Дефект

Я услышала чей-то голос, пребывая в забытьи. Кто-то ласково звал меня: - Саша, Саш! Я распахнула глаза, понимая, что нахожусь в каком-то здании из светлого камня. Я будто парила над полом, а теперь постепенно встала на ноги. На меня с улыбкой смотрел темноволосый мужчина. - Что, не узнала меня? А ведь столько лет каждый день разговаривали… Я недоуменно прищурилась. Неужели это?... - Оллин Всемогущий! Я попыталась поклониться, но Божество меня остановило. - Не стоит. Я должен поблагодарить тебя: только твои ежедневные молитвы позволили мне накопить достаточно силы для воплощения. Я – Бог старого мира. И теперь, думаю, нового тоже. Ты помогла мне, а я помогу тебе. Скоро ты очнешься. - А я… - Ты сейчас уже неделю как не приходишь в сознание. - И Вы… - Да, я почувствовал, что с единственной моей последовательницей что-то не так. И пришел сюда, чтобы проверить, как ты. Он что, мысли мои читает? - Не мысли, а скорее образы. Кто-то просто слишком громко думает! Можно подумать, я в этом виновата! - Не виновата, конечно, – ну вот, опять! – Но научиться сознание закрывать всё же стоит. В общем, к чему я веду. У меня к тебе есть предложение. Ты станешь моей Первой Жрицей? Я недоуменно посмотрела на него. Кто? Я? - Да, ты. У тебя уже даже есть храм. Нужно рассказать обо мне людям, этот мир очень давно остался без присмотра. - А Вы Бог… Чего? – Вряд ли, конечно, смерти или проклятий, но всё-таки было бы неплохо узнать, куда я ввязываюсь… А, всё равно соглашусь же! - А сама как думаешь? – Он склонил голову набок, всем своим видом выражая любопытство. Я попробовала вспомнить, что чувствовала во время ежевечерних молитв. Спокойствие, защищенность, веру в будущее… - Справедливости? – Ну так, как предположение. - И возмездия! – Он хищно улыбнулся, на секунду показывая острые, совершенно нечеловеческие клыки. Я сглотнула. То есть, Илюшин – это его рук дело? - Не совсем. Твои слова – моё оружие. И это первый урок: никогда не говори того, в чем не уверена или не знаешь, хочешь ли, чтобы оно сбылось на самом деле. Я покаянно кивнула, а Оллин продолжил: - Но вообще, этот парень получил по заслугам, ты даже достаточно ласково с ним обошлась. За столько лет издевок… Я бы ему обе ноги сломал. – В его глазах застыл лед океана, а я поёжилась. - О чем это я… - Он почесал в затылке. – В общем, сейчас тебе пора проснуться, я за неделю утряс магический фон, а тебя я жду в Храме, как поправишься окончательно. - В Храме? - А, да, хорошая новость – Святилища к которому ты привыкла больше нет. На том месте будет мой Храм. И ты? - Да, я буду Первой Жрицей, – я широко улыбнулась. - Вот и ладушки! – Бог потер руки, и легонько коснулся пальцем моего лба. Короткое чувство падения – и вот я прихожу в себя на больничной койке.  

***

Я проснулась, сжимая в руках журавля из бумаги. Рядом плакала мама, и стоял отец. Вскоре врач попросил их выйти из палаты, чтобы провести полное обследование. После я лежала, глядя в потолок, и решила посмотреть, что это за журавль. Это была первая фигурка, которую я оставила осознанно на алтаре Оллина. Как сейчас помню, мне было десять лет, и мне надоело получать насмешки из-за речевого дефекта. И я назло всем решила молиться своему собственному Богу – Богу Справедливого суда. И первый кривой журавлик лег на алтарь, рядом с чашей вина и миской пшена. Я тогда впервые вознесла молитву вдумываясь в каждое слово, а не просто машинально повторяя зазубренные слова. Сейчас я сжимала в кулаке этого журавлика, чувствуя, как из него в меня перетекают потоки силы. Думаю, я скоро появлюсь в Храме. Хм, Храм звучит лучше, чем Святилище. Возможно, потому, что с этим словом у меня не связано никаких плохих воспоминаний? Спустя пару дней на меня из зеркала смотрела всё та же сероглазая девочка. Немного осунувшаяся, но зато более счастливая, чем раньше. Я улыбнулась ей: ты молодец, Аля. И в ответ мне улыбнулась Саша.  

***

Вначале мне никто не поверил, но после того, как неожиданно поднявшийся ураганный ветер пустил трещины по колоннам второй по величине арки – первая арка и так еле держалась – все смирились с моей новой ролью. А я начала с хозяйственных книг бывшего Святилища. Вся документация велась в бумажном виде, что было мне только на руку. Я заняла комнату во внутренних помещениях и приготовила две полки. На одну легли книги, нуждающиеся в проверке. Вторая пока пустовала, но уже вскоре, надеюсь, картина изменится. Однако быстро разобраться с этой проблемой не получилось. Часть денег, которые платили прихожане, уходила просто в никуда. И теперь это «никуда» требовалось найти и потрясти на предмет кровных средств. Я решила, что задачу «потрясти» переложу на профессионала, а сама продолжила искать недостачи. И их оказалось на удивление много. То-то колонны потрескались с пары ударов – они, выходит, давно нуждались в ремонте. Оллин взвыл, узнав, куда утекают средства. Он пока набирал силы и не обладал всей былой силой, поэтому в курс дел входил вместе со мной. Недавно обретя возможность воплощения, он был совершенно далек от всего, что происходило в мире и теперь старался наверстать упущенное. А я по мере сил помогала ему в этом. При этом я еще старалась не забрасывать школу, продолжая проходить программу. Слава… Оллину? В общем, к счастью, оставался мне последний год. Тем более не весь, а только часть. Так что Выпускное Испытание и буду свободна, как ветер. Надеюсь, в буквальном смысле – с того момента, как Оллин назначил меня Жрицей, я начала аккумулировать в себе магию. И теперь просто потирала руки, представляя какое исследование можно закатить на эту тему – это же настоящий феномен! Я абсорбирую магию? Или просто сама создаю и накапливаю за счет внутренней энергии? К сожалению, у Божества не было ответа на этот вопрос, последние тысячу лет он провел в спячке, а до этого никто как-то не задавался таким вопросом. Так что мы были в равных условиях. И вообще, он обещал, что со временем проснется весь старый Пантеон – они тоже, видимо, нуждаются в жрецах. Не знаю, что там за Боги будут, но как мне кажется, самый главный – справедливости – уже проснулся. Хотя, возможно, это лишь профдеформация. Оллин же ждал их пробуждения с нетерпением. Особенно, как я поняла, пробуждения Богини Плодородия Дараны. Его жена заснула чуть позже, чем он, а теперь никак не могла очнуться от тысячелетнего покоя. И Оллин ждал её, и всех остальных из Пантеона, подготавливая людей к их появлению. Кстати, про деформации. Мой дефект исчез! То ли удар по голове повернул какие-то колёсики в нужную сторону, то ли пробуждающаяся магия, но суть заключается в том, что я теперь нормально выговаривала все звуки. И даже могла рычать. Это меня особенно радовало, так как я неожиданно понадобилась всем. Даже тем, кому раньше была не нужна. Даже неразлучному трио. К счастью, с ними поговорила мама, и они от меня отстали со своими глупыми просьбами  по типу: наколдуй по дружбе. Уж не знаю, что она им сказала, что они неожиданно послушались – впервые за несколько лет. Но факт остается фактом – ко мне теперь шли жаловаться в действительно важных случаях. И вскоре мы с Оллином вершили первый справедливый суд. Тогда я впервые увидела весы, на которых появилось полупрозрачное сердце. Сам подсудимый, мужчина-врач лет сорока, обвиняемый в смерти пациента, заинтересованно смотрел на эту картину. Кажется, мы нашли еще одного последователя. Я, даже до «контрольного взвешивания», уже знала, что ни в чем этот несчастный не виноват. И после он долго благодарил нас за возможность восстановить его честное имя. Только вот энтузиазм, с которым он говорил о своей работе, был несколько наигранным. Оказалось в больнице, где он работал, давно уже нет нормального лечения для тех, кому оно действительно нужно. Бюрократия в самом ужасном её проявлении. И хирург Берданов перегорел, устав бороться и биться о глухую стену. Тогда Оллин с ним поговорил, а вскоре в городе появился еще один Храм. Тонкие ручейки молитв новому-старому божеству потекли, превращаясь в полноводные реки. А я предложила начать курировать детские дома. Там точно нужна наша справедливость – Оллин меня поддержал. Год пролетел как во сне. Я сдала экзамены и вплотную занялась реставрацией Храма. Восстановили колонны, подновили витражи, я лично развесила лампадки. И вот пристанище Бога заиграло красками, открыв двери для всех страждущих. Самый первый Храм – храм, в котором у Божества даже были покои. Внутренние комнаты занимали Жрецы – я и еще пара ребят, пришедших в Храм и заслуживших Дар верой и правдой. Буквально – верой и желанием добиться правды. Я сочиняла речи для проповедей, стараясь написать их так, чтобы слова шли от сердца. В начале работы было настолько много, что, казалось, мы никогда не справимся. Отчетность старого Святилища, открытие новых Храмов, поиск Жрецов… А спустя какое-то время оказалось, что всё не так страшно, как кажется.  

***

Мы вчетвером – я, Оллин, Берданов – Михаил Юрьевич, если быть точнее – и Владимир – Третий Жрец в мире и второй по старшинству в нашем Храме, сидели в большой гостиной во внутренней части Первого Храма. - Ну что, Александра, за справедливость? – Спросил Оллин, хитро сверкая синими глазами. - За справедливость! – Я подняла бокал с вишневым соком, так и не научившись пить вино. Надо мной смеялись, но относились с пониманием. В этот момент по земле прошла дрожь, стены Храма чуть пошатнулись. Мы с Владимиром расплескали содержимое бокалов. Над миром пронесся вздох, вспыхнуло небо, исходя оранжевым пламенем. Оллин подошел к окну. - Она очнулась! – Его лицо озарила счастливая улыбка и он, встав на подоконник, спрыгнул куда-то вниз. Любитель эффектных исчезновений – ведь мог же просто переместиться из комнаты, нет, нужно спрыгнуть с подоконника. - Кто она? – непонимающе спросил Берданов. - Его жена. – Владимир улыбнулся, так же как и я понимая причину радости нашего Божества. Над миром занималась заря новой эры. Эры старых Богов. Что она принесет нам? Это мы узнаем завтра.