Открывай

Просторную кухню освещала одна единственная лампа. Было ощущение, что даже свет окутывал унылостью это помещение. Гарнитур из старой деревянной мебели с гладко отполированной поверхностью придавал общей обстановке некий шарм и ностальгическую атмосферу. Однако его состояние было далеко от идеального – затёртые углы, потёртые ручки и пыльные полки говорили о долгой эксплуатации. Если присмотреться, то на столешнице можно рассмотреть следы от кофейных кружек и других приборов, что свидетельствовало о том, что это место являлось сердцем дома. Старые кухонные принадлежности – кастрюли, сковородки, чайник и посуда, которая терпела следы времени. Некоторая их часть ютилась в раковине, намекая, что пора что-то сделать с немытой горкой. Массивный холодильник, чей белый цвет уже начал блекнуть, а его поверхность украшали различные магнитики, отражающие вкусы и предпочтения. Не так давно сам Череватый с особым удовольствием облепливал ровную поверхность этими забавными фигурками. В центре комнаты стоял простой деревянный стол со стульями, на которых сразу видны были следы постоянного использования. В целом, кухня имела свою особенную атмосферу, которая окутывала пространство и придавала ему уют и тепло. Но сейчас это не помогало. Сейчас всё казалось чужим, отголосками в голове задавая вереницу вопросов, заставляя усомниться в реальности пережитых моментов. К слову, тех моментов, которые были пережиты вовсе не на этой кухне. Новость, которая до сих пор постепенно впитывалась в сознание, всё ещё вызывала недоверие. Однозначно, Ларионов попал в мелодраму, сценарист которой являлся фанатом запрещённых веществ. Иначе в голову адекватного человека такая история точно бы не нашла вход.   Наверное, если Ларионов был бы обычным человеком, среднестатистическим, то вся ситуация приобрела масштабы апокалипсиса. А что мы имеем на деле? Так, небольшую катастрофу… Но даже если Илона на самом деле приворожила его, даже если всё это время чувства были обманными, оборачиваясь назад, Илья не чувствовал к этому человеку злости или обиды. Даже несмотря на то, что когда-то она его обманула и насчёт беременности. Вот так просто оказалось принять этот факт. Да, на осознание потребовалось время. Но сейчас уже эта ситуация не трогала так, как в роковой момент диалога с Илоной несколько лет назад. К тому же, анализируя все свои чувства, сейчас он по-прежнему испытывал теплоту к своей бывшей супруге. Возможно, посмотри на это со стороны психологии, можно сказать, что так работала защитная реакция. А посмотри с другой стороны – наверняка, это значит, что Илья имеет огромное сердце, в которое нет желания пускать обиду, злость или чувство непрощения. А также не стоит забывать о мистике, которая пускала в жизнь корни всё глубже. Главное мистическое явление в жизни Ильи – Влад Череватый. Ведь именно Влад стал спасителем в этой истории? Ещё несколько лет назад, когда обвинил его в женитьбе по обманному залёту. Но теперь появилась и третья сторона медали – мог ли Ларионов верить в чувства, которые находились ещё в зародыше? Опять же – вдруг тут снова присутствует своего рода магия? Вот он, – Илюшка – несколько лет был притворно влюблён в Илону, чары спали, и теперь чувства в поисках настоящей жертвы пали на Влада? Звучит бредово. В принципе, как и всё то, что сейчас происходит вокруг. Илья вздохнул, оглядывая алтарь, оставленный Владом на «новоселье». Внутри билась мысль, что та часть истории, в которой играет свою роль Череватый, как раз бредом и не является. Ларионов все дни задавался вопросом: настоящие ли эти чувства? Погружаясь в свои ощущения, он на девяносто процентов уверен, что ответ на вопрос вполне утвердительный. Другие десять процентов всё же сеяли какие-то сомнения. Сам Влад подозрительно молчал все эти дни. А Илья ловил неприятное чувство вины. Череватый ведь наверняка, если и не обиделся, то поведение Ларионова вызвало ощущения, которые явно далеки от приятных. А теперь он упорно воображает, что слишком занят новым проектом. Илья не хотел осознавать того, что он чего-то боится. Он рывком прошёл десять уверенных шагов навстречу Владу, а теперь трусливо отступал на двадцать назад. Перед съёмками следующего испытания Илья получает уведомление от отправителя, который, по идее, должен был лишить его сна. Но всё совсем наоборот – именно благодаря Владу Ларионов начал спать абсолютно нормально. В этот момент он понимает, что все эти дни он ждал какого-то привета от Череватого. Любой весточки, любого напоминания о себе. Хотя сам упорно молчал и не знал, с чего начать разговор. И Илья не тот человек, который будет теряться в поиске тем для беседы, здесь причина была в другом. Она была на поверхности, но вот сам Ларионов находился где-то глубоко, и что-то его на эту поверхность не пускало. «Не забудь бинты» – всё, что было написано в сообщении. Разочарование накатило внезапно. *** – Здравствуйте, Владислав, – этот официоз немного скалил зубы. Не так много времени прошло с того момента, как они распрощались, а Илья чувствовал, словно не видел Влада месяца три и никак не меньше. – Как настроение? Череватый лишь скинул капюшон и спросил, что нужно. Ларионова окатила очередная волна вины. Он, как ребёнок, радовался, стоило только увидеть приближающуюся фигуру. Даже физически он чувствовал этот магнит, который его тянул к Владу: обнять, поговорить, спросить лично, как он провёл неделю и почему молчал, в обиде ли…  А ведь из внимания совершенно была упущена деталь. Самая важная. Это Череватый! Человек, которого он ещё не разгадал до конца. Но то, что тот может быть обижен или, ещё хуже, зол – истина, которая была понятна даже ребёнку. И на что рассчитывал Илья, отпустив его тогда так просто и изображая невидимку неделю? – Дело в том, что я давно мечтаю переехать за город. Мне понравилась вот эта деревенька, и я задумался: а не купить ли мне здесь дом? Поэтому прошу Вас мне помочь, – начал Илья уже заученную по сценарию фразу, а в душе уже знал – Влад, конечно, не поверил в эту чушь. Подтверждая догадки ведущего – Череватый мастерски закатил глаза. Приступая к заданию, он почти не обращал на Илью внимания. Он же, в свою очередь, не старался лезть под руку и вёл себя почти незаметно. Череватый упорно игнорировал Ларионова. Ровно до того момента, пока Илья не передал сумку Влада какой-то женщине. Взгляд, которым он наградил Илью, был похож на желание испепелить и сожрать. Одновременно. Ларионов почти застыл под таким пристальным и пронизывающим вниманием. Но, вопреки этому, внутри радовался такому проявлению. Сумку, конечно, он забрал обратно сию же секунду и, кажется, Влад даже довольно хмыкнул в этот момент. Похвалил, что ли, за послушание? Однако далее он снова включил игнор. Отворачивался каждый раз, когда Илья пытался посмотреть в глаза, ретировался, стоило только приблизиться, порой даже не брал во внимание вопросы, которые требовалось озвучивать по сценарию. Такое поведение не просто дарило понимание, а кричало о том, что Череватый обижен. И сейчас Илья пытался максимально быть сосредоточенным на эмоциях Череватого. Пытался понять, разгадать, проанализировать. Влад нравился не всем. Он был иногда чересчур заносчивым, не думал о том, что говорит. А порой, могло показаться так, что он специально говорит какие-то ужасные вещи. Андрей Кислицын вовсе не верил словам Череватого и каждый раз задавал наводящие вопросы, желая проверить экстрасенса. Илью это даже забавляло, ведь он знал Влада совершенно другим. Пусть он и не пытался подбирать красивых слов, но именно эта особенность была его своеобразной фишкой. Несмотря на то, что в Череватом было много противоречивых сторон, которые далеки от идеала, сердце всё равно каждый раз пробивало удар с необычайной нежностью и как будто говорило: он всего лишь человек со своим прошлым, с которым приходится бороться каждый день. Но весь настрой Ларионова был сбит в тот момент, когда его коллега попросил рассказать о себе. – Вот я тебе что-то щас на ухо скажу, – засветился чернокнижник, отводя Илью в сторону. На лице Череватого заискрилась игривая улыбка. Похоже, лёд всё-таки тронулся… Или же тому просто захотелось проверить ведущего на прочность. Влад приблизился максимально близко и в этот раз позволил посмотреть в глаза, не отводя своих. Вокруг царила суматоха. То и дело были слышны голоса, грохот грома, указания операторов. Кто-то ворчал на непослушную аппаратуру, кто-то в стороне обсуждал сказанное экстрасенсом. Но все послушно выполняли свои роли, слаженно работали. Но ничего этого Ларионов не замечал. Он неотрывно смотрел в едва движимые карие глаза. И если спросить Илью, сколько он всматривался, то наверняка он не сможет ответить на вопрос: три секунды, минуту или час. Может, прошло уже десять лет. Время не настолько милосердно, иначе как объяснить то, что день стал казаться невыносимо бесконечным. – Я смотрю, тебе тоже нужно лечить голову, приятель, – Илья отвлёкся только в момент, когда второй ведущий тронул его за плечо. А Череватый двинулся дальше по улице. – Возможно, ты прав, – тихо посмеялся Илья. Влад фактил на каждом шагу, удивляя и поражая участников испытания. Илью даже брала некая гордость за чернокнижника. Он ходил хвостом за Владом, таскал его сумку, открыв рот, слушал его версии про героев. Пока все блуждали по посёлку, Ларионов вовсе упустил момент, когда перестал следить за тем, что происходило вокруг. Он полностью сосредоточился на Владе и его голосе. Оказавшись только в какой-то лесной чаще, Илья осознал, что они остались вдвоём. Череватый встал вплотную напротив и молча наблюдал за ведущим. Илья сначала хотел спросить, зачем и почему они тут оказались одни? А главное, как он упустил из виду, что они оторвались от всей съёмочной группы и участников? Но стоило только уловить знакомый оттенок во взгляде Череватого, в голову начали врываться совершенно другие мысли. Позабыв о том, что их уединение могут застать в любой момент; позабыв о том, что Череватый ещё может продолжать злиться – наплевав на всё, Илья преодолел несчастные сантиметры, что сейчас разделяли двоих и потянулся к Владу за поцелуем. Просто потому, что уже не мог больше сдерживаться. Восторг, радость, волнение, что появились внутри с момента появления Череватого сегодня на съёмочной площадке, требовали своего выхода наружу. Стоило остаться наедине и так близко, Ларионов осознал, чего так сильно он желал. Нервные сплетения были похожи на электризованную паутину, и Илья уверен, что стоит коснуться губ Влада, физически можно будет ощутить разряд тока. Но Влад своими ладонями обвил лицо Ларионова, не позволяя случиться желаемому. И это тоже можно сравнить с ударом тока. Только вот организм ожидал совершенно другого разряда. – Бинты, – единственная фраза, которую уловил слух. – Что? – всё-таки пришлось переспросить, так как Илья рассчитывал совсем на другую реакцию. – Я так безумно на тебя влияю? Группа идёт, бинты сюда давай, прости Господи, – но улыбка была замечена, и спустя пару секунд Ларионов понял, почему Влад так быстро отстранился: послышались голоса сквозь деревьев. – Складывается уже некая традиция, что вас двоих приходится искать, – первой вышла Вика – та самая девушка, что в прошлый раз застала их на стоянке. Илья достал из кармана бинты и передал их Череватому. Однако внутри ещё продолжали пробивать маленькие разряды тока, желая кольнуть своего хозяина побольнее. Буквально болели губы от нехватки прикосновения… И на самом деле было глупо отрицать, что тянуло к Владу, словно в них обоих были вшиты магниты. Илье казалось, что он в какой-то мере начинал сходить с ума. Влад сжёг те самые бинты в колодец, пообещав всем, что теперь проклятья нет. Вот только Илья скептически отнёсся к словам Череватого: он ведь знал, что за бинты он сжёг и для чего. И то, что белый конверт чернокнижнику не светит и в этом испытании… Однако пока горящие бинты летели в колодец, не удалось сдержать губы, приподнимающиеся в улыбке. Когда Влад покинул площадку, Ларионову потребовалось немало сил, чтобы настроиться на следующих участников. Илья не знал, чего хочет больше всего: поговорить, поцеловать, просто обнять, побыть рядом или всё вместе. Хотя, не так сложно решить и понять истинные желания. *** Забыться и отвлечься всё же удалось. Всё-таки переключаться на работу – была одной из отличительных черт Ларионова. Он погрузился в испытание настолько, что почти не помнил момента, когда к ним вышла Изосимова. История окутала, новые факты заставляли тело покрываться мурашками, а смех Ангелины, как всегда, навевал на сказочное настроение. Словно на одном дыхании она прошла испытание, и прежде, чем ей пришлось покинуть площадку, Илья уже знал, чья фотография попадёт в белый конверт. От этой мысли внутри вновь что-то корябнуло, заставляя мыслями вернуться к Владу. – Я же говорила, Илья – фиалки, – Ангелина снова незаметно подкралась после того, как было объявлено окончание съёмок. Они стояли поодаль ото всех. Илья пытался выловить взглядом Череватого, так как большая часть экстрасенсов прибыла сюда на автобусе. Знакомой чёрной макушки нигде не было видно. – Ангелина, скажите мне, – внутри ещё были сомнения, стоило ли вообще заговаривать об этом с кем-то. Но Илья решил, что просто не будет называть имени и так будет проще. Ему самому – точно. – А это по-настоящему? Изосимова на эти слова лишь засмеялась, чем заставила Илью смутиться. – Ты ведь не веришь в привороты, почему тогда решил, что это не настоящее? – за смущением последовало и удивление. – Это же Чер… Господи, – Ларионов засмущался в очередной раз, ловля себя на мысли, что снова превращается в пятнадцатилетнюю школьницу. – Тоже думаю, что не нужно имён. Илья, ты очень хороший человек. Мне жаль, что такая большая часть твоей жизни была покрыта туманом. Но сейчас ты можешь быть уверенным, что всё это – ты. Всё это – действительно твоё, – она вздохнула как-то мечтательно и взглянула в небо. Небо сейчас было чистое, несмотря на то, что днём лился дождь и всё было затянуто тучами большую часть времени.  Илья на минуту задумывался, размышляя над сказанным, разглядывая звёздное небо. Как бы он ни старался, тот след, который говорил о том, что он жил ненастоящую жизнь, немного проскакивал в мозг и не давал поверить в происходящее. Вернее в то, что это действительно настоящее. Разве бывает так, что человека может по-настоящему кидать из крайности в крайность? Раньше такого Ларионов себе не позволял. – Послушай, – Ангелина развернулась к Илье, сменив взгляд на более строгий. Но заметив, как тот рассматривает небо, снова заулыбалась. – А знаешь, мои слова тебя не переубедят. Ты сам всё осознаешь; тебе, как и любому человеку, всего лишь нужно время на это. Но скажу ещё раз, что он тебя расколдовал, – она уже готова была уйти, но буквально на секунду остановилась, усмехнувшись каким-то своим догадкам. – Звёзды тут хорошо видно, скажи? – она снова хмыкнула и оставила Ларионова в одиночестве. – Да, в Москве таких звёзд не увидишь… «В Москве никогда не видно звёзд. В моём захолустье хотя бы эту красоту можно было наблюдать. А тут одна сраная дымка» В голове вспыхнул момент, когда Ларионов обещал Череватому показать место, где видно созвездия. Только вот мест он таких не знал… – Ангелина! – Илья уже крикнул в пустоту, потому что ведьма скрылась, как будто и не было её тут минуту назад. Ларионов засмеялся и одновременно был поражён проницательности этой женщины. Она знает даже об этом… Иначе на что она намекала? vlad_cherevatyi Я не хочу ехать на автобусе, так что тащи свой зад к машине и вези меня домой Всё складывалось как никогда хорошо. Ларионов только хотел отправиться снова на поиски Влада, как он сам соизволил появиться. Ilyalarionoff Ты у машины? vlad_cherevatyi Да Илья со всех ног бросился к машине. Влад стоял, опершись о дверь водительского сидения. Увидев хмурого Череватого, Илья задался вопросом: а почему, собственно, его бьют сомнения? Как хотелось залезть в голову самого Влада и выудить все мысли, разложить и отпустить этот груз неведения. Ларионов помнил, как Влад касался, помнил, как он смотрел. И на сто процентов можно быть уверенным, что наверняка тот в таком же смятении. Иначе как объяснить то, что он точно также прятал взгляд сегодня? А тот единственный поцелуй, который увёл почву из-под ног, казался настолько далёким и вовсе стал напоминать галлюцинацию. И если бы Влад вёл себя, как и прежде, Илья бы в этом только уверился. Но вёл себя он совсем иначе. Ларионов всё больше и больше себя не узнавал. Он ни разу не был настолько потерян и взбудоражен, как сейчас. – Ты снова много думаешь? – первым заговорил Влад, наблюдая за застывшим Ильёй. – Я? А ты считаешь, нет причин для этого? – выдохнул Илья, подходя ближе. Он так же опёрся о машину, поднимая взгляд к небу. – Что за придурошная мания вопросом на вопрос отвечать? – Череватый всё ещё строил из себя обиженного. Вот только что-то внутри подсказывало, что Влад уже далеко не таит ни обиды, ни злости. – Какое самое необычное свидание было у тебя? – А на вопросы ты отвечать вообще не собираешься? – Влад, – однако что дальше сказать, Илья не нашёлся. На самом деле, сказать хотелось многое, но уверенность в том, что сказать это стоит вслух улетучивалась с каждой миллисекундой. – Ты хочешь что-то сказать, или мне всего лишь кажется? – Череватый смотрел, и это чувствовалось кожей. Но, наперекор своему желанию, Илья упорно не поворачивал голову. «Да, мать твою, я хочу о многом сказать!» – Думал о том, что забыл, где та кофейня, где мы были в прошлый раз, – Илья почти физически ощутил, как почва стала уходить из-под ног, когда он посмотрел на Влада. Он улыбался, и Ларионов поймал себя на мысли, что улыбался он так только ему. Хотя, стоило взять во внимание тот факт, что сейчас желаемое могло подделать действительность. – Врёшь, зараза, – всё так же улыбаясь, ответил Влад. – Да, я много думаю. О тебе. О том, что меня твоё присутствие с ума сводит. О том, что я жалею о том, что ушёл тогда. Жалею о том, что молчал всё это время. Жалею о том, что сейчас вокруг всё ещё слишком много людей, и они мешают завершить то, что я безумно хотел сделать днём. И меня выводит из себя то, что я до сих пор этого хочу, – на одном выдохе выдал Илья, резко разворачиваясь к Череватому. Сказать это оказалось проще, чем варить неозвученные мысли в себе. И Ларионов не ожидал от себя именно этой реакции. Он замер, рассматривая удивлённого Влада. Кажется, удивление сейчас поразило двоих одновременно. Спустя целую вечность Влад тяжело и шумно выдохнул. Хотя прошло всего несколько секунд после речи Ильи. Лицо чернокнижника поистине выражало удивление, а внутри самого Ларионова всё замерло. Замерло внутри и замерло вокруг. – Зараза? Как тогда мне окрестить тебя? – рассмеялся Илья, когда волнение немного отступило. – А кем мне нужно быть? – А кем ты можешь быть? – Для тебя? – голос был пропитан ехидством и чем-то ещё. Илья снова поднял взгляд к звёздному небу, но вопреки тому, что он не смотрел теперь на Влада, всё равно чувствовал, как тот улыбается. Кажется, слишком много чувств стало.  – Для меня, – кивнул Ларионов, прикусив губу, стараясь скрыть ответную улыбку. – Для тебя я могу быть кем угодно. – Боже, Влад! – воскликнул Илья, уже не скрывая сияющей улыбки. – А ты речь всю неделю репетировал? Или это всё-таки моё деструктивное влияние такое? – Я не знаю, что это за влияние такое. Но твоё присутствие, однозначно, выбивает почву из-под ног. – Если ты сейчас не заткнёшься, я тебя поцелую при свидетелях, – а теперь настала пора удивляться Ларионову. И не только от слов Влада, а потому, что оказался прижатым к собственной машине. – Господи, – единственное, что смог сказать Илья. Он смотрел на Череватого и снова подметил такую банальную вещь: он красив. И не выходило притупить это трепетное чувство в груди, которое вызывало всё больше желания коснуться этого красивого лица. Всматриваясь в глаза Влада, Илья чувствовал, как внутри не только наступает весна, а как заполняется ранее живущая в нём пустота красным цветом. Тем самым цветом, которым он окрестил Влада в прошлую поездку с испытания. И, оглядываясь назад, Ларионов без сомнений может сказать, что раньше он просто плыл по течению этой жизни. Каждый день всё было обычно, шаблонно. Стандартно. Серые будни? Именно так можно окрестить жизнь Ларионова. И так продолжалось каждый день, каждый месяц, каждый год. От такой рутины – убивающей, тягостной, невозможной, Илья понял, что вял, тускнел и умирал… Многие видели, что он улыбался, да он и сам верил в искренность этой улыбки, а на самом деле было просто плевать на всё, и улыбка стала вечной маской. Наплевать на жемчужные рассветы, на алые, словно кровь, закаты, на первый нежный падающий снег, который дарил ребёнку когда-то радость. Было наплевать на ярко светящее солнце на синем небе, которое когда-то дарило благословенное тепло. И Илья сейчас увидел, что раньше жизнь действительно была похожа на пустоту. Но однажды, в тусклый бесцветный день, похожий, как две капли воды, на предыдущие, в его жизни резко появился он, моментально расцветив окружающую реальность столь яркими красками. Словно Илья был в коме и вот он – его счастливый билет. Нет, Ларионов не считал, что его жизнь была ужасна, просто сейчас он взглянул на всё совершенно с другой стороны. И теперь, наблюдая за Владом, он ощущал в себе прилив странного вещества, из которого, видимо, и создаётся сама жизнь. Незнание, к чему может привести эта совершенно безумная история, абсолютно не пугало. Пугало то, что это чувство может исчезнуть. И сейчас стало не так важно, что было в прошлом, какие пугающие демоны могут жить внутри самого Влада и даже то, что их всё ещё может кто-то увидеть сейчас. Илья был уверен, что самое важное в данный момент – обнять Влада и сказать, что теперь он точно никуда не уедет без него. Ларионов уже готов был сию секунду податься навстречу, когда его вдруг окликнули: – Илья! – голос не принадлежал никому из участников съёмочной группы, отчего сердце упало и болезненно сжалось где-то в районе желудка. – Илона?