баловница

      — ну блин, снова ты? у гончих что, совсем дел никаких нет, или это ты просто настолько ленивый, что от работы косишь? и вообще, где шивон?       галлахер, продолжая отточенными движениями смешивать коктейль в шейкере, ленивым взглядом прослеживает, как эрика плюхается на пустой стул справа от него. она бросает клатч на соседнее место, совершенно не заботясь о том, что туда кто-нибудь мог бы сесть, и беззастенчиво придвигает к себе чей-то высокий бокал с ярким напитком.       — ммм, сладкая услада, — эрика принюхивается, расплывается в фирменной улыбочке и, сняв с ободка бокала крупную свежую клубничку, кладёт её в рот. не сводя с галлахера хитрых глаз, спрашивает: — а чего покрепче нет?       галлахер кривится с недовольным видом, разливая коктейль по двум роксам. он отставляет шейкер и забирает чужой бокал из-под носа девушки — придётся переделывать. эрика хлопает ресничками с невинным видом, продолжая пережёвывать ягоду, нарочито громко причмокивая, так что сок, окрасив губы в алый, чуть ли не по подбородку стекает.       — обойдёшься, мелочь, — ворчит галлахер. он опирается обеими руками на столешницу и чуть наклоняется вперёд, встав напротив неё. большая широкая тень в светлой обстановке бара как будто поглощает эрику, предупреждая или даже угрожая, но она на это внимания не обращает. более того, сама ставит локти на стойку между его ладонями и подпирает раскрытыми веером пальчиками свои щёчки, заглядывая снизу вверх в лицо бармена.       как будто испытывает, а то и вовсе провоцирует его.       — вредина, — эрика хихикает, сверкая глазками; тонкий изящный гало над её головой поблёскивает в приглушённом свете ламп. — так где шивон?       — если бы ты хоть раз использовала свой телефон по назначению, то узнала бы, где она, — галлахер хмыкает и выпрямляется, складывая руки на широкой груди. — шивон ненадолго уехала, попросила подменить её. я все выходные здесь за главного.       — ууу! — эрика дует губы, прищурившись. — и как же гончие будут справляться-то без тебя? на кого же ты покинул нашу пенаконию? неужели мир грёз настигнет крах и беззаконие? — она сетует, даже не скрывая сарказма в своём голосе.       галлахер тяжко вздыхает, качая косматой головой. маленькая дерзкая язва — ей так нравится хамить и действовать на нервы людям. эрика ведёт себя как энергетический вампир и пакостит в угоду своих подписчиков. видеоблогинг — вот ведь забава. она устраивает жестокие и глупые розыгрыши, ругается со всеми подряд, нарушая всякие границы дозволенного. на имя эрики выписано столько штрафов, что им уже и счёт никто не ведёт, но серьёзно её никто никогда не наказывал, потому что именитая тётя шивон всё время вступается за неё.       «зелёная же ещё, пусть веселится подольше, а то станет такой же старой брюзгой, как мы с тобой», — вот что шивон частенько говорит ему в шутку, в очередной раз выписывая чек на имя клана гончих, чтобы выплатить штрафы племянницы.       но галлахер такую всепрощающую доброту никак принять не может. по его мнению, юную галовианку из верхушки клана ирисов никто не воспитывал должным образом, вот она и разбаловалась совсем. он и сам когда-то был оборзевшим, всё может понять, но берега ведь тоже надо видеть, верно? а эрика не видит.       эрика устраивает аварии на дорогах, пугает гостей, намеренно злит кошмариков и подкидывает лишнюю работу гончим. будь его воля, он бы давно отправил эрику на исправительные работы, лишив доступа в интернет, чтобы хоть немного сбить с неё спесь. и то не факт, что это особо поможет.       галлахер уверен, что заставить проблемного человека исчезнуть проще, чем перевоспитать его, но, учитывая все обстоятельства, эрике было бы достаточно хотя бы просто задать хорошую трёпку.       — не паясничай, ребёнок, — галлахер отворачивается от неё и начинает шарить по полкам с бутылками: — у меня нет времени на твои игры. шуруй домой и смотри мультики.       — бе-бе-бе, — эрика показывает ему в спину язык, выуживая свой смартфон из сумочки. — скучный ты дядька, галлахер. никакого с тобой веселья.       в мгновение ока перечитав все важные сообщения и оповещения, эрика заходит в свой блог и начинает печатать на скорую руку новый пост. пока галлахер продолжает стучать склянками и стаканами, разбираясь с оставшимися заказами, она, не отрываясь от экрана телефона, снова аккуратненько придвигает к себе бокал с коктейлем. потягивает через полосатую соломинку, слегка морщится от вкуса — далеко не сладкого — и продолжает говорить:       — что-то не так сегодня с усладой. ты случайно с сиропами ничего не напутал?       — я пока в своём уме и умею отличать горькое от сладкого, мелочь, — он едва оглядывается на неё, заливая в шейкер сок вместе с молоком. пара ловких движений, и вот он наполняет ряд шотов, дополняя сверху сиропом для красоты. — джей, третий и пятый столик!       официант материализуется рядом со стойкой, кивком здороваясь с эрикой, которая не глядя отвечает ему жестом peace. галлахер придвигает к нему поднос со стопками и рюмками с коктейлями. горькие, кислые, сладкие и смешанные — каждому гостю свой, на вид абсолютно разные, сложно перепутать. джей наклоняется ближе к галлахеру, поманив его пальцем, и низким голосом произносит:       — второй столик коктейли не допил — у них напитки оказались перепутаны. и компания пепеши и эрудроидов по ту сторону стойки тебя просит. кажется, мы им тоже подали не то, что они хотели, — он вздыхает, качнув головой, и добавляет уже громче: — там же сплошные журналисты и писатели. шивон не обрадуется, если по возвращении обнаружит в жалобной книге записей в два раза больше, чем в книге отзывов.       галлахер в себе уверен на все сто десять и знает — он точно ничего перепутать не мог. он бросает короткий взгляд на эрику и мельком успевает заметить, как та косится в их сторону, а потом снова погружается в телефон. чуйка подсказывает — без участия девчонки тут не обошлось. шейкер слегка трещит в сильной руке, когда он сдавливает его, прежде чем отставить в сторону.       — хорошо, иду, — но, едва успев отойти от стойки, острым слухом галлахер слышит, как эрика бормочет: «началось».       широко улыбаясь, эрика в нетерпении ждёт, когда они скроются за углом. она слезает со стула и, заранее включив камеру, следует по пятам. выглянув из-за угла, видит: по ту сторону бара разгорается драма. театрально размахивая руками, разгневанный пепеши кричит недовольно на галлахера, пока его товарищи, тыкая пальцами в свои бокалы и активно кивая, поддакивают ему. в другой пепеши эрика узнаёт скандальную журналистку, пишущую для одного еженедельного издания. девушка явно на взводе — её клубок нервно подёргивается, пока она сжимает в руке тонкую ножку бокала. наконец она не выдерживает и вопит:       — это просто возмутительно! как можно было перепутать кислый сироп со сладким?! вы хоть представляете, что я почувствовала в тот момент, когда попробовала свой коктейль?       — однако же это не помешало вам допить до дна, прежде чем позвать нас, — невозмутимо реагирует галлахер. пепеши густо краснеет. она топает ногами.       — да вы издеваетесь! — она размахивается и со всей силы разбивает бокал о пол. остатки напитка брызгают на и без того грязные ботинки бармена.       эрика хихикает, крупным планом снимая лицо галлахера. она знает, как удачно склеить все сцены, чтобы видео залетело. а сколько мемов можно наделать из небритого фейса главы клана гончих! может, ей стоит поставить его на аватарку блога? устроить конкурс среди подписчиков?..       — э-ри-ка, — протяжный грубый голос раздаётся прямо над головой у эрики. она ойкает и опускает телефон, когда весь кадр начинает занимать кожаный ремень под мужской грудью. галлахер смотрит на неё сверху вниз, хмурится, сжав губы в тонкую линию. явно недоволен и, кажется, эрике впервые становится настолько тяжело в его присутствии.       застенчиво хлопая глазками, она прячет телефон в карман и цепляет на лицо улыбочку. стыдно ли ей? вообще ни разу. эрика знает, что она наглая, дерзкая и невоспитанная — может себе позволить. как учит их госпожа мэйвен, искусство требует жертв, даже если это простое искусство ведения блога.       в конце концов, они же в мире грёз — кто здесь вообще о законах задумывается?!       — ну поменяла я местами сиропы… подумаешь, что такого? шивон бы вот оценила, наверное… — эрика дуется, отведя взгляд в сторону. она шаркает ножкой, сцепив руки в замок за спиной. ну прям сама невинность. снова покосившись на галлахера, она смеётся: — а ты знал, что у тебя вена на лбу стрёмно вздувается, когда ты злишься?       галлахер на её замечание даже бровью не ведёт. он просто чувствует, как кровь внутри него достигает точки кипения. у всякого терпения есть предел, даже у ангельского, и он был уже непозволительно близок к тому, чтобы лишиться своего. дальше так продолжаться не может — кто-то должен показать избалованной девице её место.       без лишних слов он вдруг хватает эрику за плечо и тянет за собой через бар.       — эй-эй, куда? — эрика пытается упираться, но её слабые попытки, очевидно, не могли возыметь никакого эффекта. галлахер без особых усилий тащит её в сторону подсобных помещений, на ходу бросая джею, чтобы тот пока присмотрел за баром. с ноги открыв дверь, он буквально вталкивает эрику в погружённую в полумрак комнатушку и закрывается за собой.       эрика врезается в стеллаж, по пути запнувшись о пустую коробку и снеся стул. посуда и бутылки на полках жалобно бряцают от удара, а эрика мычит от дискомфорта, потирая ноющее после медвежьей хватки плечо. она разворачивается и зыркает в сторону галлахера, поднимающего стул с пола. в подсобке особо развернуться негде, и он ставит его в самый центр комнаты, не обращая внимания на девушку. эрика злится.       — аккуратнее можно было? затолкал сюда как мешок с мусором! чё мы вообще здесь забыли? у меня там сумка осталась! ну пошутила я разок, подумаешь! как будто на тебя первый раз гости в баре кричат! и вообще..!       она замолкает, когда галлахер вновь нависает над ней с серьёзным лицом. атмосфера в подсобке заметно меняется и становится напряжённой. эрику передёргивает: что-то не так. она начинает нервничать.       усталый взгляд галлахера становится чересчур тяжёлым, так что кажется, он легко может пригвоздить бедную галовианку к месту. небрежно поправив галстук привычным движением, он отставляет руку в сторону и начинает загибать пальцы, перечисляя; с каждым словом его лицо становится всё мрачнее и мрачнее:       — подбегала к прохожим пепеши и дёргала за клубки. предлагала смазать суставы эрудроидов машинным маслом. устраивала аварии с участием живых рекламных щитов. натравливала патрулирующих кошмариков друг на друга, — он разгибает пальцы. — и это только за этот месяц.       эрика складывает руки на груди и недовольно кривится. так он привёл её сюда, чтобы читать нотации? решил поиграть в родителя в отсутствие шивон? видимо, гончим в самом деле совсем заняться нечем, раз их глава… опустился до такого.       — контент для блога сам себя не сделает! что мне ещё, по-твоему, снимать? пьянчуг, дрыгающихся под усладой каждый вечер? богатеньких гостей клана люцерны? или как взбесившиеся кошмарики нападают на прохожих? это никому не интересно!       — а как ты собираешь штрафы пачками, значит, интересно? — галлахер закатывает глаза в раздражении. он потирает переносицу пальцами, мгновение собираясь с мыслями. эрика надменно фыркает.       — да пошёл ты! сам ничем не лучше, а ещё вздумал меня учить? ты мне не нянька! — она высокомерно вскидывает подбородок, тряхнув пышными кудрями. не глядя на галлахера, она обходит его, постукивая каблучками, и добавляет тоном, не терпящим спора: — я ухожу.       но галлахер не собирается её отпускать просто так. он хватает её за руку, разворачивая обратно к себе, а после и вовсе перехватывает поперёк талии, оторвав от пола. эрика давится воздухом, теряя опору, а когда он начинает тащить её куда-то, визжит, беспомощно барахтаясь в чужой крепкой хватке. галлахер молча усаживается вместе с ней на тот самый стул, заставляя перевеситься через свои колени. он даже не даёт ей соскочить, надавив широкой ладонью на спину меж лопаток. эрика тужится, стиснув в руках грубую ткань мятых брюк, грудь оказывается болезненно вжата в чужое бедро, а ноги свисают, доставляя ещё больше неудобств. эрика дёргается, пытаясь стукнуть его, и рычит:       — ты совсем рехнулся? быстро отпустил меня! я сейчас закричу! а-а..! — но он неожиданно суёт ей свой скомканный галстук в рот. видавшая виды солоноватая от пота ткань, пропахшая табаком и спиртом, ощущается на языке противно.       — не стоит кричать, — просто произносит галлахер, хмыкнув, как будто всё происходящее было в порядке вещей, — испортишь гостям вечер, — он кладёт свободную руку ей на поясницу, поддевая пальцами упругую резинку шортов, и приспускает… вместе с бельём.       у эрики кровь стынет в жилах. она мычит неистово, барахтается, бьёт кулаками по его колену, пока по спине торопливо бегут мурашки от страха и прохладного воздуха. но стоит грубой ладони хлёстко шлёпнуть её по левой ягодице, как она сразу же перестаёт дёргаться и замирает, в ужасе распахнув глаза. она прямо-таки чувствует, как на месте удара расплывается краснота. и то правда — галлахер безразлично смотрит на яркий след от собственной ладони, контрастирующий с бледной нежной кожей.       — раз в клане ирисов тебя не научили видеть границы дозволенного, я сам тебе их покажу, — он снова шлёпает её, на этот раз справа, и эрика по инерции дёргается, сдавленно взвизгнув и жмурясь от жгучей вспышки боли. — за каждым проступком должно следовать наказание. и поскольку твоя семья не занималась твоим воспитанием должным образом, мне придётся сделать это за них, — он ещё раз наотмашь шлёпает её.       у эрики из глаз брызгают слёзы, гало от шока и бесконтрольного потока эмоций перестаёт держаться у неё над макушкой и тухнет, падая. ей не просто больно физически — ей стыдно, потому что никогда ещё в своей жизни она не испытывала такого горького унижения. физическое наказание — да кто сейчас опускается до такого, что за варварство?! как он вообще смеет обращаться с ней, как с какой-то куклой? то, что он глава клана гончих, не даёт ему права так вести себя с ней! неужели он хочет, чтобы разразился внутрисемейный конфликт?       хуже всего то, что каждый шлепок гонит по её венам адреналин, будоража кровь и заставляя чувствовать что-то до отвратительного приятное — что-то, что оседает внизу живота послевкусием боли.       неужели наслаждение?       галлахер прав в том, что ей действительно всё всегда прощали, а он стал первым, кто решил перейти от простых слов к действиям и… наказать её. и есть в этом что-то пугающе волнительное, вынуждающее её поджимать ноющие ягодицы в попытке хоть как-то облегчить свои страдания. эрика чувствует, как горят её щёки от смущения, как сердце бьётся быстро-быстро, и осознаёт, что близка к тому, чтобы испытать настоящее возбуждение.       приглушённое повизгивание, сопровождающее шлепки, сменяется тихими постанываниями не то от дискомфорта, не то уже от удовольствия. ослабевшие ноги всё ещё подёргиваются в ответ, но эрика больше не дрыгается и не пытается соскочить, почти смиренно принимая порку. плотная ткань кожаной перчатки неприятно врезается в израненную кожу. челюсти болят из-за кляпа, слюна, скопившаяся во рту, грозится закапать с уголков губ. в голове пусто, потому что она, заставив себя абстрагироваться от обжигающей плоть боли, сосредоточилась на своих ощущениях. у галлахера сильные руки, большие ладони, длинные пальцы. её ягодицы просто идеально помещаются в них, и эрика не может не отвлекаться на мысли о том, что будет, если он использует свои руки для чего-нибудь более… интересного.       неожиданный щипок за нетронутую кожу бедра отрезвляет, и она скулит, дёрнувшись и стукнувшись подбородком о его ногу, благо, хоть не прикусила язык. приподнимает голову, когда галлахер легонько тянет её за волосы, заглядывая в раскрасневшееся лицо. эрика искоса замечает насмешливую ухмылку.       — сомневаюсь, что этого хватит, чтобы выбить из тебя дурь, — замечает он, разглядывая оставленные им же синяки; нормально сидеть она после такого точно сразу не сможет. — ты хоть что-нибудь осознала, мелочь? — галлахер вытаскивает из её рта смятый галстук, аккуратно, почти заботливо утирает слюни.       эрика роняет голову, чуть дыша. чувствует, как пульсируют от боли ягодицы и вместе с тем сокращаются мышцы внутри, совсем рядом. всё, что осознала эрика, это только то, что она возбудилась в процессе унизительного наказания. она прямо-таки ощущает, как у неё мокро между ног, и надеется, что сбившихся с неё трусов достаточно, чтобы впитать влагу и не дать ей просочиться на чужие брюки. до чего же мерзко и стыдно, не дай эоны, галлахер ещё заметит! нужно как можно скорее сваливать отсюда, пока…       — ну и ну, — эрика вздрагивает, когда галлахер вдруг тянет за резинку её бельё — к ткани протягивается ниточка выделений. прохладный воздух подсобки сразу же оглаживает мокрые следы на внутренней стороне бёдер. специфический запах тонкий, едва уловимый, но всё же не укрывается от острого нюха гончего. — то есть наказание тебя совсем не вразумило, — даже не спрашивает, а констатирует. — насколько же ты испорченная, ребёнок?       эрика дуется, зарываясь лицом в бедро и впиваясь пальцами в брюки. она громко сопит, не шевелясь, молчит, потому что нечего сказать. оправдаться хочется, но пошатнувшаяся гордость не позволяет. она надеется, что галлахер поймёт степень её стыда, посмеётся злорадно и отпустит, но… нет. он неожиданно стаскивает её с себя, помогая встать. эрика пристыженно прячет лицо за чёлкой, тянется, чтобы поправить одежду, но галлахер внезапно подтягивает её, усаживая к себе на колени. эрика взвизгивает, вцепившись в его запястья.       «попа болит…»       — пусти!.. — пищит она, в ужасе наблюдая, как большая рука стягивает с неё шорты и трусы ещё ниже. она пытается машинально свести бёдра вместе, но галлахер не позволяет ей это сделать, только вынуждает ещё шире расставить ноги.       — шивон говорит, с тобой поласковее быть надо, — он хрипло смеётся у неё над ухом, опаляя висок тёплым дыханием. — совсем разбаловала тебя. но, может, метод кнута и пряника в твоём случае правда будет действеннее?       эрика давится воздухом — обслюнявив пальцы, он накрывает лобок и скользит ниже, касаясь пальцами клитора. по всему телу пробегает мягкая дрожь от стимуляции, когда он начинает массировать её, размазывая липкие выделения по складкам. эрике неудобно — она дёргается, елозит задом по паху, пытается слезть, мешает. галлахер недовольно фыркает и снова шепчет:       — подбери ноги, — но она упрямо мотает головой, и тогда он сам, перехватив под грудью, подтаскивает её выше. эрика хнычет — без опоры сидеть становится совсем неудобно, и ей приходится поставить ступни ему на колени.       она беспомощно дёргается, цепляясь за его руки, пока галлахер, вновь пройдясь языком по кончикам пальцев, кружит ими по клитору. он давит на чувствительную плоть, и его темп становится совсем быстрым. эрика скулит, упирается в его пах, стараясь не задумываться о том, что это там под ней такое твёрдое — пряжка ремня, или что похуже. другой рукой он сдавливает полушарие груди, даже сквозь слои ткани чувствуя, как там бьётся быстро-быстро маленькое сердце. он тихо смеётся, отчего у эрики волосы на макушке шевелятся, и вдруг вставляет в неё средний палец — тот плавно скользит внутрь, растягивая тугие стенки. эрика корчится, выгибаясь в спине, впиваясь ногтями в чужие запястья.       — похоже, просто так я в тебя не влезу. придётся лучше стараться, — осознание пошлого намёка сильнее вгоняет её в краску и становится ударом под дых. она ещё крепче сжимается вокруг его пальца. — жаль.       у эрики перед глазами стоят яркие звёзды, в голове сплошной туман. сердце гонит возбуждение по телу вместе с кровью. она испытывает слишком много для одного раза, и кажется, может взорваться в любую секунду. сильные руки галлахера, вжимающие её в его грудь, не мешают ей беспокойно ёрзать на нём, пытаясь отодвинуться. он двигается слишком быстро, она не в состоянии принять всё сразу!       — стой, стой, стой, стой! — эрика выгибается дугой, неистово затрясшись, и галлахер тут же зажимает ей рот. она царапает его грубую кожу до крови, сдавленно вопя, пока он продолжает стимулировать сокращающиеся мышцы, выдавливая из неё всё до последней капли. эрика изливается ему на ладонь, пачкая тёмные брюки. ступни наконец соскальзывают с колен, и она обмякает, тяжело дыша, повиснув в чужой хватке.       галлахер перестаёт затыкать её и вместо этого небрежно гладит по волосам, поставив подбородок на макушку. он даёт ей несколько секунд на то, чтобы отдышаться, прислушивается к тихим вздохам, слетающим с искусанных губ. он почти аккуратно натягивает на неё обратно трусы и шорты, всё ещё позволяя сидеть на себе. когда эрика перестаёт сипеть, он наконец произносит:       — теперь до тебя дошло хоть что-нибудь?       она машинально мотает головой — ничего не дошло.       — интересно… если я сдам тебя… шивон или мэйвис… что будет? — эрика шепчет каждое слово на выдохе, и он слышит по знакомой интонации, как она расплывается в слабой улыбке. — классный… контент выйдет…       галлахер хмыкает и в отместку до боли щипает её за бедро.       — не о том думаешь, — урчит он, понизив голос. — лучше побеспокойся, чтобы я не превратил все твои непогашенные штрафы в один длинный срок. я ведь такой вредный дядька, да?       эрика бьёт его пяткой по лодыжке и бурчит:       — мерзкий шантажист.       — грязная пигалица, — не остаётся в долгу гончий.