softcore | haikyuu!! boys

Уже полгода прошло с твоего переезда в Японию — твоих родителей перевели в японский департамент их фирмы по работе, и им пришлось взять тебя с собой, вырвав из жизни в Штатах. Сказать, что было обидно, — ничего не сказать. Тебя просто поставили перед фактом, заставляя бросить подготовку к университетам лиги Плюща, друзей и прочие хобби. Едем — и всё тут. Ты только и успела, что попрощаться со всеми, кто тебе дорог, пообещав обязательно звонить раз в неделю. На следующий день ты уже дремала в самолёте, даже не представляя, как изменится твоя жизнь с походом в старшую Карасуно. Твои родители были рады вернуться на родину, заселившись в свой старый коттедж. Ты сразу поняла, что здесь им было куда комфортней, чем в Штатах. Мама оживилась, её лицо налилось здоровыми красками, а отец словно нашёл внутренний покой. Ты не могла их судить. Япония оказалась совершенно другим миром, начиная этикетом и заканчивая едой. Пришлось выкинуть часть твоей одежды, приобрести новую и приспособиться к обращению по фамилии. Качество воды, жилье — всё было другим. Язык тоже отличался от того, на котором говорили с тобой родители в Америке. В нём ты слышала незнакомые обороты, странные конструкции и ударения, учась на ходу. А в школе эта разница достигла апогея. Жаргон. Маты. Сокращения, аббревиатуры, характерные для разговорного тона. Всё это просто завлекло тебя с головой, и домой ты возвращалась совершенно вымотанной, сразу ложась спать. Твои родители знали, что такое произойдёт, но не могли предотвратить — всё же на японском ты говорила только дома, проводя остальное время в американском коллективе. Поэтому сразу после прилёта купили тебе словари и посоветовали учить кандзи — их ты встречала на каждом шагу. Ещё в первый день школы ты поняла: не знаешь кандзи — считаешься неучем. Покамест твои одноклассники с радостью переводили тебе некоторые, понимая, как тяжело тебе даётся адаптация, но задним числом ты осознавала, что вечно надеяться на их помощь не стоит. И это было до жути стыдно, поэтому всё свободное время ты посвящала зубрёжке и прописям. Единственными дисциплинами, которые у тебя получалось учить без кандзи, были математика и английский. И если на алгебре ты постоянно узнавала что-то новое (уровень школьного матанализа в Японии был намного сильней американского), то на английском ты била баклуши. Учить родной язык было донельзя скучно — половина твоего класса еле поднялась до хоть какого-то разговорного уровня. Ты понимала почему — чтобы выучить столь далёкий по структуре язык, японцу нужно было полностью сломать своё сознание. Откуда понимала? Потому что проходила то же самое, но в обратную сторону. И в этом вы недалеко друг от друга ушли. — Т/Ф, переведи нам этот абзац пожалуйста, — голос учителя английского клинком разрезал твою идиллию, заставив вернуться мыслями к уроку. Мужчина относился к тебе с неким попиранием: постоянно вручал дополнительные задания, задавал самые сложные вопросы, на которые любой другой ученик был бы неспособен ответить. Ты знала, что так будет, и тебе было, в общем-то, плевать. Что он мог сделать против носителя языка, когда-то метившего в лигу Плюща? Разве что позориться самостоятельно. Поэтому ты платила той же монетой. Ты с безразличным видом встала с места, небрежно перелистав страницы книги до нужной. Пробежалась глазами по тексту. Как всегда, особенно длинный и особенно нагруженный терминами. Пф. — Они лежат, подогнув под себя ноги, приникнув к земле, выставив вперёд рога одного цвета со снегом, и каждый смотрит свои сны, — монотонно выдала ты, не запинаясь. — На их спинах уже намело сугробы, но они, похоже, не обращают внимания. Их сны слишком глубоки. Ты вновь села на своё место, оставляя книгу лежать открытой. — Молодец, Т/Ф, — почти нехотя похвалил учитель, отворачиваясь, чтобы написать что-то на доске, продолжая урок. — Как всегда, идеальный ответ. Ты скучающе подпёрла щёку рукой, принявшись прописывать кандзи, вспоминая их перевод. Время шло невообразимо медленно. Уроки английского и правда были худшей частью расписания. Ты даже ходила к директору с просьбой убрать их — носителю языка на занятиях нечего делать. Все пробники экзаменов ты и так писала на высший балл, даже предложила заменить эти часы на уроки японского, но всё равно получила твёрдый отказ. Да пожалуйста. Раздался звонок, и ты поспешно надела наушники, сбегая на крышу. Во время обеда ты классически учила кандзи, сидя в обнимку с карманным словарём. Экзамен приближался, и ты очень нервничала — всё же тебе было не сравниться с уровнем жителей Японии. Ты молча прописывала иероглифы, стараясь запомнить даже крохотную деталь. Бенто сиротливо ждало рядом, но ты упорно игнорировала его. Потом поешь. — Т/Ф-сан? — глухо позвали откуда-то со стороны, и ты выдернула наушники, подняв взгляд. — Есть минутка? Перед тобой показался крепкого телосложения брюнет (третьегодка, определила ты), за которым с довольно смущённым выражением лица виднелся маленького роста парень с выкрашенной чёлкой. — Что-то случилось? — поинтересовалась ты, закрывая тетрадь. — Я буду говорить немного медленней, — твой собеседник заботливо улыбнулся, и ты удивлённо похлопала глазами. — Я Савамура Дайчи, капитан мужской сборной Карасуно по волейболу, третьегодка, — он повернулся, указывая на своего спутника широкой ладонью. — А это Нишиноя Ю, наш либеро, второгодка. Ты подозрительно нахмурилась, вспоминая развешенные по школе плакаты. Команда по волейболу действительно достигала успехов с новым составом. Утвердительно кивнула, как бы говоря: «Я понимаю, о чём ты говоришь». — Мы слышали, ты отлично знаешь английский, — прямо продолжил Савамура. — И мы хотели бы попросить… Команда хотела бы попросить… Не могла бы ты подтянуть оценки Нишинои-сана? Ты же носитель языка. Дайчи, заметив твой полный сомнения взгляд, поспешно объяснил: — Это необходимо для отборочных, без проходного балла его просто не допустят к соревнованиям. А он очень нужен команде, поэтому я, как лидер, и пришёл к тебе. — По английскому? — переспросила ты. — Да! — вдруг встрял в диалог либеро, покраснев. — Пожалуйста? — А что у тебя сейчас? — даже боясь задавать этот вопрос, всё же сказала ты. — Двадцать… Ты присвистнула — человека с оценкой хуже ты ещё не встречала (хотя, если так прикинуть, ты и не знала многих людей…), но всё же задумалась над предложением. Тратить несколько часов в неделю на обучение спортсмена вместо зазубривания новых кандзи… Ты даже не представляла, с чем придётся работать. А если у тебя не получится? Что тогда? К тебе домой заявится их тренер и четвертует, это понятное дело. Вдруг тебя озарило — парень был носителем японского. Японского. Неограниченный источник знаний, грамматики и новых слов. Каким ты и являлась на данный момент для самого либеро. Решение пришло само. Ты твёрдо посмотрела Савамуре прямо в глаза: — Хорошо. Я помогу. Но только взамен на уроки японского. Нишиноя шокированно захлебнулся слюной, но Дайчи тут же ударил его по спине, и либеро скорчился от боли. — Японского?! — только и смог выдавить он. — Да у меня же… Капитан предупреждающе поглядел на него, цыкнув, и второгодка всё же сдался, теперь решительно глядя на тебя: — Ладно, по рукам, Т/Ф-сан. Так, вы начали встречаться каждый вечер прямо в общей библиотеке, чередуя занятия английского и японского. Это позволяло отдохнуть и не слишком нагружать голову. Из Нишинои вышел отличный учитель: он объяснял всё доходчиво и никогда не давил, когда ты совсем запутывалась в особенно сложных конструкциях. Да и уровень английского у него был неплох: говорил он бегло, хоть и с кучей грамматических ошибок. — Ты знаешь, как только я выучу английский, сразу полечу путешествовать по миру, — поделился однажды с тобой либеро. — Не могу сидеть на одном месте. — Я и так прекрасно понимаю, что ты говоришь, — прокомментировала ты. — Просто школьная система тупая. Разве цель языка не в том, чтобы уметь выражаться уверенно, а в том, чтобы вечно зубрить правила? — Ты же тоже учишь кандзи, Т/И, — насмешливо заметил Ю. — Наизусть. — Это другое… — стушевалась ты, возвращаясь к книге. — Наверное… По крайней мере, тебе должны повысить оценку за устную часть! Нишиноя хохотнул, довольный такой ремаркой, и этот звук вогнал тебя в краску. Вскоре вы с либеро начали общаться вне этих маленьких дополнительных занятий, а однажды он даже показал тебе свои Раскаты Грома и познакомил с некоторыми членами сборной Карасуно. Уроки вошли в привычку. Ты поймала себя на мысли, что сама летишь в библиотеку, словно на крыльях, желая проводить с Нишиноей как можно больше времени. Твоё одиночество сменилось одним ярким второгодкой, что вдохнул в тебя жизнь. Вы часто говорили о личном, общих интересах и твоей жизни в Штатах. Парня очень интересовали другие страны, поэтому он с радостью расспрашивал обо всём, что только можно. А тебя интересовал он. Ты ловила эстетическое удовольствие, смотря на его лицо: чарующие, карие глаза, прямой нос, озорно искривляющиеся губы. Он и правда был привлекательным парнем, а разницу в росте ты не замечала до того, пока он сам не рассказал, что является самым низким членом команды. Тогда ты удивилась — и правда. Как раньше не разглядела? В речи Нишиноя очаровательно поправлял тебя, стоило тебе не так поставить ударение или неверно склонить глагол. Беззлобно, со всеми лучшими намерениями. И ты обожала его за это — он не жалел тебя, в отличие от одноклассников или учительницы японского, что постоянно приговаривала: «Ну, вы совсем недавно в Японии, вам простительно». Либеро даже разыграл твоего учителя английского, зная о его вечных попытках задеть тебя, — измазал мел суперклеем перед уроком, и кубики прилипли к пальцам мужчины совсем намертво. Пришлось бегать в учительскую за ацетоном… Следующие две недели с лица Ю не сползала торжествующая улыбка, так и рвущаяся наружу. Он был горд тем, что постоял за тебя: — Пускай попробует теперь тебя выставлять дурой перед классом! И ты честно поблагодарила его, но сообщила, что это всё же было лишним. Слишком и Нишиноя — вещи взаимосвязанные. Он всегда жил на полную катушку, не теряя и секунды на грусть. И, наверное, поэтому так преуспел в спорте. Прошло несколько месяцев. В тот вечер ты бежала в библиотеку со всех ног, задержавшись с уборкой. Ю уже ждал тебя за вашим коронным столом, нависнув над очередными грамматическими упражнениями. Задумчиво закусил кончик ручки. — Привет, прости за опоздание, sunshine (солнышко), — ты ласково опустила ладонь на его плечо, и парень вздрогнул. — Что там у тебя? Нишиноя хохотнул, покраснев: ему нравилось, когда ты использовала эти маленькие прозвища. — Дали упражнения на love и like, — ответил он, ярко улыбнувшись. По-джентльменски отодвинул твой стул. — Совсем не могу понять разницы. Пальцами ты приблизила к себе его учебник, рассматривая задание. — Это всё потому, что like и love могут использоваться, как синонимы, — сообщила ты, протягивая руку и делая сноску карандашом у Нишинои прямо в тетради. — Например, если говорить о еде или увлечениях. Но если ты хочешь сказать like о человеке, то переведут это как «Мне нравится». Как друг или компаньон. — А love? — Нельзя говорить love о малознакомых людях, — ты задумалась, прикидывая в голове разные ситуации с подобными признаниями. — Love используют только для обозначения сильной-сильной любви. Это можно услышать достаточно редко. Ю принялся быстро черкать в своей тетради. Отчего-то с его губ не спадала так и рвущаяся наружу улыбка, что было необычно. Во время этих сессий он концентрировался на все сто. Задумал что-то? — Попробуй использовать их в разных предложениях, чтобы понять несходство, — предложила ты, опуская карандаш. — Хорошо, — Ю задумался, отведя взгляд. — I like going out for a run (мне нравится бегать на улице). I love volleyball (я люблю волейбол). I like ice cream (мне нравится мороженое). I love Т/Ф Т/И… Ты предупредительно замычала, качая головой и записывая правило у парня в тетради. Немо просила исправиться. Но Нишиноя, покачав головой, вдруг наклонился и в одно мгновение сократил расстояние между вашими лицами, озорно заглядывая тебе в глаза. — I mean it (я серьёзно), — уже намного тише произнёс он, краснея. — Я люблю тебя, Т/И. Всем сердцем и даже больше. — Ю… — только и смогла вымолвить ты, как вдруг волейболист подался вперёд, оставляя пылкий поцелуй на твоей щеке и совсем растекаясь от смущения. — Ты… Нишиноя мягко взял твои пальцы, смотря на тебя с неким предвкушением. Стало душно. Лицо парня сводило с ума. — I love you too… Если бы сердце волейболиста могло светиться, оно бы сравнилось с солнцем. Он выучил тему на высший балл. А+.