Что общего между вороном и письменным столом?

Уэнсдей плывет между студентами в столовой. Психопатка. У нее полностью отсутствует эмпатия. Однако на втором году здесь она делает успехи. Научилась заботиться о других и дружить. У нее все еще много проблем. Она все еще охотится за правдой, и пытается разгадать тайны этого не только Богом, но, видимо, и Дьяволом забытого городка. - Хэй, Аддамс, - рядом с ней возникает Ксавьер, который заметил, что порции две. – Не думал, что у тебя такой зверский аппетит. - Я ем мало, это правда. Вторая порция для Энид, - немного обеспокоено отвечает девушка. – Мне без ликантропа не сдвинутся с места. Да и… - Ты же не будешь использовать её снова? Скажи мне, что в первую очередь ты делаешь это из дружбы… - осуждающе взглянул на нее Торп. - Как бы ни сложно мне было это признавать, но да. Я за нее переживаю. Мое расследование тут на втором месте, - поджимая губы, отвечает писательница. – О деле мы договорились раньше проблемы. А сейчас она… а собственно, пойдем, покажу. И девушка направилась в Офелия-Холл быстрым шагом, и Ксавьеру пришлось немного пробежать за ней. Они были не замечены. Легко минуя лестницу, они зашли в комнату. - Вещь, как она? – спросила девушка, отпинывая со своего пути игрушку. Рука оторвалась от поглаживания, и показала жест «никак». – Неизменно, однако, я не виню тебя. Энид уже три дня плачет безутешно, кричит от боли и не соглашается на месть. Комната разгромлена, Уэнсдэй еле хватает сил, чтобы защитить свои вещи, окно и саму Энид от праведного гнева ликантропки. Соседка выматывает. Не слушает любимую музыку, вместо этого она выбрала пластинки готессы. Оборотень даже не выходит из комнаты, говоря коменданту, что она больна. - Не хочу показаться не вежливым, но что произошло? – спросил Ксавьер. - Это ты мне расскажи! – взревела из подушки Энид. – Аякс же твой лучший друг! - Аякс? А он тут при чем? – недоуменно спросил художник, и подсел к оборотню, поднимая ее и приобнимая. – Что эта горгона натворила уже? - У… - умоляюще посмотрела на нее Энид. - Только если пообещаешь покушать, - строго проговорила Уэнсдей, ставя на прикроватную тумбочку поднос. И как только Синклер начала есть, Аддамс посмотрела на парня. – Энид и Аякс поругались. Кажется, горгона что-то вякнула снова и очень ранила Энид. Вот Энид и громит спальню, много плачет и кричит. - Что он сказал? – спросил Ксавьер. - Я не уверена… но что-то про ее активность и детское восприятие, - сказала Уэнсдей. - Так… надо ставить нашу пушистую на ноги. Я разузнаю у Аякса, что с ним. Это будет первый шаг. А пока, Уэнсдей, своди Энид развеяться, - встал художник. - Как насчет шоппинга, Энид? – готесса наткнулась на кислую мину. – А потом в кино на какую-нибудь комедию и в пекарню. Наконец, оборотень улыбнулась и рванула обнимать девушку и парня. Пришлось вцепиться в руку художника, чтобы сохранить хоть немного расстояния. Если к Энид Уэнсдей уже привыкла, то к Ксавьеру еще сложно. «Смесь осознания, что я виновата перед ним, хоть он меня и простил, и его откровенной симпатии ко мне, заставляет меня чувствовать…чувства. Все ещё непривычно. А я даже влюбиться умудрилась в прошлом году» - думалось девушке. *** Спустя несколько дней обработки женатиков, ворон и художник сидели в студии-сарае более бледные, чем обычно. Их друзьям было легче, но они отдавали всех себя. Ксавьер не мог сосредоточиться на картине, а Уэнсдей, оперев на себя виолончель, уже просто лежала на столе Ксавьера. - Пора это заканчивать, - простонала замученно Аддамс. - И что предлагаешь? – запрокинул голову Торп. - Запереть их и заставить поговорить. Пока просто поговорить. Ксавьер, если это продолжится, я заставлю их говорить под пытками, - подняла голову девушка. - Я думал, тебе нравятся пытки. - Нравятся, но… Дело стоит на месте, времени у нас в обрез, а грядет что-то ужасное, в плохом смысле. И, кажется, это более связано с Хайдом, чем я думала, - проговорила Уэнсдей. - Ладно, я согласен с тобой. Но…прошу, просвети меня в дело. Знаю, ты любишь работать в одиночку, но… - начал Ксавьер. - Не продолжай. Я сама не знаю, что происходит. Думаю, тебе можно доверять, - девушка достала из сумки папку с рукописями и оставила на столе Ксавьера. – Там все. Только под более красивой оболочкой. - Хорошо, тогда… запрем их в белладонне. Завтра в семь вечера, - проговорил Ксавьер. - Отлично. Тогда до завтра, - ответила девушка и направилась обратно в школу. *** И заманить их стало куда сложнее. - Энид, можешь помочь мне с делом? - Аякс, можешь помочь мне с одним делом? Оба шли на попятную, ведь Аддамс редко сообщает о деталях дела. Да и помнят, что произошло в прошлом году. Но никто не сомневался в предчувствии Уэнсдей. - Я думаю, что грядет что-то ужасное для нас и школы. - Слушай, я не сомневаюсь в Уэнсдей, и верю, что она не ошибается в своем предчувствии. Осталось немного. Чуть убедить их и все стали согласны. Уэнсдей оказалась на месте раньше. - Так, что ты хочешь найти? – спросила Энид. - Пророчество на этот год… думаю, нам нужно искать на этом стеллаже, - сказала Уэнсдей, присаживаясь на корточки. Скрежет камня о пол. - К нам кто-то должен присоединиться? – недоуменно спросила оборотень. В комнату зашли парни. Лицо обоих выразило раздражение и недоумение. - Прежде, чем вы что-либо нам с Ксавьером скажете, я поставлю вам условие. Либо вы сейчас садитесь и разговариваете. Говорите о своих претензиях и находите компромисс. Либо вы сделаете это все под моими пытками, - отчеканила готесса, отходя к Ксавьеру. Диалог шел долго. Они полностью погрузились в крики и выяснение отношений. Ворон и художник успели найти пророчество, всяко лучше хоть немного знать свое будущее. - Да потому что я люблю тебя! – выкрикнул Аякс. – Я не хотел тебя обидеть. Да, я не подбираю выражения, но все-таки… Я очень боюсь, что тебя ранят, но я люблю тебя любой. Энид заплакала и рванула в объятия горгоны. Она бормотала о любви, а он гладил ее по волосам. Ворон и художник с облегчением выдохнули. - Спасибо, ребята, - посмотрела на них Энид. - А что между вами? – спросил Аякс. Выше названные ребята переглянулись. Ничего не прочитав в глазах друг друга, Уэнсдей взяла слово: - Пока не ясно. Мы просто помирили вас, а завтра вернемся к делу. Ксавьер, прочитай рукописи. Аякс, я бы тебя тоже просила пойти с нами, чтобы ты остался с Энид. Ксавьер, идти со мной или нет, будет твое решение. И девушка просто вернулась в спальню. *** Ксавьер листает рукописи. Все сложнее, чем в прошлом году. Приходится возвращаться снова и снова, чтобы понять повествование. Шея беспощадно ныла, а подушка уже не помогала. И тут он дочитал до конца. Технический текст машинки заменился на аккуратный и угловатый почерк. «Дорогой Ксавьер, Наше знакомство и дальнейшее общение не заладилось в прошлом году. Мне жаль, что я обвиняла тебя, и мне стыдно за это. Хотела бы я лично принести свои извинения, но мне все ещё сложно говорить это вслух. Прости меня» - Это не твоя вина, кроха. Я действительно вел себя подозрительно, - полушепотом произнес он, возвращаясь к чтению. «Я хотела бы поговорить с тобой о твоей симпатии, но, все по той же причине, пишу это в письме. Да, я заметила. Я не слепа, и мне сложно поставить себя на место других людей, чтобы понять, что они чувствуют. Я много думала об этом во времена нашей разлуки. Ты мне нравишься, как человек и как парень. Но мне сложно, поскольку все ещё чувствую вину перед тобой. Я надеюсь, хотя бы на дружбу с тобой. Спасибо за все. Уэнсдей Аддамс» Их история только началась. Дело запутанное, а их взаимоотношения не ясны и не точны. Но расследование и общий враг может объединить их, и укрепить симпатию в несколько раз.