Ферзи

Посреди ночи Хуан проснулся, чтобы выпить воды, однако он не заметил стакана со свежей водой вместе с Даниэлем. Его койка даже не была разложена, на тумбочке не лежал телефон, и Хуан подумал себе невозможное. С трудом встав с постели из-за ужасной боли в спине, Хуан подошёл к тумбе, открыл ящик и увидел, что ключи, кошелёк и наушники Даниэля были на месте, а значит он не сбежал. Где же тогда его носит? Палату юношам выделили с личной ванной, к ним каждое утро, обед и ужин должны были приносить еду, поэтому у Даниэля просто нет повода выходить из палаты, к тому же в позднее время. Когда Хуан собрался выходить из палаты, резко вернулся Даниэль. В руках он держал пачку сигарет и шапку, которую носил постоянно и снимал её только для того, чтобы помыться. Хуану не понравилось, что Даниэль не только послал к чёрту все правила больницы, его не смутило наличие детектора дыма, так он ещё и хорошо нашумел, и громкий хлопок дверью мог услышать каждый пациент на их этаже. — Где ты вообще достал сигареты? Тебе на посту даже вопросов никто задавать не стал? Даниэль ожидал, что Хуан начнёт задавать вопросы и, чтобы предотвратить эту навязчивость, вытащил из пачки сигарету и всучил её Хуану. Юноша поблагодарил без слов — хоть он и был удивлён этому жесту доброй воли, но также как и Даниэль нуждался в никотине. Даниэль запрыгнул на подоконник, вставил сигарету в зубы и открыл окно. Хуан опёрся на подоконник локтями и наклонился так, чтобы дым никак не попадал в палату. Даниэль высунул голову в окно, Хуан выставил руку с сигаретой вперёд, чтобы было проще поджигать. Как только парни сделали первую затяжку и стряхнули прах с кончика, они начали курить, не боясь датчика. Первые минуты Хуан наблюдал за руками Даниэля и к собственному удивлению переживал, чтобы из-за сильного тремора сигарета не выпала. Резко он вспомнил, что Райан говорил ему о том, что у Даниэля в колонии всегда дрожали руки. В тот день Хуан понял, что его обманывал отец — Даниэль находился не в рехабе, а отбывал наказание за совершённое преступление и параллельно находился на лечении у Беллы Крокет. Те условия, в которых он лечил агрессивное поведение не были понятны никому, кроме Беллы и Даниэля. Одно ферзи понимали точно — Даниэля превратили в другого человека, выбили из него все качества, которые были присущи Дуайту, сделали его «иным», и всё это — в негативном ключе. Когда Даниэль находился в чужом месте без тех, кого он искренне любит, он начинал бояться, что его парализует от собственных мыслей. Хуану будто стало жаль Даниэля, будто он не заслужил плохого отношения, но какое отношение показываешь, такое в ответ и получаешь. — Если бы ты не был таким козлом, мы бы могли стать отличными друзьями, — заявил Хуан и затянулся. Это утверждение Даниэля рассмешило, и он, мотнув головой и затянувшись, заявил: — В чьих-то мечтах мы определённо были бы лучшими друзьями. Хоть мы и похожи по характеру, но чаще всего это взрывоопасно, сам понимаешь. — Проблема не в сходстве характеров, а в том, что ты заводишься на ровном месте и во всех проблемах обвиняешь меня. — Ты действительно хочешь знать, почему я тебя ненавижу? — Даниэль поддался вперёд и выпустил табак прямо Хуану в лицо, отчего юноша скривился, но не отодвинулся. — Проблема в том, что я завистник. Когда у тебя было всё, чего не было у меня, ты этого не ценил. У тебя нет таких бед с головой, как у меня. Я завидую тебе в том плане, что у тебя всё хорошо в жизни. У тебя было много друзей в школе, ты забрал даже мою компанию, оставив меня в одиночестве. Тебе доверяли, потому что ты выглядел добрым. Я пытался быть искренним со всеми, кто пытался со мной говорить. В итоге всё оказалось бессмысленным — мне нужно было стать, как ты. Но кто я такой, чтобы нагло копировать кого-то? Если я оказался никому не нужным, значит так тому и быть. — А как же Дельфи? Ты завидовал мне настолько, что подружился с моим братом? Разве из-за разочарования в бывших друзьях ты стал вести себя, как уличный чувак? В двенадцать лет у тебя уже начали проявляться какие-то животные предпочтения к жестокости и ты всем угрожал ножницами. Обвинишь меня и в этом? — Дельфи — моя самая любимая младшая сестра, но какой пример я ей подаю... в этом виноват я сам, нет смысла оправдываться. Отец никогда не скрывал своего отношения к работе, и невольно я был свидетелем нескольких... его стараний, — аккуратно подобрал слово Даниэль. — Из меня с детства растили будущего наследника мафиозного клана и учили жизни в сегодняшнем мире. Я был сброшен на нянечек, которые имели право поднять на меня руку. В моей чёртовой семье идиотский принцип — если я мужчина, значит меня можно бить, чтобы закалять характер. Мать мучилась и рожала меня восемь часов, терпя невыносимые схватки, пытаясь вытолкать из себя карапуза четыре восемьсот... чтобы в жизни я получил одно лишь дерьмо и желание убить себя своими руками, пока это не сделали ублюдки ирландцы. — Даниэль затянулся и продолжил монолог, заметив, что Хуан решил что-то сказать: — Ещё эта сука... Белла. Я знаю, что все проблемы из-за неё, но всё ещё продолжаю к ней ходить. Пусть я и могу в открытую ей сказать, что я её ненавижу и хочу убить, я всё равно приду к ней в эту долбанную квартиру. Она даёт мне таблетки, от которых становится лучше. Может и мне после приёма хорошо, но Дине это не нравится... она пытается мне помочь, но что она может сделать? Я сплошное разочарование что для семьи, что для друзей, что для девушки. Даже если я сорвусь с ебучего моста и переломаю себе все кости, обо мне вскоре все забудут. Никто не будет помнить меня из-за того, как я себя веду, но я не виноват в том, что это плоды воспитания и старательное вмешательство врачей и Беллы. Я отвечаю агрессией на всё, потому что меня этому научили. Это не было моим желанием, но меня никто не спрашивал. Раньше я, может быть, не задумывался над тем, что для кого-то такое обращение неприятно, но сейчас я понимаю масштаб трагедии и ничего не могу поделать. Даниэль резко задумался. Хуан решил ничего не говорить, чтобы не нарушать тишину, однако напряжённое выражение лица Даниэля начинало пугать. Даниэль выбросил недокуренную сигарету в окно, спрыгнул с подоконника и стал ходить по палате из угла в угол, держа руки на висках. Хуан докурил, выбросил сигарету и решил попробовать вмешаться в мыслительный процесс Даниэля, однако он сам нарушил тишину: — Я сюда попал не потому, что у меня раны, так ведь? — Даниэль открыл ящик тумбы в надежде увидеть там баночку таблеток, но врачи, вероятно, всё изъяли. — Мои таблетки... сука! — Что ты там себе придумал? Людей разбудишь, возмущайся потише, — шикнул Хуан и приложил к губам палец. — Мои таблетки... эта мразь в них хозяйничала. Меня тошнило, и я был готов вырваться прямо на руль, когда вёз тебя сюда! Знал бы я чем закончится очередной поход к Белле, сломал бы себе ноги, чтобы не идти в ту долбанную квартиру. Я помню, что эта дрянь делала со мной... но чтобы намеренно... травить меня?! — Тебе табак в голову ударил? Что за хуйню ты несёшь?! — Хуан растряс Даниэля за плечи, и Даниэль не пытался вырваться из хватки. — Ты с ни с того ни с сего начал обвинять Беллу?! Чувак, да ей не выгодно строить козни прямо под носом моего отца и Райана, иначе они доставят ей много проблем. Тебе явно нужно отдохнуть... — Я серьёзно! — Даниэль пресёк «товарища» и потребовал тишины злым выражением лица. — У моих таблеток ранее не было странного привкуса... мне похеровело сразу же после того, как я проглотил пилюлю из новой баночки. Мне нет смысла врать, Хуан. Эта... — Успокойся. Видимо врачи обо всём догадались и изъяли баночку для анализа. Тебя вовремя откачали, если ты боялся сдохнуть. Однако теперь могут появится проблемы, если в итоге окажется, что в твоих таблетках было что-то запрещённое. Хотя подожди... ты уверен, что в тумбочке изначально лежала баночка? Даниэль стал надеяться, что во время побега он просто выронил таблетки, и что в больнице никто даже не заметил баночку. Но если бы у Даниэля в крови было обнаружено что-то запрещённое, он бы точно не убежал от вопросов... что происходит? Почему все вокруг что-то скрывают и старательно делают вид, что у Даниэля всё в порядке? Даниэль, отбросив мысли в сторону, с разрешения Хуана взял его телефон, написал что-то в браузере и нажал «поиск». Про таблетки со странным горчичным вкусом ничего полезного Даниэль не нашёл, отчего положил телефон на место и перепрыгнул на свою койку. Хуан сел на кровать Даниэля и попытался его успокоить, однако Даниэль разозлился ещё больше, когда наконец нашёл информацию. В поисковике ему выскочила статья про анальгетики, ныне запрещённые в медицине и сейчас живущие под статусом психотропных веществ.

***

Если бы Даниэль ни с того ни с сего не попал в больницу, он бы начал заниматься самым ответственным по мнению Чарльза делом — обыскивать ресторан — выкупленный Денди под базу, где могли отдыхать некоторые члены группировки — в котором произошло массовое убийство. Он должен был вести за поводок своего Ганнибала, а не Райан. Однако как бы сильно Даниэль не хотел «смыться» из больницы, ведь магическим образом все его болячки прошли после того, как он закурил — дело уже было передано Райану, Дэйву и... полиции. В ту ночь Райану и Дэйву пришлось изрядно попотеть, чтобы не выложить всю запрещённую для чужих ушей и глаз информацию про убийство и то, что место расстрела, как и большая часть заведений в этом уголке, принадлежала отчасти Денди и Бауэрсу. Для полиции оказалось странным, что расстрелять людей решили хоть и в частном, но находящимся в самой видной точке района Уайтчепел ресторане. Среди расстрелянных были взрослые мужчины и женщины, молодые девушки и маленькие дети — в частности грудные. Зачем нужно было приводить детей в такое место никому ясно не было, однако уже не было смысла зацикливаться на этом. Райану, конечно, было безумно жалко убитых детей, но он понимал, что «каратели» в момент совершения операции не думали о возрастах людей, которые даже случайно попали под обстрел. Целью являлась семья члена Ханеры Винсента Бетелла — его жене размозжили голову, сыну подростку расстреляли челюсть и глаза, а Винсенту двадцать раз выстрелили в живот и грудную клетку. До утра полиция собирала всё, что могла найти под жертвами, труповозки были почти заполнены, а лейтенант Шеферд начинал бледнеть каждый раз, когда наступал в места, где были обнаружены несчастные младенцы. Назвать всех убитых членами Ханеры он не мог, потому что рядом стоял Райан и называл имена всех убитых. К Ханере принадлежали только убитые Бетеллы и семейная пара Калвер. Лейтенант встал и тряхнул рукой, снимая усталость. Райан стоял в маске со сложенными на груди руками и не говорил ничего без надобности. То, что Райан мог покорно молчать, пока его не попросят открыть рот, являлось, по мнению лейтенанта, его единственной нормальной чертой, а всё остальное — жестокость, умение манипулировать, хладнокровие и принадлежность к преступной группировке — поводом для к сожалению невозможного ареста. — Ваша помощь была ценной, дон Ламберте. — Называйте меня «мистер Ламберте». Присваивать мне титул дона большой риск. Лейтенант скрыл улыбку. Назвав Райана доном, Сильвио таким образом намекал об его настоящем статусе, что звучало абсолютно смешно, ведь Ламберте понятия не имеет, что такое власть. Всё это были домыслы Сильвио, и он надеялся, чтобы Райан об этом не узнал. — Что вы можете сказать об остальных жертвах? Раз они не имели отношения к Ханере, каким образом оказались в частном заведении? — Заплатили, — сухо ответил Райан. — Сюда можно попасть, если заплатить хорошие деньги, и я говорю о пятистах евро. Только до нас не дошла информация о том, что некоторые заказывали столики с грудными детьми, потому что у нас нет специальной посуды. — У «вас»? — «У нас» — у Ханеры. Я тоже имел к ресторану отношение. Теперь после массового убийства Денди его закроет, а место будет снесено. Никто не захочет брать в аренду помещение, в котором произошло массовое убийство. — Предположим, что сюда можно было попасть за деньги. Где была охрана, когда сюда пришли люди с винтовками и к чёрту всех перестреляли? Раз у вас имеются такие заведения под контролем и если вы стремитесь защищать обычный народ — где охрана? Вы наверняка знали, что это место могло привлечь внимание ваших врагов и всё равно не позаботились о защите. — Заведение считалось закрытым для всех, у кого не было документа, подтверждающего причастность к Ханере или денег. Вот эта дверь... — Райан указал на железную дверь, в которой остались вмятины от пуль: кто-то стрелял в ответ, пытаясь спасти жизнь. — Открывалась только перед теми, кто имел право легально здесь находиться. Никаких чёрных ходов предусмотрено не было. Окна были прочными, пули бы их не разбили. К лейтенанту и Райану подоспел Дэйв с бумагами. На них были написаны имена и фамилии, время и номера столов. Лейтенант взял бумаги и догадался, что убийцы находились здесь легально, и Сильвио допустил возможность, что сюда вошли под чужими именами. — Эти имена сохранились в нашей базе, но если вы захотите подтверждённые, вам нужно будет проехать в наш главный офис, — заявил Дэйв, но Райан понимал, что Сильвио ни за что не согласится. — Не надо мне такого, — отказался Сильвио, и Райан ухмыльнулся за маской так, что этого не было понятно даже по мимике. Дэйв настолько понимал Райана, что почувствовал его улыбку на лице. — Лейтенант! — В помещение вошёл сотрудник в белой одежде. — Мы закончили с трупами. Ждать вас или ехать? — Поезжайте, у меня ещё есть дело. Сотрудник кивнул, вышел из помещения и отдал приказ водителям двух труповозок отчаливать. Неожиданно в нос Сильвио ударил запах крови и трупов, но он пристал большой палец к верхней губе, сделав задумчивый вид. Что-то не клеилось, и Райан с Дэйвом это заметили. Они тоже не понимали, кому было нужно убивать всех, кто находился в этом помещении. Если цель — Бетеллы, к чему остальные? Райан и Дэйв скрыли от полиции факт обыска жертв и сохранили этот секрет для Чарльза. Вероятно после расстрела убийцы обчистили карманы жертв и забрали личные документы только у членов Ханеры. Либо у них не проснулось сожаление, либо они действительно дряни, которых только поискать надо. — Кому полностью принадлежало это место? — Чарльзу Денди. — Один вопрос решили... что насчёт ваших собак? Я наслышан о том, что Ханера буквально выращивает себе телохранителей, но зачем они были нужны в этом помещении? Райан посмотрел на Дэйва, давая ему возможность рассказать. — Один из наших псов, Ганнибал, нашёл вот это. Дэйв вытащил из кармана брюк пакетики с белым и зелёным порошком. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что это наркотики. Сильвио изъял все пакетики, и Дэйв с Райаном ничего на это не ответили, ибо имели в запасе ещё несколько таких пакетов. — Как вы сказали? Ганнибал? Это же пёс Даниэля. Решили воспользоваться его нюхом? Это похвально, что у вас есть обученные животные для поиска наркотических веществ, но не кажется ли вам, что это слишком? Вы себя полицией возомнили? — Мы в Ханеру защищать гражданских пришли, лейтенант, — ответил Райан сурово, но Сильвио это не впечатлило. — Что-то я не заметил, что вы защищаете гражданских. Из-за вашей оплошности погибли невинные. — Сильвио вспомнил про Даниэля, и не зря. Он находился в Ханере по причине того, что хотел перестрелять тех, кто угрожал его жизни, а на гражданских — по его мнению — плевать. Райан и Дэйв понимали к чему клонил Сильвио и заявили, что не собираются обсуждать своих коллег, потому что это запрещено их омертой. Если у Сильвио имеются личные претензии, он может смело высказать их главе Ханеры, и тогда его действительно выслушают. Однако Дэйв и Райан понимали, что злость к Даниэлю у полиции оправданная. Никто из Ханеры не доставлял таких хлопот, как Даниэль: его и находили пьяным в опасных местах, забирали в участок за не соблюдение правил дорожного движения, за вандализм и держали в колонии за драку до полусмерти. А теперь Даниэль мог заниматься преступлениями и не бояться угодить в полицию, потому что её держали в узде. Вот только иногда Даниэль был не способен ни на что, кроме блуждания по Тауэрскому мосту в попытке сброситься в Темзу. — Это дело забирает полиция. — Когда Дэйв и Райан подумали, что на этом покончено и собирались уходить, Сильвио неожиданно обратился к Дэйву: — Мистер Линдсей, я должен вам сказать... Дэйв остановился, будто подумал, что Сильвио собрался поговорить на личную тему и оказался прав — мужчина передал слова-благодарности семнадцатилетней дочери Линзи Берту, ибо он помог ей с написанием маленького фэнтези-рассказа. Дэйв улыбнулся, кивнул и пообещал передать сыну слова девушки. Он был горд за своего сына, который не только отлично учился на факультете журналистики и издал два своих романа средневековой тематики, но ещё и бесплатно помогал молодым авторам. Когда лейтенант вместе с криминалистом сели в машину и уехали с места преступления, Райан и Дэйв, напоследок оглядев ресторан, взяли собак и ушли следом. Покинув район Уайтчепел, Райан вслух назвал Сильвио дотошной дрянью, отчего Дэйв захохотал. Уж чего, а оскорбления в адрес лейтенанта полиции от Райана Линдсей никоим образом не ожидал. По мнению Райана Сильвио Шеферд ограничивал ферзей абсолютно во всех делах, которые косвенно могли быть связаны с Ханерой, забирал все убийства, совершённые Пирадой себе и не давал Ханере возможности лично прогнать со своей территории крысу. Сильвио не рисковал бы говорить что-то против Денди и Бауэрса, а вот на Райана ему было всё равно, и он даже не признавал его личную ступень в иерархии мафии. — Старина, не куксись. Лейтенант всегда такой колючий, нужно просто уметь терпеть. Или тебя не устроило, что он будет заниматься поиском убийц сам? — Я уверен, что Сильвио в этом заинтересован. — Райан достал сигарету, поджёг её и затянулся. Маска висела на подбородке, оголяя шрам, растянувшийся от щеки до верхней губы. Райан получил его в перестрелке с Пирадой, когда пытался спасти жизнь своего друга Билли Холлуорда. — Ну, конечно. Ты, правда, забываешь, что мы подчиняемся только боссу, а не полиции. Если лейтенант полиции ограничил нас в этом деле — это ещё ничего не значит. Я уверен, что Чарльз даст добро на продолжение расследования. Убит Винсент, а это почти покушение на жизнь Денди. — Чарльз может и даст добро на продолжение расследования... вот только не нам, а шпане. Шпана — так молодых ферзей называл Райан — ещё никогда не занималась расследованиями убийств, и тут Денди официально назначил людей — Райана, как руководителя, Даниэля, как хитрого и изворотливого, Дэйва, близнецов и новую личность — Асаафа Ромеро. В последнее время в Лондоне участились покушения на представителей светского общества, бизнесменов, филантропов, журналистов и любых людей, связанных с Ханерой. Теперь в любом месте, где должны были собираться «вышки» общества находилось по несколько охранников, некоторые гости приходили с профессиональными телохранителями, а члены Ханеры имели право проносить с собой пистолет в качестве самообороны — для подтверждения личности хватало документа, который в мафии был абсолютно у всех. Некоторым можно было не подтверждать личность, например донам и Райану. Даниэль тоже легко мог обойтись без документа, потому что его настоящее имя и новую личность, к сожалению, знали многие. — Я слышал, что Даниэль и Хуан попали в засаду. С ними всё в порядке? — У Хуана травма спины, но не критичная. Даниэль просто содрал кожу, но мог бы выписаться из больницы сразу же после осмотра, однако его оставили. Утром у него была внутренняя интоксикация, сейчас Хуан мне написал, что вроде как с ним всё хорошо — он даже умудрился достать сигареты и теперь курит прямо в палате. Дебил, — не сдержался Райан, и Дэйв снова захохотал. — У тебя особенные отношения с Даниэлем. Вас можно назвать друзьями, что странно. Ему девятнадцать, а тебе сорок два. Мышление разное, мировосприятие — тоже, однако ты умудряешься находить общий язык с Даниэлем. Это связано с чем-то? — Да, связано. Когда Даниэлю было двенадцать, меня наняли его родители в качестве телохранителя. Я бывал с ним чаще, чем родители или друзья. Это и стало поводом начала нашей дружбы. Иногда Даниэлю не нравилось, что я отчитывал его за оплошности, и он в шутку называл меня «отцом». Когда он попал в колонию, навещали его я, Дина Эдвардс и твой сын. При каких обстоятельствах они подружились с Бертом я не знаю, но их дружба на данный момент крепка. Иногда в голове всплывали мысли, что Даниэль мог быть мне как сын. Дэйв опешил. Теперь ему была ясна причина, по которой Даниэль постоянно огрызался с отцом в офисе — он был на него обижен за то, что тот не приезжал в колонию, ведь у Фредерика каждые выходные была такая возможность. Райан подрывался с места практически каждый день и не всегда говорил, куда собирался ехать, а он, оказывается, мчался к подопечному в Вестминстер. — Даниэль хоть и дрянь редкостная по характеру, но наверняка он был тебе благодарен за то, что ты его навещал. — Даниэль был согласился с тем, что он «дрянь редкостная». Конечно он благодарен мне за то, что я его не оставил в одиночестве, но он никогда этого не скажет вслух. От него дождаться чего-то хорошего как от Денди повышения и премии — состариться можно. — Тебя Ганнибал признаёт, а на меня иногда кидается. Это всё благодаря твоей дружбе с Даниэлем? Райан кивнул и затянулся в последний раз. Дэйв ослабил поводок Гоуста и позволил ему выбежать чуть вперёд. Райан последовал примеру Дэйва и ослабил поводок Ганнибала. Хоть собаки и могли убежать дальше только по приказу хозяев, Дэйв и Райан не рисковали снимать поводки, ибо по улице всё ещё могли ходить люди, а собаки без намордников. Впрочем, в них и не было как таковой необходимости, но в Ханере все владельцы доберманов придерживались принципа: они — опасные породы собак, которые по закону должны ходить в намордниках, поэтому на случай выхода в дневное время в дипломатах мафиози лежали намордники с клыками. — Кстати, Райан, вам в семью щенок не нужен? Наша сука недавно ощенилась, всех щенков отдавать в Ханеру жена не захотела. Мы одного себе оставили, чтобы не было скучно без Гоуста, а другого Агата предложила отдать тебе. Твой сын же с шести лет хотел добермана. — Можно. Теодор обрадуется. Я всё забываю, что обещал ему щенка и приходилось постоянно просить Даниэля на некоторое время привести собаку. На удивление Ганнибал обожает Теодора. — Все собаки надрессированы так, что они не могут причинить вреда детям, чему ты удивляешься? — Даниэль сам иногда дрессирует Ганнибала. Его пёс уже в достаточно преклонном возрасте, но всё ещё кидается на незнакомых людей, которые подходят к нему слишком близко. Но я ни в коем случае не хочу сказать, что Даниэль плохой хозяин. Просто... что он агрессивный, что Ганнибал. — Учитывая, какую кличку он дал своему псу — уже стоит задумываться. — Что ты к кличке пристал? Тебя не удивляет, что Берт назвал свою собаку в честь Призрачного лица, а Хант — в честь Рейдена из игры? Шпана открыто стебётся над нами, но тебя волнует только Ганнибал? Это ещё адекватная кличка из тех, что я слышал в Ханере. Дэйв промолчал. Выбор имён для собак у молодёжи был специфичным, и возможно старшему поколению этого не понять. Райан решил сменить тему на более рабочую и обсудить обстановку в Англии в целом. За разговором они не заметили, как дошли до центра, и Райан уже собрался отводить Ганнибала домой к Даниэлю, как он взял телефон и увидел сообщение от Дины в шестом часу вечера, что сегодня она ночует у родителей Даниэля, и что Ганнибала можно на ночь оставить дома у семьи Райана. На том и порешили. Дэйв и Райан распрощались и разошлись по домам — одному нужно было перейти дорогу и пошагать по переулку, и фактически они жили в десяти минутах ходьбы друг от друга. В доме Ганнибал случайно разбудил Теодора. Жена Райана в последнее время спала очень крепко и просыпалась только утром. Когда Райан отругал пса за громкий лай, в коридор уже выбежал Теодор, а следом шла сонная Норин. — Ты что тут забыла? Райан поцеловал дочь в щёку, и Норин, зевнув, опёрлась о стену. Теодор начал гладить Ганнибала и трогать за нос, ибо соскучился, и пёс, кажется, был доволен тем, что за этот день его в первый раз погладили. — Пока Хуан в больнице — мне нечего делать в квартире. Жить одной небезопасно, но ты и сам знаешь. Ты с офиса так поздно ехал? — Нет, дело хуже. В Уайтчепел в «Психее» перестрелка была. Четырнадцать мёртвых тел. Теодор, поняв, что запахло жареным, пошёл в свою комнату, и Ганнибал последовал за ним. — Что за контора? — спросила Норин. — Я думал, что Хуан тебе рассказывал. Ресторан, который держала Ханера. Частное заведение, туда могли попасть только наши и богатеи за большие деньги. Из четырнадцати трупов там один младенец и три школьника. После такого ресторан снесут, а место в аренду никто брать не захочет. Короче — мы в глубокой заднице. — Ты не узнавал, что с Даниэлем? Ранения есть? — Интоксикация. Да и у Хуана особо не тяжёлое ранение, пуля не задела жизненно важные органы. — Никак не посмотреть, что за пуля? — Пневматика. Пулю нашли у Хуана в портупее, на анализ взяли. — А что с «Психеей»? — Норин, там идиот догадается, что людей расстреляли из винтовок. Парочку пуль нам удалось спрятать от лейтенанта Шеферда, так что отправим нашим на осмотр. Не надо так на дипломат смотреть, — заметил Райан и зациклил взгляд на лице дочери. Норин пришлось посмотреть ему в глаза. — Патроны не как у наших винтовок. — Я так понимаю, лейтенант Шеферд опять отказывается просвещать во что-либо. Ну, пусть потом подавится своей гордостью, когда наши всё выяснят. — Не злорадствуй. Некрасиво. И вообще, вали в кровать. Когда Райан с начальника переключился на отца, Норин потеряла интерес к разговору и развернулась в комнату. Она пожелала отцу спокойной ночи и закрыла дверь в комнату, однако спать она явно не собиралась, ибо в комнате горела красная лавовая лампа, и девушка определённо чем-то занималась. Мужчина прошёл в гостиную и поставил на обеденный стол дипломат. Открыв его, Райан вытащил украденные с места преступления прозрачные пакетики с порошком и два патрона разных размеров в упаковках. Убийство в Уайтчепел, тем более на территории Ханеры — рискованное и опасное дело, и Райан стал думать, у кого была возможность проникнуть в закрытый ресторан и устроить массовую казнь. Для большинства вражеских «ирландцев» — Пирады — вход был закрыт не просто в некоторые общественные места, а в целые районы, где могли жить члены Ханеры. Любой «пирадский ирландец» не прошёл бы даже в сити, ибо Ханера в лицо знала всех гражданских и определяла туристов, с фотографической памятью ни у кого не было проблем. Подойди бы Райан к любому человеку, жившему рядом с «Психеей» — никто бы не смог приблизительно описать убийц, ибо ходить рядом с богатым рестораном, к тому же принадлежавшим Денди, иногда бывает слишком опасно. Райан достал блокнот и вписал несколько мыслей насчёт этого убийства. Утром он озвучит их Денди, если, конечно, у него не будет куда больше версий. Нападавшие оформили пропуск на имена и фамилии вероятно никогда не существовавших людей, находились в момент расстрела в закрытой одежде и непосредственно перед совершением преступления позаботились о выключении камер и отсутствии у входа охраны в виде двух массивных громил. У них были данные всех посетителей ресторана и целью являлась лишь семья Винсента, но на кой чёрт убийцы решили расправиться с остальными людьми, фактически не причастными к Ханере? Прошипев что-то явно нецензурное, Райан бросил карандаш. Его беспокоило, что в последнее время в Лондоне происходило слишком много убийств, на которые Денди отчего то закрывал глаза. Райан рискнул подумать, что Чарльз Денди уже продолжительное время что-то утаивает.