mi linda sigma

Парень убирает спутанные пряди пышных волос за спину, стягивая одну перчатку с руки, чтобы обернуть вокруг локонов серебристо-фиолетового оттенка потрёпанную резинку. Его лик освещается отблеском луны от Адидже, протекающей прямиком по переулкам Венеции. Город имел обратную сторону монеты, пусть в поверье ассоциировался с романами, историями долгой и преданной любви, но всё это притесняла менее сказочная реальность: город буквально тонул в каждодневной преступной деятельности. Конечно, даже в ней найдётся место чувствам и вряд-ли криминал будет большей преградой, если не самим мостом. Ладони блондина нежно оглаживали чужие руки. Он спешно поворачивает голову, но, увидев перед собой давнего знакомого, ноги его чуть ли не подкашиваются от неожиданности. Сигма смотрит на эту картину с неким внутренним удовлетворением, подступая ближе к Николаю, пока тот инстинктивно пятился к забору, в конце концов уткнувшись в него затылком. Гость приблизил своё лицо к кончику носа Гоголя, взглядываясь в едкие изумрудные глаза и, между тем, поправляя на голове того причудливый берет. На лице Сигмы застыла непоколебимая тонкая улыбка, какую он дарил лишь Николаю в их кратковременные встречи. Его неожиданные появления всегда будоражили своей непредсказуемостью, в то же время наполненной таинственностью. Существовало два нюанса. Он никогда не представал перед бдондином без каких либо происшествий за спиной. И второе — их встречи сопровождала атмосфера неизвестности. Он, Сигма, никто иной, как вор и венецианский профессионал. Гоголь мог только догадываться о том, какие дела ведёт парень под ночным покровом Италии, ибо Сигма возвращался, нередко с ранениями от острых, стирающих до крови под рубашкой царапин. Николай всегда принимал блудного гостя с неохотой переживая ясность чужого ухода к рассвету. До сих пор блондин мог подолгу задаваться вопросом, кто же они друг другу. Юноша, который появляется во дворе его дома по ночам, и живущий самой простой гражданской жизнью Гоголь. Пока рука Сигмы с силой не начала сжимать ладонь блондина, он, стоя посреди своего сада, опрокинул мимолётный взгляд на кровоточащую рану в районе бедра несчастного криминалиста. Под сопровождение уставшего вздоха Николай переместил руку на предплечье Сигмы, другой же придерживал его за спину, помогая опуститься на скамью. Вдоль неё бежала дорожка густо посаженного ладанника. Завлечённый другим Гоголь с опозданием почувствовал щеку Сигмы, прислонённую к его груди. Молчание более чем сполна передавало значимость момента. Для Сигмы это словно перезагрузка. Он закрывает глаза, прижимаясь к блондину, и забывает обо всём, что происходило и ещё будет происходить с ним в том мире, где он вынужден жить. Нужда, принуждение — почти что обязанность, отказаться от которой вряд-ли получится, кроме как откупившись кровью. Но он не будет этого делать, зная, рядом сидит Николай, для которого их встречи волнительны, неисчерпаемы в своём количестве. Даже если блондин мог вынести сотни таких встреч, он не вынесет увеличивающихся повреждений на теле возлюбленного. Вот ещё одно. И он прекрасно понимает, что Сигма не расскажет причину их возникновения. Он слишком самостоятелен для своих, кажется, на вид двадцати пяти, слишком прыток, чтобы вовремя остановиться, если на кануне стоит его сохранность. Мало этого — слишком зависим и не может завязать с тем, во что ввязался будучи ребёнком. Множество бесчисленных раз Гоголь представлял, как лишает жизни всех тех, кто использует Сигму в своих планах, кто не даёт ему вдохнуть в лёгкие свободной жизни. А нужна ли она тому, кто никогда не являлся гражданским и с рождения медленно превращался в оружие? Он вынужден признать, что его всегда будет беспокоить неведение, но только потом, после их встреч, когда у него есть время на раздумья. Ибо сейчас его нет. Он поглощён парнем в своём саду и только им. Блондин вдыхает запах его волос, незаметно осматривает рану на поясе, чуть вздёрнув рубашку, под которой приоткрывается торс. К счастью, с его гостем всё в порядке. Неглубокая царапина, возможно, от проволоки Сколько часов он потратит на то, чтобы обдумать каждую проведенную с Сигмой секунду, но момент, когда этому предстоит случиться, настанет только после рассвета.