I bet you feel it now, baby

            — Ты действительно заставишь меня это сказать?       — О, да, — опять эта улыбка, появляющаяся на его лице каждый раз, когда он видит её.       Время в этот момент для Уэнсдей практически остановилось. Она никогда не думала, что попадёт в такую нелепую ситуацию, как эта, но пришлось выкручиваться, и она не нашла ничего лучше, чем пригласить его на бал, на который сама лично идти не собиралась.       — Не хотел бы… Ты бы не хотел пойти… Не хотел бы пойти на бал с определённой, — каждое слово давалось Аддамс невероятно тяжело, но Ксавье кажется только этого и хотел, помучить её. Чёртов засранец! — Не хотел бы ты пойти на бал со мной?       Буквально в миг на его лице опять появилась эта сияющая улыбка, которая пробуждала в Уэнсдей непреодолимое желание убить его. Будто сам дьявол создал её для Уэнсдей. Никогда до этого, она не обращала на него внимание в такие моменты, но именно сейчас её привлекло необычное сияние, отразившееся в его глазах. Они напоминали ей глубокий тёмный лес в дождливую погоду.       — Да, — разведя руками, ответил Торп. Это был самый ужасный вариант развития событий для Уэнсдей, который она только могла вообразить себе. — Я пойду с тобой на бал, Уэнсдей. Думал, не позовёшь.       — Аналогично, — разворачиваясь на пятках, пробубнила себе под нос Аддамс, поспешно стараясь уйти подальше от мастерской и от этого парня, который с самого первого дня прибытия в Невермор вызывал особый нездоровый интерес у неё.

* * *

      С того дня она больше не решалась посещать мастерскую художника, чтобы продолжить своё расследование и убедиться в своих догадках. Она старалась избегать Ксавье где бы они не встречались, будь то урок или обед во внутреннем дворике, она отсаживалась в самый крайний угол, терялась в толпе учеников, лишь бы он её не увидел. Хотя Торп и пытался множество раз заговорить с ней, пока эти попытки не приносили успехов.       Так незаметно пролетело время и наступил вечер Вороньего бала. У Уэнсдей был план, как быстро и незаметно улизнуть из комнаты и остаться никем незамеченной, в том числе и Ксавье. Между ею и её целью стоял один несчастный фонарик, который она никак не могла найти. Энид уже давно ушла на бал, оставляя Вещь и Уэнсдей наедине.       — Чёрт! — выругалась Уэнсдей после того, как несколько раз нажала на выключатель, но фонарик так и не подал признаков жизни. Будь это ненавистная ей Бьянка или Ксавье, который так не вовремя в тот день пришёл в свою мастерскую, она бы даже обрадовалась, но сейчас это была самая ужасная ситуация, в которую она только могла попасть. — Надеюсь, у Юджина есть запасные батарейки.       Буквально в этот момент раздался стук в дверь, и понадеявшись на чудо, Уэнсдей поспешно открыла дверь, а в голове крутилась одна мысль «Надеюсь, это Юджин». Но увы, её надеждам не суждено было стать реальностью. За дверью её ждал её худший ночной кошмар. Нет, не её клон, одетый во всё розовое, пританцовывающий один из глупых танцев, которые обычно танцует Энид. Это был Ксавье, одетый во всё белое, с перевязанной на шее чёрной лентой. Эта чёрная лента как никогда подходила сейчас Уэнсдей, чтобы удушится.       — Я почему-то знал, что ты не сбежишь, — опять улыбнулся Ксавье, наблюдая за шокированным лицом Уэнсдей. Она уже потеряла счёт, какая это по счёту его улыбка. — Мне дать тебя пару минут, чтобы ты оделась?       Не говоря ни слова, Аддамс захлопнула дверь перед его лицом, проклиная этот бал на чём свет стоит. Теперь, у неё была проблема посерьёзней севших батареек. Она подошла к шкафу, разглядывая все свои платья и пытаясь найти подходящее, пока не услышала глухие постукивания пальцами по полу. Она обернулась и увидела Вещь, который сидел на перилах кровати и указывал на одеяло, вернее на то, что на нём лежало. В недоумении и полном шоке Уэнсдей посмотрела на чёрное платье, которое она увидела ещё в антикварном магазине и взяла его в руки.       — На что ты его купил? — посмотрев на руку, спросила Аддамс. Тот лишь отвернулся, невинно покачивая пальцами. — Стянул, ну конечно.       Уэнсдей ещё раз посмотрела на платье и пошла переодеваться, других вариантов у неё всё равно не было, иначе художник заподозрит что-то неладное. К тому же это будет отличная возможность, чтобы за ним понаблюдать и понять, верны ли её догадки по поводу второй личности Ксавье или нет.       Медленно спускаясь по лестнице, она уже заметила спину художника, который терпеливо ждал её в холле. Первая мысль, которая пронеслась в голове Уэнсдей в этот момент звучала как: «Смельчак, не сбежал». Заслышав звуки каблуков, которые так ловко постукивали по мраморной лестнице, он тут же повернулся, едва сдержавшись, чтобы не открыть рот от удивления. Это не скрылось от зоркого взгляда Аддамс.       — Ты выглядишь просто…       — Ужасно? Отвратительно? Омерзительно?       С каждым словом, Уэнсдей приближалась к нему всё ближе, пока между ними не осталось расстояния в полметра.       — Я хотел сказать великолепно, — нахмурился Торп, смотря на свою спутницу сверху-вниз. — Но если так тебе больше по душе, то пусть будет, по-твоему.       Он осторожно завёл руку Уэнсдей за спину, как бы подталкивая её к выходу из общежития. От её зоркого глаза не ускользнул этот его жест. Он никогда не касался её без разрешения. Даже сейчас он всего лишь направлял её и подстраховывал.       Возле входа в танцевальный зал уже стояла Мисс Торнхилл и встречала учеников, которые шли на бал. Не передать словами выражение её лица, когда она увидела Ксавье и Уэнсдей, идущих вместе, почти что под руку.       — Уэнсдей Аддамс, какой приятный сюрприз, — слишком миловидная улыбка Торнхилл почти заставила Уэнсдей вытошнить всё, что она съела сегодня за ужином. — Да ещё и Ксавье с тобой.       Уэнсдей на это ничего не ответила, лишь кивнула, оглядывая Торнхилл с ног до головы своим смиренным взглядом.       — Принесу нам попить, — сказала Уэнсдей, смотря на Ксавье и поспешно двинулась к столу с напитками, где встретила Энид, которая так же брала напитки.       — Уэнсдей! Я думала, ты не придёшь, — почти пропела волчица, увидев темноволосую подругу.       — Я тоже так думала, но планы резко поменялись, — заметив за спиной Энид сыночка мэра, с которым они уже успели познакомиться дважды. — А что этот тут делает?       — Я с миром, — воскликнул Лукас, поднимая руки и показывая, что он не желает ей зла.       — Он пришёл со мной, — как обычно с непринуждённой улыбкой сказала Синклер. — Мы решили друг другу помочь. Он хочет заставить ревновать одну девушку, а я — Аякса. Понимаешь?       — Нет, мне это не интересно, — сухо ответила Аддамс и развернулась, направляясь к Торпу, который ждал её возле одного из столиков.       Она передала ему напиток и устремила свой взгляд в толпу, высматривая каждого присутствующего. Она нутром ощущала, как Ксавье наблюдает за каждым её движением. На удивление, её это ни капли ни напрягало, а совсем наоборот. На самом деле, её много чего раздражало, но то, как говорил с ней он, как смотрел на неё и как невесомо касался её — это не раздражало ни капли. Наверное, он единственный человек, которого она готова терпеть.       — Потанцуем? — предложил Торп с глухим звоном поставив на стол опустошённый стакан.       Уэнсдей удивилась этому его предложению, но не стала сопротивляться. Она точно также поставила бокал на стол и посмотрела на протянутую Ксавье руку. Неохотно она вложила свою руку в его, предвкушая очередное видение, но этого не произошло. Он только сильнее сжал руку Уэнсдей и повёл в центр танцпола.       Ксавье с уверенностью мог сказать, что в танце Уэнсдей отдавала всю себя. Это заметил не только он. Многие перестали танцевать, уступая дорогу ей и её спутнику. Один взмах руки, второй и вот она пропала и появилась у него за спиной. Торп смотрел на неё как приворожённый, не смея оторвать глаз.       И вот в один миг музыка переключилась. Заиграла медленная спокойная музыка и те, кто пришли со своими парочками, начали танцевать медленный танец. Уэнсдей неуверенно оглядывалась по сторонам, ибо танцевать так близко с кем-то, тем более с Ксавье, была так себе перспектива. Но не успела она опомниться, как вышеупомянутый взял одну её руку в свою, а вторую пристроил у себя на плече. Почувствовав лёгкое прикосновение к своей талии, Уэнсдей даже слегка растерялась, но быстро взяла себя в руки.       — Ещё раз так сделаешь и ходи оглядывайся, Торп, — грозно произнесла Уэнсдей, не замечая, как Ксавье осторожно ведёт её в танце, обходя стороной все остальные пары. Уэнсдей заметила, у него хорошо получалось, в то время как она сама совершенно не умела танцевать медленные танцы.       — Я всего лишь пригласил свою спутницу на медленный танец, — с привычной для него улыбкой произнёс художник, заглядывая Уэнсдей в глаза. Этот взгляд так и кричал о его чувствах, и она сама не заметила, как тоже неотрывно смотрит в его бездонные болота. — Что в этом такого?       Ответа он так и не получил, но он его и так знал. Ему не нужны были слова, чтобы понять, о чём думает или что чувствует Уэнсдей Аддамс. Её жесты говорили всё за неё.       — You got me down on my knees, It’s getting harder to breathe out, — Ксавье посмотрел в сторону, напевая песню вполголоса, чтобы слышали только они двое.       — Что? — резко помотала головой Уэнсдей, выпадая из прострации и возвращаясь в реальность.       — Это слова песни, которая сейчас играет, — сказал Торп, обращая всё своё внимание снова к своей партнёрше по танцу.       Уэнсдей и не замечала, какая играет песня и что все смотрят на них, как она словно раненое животное, прижимается к Ксавье, который укрывает её ото всех в своих объятиях. В животе появилось что-то наподобие бабочек. Отвратное ощущение, особенно учитывая то, что Уэнсдей терпеть не может бабочек. А рука сама собой сжала руку Ксавье сильнее, чем снова вызвала у него ухмылку.       — Почему ты улыбаешься? — изогнув бровь в вопросе, спросила Аддамс.       Ксавье только больше заулыбался, опустив голову, чтобы та не увидела, что он смеётся.       — Не понимаю, как ты на это согласилась, — повернув голову опять в сторону, сказал Торп и тут она всё поняла.       — Ты знал с самого начала, — с округлёнными глазами сказала Уэнсдей, будто только что открыла Америку.       — Знал, конечно, не с самого начала, но знал, — с улыбкой продолжил Ксавье. Это улыбка не была по типу «вот ты и попалась» или какой-то оскорбляюще-унизительной. Это была его привычная добрая улыбка, от которой исходило столько тепла. И эту улыбку он дарил только ей. — Ты действительно думала, что я поверю, что ты пришла ко мне, чтобы позвать меня на бал? Если бы ты действительно этого хотела, то просто отправила бы Вещь с запиской. До меня не сразу дошло, но, когда я увидел тебя не собранной, в повседневной одежде, я понял, что ты пришла в тот день в мастерскую, чтобы проверить, монстр я или нет, а не чтобы позвать меня на бал. Я должен был понять это с самого начала, но был ослеплён чувствами. Мне было так радостно, что ты позвала меня, сама, что я и не заметил никакого подвоха.       — Раз ты понял всё, то почему не отказался?       — Когда ещё мне выпадет возможность потанцевать с тобой, — наклонившись к самому её уху, прошептал Торп. У Уэнсдей мурашки побежали по коже от теплого воздуха, который коснулся её уха, когда он заговорил. Обычно ей не нравилось это ощущение, но сейчас оно было скорее приятным, чем раздражающим. Она не видела, но всем нутром почувствовала его улыбку.       Когда он вновь выпрямился и посмотрел Уэнсдей в глаза, музыка стихла и все в зале стояли с открытыми ртами, смотря на них двоих. Уэнсдей и не заметила, что никто не танцевал и танцпол всё это время был полностью в их распоряжении. Не заметила, потому что была слишком занята глазами и улыбкой художника.       Когда Ксавье отошёл от неё стало на мгновение так холодно и непривычно, что он не держит её за руку, что на долю секунды Аддамс растерялась, но тут же взяла себя в руки. Заиграла новая песня и Уэнсдей уже хотела покинуть эту вечеринку, как Ксавье резко взял её за руку и сам повёл в сторону выхода.       На улице никого не было и Уэнсдей, расслабившись села на ступеньки перед входом. Ксавье приземлился рядом, стараясь придерживаться дистанции между ними. Она подогнула колени под себя и обхватила их руками, устремив свой взгляд куда-то вдаль, периферийным зрением наблюдая за действиями Торпа. Он согнул ноги в коленях и облокотился на них руками, уставившись на ночное небо с сотней звёзд, усеянных по тёмному полотну.       — Ты злишься, что не сказала тебе правду? — повернув голову в сторону своего спутника, спросила Уэнсдей.       — Видишь вот это большое скопление звёзд на небе? Это созвездие Пегас, одно из самых больших, которое можно наблюдать в нашем полушарии.       — Причём тут мифический несуществующий конь? — посмотрев на небо, спросила Уэнсдей. Она никогда не интересовалась астрономией, но сейчас, когда он об этом заговорил, она почему-то подняла глаза к небу.       — Его обнаружил Птолемей и назвал в честь крылатого коня из мифов Древней Греции, — они одновременно перевели взгляд друг на друга и не смогли оторвать глаз. — Конечно злюсь, Уэнсдей. Ты постоянно меня обманываешь, грубишь, сбегаешь, когда я пытаюсь с тобой поговорить. Меня удивляет лишь то, что и в этот раз ты не сбежала.       — Сбежала бы, если бы ты пришёл на пару минут позже, — ответила Уэнсдей, на что Ксавье лишь покачал головой и поджал губы, признаваясь самому себе, что да, она невероятно сумасшедшая.       — Значит, мне повезло прийти вовремя, — усмехнулся Ксавье, отводя взгляд в сторону.       И снова повисло молчание. Уэнсдей всё никак не могла отвести глаза от его профиля, рассматривая каждый элемент его внешности. Что-то в нём привлекало её, но это влечение было ей не понятно.       — Прости, — послышалось со стороны Ксавье.       — За что? — в смятении повернулась к художнику, Уэнсдей, не понимая смысла его извинений.       И тут она почувствовала его губы на своих. Он аккуратно положил свои руки ей на щёки и медленно целовал губы, не торопясь, ожидая ответа. Уэнсдей от испуга раскрыла глаза и не понимала, что ей делать, а когда разум и мысли пришли в порядок и встали на свои места, она медленно закрыла глаза и ответила на поцелуй, положив руки на колени к Ксавье.       Этот поцелуй был настолько невинный, настолько чист и пропитан любовью, что Уэнсдей показалось, что она с головой окунулась в святую воду. Ксавье осторожно сминал её губы, пробуя их на вкус, она делала точно также. Его губы отдавали мятным лимонадом, который она принесла ему в начале вечера и ей не хотелось отстраняться от этих губ. Но Ксавье был первым, кто разорвал поцелуй.       — За это, — сказал он, вставая со своего места и направляясь обратно в зал для танцев.       Уэнсдей просидела в замешательстве ещё несколько минут, пытаясь понять, что произошло, но потом подорвалась со своего места вслед за Ксавье. Она распахнула огромные двери, выискивая художника глазами. Он стоял возле стола, облокачиваясь на него руками и смотрел в пустоту.       — Поцеловал и так просто сбегаешь, — раздался голос Аддамс за спиной Ксавье и тот мгновенно обернулся. — Что это было?       — Не знаю, — развёл руками Торп, пожимая плечами. Видно было, что он сам был в смятении от своих действий. — Я не хотел этого. Это был будто порыв ветра. Это желания пришло, а потом я испугался.       Он сделал шаг в её сторону, потом ещё и ещё и вот он уже стоит почти вплотную к Уэнсдей, смотря ей в глаза. Она тоже непрерывно смотрела в его бездонные очи, пока не почувствовала на своём лице капли чего-то. Было видно, что Торп тоже почувствовал это. Он сразу поднял голову к потолку, смотря на то, как оттуда капает красная жидкость, ужасно напоминающая кровь.       Переведя взгляд обратно на Уэнсдей, он заметил, как она улыбается и смотрит вверх. Походу, такие вечеринки ей были по душе. Он как завороженный смотрел на неё, пока все в панике разбегались кто куда. А когда все разом начали ломиться к выходу, Ксавье притянул Уэнсдей к себе, пряча за собой, чтобы ту ненароком не сбили с ног.       — Это ужас какой-то, — сказал Торп, смотря на Уэнсдей, которая уже успела попробовать эту жидкость на вкус и смотрела на свой палец с неким разочарованием в глазах.       — Они даже не потрудились достать свиную кровь, — посмотрев на Ксавье, произнесла Уэнсдей. — Это краска.       Ксавье лишь усмехнулся, а потом снова взял Уэнсдей за руку, направляясь вместе с ней к выходу.       В ту ночь не спал никто. Все были ошарашены произошедшим и Уэнсдей не была исключением. Этот вечер, наверное, был самым сумасшедшим и насыщенным за последнее время. На губах всё ещё теплился след от поцелуя Ксавье.