Прозрачный сумрак переплетённых душ

Под слабым светом тусклой луны полночного сумрака лежало посреди комнаты, казалось, бездыханное, хрупкое тело синеволосой девушки. Прерывистое дыхание с плачем растворялось в тяжёлом воздухе с чьим-то ещё, робким и беспомощным, однако кагемуся, отныне названная Архонтом, совсем не замечала происходящего в этом мире с того момента, как… …как её «глупая» сестрица отправилась туда, откуда той было невозможно возвратиться после. Макото буквально намеренно отобрала у себя жизнь, даже не подумав оповестить об этом своего близнеца. Просто оставив его одного. —Зачем?.. — захлëбываясь в собственных слезах, молвила в подушку Эи. — Мы же договорились, Макото… Сердце непослушно останавливалось при единственном звуке сказанного имени, беспощадно разрывая душу изнутри, затрагивая все засохшие раны и образовывая новые. Эи была воином, защищавшим не просто всю Инадзуму, а, в первую очередь, саму Баал. Она была её тенью. Однако ныне свет исчез, а за ним следом и его отраженье… —Ты ведь толку даже не знаешь в битве! — Райдэн злилась, ужасно злилась на сестру за это безрассудство. О, она вовсе не желала бы любить!.. Что же такое любовь в понятии нового Электро Архонта? Боль, утрата и слабость. —Почему ты скрыла, скажи? — едва внятно звучала её речь, раскрывая всю скорбь, которую она хранила ранее. Накопленную печаль, всё стремительно и вырывающуюся наружу. —Мне тоже ничего не сказали, Эи… — тонкий, бархатный и незнакомый бывшей кагемуси голос донёсся из далёкого угла зала, что наконец вернул в реальность мученицу. Синеволосая девушка настороженно привстала на локти, обратив внимательный и немного испуганный взгляд куда-то напротив. И только тогда она заметила постороннего человека в её слабо освещённой комнате у окна… Длинные локоны лилового цвета изящно спускались по содрогающимся плечам, немного оголяя их в некоторых местах. В небрежно уложенной чëлке прятались аметистовые очи бездны, нежно, трепетно наблюдавшие за действиями Архонта. Усты расплывались в горестной улыбке, выдавая немой плач чужой девушки. И всё же, было ли что-то незнакомым Райдэн в этом прищуренном взгляде напротив? —Кто ты? И имя моё откуда знаешь? — пытаясь хоть как-то совладать со своим поведением, отчеканила Эи в сторону незваного гостя, однако губы всё равно, назло воину, напоминали о хрупкости, слабости. —Не узнаëшь? — шёпотом проговаривала другая, вновь отливая свою мимику хитрым окрасом. Её поведение казалось всё более непонятным — в полуприкрытых ресницах с каждой секундой в больших количествах накапливались солёные осадки, придавая зрачкам некий блеск, что украшал её образ. Образ, который никак не трогал сердце обладательницы синих волос отнюдь. —Кто ты? — уже сумев, грозно повторила Райдэн, испепеляя необыкновенный прищур, хорошо отражающийся на лунном свете. И, будто упрямый ребёнок (как вздумалось гостье), терпеливо ждала ответа из противоположной стороны комнаты. —Досадно, что нет… — протяжно озвучила свои мысли дрожащим от волнения голосом незнакомка, оторвав взор от нынешнего сёгуна на ночной пейзаж города. — Это столетие пролетело слишком быстро с того блаженного мига, когда я наткнулась на тебя в лесу, не так ли, милая? Нарушительница покоя Вельзевула плавно ступила чуть ближе к ней, слегка прикрывая тонкими кистями судорожно открывающиеся губы. И, до этого не видный, мягкий розоватый хвост аккуратно открылся грубому взору нового Архонта, что потрясло вторую в крупное удивление. Отныне вид посторонней стал для Райден дурманящим, очаровательным, невесомым. Девушка начала казаться ей восхитительной, той, от которой сердце начинает вновь ритмично стучать. На душе всё сжалось от сладостной, уже светлой боли, а на глаза подступила мгновенно прежняя пелена. И всё, на что способна была тогда Эи, это легонько прошептать столь полюбившееся за года имя: —Мико… Напряжённое молчание невольно подступило меж сёгуном и её фамильяром, мученицей и спасительницей, наполняя эту комнату смесью могущественных чувств, с которыми даже Боги могли не устоять. Яэ волновалась за реакцию своей подруги, боялась быть отвергнутой в тот самый час, когда впервые смогла вымолвить слово пред ней спустя столько лет. Сейчас она впервые была способна соединиться с Эи, и такой шанс нельзя никак упускать, отдавшись злобным, ненужным слезам. Однако обе девушки не могли не изливать свою душу ныне. Да и что, вообще, им было скрывать после этой неожиданной встречи, правда?.. —Тебе нравится? — с блеском надежды на глазах слегка покрутилась вокруг своей оси кицунэ, демонстрируя новый, не менее чудесный облик. — Перевоплощение произошло совсем недавно, ты первая видишь меня такой. И в ответ тишина, терзающая, убивающая изнутри. Райдэн необыкновенным взглядом наблюдала за той напротив, за каждым её движением и мёртвым дыханием. Её лицо было пугающе истощённым, а лисице это до жути трогало сердце. —Прошу, Эи, не молчи, — тихо, едва срываясь на всхлипы, молила своего Архонта Мико, пуще прежнего беспокоясь об отказе, о неодобрении. Казалось, это определённый провал, что уже душа вся рушилась внутри, однако спустя немалый промежуток времени, стоило Вельзевулу лишь приоткрыть рот, как мир вмиг восстановился в глазах хрупкой девушки, ожидающей внимания хозяйки: —Мико… Пожалуйста, подойди, — уже ласково звуча, попросила фамильяра синеволосая, принимая сидячее положение, на что другая откликнулась мгновенно, осторожно подкрадываясь к госпоже. Выполнив просьбу, она дала наконец Эи возможность разглядеть её одеяние гораздо лучше былого: девушка-кицунэ стояла пред ней в искусно сшитом кимоно жрицы, украшенном золотистыми дополнениями на ткани. На манящих коснуться ушках повисли тяжёлые на вид серьги с миниатюрными веерами на концах. В лиловых волосах сверкал чуть видный ободок, а на ногах красовались бордового цвета туфли. Яэ выглядела поразительно стойкой, совершенно не соответствуя буре внутри. —Ближе, дорогая, ближе — тянула сёгун, в знак поддержки приглашая озадаченную подругу трясущимися руками к себе. Мико оставалось лишь послушно следовать её указаниям, пытаясь проникнуть в сознание той. Она аккуратно присела прямиком к ней, внимательно изучая всякие возможные намерения. Эи же, едва успокоившись от присутствия милой лисицы, протянула свою ладонь к новому личику, обладающему до мурашек знакомыми ей глазами аметиста, чтобы нежно заправить за ухо непослушную прядь, проникая взором в другой напротив: —Ты великолепна, Мико. — Три слова моментально сняли тяжкий груз с плеч гостьи, которая в ответ на это мигом обхватила Архонта за тело, с такой же силой прижавшееся к её. Как же ей приятно было касаться её вновь. О, как комфортно ей было с ней в человеческих объятиях!.. —Всё будет хорошо, милая — чувствуя сильную дрожь от рыдающей подруги, успокаивала она её, легонько поглаживая мягкую макушку на собственном плече. Яэ делала это осторожно, оказывая свои глубокие чувства хозяйке: всю преданность, нежность и любовь. Столь сильно ей желалось, чтобы вторая знала, что лисица готова целиком отнять боль её души, вылечить каждую её рану поцелуем и до конца дней служить во благо только ей, только своей Райдэн. Щеки горят от потерявшихся в вечности слез, а бледные губы никак не могут принять прежнюю обездвиженность. —Макото, Сайгу и многие другие… Все они бесследно растворились, отняли мой смысл. Зачем?.. — измученно бормотала в чувствительную кожу синеволосая, не веря в произошедшее раннее. Кицунэ тоскливо, даже разочарованно вздохнула, устремив свои мокрые от рыданий глаза куда-то в пустоту: —Ты вовсе не её тень, Эи, и никогда ею не была, — голос предательски срывался, а кислород критически терялся в лёгких. — Любовь — излишнее мучение, и мы обе прекрасно осознали это. Нельзя искать в ком-то свой смысл. Молвила та, которая жизнь собственную не видела без Электро Богини, находящейся у неё безутешно в объятиях. <…> —Как хорошо слышать твою сладкую речь отныне. Даже и не думала, что ты мило звучишь подобным образом, — спустя время, отметила сёгун, слегка хихикнув озвученным мыслям вслух. Сколько они просидели тут уже? Час или два? Или больше?.. Да оно и не имело смысла — эта лунная ночь была именно их, в которой так и хотелось надолго утонуть. «Утонуть в еë вечности»… —Ты и не представляешь, как остр язычок может быть у очаровательной леди Гудзи Великого храма Наруками, так что советую всё же сдерживаться при желании спустить с уст подобное, — немного придавая гласу язвительности, ехидно заметила девушка в белом кимоно с лукавой улыбкой на глазах. — Если всё это время в форме лисы у меня не было возможности проговорить и одного колкого слова в твой адрес, то отнюдь не значит, что мне не хотелось этого. Архонт слабо засмеялась на реакцию фамильяра, нехотя отстранившись от неё. Обречённые взгляды аметистов вновь пересеклись и вновь вылечили разбитые сердца друг друга. Однако буквально через несколько секунд Райдэн, недоуменно уставившись в лицо напротив, опешила от сказанного той: —Леди Гудзи? Когда ты успела про… —Т-с, остальное завтра, Эи, — оживлённо перебила её Мико одним тонким пальцем, свободной рукой указав на место её коленей, освещённых померкшим светом одинокой луны. Кинув на лисицу ещё один изумленный взор со странным прищуром, Вельзевул повелительно устроилась на ногах подруги, а Мико лишь в насмешку сладко продолжала, — Утро вечера мудренее, неправда ли?.. Ночь. Тускло отражается луна у побережья на ряду с дивными звёздами переплетённых судеб. Одной из них, как ни странно, ныне стали две хрупкие девушки в покоях сёгуна, поминутно оплакивающие погибших на бранном поле…

«Под слабеньким блеском лунного света, Впав в думу о вечности, в обманный окрас, Сердцем моим в тяжкий холод согрета, Не слыша отныне мой нежности глас. Пройдут и столетья, пройдут миражи, Однако любовью останешься ты…»