Пиратики

— До дна! Звук стукнувшихся кружек из-под пива спровоцировал новую волну смеха, шуток и пожеланий хорошего отдыха в команде корабля «Задорный крокодил». Впервые за два месяца пираты смогли спокойно, больше не боясь преследования со стороны империалов, что неделю гнались за пиратами, причалить в порту побережного города на юго-западе континента. Стоило пополнить запасы провизии, пороха, воды и бинтов, привести пострадавший в последнем бою корабль в должное состояние и, конечно, отдохнуть. Взяв большую часть полученных за последнее дело сокровищей, команда, вместе со своим капитаном и квартирмейстром, отправилась в ближайший трактир. Заказали всего, что только было: и рагу, и просто жареное мясо, и похлебку, и хлеб, и море, кучу кружек с пивом и элем… — Повеселимся сегодня как следует! — опустошив свою кружку, крикнул боцман корабля — Киришима. — Заслужили! — Глупые имперцы чуть не потопили моего крокодильчика… ик… — потянувшись за новой порцией выпивки, протянул плотник. — Да как они могли?! Ик… — Каминари больше не давать пить. — покачав головой, блондин отодвинул все кружки, до которых только мог дотянуться Денки. — Увижу, что он сильнее налакался — полы толпой драить неделю будете. Плотник недовольно хмыкнул, переключая своё внимание за перемывание косточек ворчливого квартирмейстра. «Чем бы дитя не тешилось» — пожимал плечами слышавший весь бубнеж в свой адрес пират, опустошая второй кувшин молока. Его звали Кацуки Бакуго. Высокий, симпатичный молодой человек, с яркими, рубиновыми, пронзающими всё и вся одним лишь взглядом глазами и симпатичной, ухоженной золотистой косой, длинной чуть ниже лопаток. Ему было всего семнадцать, но он, с детства прошедший не одну смертельно опасную заварушку на корабле, заслуженно считался лучшим квартирмейстером на «Задорном крокодиле»: команда его уважала, а капитан всегда советовался, полностью доверяя ему свои секреты и любые, даже малозначимые переживания. В общем, несмотря на свой возраст, этот пират с милым личиком, уже был объявлен в розыск имперцами и имел награду за свою голову в количестве трех слитков чистого золота. — Каччан, ты ведешь себя слишком строго. — пододвинув к Каминари кружку с пивом, улыбнулся капитан. — Мы все хорошо постарались — дай ребятам расслабиться! — Если вы, капитан, считаете, что я не заставлю вас вымыть полы на нашем судне, то вы очень, очень не правы. — вздохнул Кацуки, возвращая пододвинутую плотнику кружку обратно капитану. Его же звали Изуку. Мидория Изуку. Выходец северных морей, он с детства рвался покорять моря и океаны, искать сокровища и приключения на одно место. Но кто бы мог подумать, что если он не будет делиться добытым с правительством, его заклеймят «пиратом» и объявят в розыск. Но его это не особо волновало — заботами парня были лишь его люди, их счастье и здравие, а также корабль, с которым он прошел не одно сражение с опаснейшими противниками. Веселый, понимающий, надежный восемнадцатилетний парень с забавными веснушками и вечно растрепанными кудрями, он всегда знает, какие слова нужно сказать, чтобы поддержать свою команду, настроить их на бой, как уладить конфликты без жертв и просто найти новые приключения. Команда уважает и ценит его, любит, и готова последовать за ним даже на тот свет. — Не называй меня «капитан», Каччан. — недовольно попросил Мидория. — Я начинаю чувствовать себя так, словно где-то провинился. — Ты спаиваешь свою команду. — парировал блондин. — Да и сам уже достаточно выпил. — Бакуго, давай с нами кружечку распишешь! — весело проговорил Эйджиро. — А то как кот только молоко лакаешь, да мясом заедаешь! — Кто-то должен вернуть вас на корабль после попойки. — вздохнул алоглазый, все-таки пододвигая к клюющему носом Денки кружку пива. — Сами же не дойдёте, дураки. — Да ладно, Бакуго. — заговорил никогда не пьянеющий Тодороки. — Одну кружку тебе можно. — А-а, точно! Он же ещё, видите ли, не «дорос», чтобы пить со «взрослыми»… — хмыкнула на веселе Джиро, перебирая пальцами струны на чем-то, отдаленно напоминающим гитару. — А раненным был, так две бутылки рома залпом осушил… хик… — поддакивал Каминари. — Ну не нравится мне алкоголь, увольни. — отпив от нового стакана молока, возражал Бакуго. — А молоко пьёшь, чтобы капитана по росту догнать? — без задней мысли спросил Шото, заставив квартирмейстра покраснеть ярче любой клубники. — Кхах… — подавился рагу Изуку. По залу трактира прокатилась новая волна шума: от самого входа и конца, отдыхавшая команда «Задорного крокодила» смеялась так громко, что их хохот был слышен даже за пределами заведения. В громкости не уступал и раздраженный Кацуки, что пытался заткнуть своих соратников, но, в конце концов, сдался, и начал смеяться вместе с ними. Мидория с удовольствием обвел сидящих в зале друзей взглядом. Атмосфера была такая уютная, спокойная, домашняя… Выпив еще три кружки эля, парень почувствовал, как его ноги начали неметь, а в глазах заплясали огоньки. «Всё-таки напился» — заключил про себя веснушчатый, обещая себе больше не пить сегодня. Тем временем, блуждающий по залу взгляд изумрудных глаз остановился на одном конкретном человеке. «Каччан так мило смеется… — чувствуя, как по лицу расползается улыбка, подумал парень. — Сегодня он выглядит гораздо лучше, чем вчера… Это радует» Позавчера, ценой оставленной в море половины добычи и легкого ранения одного из пиратов, команде удалось отделаться от сидевших на хвосте имперцев. И всё бы хорошо — правда, вчера ночью вскрылось, что раненым был не только юнга, но и Кацуки, с которого вытекло нехило так крови, пока он, не подозревающий о ране, ходил с проверкой по кораблю, оценивая ущерб и оставшиеся запасы, оставляя за собой кровавые потеки, не сразу замеченные командой. Но ничего — парня напоили ромом, зашили плечо как могли, уложили спать, всю ночь сбивали лихорадку… а сегодня он как огурчик. Даже местный хирург сказал, что ни его жизни, ни его руке ничего не угрожает, а значит, команда сработала хорошо. Правда, отдыхать этот бешеный отказался, но да Бог с ним — выглядит нормально и уже хорошо… Хотя, «хорошо выглядит» не очень подходило к описанию Кацуки. Он выглядел прекрасно, свежо, мило, притягивающе, шикарно… Эти румяные щеки, эти алые глаза… улыбка и злая ухмылка, тонкие, но такие сильные руки… только подходящая ему и удобная одежда… смешные, но такие крутые сапоги с кучей дырочек для шнуровки… а эти светлые, мягкие, аккуратно заплетенные волосы…так хотелось прямо сейчас подойти к Кацуки, сесть рядом и, не спросив разрешения, расплести косу парня и начать плести новую, а потом повторить это ещё раз, и ещё раз… так, как они делают, если один из них не может уснуть ночью, расстроен чем-то или просто хочет уединиться. — И тут я говорю ей: «Эй, малышка, не хочешь разок побывать в руках такого крепкого и сильного мужчины, как я?» В трактир распахнулись двери: громко шутя и рассказывая друг друга неприятные для слуха других посетителей пошлости, в нее вошла компания из четырех взрослых мужчин. В явно не трезвом виде. — А она тебе что? — спросил кто-то из компашки. — Попыталась закричать, но я её оп — и скрутил. А дальше дело в шляпе… Пираты отвели от зашедших глаза. Не хотелось им неприятностей в такой хороший день… А с такой компанией так или иначе до драки дойдет… — Игнорируйте их, чтобы они не сделали. — как можно тише, попросил Кацуки, пододвигая к сидевшим с ним за столом капитаном, юнгой, Тодороки и Киришимой с Каминари новую порцию принесенной трактирщицей выпивки. — В городе куча имперцев — поднимем шум, и нам снова придется пуститься в бега. Остальным тоже передайте, чтобы не глупили. Отдыхаем как отдыхали, нечего хренью страдать. — Как скажешь, Бакуго. — пожал плечами Эйджиро, подзывая к себе нескольких ребят из-за других столов. — Слушайте, значит. Сейчас просто… Тем временем, Мидория во всю наблюдал за компанией. С первого их шага в трактир парень понял, что они ему не нравятся. Причём очень сильно. Но, он сейчас разгорячен алкоголем, поэтому лучше ему просто слушать своего никогда не подводящего Каччана. Однако, не нравилось ему, как один из мужчин, тот, что постарше, косился в сторону их столика. Что-то шепнув трактирщице, четверка двинулась в сторону только-только начавших дальше спокойно пить пиратов. Нагло и высокомерно, старший из их группы, отодвинул пустой стул отошедшего в туалет Шото и, проигнорировав вскочивших из-за стола зло настроенных «крокодилов», вальяжно уселся на нем. Прямо перед Кацуки. — Что такая красавица забыла в компании таких убогих ребят? — спросил мужчина, собираясь коснуться лица Бакуго, на лбу у которого от накрывающего раздражения запульсировала вена. — Да как ты смеешь… — потянувшись за саблей, с бешеными глазами прошипел Эйджиро. — Киришима, заткнись. — шикнул блондин. — Игнорируй и свалит. Не первый раз же. — Ой-ой-ой, а ты что — её хахаль? Не знал, признаю. Послушай, парень — можно цыпочку погонять ненадолго? Понравилась очень. — Заткни свой поганый род, мудила. — угрожающе заговорил Бакуго, с силой шлепнув незнакомца по руке. — Иди отсюда, если не хочешь, чтобы каждый кусочек твоего тела стал кормом для свиней трактирщицы. — О-о, да ты сучка с характером?! — зло вскочив с места, мужчина одной рукой схватил Кацуки за плечо, прижав его к грядушке стула так сильно, что стул чуть не перевернулся, а другой изо всех сил дернул за косу в сторону. — Думаешь, я не находил подход к таким, как ты?! Если отрезать тебе этот веник с бошки, ты станешь поласковее, да?! Да я— Рука Изуку дернулась сама по себе. Со звонким шлепком, веснушчатый со всей силы разбил о голову незнакомца кувшин из-под молока, что совсем недавно пил Кацуки. Мужчина качнулся и, с громким грохотом, свалился на пол. — Унесите его отсюда. — зло протянул Мидория, бросив на бессознательного мужчину остатки бутылки. — И сами убирайтесь. Иначе слова моего друга про корм для свиней станут правдой, а не угрозами. — Мы еще поговорим, — трясущимися руками поднимая товарища, проговорил незнакомец из компании, — и с тобой, девка, и с вами, уроды! — Передай своему неадекватному дружку, что я не девка. — немного растерянно потрогав свою косу, криво ухмыльнулся Кацуки. — И при первой возможности порежу его и всех вас! Громко хлопнула дверь. Атмосфера в миг изменилась. — Пошли вы, — по-детски высунув язык вслед ушедшим, улыбнулся Кацуки, — придурки! — Каччан, ты в порядке? — подскочил к Бакуго Мидория. — В тебя осколок не прилетел? А молоком не испачкало? — Нормально всё. — покачал головой блондин, сжимая место, за которое обидчик прижал его к стулу. — Ладно, я рад… — садясь обратно на свое место, выдохнул Мидория. — Я, кажется, аж протрезвел. Так испугался, когда тот нахал схватил тебя! — Вот именно! — фыркал Киришима, враждебно зыркая на дверь, за которой скрылись мужчины. — Я хотел ему руку отре… — Не за столом! — вскрикнула Кьека, подавившись рагу. — Согласен. — кивнул веснушчатый. — Так, а теперь, когда все проблемы решены, у нас около двух часов, чтобы все доесть и вернуться на корабль! — Как бы Бакуго ни старался, а без происшествий у нас никак. — весело хмыкнул Тодороки. — Если честно, я тоже хотел бы отрезать тому прохвосту ру… — Я кому сказала — не за столом! — более зло вскрикнула девушка. — Ладно-ладно! — улыбнулся Эйджиро. — Бакуго, раз больше нет твоего молока, как насчет выпить что-то покрепче? Мидория посмотрел на молчавшего квартирмейстра: отчего-то, парень выглядел таким хмурым… и немного подавленным? Его так расстроило то, что сейчас случилось? — Каччан, всё нормально? — спросил Изуку, пододвинувшись к алоглазому. — Хочешь поговорить? — Отстань. — отмахнулся Кацуки и, встав со стула, повернулся в сторону коридора, ведущего на задний двор трактира. — Я ненадолго удалюсь подышать. — Эй, Бакуго, ну ты чего? — спросила Джиро. — Можешь не пить с нами, если не хочешь… — Ты слишком много вниманию придаешь мелкой потасовке. — сказал подмечающий всё Шото. — Оно того не стоит. — Давай веселиться, Каччан! — беззаботно стукнув кружкой пива по столу, пролепетал пьяный Денки. — Каччан, серьезно, садись обратно. — беспокойно попросил Изуку. — Давай посмеемся над анекдотами Киришимы, расслабимся… — Не хочу, Капитан. — грустно проговорил блондин, а после — скрылся в коридоре, ведущему на задний двор трактира. Команда похлопала глазами. Ну и что на Бакуго нашло? Подумаешь, немного поцапались с какими-то идиотами… Переглядевшись, ребята в надежде уставились на Мидорию. — Иди давай, капитан. — безысходно пожала плечами Кьека. — Выпытывай у нашего котеночка, что случилось. — Каччан не выглядит так, словно хочет поговорить. — расстроенно покачал головой пират. — Пусть немного посидит — ему надо успокоиться. — Есть у кого какие-нить догадки на тему того, почему Бакуго нужно успокоиться? — раздумывая, протянул Киришима. — Может, он расстроился из-за того, что резинку, подаренную его матерью, порвал тот козел, когда схватил его за волосы? — сказал Шото, указывая на что-то, валяющееся под стулом Бакуго. Мидория встал с места. Отодвинул стул Кацуки и поднял ту самую резиночку. Действительно, порванную — больше её было нельзя использовать… — Тогда ясно, почему Каччан расстроился. — вздохнул Мидик, убирая остатки резинки в карман. — Тетушка Мицуки, мама Каччана, сплела её вручную… так, как она, никто плести не умел. — А сейчас, она порвалась. — рассматривая проход, в котором скрылся Кацуки. — У нас есть шанс починить её? — Вряд-ли. — грустно покачал головой капитан, сев обратно. — Эту технологию плетения, она сама придумала… Хотела передать секрет Каччану на совершеннолетие, но не успела. — Не будем об этом. — попросил Тодороки, что не готов был без слез вспоминать день вызволения их товарища из плена чернорынщиков. — Что делать? — спросил более-менее отошедший от сильного опьянения Каминари, уже несколько минут подслушивающий забывших о нем ребят. Изуку не ответил. Задумался. И, снова вспомнив расстроенное лицо блондина, решил, что всё-таки не даст ему спокойно «проветриться» одному. — Отдыхайте, ребят. — поднявшись из-за стола, слегка улыбнулся веснушчатый, семеня к коридору, ведущему на задний двор. — Я пойду поговорю с Каччаном… Дверь скрипнула. На улице было хорошо: не душно, но и не холодно… Смеркалось. Они просидели в трактире целый день. Зато отдохнули хорошенечко… На дворике было пустовато: небольшой свинарник, отгороженный от всего двора забором, внутри которого было раскидано сено; несколько пеньков, чтобы можео было посидеть, тусклый фонарь… и лавочка в самом углу двора. Там и был Каччан. Не увидеть, что это он, было невозможно — его Изуку узнает с первой попытки даже с закрытыми глазами… — Каччан, можно сесть? — спросил Изуку, тихонько шоркая ногами. Кацуки не ответил. Не сдвинулся с места и не дернулся, продолжая смотреть на загорающиеся на небе звезды. Мидория вздохнул — это надолго. Если Каччан молчит как на допросе, то сильно расстроен… «Как же повезло тем придуркам, что они успели свалить из трактира… — зло думал зеленоволосый, еще раз прогоняя произошедшее. — Если бы они остались, сейчас им было бы отнюдь не сладко…» Кацуки продолжал молчать. Мидория тоже не спешил говорить — стоило правильно подобрать момент, и лишь тогда открывать рот… Капитан вновь посмотрел на Бакуго: луна полностью вышла из-за облаков, утопив парня в своем свете. Его алые глаза так сверкали, а лицо светилось красотой и легкой бледностью… Но красивее всего переливались в лунном свете его волосы: видимо, Кацуки распустил косу, чтобы успокоиться… Он всегда так делает, когда нервничает: то распускает, то вновь заплетает мягкие, совсем не сухие или ломкие, локоны… Правда, об этом знает только Изуку, но… оно же и лучше. Для Мидории. Идея того, как завязать разговор, пришла сама по себе: плавно вошла к капитану в голову и обозначила себя. Пират решил попробовать. «Повернись» — попросил изумрудноглазый, немного поворачивая голову блондина в сторону. Так, чтобы было удобнее заплетать парня. Бакуго не сопротивлялся: повернулся, поправил волосы… и тихо вздохнул. — Каччан… — заговорил Мидория, аккуратно коснувшись пшеничных прядей. — Не грусти. Мы сможем её починить. — Ты же знаешь, что не сможем. — горько усмехнулся блондин. — Столько боев прошла, столько приключений… и из-за какого-то подонка порвалась… Разве это честно? — Видимо, пришел её срок. — мягко переплетая светлые локоны между собой, продолжал Изуку. — Ты так не считаешь? — Не хочу так считать. — дернулся блондин, когда Мидория слишком больно потянул один из локонов. — Ты же сам знаешь, что это — последнее что осталось… — Знаю. — кивнул веснушчатый, тихо извинившись за причиненное неудобство. — Но ничего вечного в мире нет, так? — Так… — Мне очень жаль, что дорогая для тебя вещь была сломана, причём из-за такого неприятного инцидента. — поправляя выбившуюся из звена прядь, ласковее заговорил Мидория. — Но пойми — не стоит из-за этого так сильно расстраиваться, отказываясь из-за этого от веселого вечера в компании близких. Кацуки промолчал… Значит, ему не сильно помогли слова своего капитана. Конечно, ведь дело не абы в чем, а в такой важной для алоглазого вещи… Мидорию посетила идея. От этой идеи ему захотелось улыбаться — кажется, он нашел выход из сложившейся ситуации. Будет сложно, но… ради Бакуго, можно. — Каччан, — тише заговорил Изуку, достав из кармана остатки резинки, чтобы закрепить сплетенную косу, — давай мы вместе попробуем разгадать плетение твоей мамы? Мы же столько раз видели, как она рукодельничала — повспоминаем как следует, купим несколько книг по этой теме… — А если не получится? — заинтересованно спросил всё ещё подавленный Кацуки. — А если не получится, — надежно завязав порванную резинку, по-заговорщецки продолжил Изуку, — то мы придумаем свой стиль плетения, о котором будем знать лишь вдвоем. И! И! Когда кто-то будет спрашивать, что эта за красота и можем ли мы научить ей других, мы будем говорить, что это наш секретик! — У тебя правда будет время? — повернувшись лицом к закончившему плетению Изуку, спросил Кацуки. — Ты… в последний месяц утонул в расшифровке тех старинных книг из сокровищницы, которых мы нашли на острове в Покойном море. Лучше продолжай искать подсказки, а я сам… — Не-а, так не пойдет. — щелкнув блондина по носу, сложил на груди руки пират. — Если я предложил, значит так и сделаем! И мне всё равно от древнего языка нужен перерыв… — …и мне не нравится, когда ты грустишь. — тихо добавил Изуку, беспокойно посмотрев в рубиновые глаза. — Времени всего-ничего прошло, но я уже соскучился по твоей ухмылке и веселому ворчанью… — Заткнись! — смущенно ругнулся Кацуки, резко отведя взгляд в сторону. — Не говори такие дурацкие вещи… — Божечки, а кто-то покраснел! — дразня блондина, захихикал Мидория. — Что?! Тут темно, ты не можешь этого увидеть! — повелся Кацуки, отворачивая действительно покрасневшее личико. — Врун! — О, значит, я правильно предположил? — спросил веснушчатый, вставая со скамейки напротив Бакуго так, чтобы было видно его лицо. — Это очень мило, Каччан! — Ты худший… — мирно улыбнувшись, проворчал блондин, заглядывая в изумрудные глаза пирата. — Ненавижу тебя, идиот. — Я тоже тебя очень, очень… — потянувшись за легким поцелуем в лобик для Кацуки, зашептал веснушчатый, — …люблю. Бакуго застыл. Сердце забилось с бешеной скоростью: Изуку не торопился. Но, спустя такое долгое для блондина мгновение ожидания, наконец-то коснулся светлого лба губами. С сердца словно груз свалился — Кацуки, стоило Мидории с улыбкой отступить от парня на пару шагов, легко коснулся места, куда его только что поцеловали. — Кретин… — ещё более смущенно прошептал Кацуки, чувствуя, что его румянец, выступивший на щеках, казалось, начал светиться в темноте. — Не делай так без предупреждения… — Значит, я могу так делать? Нужно просто получить твоё разрешение? — улыбнувшись как Чеширский кот, проговорил Изуку. — Блять, ты… — вставая со скамейки, заговорил алоглазый, — …неисправимый идиот. Пойдем лучше обратно, я замерз. — Хочешь согреться? — коварно усмехнувшись, спросил капитан. — Да. — кивнул парень. — Тогда, давай — руки пошире и вверх! — Изуку, нет, это будет проблематич… — Давай-давай! Отказ не принимается! — Я предупреждал. — с теплой полуулыбкой прошептал блондин, разводя руки в стороны. — Но, пожалуйста, не сильно… — Ура, победа! — хихикнул Мидория, подрываясь вперёд. Изуку с самой радостной за сегодняшний день улыбкой сгреб не сопротивляющегося Кацуки в объятия: провел ладонью по его спине, немного потерся щекой о его плечо: но аккуратно! У Кацуки ведь там не зажившая рана, поэтому сильно прижиматься нельзя… Бакуго выдохнул: грудь налилась умиротворяющим спокойствием. По всему телу расползалось тепло — тепло его капитана, его друга. Его незаменимого Изуку. — Ты пообещал, что поможешь мне с резинкой матери. — тихо прошептал алоглазый, обняв веснушчатого в ответ. — Я запомнил это. — Помогу. — кивнул зеленоглазка, вдыхая запах Кацуки. — Я сделаю всё, чтобы ты не расстраивался. И чтобы у тебя всё было хорошо. Поэтому, если в следующий раз ты загрустишь, приходи ко мне в любое время суток, даже если я занят. — Ради меня отменишь свои дела? — Расшифровки и командные дела никуда не убегут. — хихикнул Мидория. — Ладно… я понял. — улыбнулся блондин. Луна слепила своей красотой. За домами гремели всё ещё суетящиеся люди на лошадях с телегами, громко гундосили пьяницы и простые прохожие. Такая простая, совсем не чарующая ночь, — и всё-таки Кацуки запомнит её надолго… ведь так приятно, когда безумно важный для тебя человек оставит веселье и шум, чтобы поддержать и поднять настроение… — Каччан, — с самым наиспокойнейшим в мире голосом заговорил Мидория, — можно… я спрошу кое-что? — Угу. — кивнул блондин. — Каччан… Какого хрена от твоей блузки несет кровью?! — Что? — удивленно спросил Бакуго, оторвавшись от наслаждения ночью. — Так… так… — отодвинувшись от парня, Изуку начал водить ладонями по месту, к которому сейчас прижимался во время обнимашек. — Та…к? Каччан, у тебя тут… пятно мокрое. — Ты наплакал? — попробовал пошутить пират, за что получил щелбан. — К-каччан… это от пятна кровью несет… но я не давил на неё, тогда когда… Боже. — испуганно пробубнел веснушчатый, расстегивая пуговицы на блузке парня. — Каччан. — Д-да? — переспросил Кацуки, всем телом чувствуя нарастающую злость своего капитана. — Ты реально не чувствовал, что истекаешь кровью??!!? — испуганно закричал Изуку. — Каччан, ты нормальный??!! — Ну, плечо заколол сильно, я подумал, что просто защемил его! — оправдывался блондин, щупая довольно сильно мокрую блузу. — Когда оно начало колоть?! Когда я прижался?! — продолжал ловить панику капитан. — Как меня к стулу прижали, так и заболело! — продолжал оправдываться алоглазый. — А ты не подумал, что у тебя шов разошелся??!! — Нет??! — Я заметил! — закричал Мидория, снимая с себя платок, используемый как бандану, если печет солнце. — Всё, панику отставил! Смотри, — с внезапно доброй и спокойной улыбкой начал юноша, — ты сейчас сильно-сильно прижимаешь это к ране… идешь к ребятам… говоришь, мол так и так… рана раскрылась, надо снова зашить. Пусть с тобой пойдет Тодороки — он отведет к Момо на корабль. А остальные, пусть берут сабли… — …и возвращаются на корабль? — в надежде на лучшее, спросил алоглазый. — Идут со мной искать тех четверых уродов. — с ангельской улыбкой произнес Изуку. — Чт… нет, Изуку, нет! — схватив Мидорию за рукав, засуетился квартирмейстр. — Выбрось каку из головы! — Но Каччан! — Изуку, чтоб тебя! — Но Каччан! — Я сказал нельзя! Нам завтра плыть к острову с карты, не трать силы! — И всё-таки.! — ОХ, мне внеза-а-а-апно стало очень плохо… — театрально скорчившись, качнулся Бакуго. — Сейчас упаду в обморок… Ох, КТО бы мне ПОМОГ… — Ах! Каччан, держись! — быстро подставил спину Изуку. — Я тебя на корабль к нашему хирургу в миг доставлю! — Доверяюсь тебе… — продолжая кривляться, улыбнулся Кацуки. — Ах, оп… ничего себе… голова закружилась… — Ты всё ещё притворяешься, чтобы я тебя быстрее нес, забыв про тех обидчиков? — открывая дверь в трактир, спросил Мидория. — Изуку, мне кажется, что я сейчас сознание потеряю??!!?! — видя, как в глазах поплыло, предположил блондин. — Чт… Только попробуй! — ломанулся через столы сокомандников капитан. — Уже.? — попробовал пошутить блондин, но получилось не смешно. Что тут началось! Изуку, проскакавший через весь трактир как сайгак, орал на три улицы, чтобы Каччан не смел помирать, пока они не найдут ковчег Морского Царя… Чуть не схвативший инфаркт Киришима побежит следом за выскочившими на улицу парнями, попросив всех сидеть и ждать кого-тоиз них. Но, к сожалению, все чудики с «крокодила» не поймут указания боцмана и, наскоро оплатив харчи и выпивку, ломанутся за капитаном, в шутку и не очень помирающим от раны квартирмейстром и паникующим боцманом… все пираты чуть не собьют патрулирующих ночные улицы имперцев, навлекут на себя погоню… быстро погрузятся на корабль и, удостоверившись, что все куплено-закуплено, отправятся в плавание, чтобы как можно быстрее отделаться от погони в лице корабля имперцев. А Кацуки ещё очень долго будет вспоминать события той ночи, когда Изуку будет заплетать его волосы, и связывать получившуюся косу новой резиночкой, сплетенной ими двумя по самой секретной технологии, о которой знали, знают и будут знать только они. Да, починить подарок матери Бакуго не вышло, но… Изуку был прав — стоило смириться с этим, а не убиваться днями и ночами, как он планировал… Порванную резинку парни… порвали еще раз, сделав из одной длинной веревочки две маленькие, которые они, не сказав ни слова товарищам, повязали себе на безымянные пальцы, в знак того, что теперь они никогда не будут умалчивать, если кого-то из них что-то волнует. И лишь через неделю, когда Шото подойдёт узнать «когда свадьба», парочка узнает, что парные веревочки на безымянный палец вяжут друг другу только влюбленные, пообещавшие всегда быть вместе. Но, немного покраснев и поворчав друг на друга, парни не снимут веревочки. Почему? Никто из пиратов так и не понял. Зато поняли сами Бакуго и Мидория. Поняли вечером, после тяжелого дня, в каюте Изуку, в тусклом освещении почти полностю сгоревших свечей, сидя на кровати капитана и разговаривая о том, что наболело за последние дни… Вечером, когда наконец-то смогли расслабиться и побыть простыми, глупыми и невинными мальчишками, как когда-то в детстве… Поняли, и решили больше никогда об этом не забывать. — Ты уверен… что я подхожу тебе? — протянув руку улыбающемуся изумрудноглазому, неуверенно спросил светловолосый. — Я люблю тебя. Это ли не причина? — завязывая красивый бантик на пальце Кацуки, ласково спросил Изуку. — И ты наконец-то, спустя столько лет, признал… что это взаимно. Так пройдем же предначертанный нам путь вместе, Каччан? — Да… Да, конечно. — тепло улыбнулся в ответ блондин, уверенно завязывая такой же бантик на пальчике Мидории. — С тобой… куда угодно. — Взаимно, Каччан! — мило засмеялся веснушчатый, засиввив своего квартирмейстра который раз заново влюбиться… Что будет дальше — узнать не дано: ни команде «Задорного крокодила», ни самим Бакуго и Мидории. Но они верят в счастливое будущее, наполненное весельем, приключениями и сокровищами. А, как говорится — во что веришь, то и случится. Согласны?