Полицейский из Окленда

      Сынмин очнулся на заднем сидении автомобиля. Кажется, его похитили. Он никак не думал, что с ним такое может случится. Конечно, Окленд — это не Сан-Франциско, тут не полиция правит городом, а местная мафия, но юноша с ними никак не был связан. Дядя много раз говорил ему: не суй свой нос в дела Ян Чонина и Ли Феликса. И молодой человек прислушивался к совету. Да и не было в городе никаких происшествий, связанных с деятельностью группировок, о которых народ хотел знать.       В неспокойное время каждый журналист понимал, что должен крутиться, вертеться, а главное — обеспечить себе прикрытие. Ким Сынмин решил, что, раз он узнал о связи между мистером Яном и Джином Янгом с курса живописи, то уж лучше пользоваться этим себе во благо, а не во вред. Не то, чтобы он водил дружбу с братом мафиози, но старался поддерживать знакомство, чтоб если что сослаться на это и выжить.       Поэтому смысла в своём похищении молодой человек не видел. Украсть его ради денег — тоже не самая удачная идея для обогащения. Да, его отец имел сбережения, которые лежали не в одном банке Америки, но он жил в Детройте. Да и о том, что Джон Ким — его отец, знали только его мать и дядя. У кого же они хотят просить выкуп? У редактора Дэвиса?       Юноша очнулся, когда колесо наехало на какую-то кочку, и машина подпрыгнула. Чёрная ткань закрывала его лицо, потому журналист не мог ничего увидеть. Ким Сынмин за свою жизнь даже мухи не обидел, никто не мог похитить его из личной неприязни. Он не писал о политике или заключённых, даже об игре на бирже. В основном его статьи были посвящены искусству, так как в кругах просвещенной молодёжи вращаться было легче всего. Но всё-таки один грех у него имелся. И сейчас молодой человек пожалел о решении, принятом пятнадцать часов назад. Машина остановилась. Со скрипом открылась дверь пассажирского сиденья, затем кто-то выволок парня на асфальт. Скорее всего, мужчина. Руки юноши, как и ноги были связаны; он мог только перекатиться на бок, ощущая боль по всему телу, появившуюся от удара о твёрдую поверхность. Похититель совершил несколько шагов, затем машина качнулась. Автомобиль умчался в неизвестном направлении, а Сынмина бросили, связанного и беспомощного, на дороге.       Парень запаниковал. Что он мог сделать сейчас для того, чтобы выжить? Он валялся связанным посреди дороги с мешком на голове. В окрестных городах жил народ бедный, владельцы машин исчислялись одной сотней. Кто может найти его на дороге и спасти? Никто. И даже если одинокий автомобиль проедет здесь ночью, то Сынмин не сможет подать сигнал бедствия — его просто переедут. Значит, оставалось лишь умереть: или под колёсами форда, или от голода, холода и обезвоживания. Потом юноша подумал о том, что ночью его могут найти хищники: койоты, пумы, рыси и барибалы. Он как-то писал статью для журнала, издаваемого в университете Беркли, о нападении диких животных на людей. Месяц назад в Ванкувере крупная пума напала на подростка, весной в Сан-Хосе нашли обглоданные человеческие кости. Сынмин подумал о том, что, когда животное придёт к нему ночью, он будет ещё жив, но сопротивляться не сможет, и будет явственно чувствовать, как разрывается его плоть. Представив эту ужасающую картину, юноша заплакал.       Когда первая волна прошла, он решил откатиться в сторону, чтобы его хотя бы не сбили проезжающие машины. Если, конечно, они тут были. Удушающий смог растворился, здесь дул приятный тёплый ветер, приносящий с собой запах трав. Юноша катился и катился, а асфальт всё не заканчивался; паника возвращалась. Наконец, зашуршали шины. Что-то приближалось справа. Сынмин не знал: стоит ли ему двигаться в обратном направлении или лежать на месте. Автомобиль притормозил возле ног парня.       — Ship it, — раздался задорный голос, обладающий сильным австралийским акцентом.       Двое подняли Сынмина за руки и за ноги и погрузили на заднее сидение, пахнущее маслом и бензином. Парень ударился виском о выступающую часть остова и на мгновение, как ему казалось, потерял сознание.       Ехали долго. Сынмин очнулся на очередном лихом повороте, почувствовал как машина подпрыгнула, ударился головой о крышу. Наконец, сработала тормозная система, и двери распахнулись. Парня выволокли на улицу, но ноги его не слушались, потому он тут же упал, ударившись коленями об асфальт. Тогда один из похитителей закинул его на плечо, как мешок с углем. Повеяло холодом.       Когда Сынмина кинули на стул, он даже вздохнул спокойнее. Под спиной появилась опора: можно было чуть-чуть расслабиться. Мешок с головы стянули. Парень зажмурился, в глаза ударил яркий свет прожектора. После долгих часов тьмы он казался безжалостным солнцем.       Мин оказался в подвале с белыми, выкрашенными краской, стенами. "Не самое лучшее место для избиения жертв, потом кровь отмывать долго придётся", — подумал о своём будущем несчастный журналист. Стоило ли парню радоваться?! Похититель был только один — широкоплечий парень в кожаной коричневой куртке. Его яркие рыжие волосы напоминали клоунский парик, два восставших локана — рога демона. Азиат жевал травинку, медленно перекатывал её от одной щеки к другой и разглядывал добычу.        — How's it going? — тот самый австралийский акцент. Сынмин задергал руками и промычал гневное приветствие. Когда бандит подошёл ближе, парню удалось разглядеть у него на лице белые шрамы, которые он пытался скрыть с помощью пудры: пацан явно заботился о своём внешнем виде. В образ красавчика не вписывался только большой нос.       — Shall we talk? — Сынмин вновь ответил только мычанием. — Окей. Перейду на корейский, — он свободно говорил на нём, без акцента. — Приступим? — и резко сдернул клейкую ленту с алых пухлых губ.       — Чувак! Это были мои первые усы. Нельзя ли нежнее?! — возмутился журналист, который, наконец, мог излить весь свой яд.       — И последние. Понимаешь, как ты встрял, Сынмин-и? — бандит потрепал парня по волосам, а затем резко с силой дёрнул. — Как ты оказался на месте убийства?       — Не понимаю, о чём ты, — начал отпираться парень. — И вообще! — в ход пошли козыри. — Ты знаешь, на кого я работаю? Знаешь?! Мой босс — Ян Чонин, Пусанский душка, — но впечатление это не произвело.       Повисла мучительная пауза; бандит не двинулся с места, прожектор продолжал испепелять глаза жертвы. В тишине раздались шаги. Ноги Сынмина тряслись сами по себе, он смотрел на приближающуюся фигуру в чёрном плаще и медленно считал оставшиеся минуты своей жизни.        — Уверен?       Рядом с бандитом появился незнакомец в длинном чёрном плаще. Высокий красивый парень с лисьими глазами успел прославиться в подпольном мире ещё задолго до того, как он стал во главе местной группировки. Сынмин не успел глубоко копнуть, но кое-что выяснил о прошлом этого человека. История его началась в Сан-Франциско десять лет назад, когда юношей он был впервые представлен главе одной из китайских группировок Чен Сумо. Парню быстро удалось завоевать доверие лидера, уже через два года он стал одним из красных шестов, а ещё через два года поднялся до управителя.       В этом мире нашлись лишь несколько человек, которые могли назвать Ян Чонина "Пусанским душкой" и остаться в живых. Сынмин в это число уже не входил. Можно было готовиться предстать перед прабабушкой в ближайший час. Это прозвище дал своей "левой" руке Чен Сумо. Он считал Чонина очаровательным молодым человеком. Никто бы никогда не подумал, что этот парень с лицом ангела является главарём банды в тысячу голов. А ещё у подручного был очень приметный жест. Сынмин ждал, что именно этот жест решит его судьбу.       Полицейский отчёт, который довелось увидеть журналисту, от шестого мая тысяча девятьсот четырнадцатого года гласил, что на берегу залива было найдено тело мужчины средних лет с косым шрамом на левой щеке. На шее он имел след от верёвки. Позже выяснилось, что он являлся членом группировки, в которую и входил Чонин. Но прямых доказательств не было, только слухи, что его задушил именно парень из Пусана. Средним и указательным он накручивал концы верёвки, а потом накидывал на шею и затягивал с такой силой, что кожа под ней лопалась и сочилась, будто от пореза, что уж говорить о сломанных позвонках.       — Значит, ничего не понимаешь? — взгляд Сынмина всё ещё был сосредоточен на Чонине, когда вновь заговорил рыжий парень. — А это что по-твоему? — перед глазами появилась статья в газете.       Буквы стремительно приближались к глазам, грубые пальцы коснулись век сквозь бумагу, и юноша едва успел их зажмурить, иначе уже остался бы слепым.       — Что это? А? — ногтями бандит сжал страницы, царапая при этом кожу жертвы. — Не вспоминается? — мужчина душил юношу газетой. Сынмин не мог вздохнуть, типографская краска заполнила ноздри, и он открыл рот. — Хочешь попробовать на вкус? — сухая грубая поверхность попала на язык, затем стала наполнять рот.       Журналист пытался вытолкать бумагу, но мучитель запихивал её сильнее, прямо в горло. Мужчина держал пленника за подбородок, не давая возможности сомкнуть челюсть. Из глаз Сынмина полились горячие слёзы, но даже они не могли размочить грубую бумагу. Он ревел, пытался языком вытолкнуть комок, дёргался, стараясь развязать крепкие верёвки. Он так и не мог получить заветную толику воздуха, потому стал задыхаться. Ещё чуть-чуть и он потерял бы сознание, но бандит прекратил пытку, отлепил край и дал юноше возможность вдохнуть через нос. Глаза юноши тут же распахнулись, в них отчётливо искрилось желание жить.       — Вспомнил что-нибудь? — бедняга закивал головой. — Точно вспомнил? — парень закивал ещё яростнее. — Говори, — резким движением бандит вырвал изо рта мокрую бумагу.       — Я…я… правда…поверьте мне… — он хватал воздух, точно рыба, выброшенная на берег.       — Быстрее соображай, — бандит пнул стул и пленник полетел на бетонный пол.       — Я не знаю, кто совершил убийство! — рыдал перепуганный юнец.       — Слушай сюда, — мужчина опустился на корточки, вновь схватил Сынмина за волосы и притянул к себе. — Мистер Ян пришёл сюда получить информацию. Если не начнёшь говорить, я размажу тебя по полу, — и он собирался выполнить угрозу, ещё секунда и голова пленника ударилась бы о бетон с адской силой.       — Меня попросили прийти туда, — пролепетал дрожащий от страха журналист.       — Кто просил?       — Не знаю, — торопливо юноша стал объяснять. — Мне прислали письмо. Несколько строчек. Обещали дать наводку. Я не видел этого человека. Мы встречались в старой церкви. В кабинке для исповеди. Это был мужчина. Он сказал, что убийство будет совершено на заводе за час до полуночи. Когда я спросил, почему он рассказывает это мне, мужчина ответил, что не доверяет полиции. Я больше ничего не знаю! Не знаю!       Бандит внимательно изучал заплаканное лицо, усмехнулся, глядя на прозрачные сопли, вытекающие из носа, и с отвращением отбросил юношу. Он поднялся на ноги, вытянулся, размял шею. Сынмин думал, что всё закончилось. Он не видел, что мужчина уже занёс ногу, чтобы нанести удар по почкам. Но спокойный голос Ян Чонина заставил его замереть.       — Статью написал ты?       — Нет! Клянусь, не я. Я побоялся идти на завод. Вдруг он бы и меня убил. Я спрятался в сторожке на озере.              Ян Чонин сделал несколько шагов, потом остановился.       — Ты хорошо запомнил его голос?       — Да! — выпалил юноша, и лишь мгновение спустя понял, что таким образом лишь продлил свои мучения.       — Тогда нам придётся некоторое время поработать вместе, — сердце Сынмина забилось ещё яростнее, когда Чонин приказал. — Позаботься о нём, Бан-хён.       — Счастливого пути, глава Ян, — больше Сынмин ничего разобрать не смог: на него обрушились яростные удары.

***

      Ян Чонин задумчиво вертел в руках зажигалку. Сам он никогда не курил, но эта вещица успокаивала его, направляла мысли в нужное русло. События приобретали дурной оттенок. Он думал, что сможет быстро его распутать, но ниточка журналиста привела лишь к новым вопросам.       Поднимаясь по лестнице, он несколько раз останавливался, чтобы сосредоточиться на мыслях. Столько разных вариантов вертелось в голове. Если бы это убийство не было связано к миром мафии, он бы отдал его полиции и забыл. Вчера его подручные раздобыли всю возможную информацию о жертве. Мужчина столько раз перечитал доклад, что мог воспроизвести каждое слово. "Лиса Тейлор, девятнадцать лет. Не замужем. Работала на заводе укладчицей. Её смена заканчивалась в восемь вечера. Жила недалеко. Её отчим и брат также работают на заводе, но в ночную смену. Обычно она приходила ближе к полуночи, чтобы принести им обед, поэтому никто не был удивлён, увидев её возле проходной… — мужчина вновь остановился, щёлкнул крышкой зажигалки. — Почему она пришла раньше? Обед полиция не нашла. Впрочем, кто-то мог его и украсть. Как и деньги. В карманах нашли лишь несколько пени", — он продолжил движение, пока не оказался на тёмной площадке.       Здание склада идеально походило на штаб-квартиру криминального элемента, но выглядело таким мрачным и скучным, что Чонин не захотел оставаться в нём дольше, чем нужно. Он бы уже давно отправился домой, но хотелось поделиться своими рассуждениями, поэтому он поднялся на последний этаж. Здесь за одной из дверей располагался кабинет его конкурента.       Только за одной из стеклянных перегородок виднелся свет настольной лампы. Внутри за широким деревянным столом сидел мужчина в чёрной широкополой шляпе. Тонкие короткие пальцы с отчётливо различимыми суставами перебирали кости счётов, мерно постукивая ими друг о друга. В комнате стоял тяжёлый запах бразильского табака. Чонин не хотел его вдыхать, не хотел, чтобы он щекотал нос, потому делал вдохи очень маленькими, растягивал их.       — Он что-то сказал? — глубокий задумчивый голос был похож на этот смог, витавший вокруг.       — Только запутал всё дело, — Чонин сел в кожаное кресло и мельком бросил взгляд на записи.       В этом человеке его многое восхищало, но каждый раз выходец из Пусана обращал внимание на аккуратный почерк. Неважно, писал ли он на корейском, английском или китайском — символы выходили утончёнными. Завитки буквы "l" и "d" тонкие, почти незаметные, а вот петельки "y" и "g" — широкие, уверенные. И напротив, "w" слегка небрежна. На жёлтой бумаге строчка за строчкой появлялись расчёты с пометками.              — Чан в твоём полном распоряжении. Мои дела пока не требуют спешки, — он положил искусанную сигару в пепельницу и, наконец, посмотрел на собеседника.       Под конец вечера начали проступать скрытые под слоем крема веснушки. "Он всегда комплексовал по этому поводу. И даже сейчас…". Лицо его было уставшим, меж бровей пролегла морщинка, становившаяся глубже с каждым прожитым днём. Этой осенью он с размахом отметил своё тридцатилетие — какая круглая и нелепая дата.       — Ты тоже не выглядишь свежим и отдохнувшим.       Мужчина словно бы прочитал немой вопрос в глазах собеседника, потому уже заранее приготовил ответ. Эл всегда был резким в словах и поступках. Вглядываясь в лицо Чонина, он тоже замечал, что время оставило на нём свой отпечаток, и они уже не были беспечными юнцами, хотя казалось, что с момента их знакомства прошёл всего год или два, а не десять.       — Предлагаешь мне отправиться на отдых? — Чонин тихо усмехнулся, а потом отправился к серванту с напитками. Этим вечером настроение диктовало ему выбрать виски.       — Даже если я порекомендую тебе хороший курорт, толку от этого будет немного, — взгляд его скользнул по бокалу, который заполнялся янтарной жидкостью; гость понял, что хозяину тоже стоит налить.       — Ты сначала посоветуй — а я подумаю.       Давненько не выдавалась свободная минутка. Босс Ян уже пару месяцев не виделся с конкурентом. Эл был в Германии и вернулся только на прошлой неделе. Чонин, занятый своими делами, не собирался навещать его в ближайшее время. К тому же выставка Хёнджина имела наивысший приоритет, по крайней мере, до позавчерашнего вечера.       — Неплохой виски.       Мужчина сделал глоток и продолжил считать. Он явно был доволен комплиментом, хоть и делал вид, что не заинтересован в нём. Чонин стоял рядом с креслом и смотрел в окно на залив, наполняющийся огнями: на рейде стояло торговое судно, в порту горели бочки. Чёрное полотно, утыканное жёлтыми точками, наводило на размышления, поэтому он вновь погрузился в думы, потягивая обжигающий губы напиток. Всё-таки обстоятельства смерти этой девушки казались ему весьма странными: с первого взгляда могло показаться, что она совершила самоубийство — перерезала самой себе горло. Вот только рана была настолько глубокая, что вряд ли могла быть нанесена тонкой слабой рукой. Лиса Тейлор часто недоедала; она была стройной невысокой брюнеткой, походившей на мальчика даже больше, чем бедняга журналист. Полиция настаивала на том, что жертва не была подвергнута насилию, не было обнаружено и следов борьбы.       Чонин очнулся, когда холодные пальцы коснулись его запястья. Он повернул голову, чтобы увидеть на лице мужчины едва заметную улыбку. Наконец, Эл закончил свои расчёты и был готов целиком посвятить себя гостю. Мистер Ян смотрел в тёмные карие глаза и ощущал, как подушечки пальцев касаются тонкой вены, поднимаются выше, небрежно поглаживая тёплую кожу. Внутри Чонина просыпалось желание, но конкурент его удовлетворять не спешил. Оторвавшись от бледной руки, он вновь склонился над столом, чтобы собрать бумаги в папку.       — Ты не собираешься сегодня возвращаться домой?       — Хёнджин не в настроении. Поговорю с ним утром, — в ответ он услышал сдавленный смешок.       — Поговорим по дороге. Ты же не против составить мне компанию за ужином?       Свет на складе погас. Водитель открыл дверь пассажирского сиденья. Чон Го получил от главы указания и отправился домой. Подле Чонина остался только телохранитель, который сел на переднее место. Начинался мелкий дождь. Мужчина хотел скорее оказаться в отеле, погреться возле камина; он не любил холод. Климат побережья Тихого океана прекрасно подходил ему, но и зимой он мог доставить неудобства.       В апартаментах на последнем этаже всё было по-прежнему. К приходу хозяина уже приготовили ужин и сервировали стол в гостиной. Эл никогда не думал покупать дом. Он считал, что для него одного хватит и нескольких комнат на последнем этаже, к тому же, отсюда легче было уйти в случае непредвиденного нападения. Он как будто знал, что сегодня его посетит гость, потому на столе стояли изысканные блюда корейской кухни — Чонин это ценил.       — Пока я не могу помочь тебе с этим делом, - Эл закурил и вновь пространство заполнил горький запах бразильских сигар. — Завтра я отправляюсь в Сан-Франциско.       Глава Ян откинулся на спинку светлого кресла и прикрыл глаза: "Это не твоя забота. В конце концов, нас трудно назвать сейчас друзьями. Даже десять лет назад все звали его Эл, а я..." Он слышал, как зашуршала ткань брюк, касаясь длинного ворса ковра, чувствовал, как холодные пальцы вновь прикоснулись к его руке, мягко погладили ложбинки между костяшками. Коленями он ощутил прикосновение твёрдой груди, потому раздвинул ноги, подпуская мужчину ближе. Когда губы коснулись натянувшейся ткани, он лишь шепнул:       - Феликс, не играй со мной. Не сегодня.