Соседи по комнате

Норман любил Эммана. Любил искренне, трепетно, по-особенному нежно. Любил за звонкий смех, солнечную улыбку, золотистые веснушки и вечно растрёпанные рыжие волосы. Но порой, в такие моменты, как сейчас, ему хотелось его побить. Сегодня Норман весь день провёл за книжками. Завтра у него был важный зачёт, и потому он старательно готовился, зазубривал до дыр нужный материал. Он хотел получить хорошую оценку, а потому не отлипал от учебников ни на минуту, порой даже не отвлекался на то, чтобы сходить поесть. И Именно поэтому сейчас, когда он наконец-то закончил, ему хотелось отдохнуть. Просто полежать в тишине, расслабиться, ни о чём не думать. Только вот отдохнуть ему так и не удалось, и причина этого сидела на соседней кровати. Легонько раскачивалась из стороны в сторону, напевая себе под нос песню, игравшую из мобильника, и рисовала что-то в своей тетрадке. Эмман. Конечно, он всегда был шумным, но сегодня — особенно. Именно в тот день, когда Норману хотелось хотя бы пять минут провести в тишине, он решил послушать музыку. Причём не тихонько, как обычно это делал, а на всю громкость. И это, на самом деле, уже начинало подбешивать. — Эмман, ты бы не мог сделать потише? — наконец не выдержав, попросил Норман. До этого он ещё пытался как-то абстрагироваться, но в конце концов его нервы сдали. Однако Эмман никак не среагировал на его просьбу. Впрочем, это было и неудивительно: музыка орала настолько громко, что наверняка заглушала все посторонние звуки. Норман решил попробовать ещё раз. — Эмман, пожалуйста, сделай потише, — повторил он, но теперь уже громче и настойчивее. И снова в ответ никакой реакции. — Эммануэль! — окончательно не выдержав, сорвался на крик Норман. Он даже принял сидячее положение и в упор посмотрел на него. — А? — на этот раз Эмман его наконец-то услышал. Вздрогнув от неожиданности, он всё-таки оторвался от тетрадки, в которой что-то рисовал, и поднял взгляд на него. — Прости, Норман, ты что-то сказал? Музыка слишком громкая, я не слышал… — неловко улыбнувшись, сказал он, когда наконец-то убавил звук. Норман с облегчением выдохнул. — Я просил тебя сделать потише — уже спокойнее произнёс он. Постепенно злость отступала, и на её место приходила лишь усталость после долгого сидения за учебниками. — Понимаешь, я хочу отдохнуть. Я весь день сегодня занимался, так что мне хочется посидеть в тишине немного, вот. — Оу, д-да, точно… — Эмман вновь вздрогнул, будто только сейчас это понял. Он закусил губу и виновато опустил взгляд, и антенна на его макушке тоже грустно опустилась, таким образом как бы выражая свою вину. — Прости, я совсем об этом не подумал… — Ничего страшного, — Норман покачал головой и только мягко улыбнулся. Нет, всё-таки он совсем не мог на него злиться. Особенно, когда он выглядел таким расстроенным. — Просто, когда будешь слушать музыку, делай её не так громко, договорились? — Угу… После их разговора в комнате действительно стало тихо: Эмман всё-таки начал слушать музыку через наушники. Когда все посторонние звуки, раздражающие его, исчезли, Норман с облегчением выдохнул и плюхнулся обратно на подушку. Закрыл глаза, устроился поудобнее, вытянулся на кровати. Какое-то время он спокойно лежал, наслаждаясь тишиной и умиротворением. В какой-то момент он даже начал потихоньку засыпать, однако из дрёмы его выдернул стук в дверь. Как оказалось, это пришёл одногруппник Эммана. Он попросил его о помощи, и тот согласился. Когда они вышли, Норман медленно перевернулся на спину и чуть приоткрыл глаза. Пару секунд посмотрел на потолок, будто там было что-то интересное. Потом, окончательно поняв, что погрузиться в сон у него не получится, он тяжело вздохнул и повернулся обратно на бок. Обвёл взглядом их небольшую комнатушку, остановился на соседней кровати, стоявшей прямо напротив его собственной. Там, открытая на середине, лежала тетрадка. Когда Эмман уходил, то не стал её закрывать, и потому теперь она так и манила посмотреть, что же такое он там рисовал. И Норман, в конце концов, поддался этому соблазну. Поднявшись с кровати, он сделал пару шагов и аккуратно, стараясь не помять, взял тетрадь в руки, заглянул. В тот момент, когда он увидел то, что было там нарисовано, его сердце забилось быстрее, к щекам прилила кровь, а на губах расплылась лёгкая улыбка. На листке был нарисован жираф, который ел листву с дерева, а в самом низу распологалось небольшое сердечко с буквой «н» в середине. Под ним находилась лаконичная надпись: «Я тебя люблю». Норман любил Эммана. Любил искренне, трепетно, по-особенному нежно. Любил за звонкий смех, солнечную улыбку, золотистые веснушки и вечно растрёпанные рыжие волосы. Но больше всего он любил его за детскую наивность, присущую только ему одному, открытость миру и то, что он ничуть не стеснялся выражать свои чувства.