходит из тела под собой только для того, чтобы следом вновь толкнуться на всю длину, вцепившись пальцами в бёдра омеги, — медленно, тягуче, до звёзд перед глазами, устремлёнными в потолок.       Чонгука пронизывает волна горячего удовольствия от каждого чужого точного движения. Он выстанывает Тэхёну на ухо, подставляясь под опаляющие кожу поцелуи и едва заметно морщась от осыпающих его плечи укусов.       Ким наваливается на него, впивается в губы страстным поцелуем и проталкивает язык глубже, ладонями обхватывая талию и практически натягивая Чонгука на себя — от ощущения скользящего внутри члена и звуков шлепков низ живота сводит практически болезненно, из-за чего омега начинает едва заметно возиться под крепким телом, получая дополнительное трение для зажатого между их животами члена. Тэхён на это едва слышно рычит прямо в опухшие от поцелуев губы, сильнее вдавливая Чона в постель и срываясь на резкие и глубокие толчки.       — Ну же, сладость, — низкий шёпот опаляет покрытую потом кожу, вынуждает сжаться на растягивающем изнутри члене и протяжно застонать. — Кончи для меня, будь хорошим мальчиком.       Чонгук закрывает глаза, ощущая скатывающиеся по щекам слёзы, он впивается ногтями в смуглую кожу и наверняка оставляет после себя царапины, но на это никто даже не реагирует, пока Тэхён так хорошо его трахает, проникая глубоко и с каждым разом ударяя точно по простате, из-за чего из саднящего из-за стонов и криков горла вырывается невнятный скулёж.       Удовольствие достигает своего максимума, оставаясь белёсыми подтёками на коже и отзываясь дрожью в бёдрах. Тэхён подхватывает Чонгука под поясницей и вбивается в него сквозь его оргазм. Чон задыхается, остервенело цепляется за удерживающие его руки, выгибается навстречу.       От чрезмерной стимуляции всё тело ощущается оголенным проводом, реагирующим на каждое прикосновение. Чонгук что-то бессвязно бормочет, слушает срывающиеся с тэхёновых губ комплименты и откровенно тает от них, сжимаясь изнутри и улавливая ласкающие слух низкие стоны, что мешаются с грудным рычанием и крепкой хваткой рук. Тэхён выходит из него достаточно резко, доводя самого себя до оргазма ладонью и кончая Чонгуку на живот, мешая их семя. Он выглядит достаточно довольным, когда вновь заваливается на омегу, из-за чего последний стонет, но не спешит скинуть горячее тело с себя.       Перевести дыхание удаётся не с первой попытки — грудь тяжело вздымается, пока дрожь медленно отступает, оставляя ощущение лёгкости. Тэхён довольно мычит, обводя губами следы собственных зубов и едва ли не срываясь на грудное урчание.       Чонгук же прижимает его ближе к себе, лениво гладит по волосам и любовно подставляется под щекочущие кожу поцелуи.       В Рио-де-Жанейро действительно можно найти всё, что угодно. Например, любовь.