В твоем тихом омуте

      Черный внедорожник занимает уже привычное место на школьной парковке. В школу нехотя плетутся дети, зевая на ходу. Попов выходит из машины, направляясь в здание, когда позади слышит женский голос. Мужчина оборачивается и видит перед собой молодую красивую девушку. У незнакомки идеальное каре, окрашенное в пепельный цвет недлинное черное пальто и платье, длину которого не видно даже под настолько короткой верхней одеждой. На старшеклассницу не похожа, да и на молодую маму тоже. Девушка мило улыбалась, невинно хлопая глазками. — Извините, а вы мне не поможете, — Арсений внимательно следит за чужим взглядом, который направлен куда-то в землю. Попов долго смотрит на длинные тонкие ножки в темных капроновых колготках, останавливаясь на обуви с высоченным каблуком, один из которых так вовремя решил сломаться. — Ну как можно отказать такой прекрасной даме, — брюнет улыбнулся, взяв девушку под руку. Наверное, со стороны в его взгляде можно было увидеть восхищение и некую симпатию, но на самом деле все было не так. Арс никогда не понимал, зачем девушки из кожи вон лезут, чтобы хоть кому-то понравиться. Зачем морозиться, одевая капрон практически зимой? Да еще и обувь самая подходящая. Но несмотря на все свое недовольство, на его лице сияла ослепительная улыбка. Вскоре мужчина понял, что так далеко они не уйдут, поэтому подхватил блондинку на руки и понес к входу. Девушка от неожиданности пискнула, но возражать не стала, оплетая мужскую шею тонкими руками. — Ну вот и все, — Арсений ставит свою ношу на плитку школьного крыльца, собираясь убрать руки с тонкой талии, но ему не дают этого сделать. — Вы мой герой, — женские губы в красной помаде звонко касаются его щеки, когда Попов замечает кудрявого парня, который неподвижно стоит, прожигая дыру в незнакомке. Мужчине удается поймать взгляд зеленых глаз, в которых было не столько обиды, сколько ненависти.       Антон наконец отмер, уверенно шагая вперед. Парень проходит между этими влюбленными голубками, не сказав Арсению ни слова. Попову так и хочется сказать такую тупую, но излюбленную всеми фразу: "Это не то, о чем ты подумал." А что тут еще можно было подумать, когда ты просто так нечаянно донес какую-то девушку до входа? Галлюцинации это, с тобой просто перепутал. Арс не бежит за ним, решаясь не лезть сейчас к Шасту, дает время, чтобы успокоиться. Антон должен ему поверить, ведь по-другому не бывает. Правда же?

***

      Сказать, что Антон зол, будет равносильно тому, что поставить больному с раком диагноз в виде обычной простуды. Так глупо, но в тоже время неприятно и больно. Он с такой радостью слетел с кровати, даже не дожидаясь будильника, бежал до автобуса, чтобы пораньше приехать в школу, и все ради того, чтобы провести лишние несколько минут рядом с Поповым. И что он получил? Чуть ли не сосущегося Арсения с какой-то левой блондинкой. Очень приятно, всю жизнь только об этом и мечтал. Шасту бы обидеться, да послать Попова куда подальше, но сердцу ведь не прикажешь. Антон — не ревнивая истеричка, но своего мужика в чужие руки он не отдаст. Если ему и злиться, то только на себя, ведь сам не удержал, не досмотрел. Вот теперь самому и расхлебывать.       Принципы принципами, но гордость тоже должна быть. Именно поэтому парень целый день старательно избегал Попова, а если и попадался ему на глаза, то всячески игнорировал его присутствие. Уже к концу учебного дня Арсению уже изрядно поднадоели эти кошки-мышки, да и уткнувшийся в татуированную шею друга Антон ситуацию никак не облегчал. И брюнет не придумал ничего лучше, чем напрямую все объяснить Шасту, естественно извинившись. Мужчина подождал, пока коридор более-менее освободится от мешающих ему людей, уверенной походкой направился к ничего неподозревающим парням, сидящим на пуфике. Шастун, заметив его появление, сел ровно, оглядывая Попова заинтересованным взглядом. — Ну и где же ваша спутница, Арсений Сергеевич? — Выграновский удивленно выгибает бровь, с интересом наблюдая за очередной сценой этих двоих недоразумений. — Антон, она мне никто. Я даже имени ее не знаю, — на лице парня расцветает фирменная ухмылка. — Настолько никто, что вы практически всю ее облапали и чуть не засо..., — Шастун на секунду замолкает, подбирая подходящие слова, — произвели близкий физический контакт? — Попов устало закатывает глаза, осознавая, что язва-Шастун вернулся. — Я могу тебе все объяснить, но не здесь. Если ты хочешь, то сегодня я могу приехать к тебе, и мы вместе все обсудим, — Арсу надо было в политику идти, переговоры всякие вести, а не детей всякой ненужной ерунде учить. — А с чего вы вообще взяли, что я вас на свой порог пущу? Вы мне практически изменяете, а я вас пустить должен? Нет, так дело не пойдет, вот извинитесь нормально, тогда и поговорим, — Антон встает с пуфика, намекая на то, что разговор окончен. Эд лишь тихо посмеивается в кулак, восхищаясь актерской игрой друга. По глазам же видит, что тот лишь мучает учителя, заставляя чувствовать себя виноватым. — Ну и что мне нужно сделать, чтобы Ваше Высочество меня простило, — парень оборачивается через плечо, не переставая при этом идти. — А я скину вам списочек, Арсений Сергеевич, — на мгновение Попову становится страшно, ну вот напишет он там "Самолет хочу", и что ему с этим делать. — И еще, чтобы я эту вертихвостку рядом с тобой больше не видел, ты меня понял? — столько власти было в этом голосе, что растерялся даже Скруджи, он впервые видит маленького Тошу таким. Властным, манипулирующим, подчиняющим себе человека. — Понял, — понял-то понял, а вот осознать с каких пор, он, взрослый мужик, пляшет под мальчишечью дудку. Что только любовь с людьми не делает...

***

Потеряшка,16:00 Список отменяется. Через пол часа заедь за мной. Вместе в магазин поедем. (За твой счет)

Арсюша, 16:01 Милый мой, а ты не обнаглел ли?

Потеряшка, 16:02 Хорошо, можешь не приезжать. Я тебя понял.

Арсюша, 16:03 Ну Антош... Ну прости меня. Готовься, через 15 минут буду у твоего дома.

Потеряшка, 16:05 Вот так бы сразу. )       Арсений до последнего всматривался в эту идиотскую скобочку, пытаясь понять, почему он идет на поводу у этого мальчишки. Почему так боится обидеть и потерять. Попов же знает это чувство. Это любовь и можно было бы подумать, что он любит Антона, как сына, но нет, все гораздо глубже. Шаста хочется не только закутать в плед и забрать себе навсегда, не только оберегать от всех бед и неприятностей, что старается делать каждый родитель для своего ребенка. Антона хочется целовать, хочется вырвать глаза тем, кто смотрит на него, пуская слюни, хочется оставить метки, чтобы все знали, что он только его. Настолько сильно этот мальчишка залез в его познавшую боль душу. И это кудрявые чудо поселилось там навсегда, залечивая чужие раны, забыв о своих. Арсению бы оттолкнуть и напомнить о том, что он вообще-то учитель, который старше Шаста, да еще и мужик, но не может. По горящим зеленым глазам видит, что они друг без друга не смогут больше. Поэтому и держит, запоминая каждую минуту рядом, дорожит мальчишкой, делая для него все. Поэтому и мчится к элитной многоэтажке, бросив все дела, лишь бы Антон улыбался.       И Шастун улыбается, выходя из подъезда, замечая знакомую машину. В глазах отчетливо виден хитрый огонек, а на лице застыла довольная ухмылка. Манипулирует, подчиняет и властвует. А мальчишка-то не промах. Антон оказывается в салоне автомобиля, и мужчина понимает причину лисьего оскала. На парне рваные голубые джинсы, но они очень сильно отличаются от тех, что Арсений присвоил себе. Они порваны не только на коленях, но и практически везде. На плечи накинула та самая тонкая ветровка, которую брюнет на дух не переносит. Играет значит, вывести из себя хочет, значит, будет ему игра. — Ну и чего ты добиваешься этим? — Попов оглядывает парня презрительным взглядом, намекая ему на его образ, на что Антон лишь выгибает бровь. — Может, чтобы ты уделял больше внимания мне, а не длинноногим красавицам, — Шастун проводит языком по нижней губе, выжидая реакции брюнета. — Я тебе уже говорил, что ты просто маленький ребенок или нет? — Арсений тяжело вздыхает, застегивая ветровку парня. — Значит, я просто маленький мальчик, а она, значит, взрослая тетенька, которая может тебя приласкать, да? Вот ты мне скажи, чем она лучше, чем я? — Антон начинает медленно закипать, из последних сил стараясь не выдать своей обиды. Честно говоря, получается хреново. — Антошка, Антошка, ничему тебя жизнь не учит. Не нужны они мне, мне вообще никто, кроме тебя, не нужен, понимаешь? — парень отрицательно машет головой, смотря прямо в глаза напротив. — Я же тебе говорил, что женщины — немного не мое. И как бы они не старались из кожи вон вылезти, чтобы привлечь моё внимание, оно все равно всегда будет принадлежать только тебе. Что мне сделать, чтобы ты мне поверил? — Шастун чуть наклоняется вперед, шепча почти в самые губы: — Поцелуй меня, — Арс исполняет прозьбу еще до того, как она произносится до конца. Целует, пытаясь выразить всю нежность, накопившуюся к этому ребенку. Медленно проходит кончиком языка по чужой нижней губе, углубляя поцелуй. Но даже так мужчина не хочет показать некой привычной страсти, вместо этого он демонстрирует всю свою любовь. И Антон тает, все прекрасно чувствуя и понимая. Не поверить Попову в этой ситуации просто невозможно, поэтому он сдается, поднимая белый флаг. — Вот теперь я тебе верю, — брюнет облегченно выдыхает, наконец заводя машину. — Ну что, готов к шоппингу? — Ты имеешь в виду к моему разорению? — парень тихо фыркает, вспоминая все свои хотелки. — Конечно.

***

      В квартиру Антона снова возвращается жизнь лишь в восьмом часу вечера. Арсений заносит огромные пакеты всякой ерунды в зал, пока хозяин дома дожевывает сахарную вату. За весь вечер Попов успел раз 5 услышать, что у него хороший сынок, но слишком взрослый уже для огромного набора лего. Пока мужчина хоть как-то пытался выкрутиться из этой ситуации, Шастун тихо ржал в сторонке. Папочка, блин, нет ему больше мамочка подходит. Лего, кстати все-таки покупается. Вдоволь насладившись детским миром, неугомонную задницу Антона тянет на батут, неизвестным образом втягивая туда и Попова. Как, для него самого остается загадкой.       Напрыгавшись так, что еле держат ноги, парень направился в место силы — KFC. Вот там-то мужчине одним гамбургером отделаться не удалось, что привело к тому, что домой они привезли три свежих ароматных пиццы, кучу наггетсов и, наверное, тележку картошки фри. Вот куда в них столько влезет? Уже возле выхода из супермаркета Арсений успокоился, зная что тут Антон точно не найдет, что можно купить. Нашел — сахарную вату радужного цвета. Попов отважился пошутить, что она прям под цвет ориентации Шаста, за что получил неслабый такой подзатыльник. Купил, чтобы, как говорится: чем бы дитя не тешилось, ли бы не плакало. А этот лоботряс умудрился ей перепачкаться, да так, что от поросенка не отличишь. Пришлось Арсению возвращаться в тот самый детский мир, потому что ближе ничего не было. Стоя на кассе с упаковкой влажных салфеток, брюнет заприметил одиноко стоящего небольшого плюшевого медведя. Он был светло-русый с мелкими кудряшками, одним оторванным ухом и большими блестящими зелеными глазами. Где-то глубоко внутри что-то так сильно ёкнуло и вспомнилось такое простое: все равно его не брошу, потому что он хороший. В общем, пошел за салфетками, вернулся с медведем. А Антону он так понравился... Там прям любовь с первого взгляда и обещание пришить ухо, как только они приедут домой.       Шастун, наконец, покончил со своим лакомством, скрываясь в ванной, чтобы помыть руки. Из кухни доносится знакомый голос под шуршание мешочков. — Слушай, а ты как одноухого бандита назовешь? — парень задумывается лишь на минуту, после чего также кричит. — Трифилий, — парень идет на кухню, ожидая увидеть реакцию Арса. — Чего? А еще древнее ничего придумать не мог? — Попов смотрел на Антона, как на умственноотсталого или умалишенного, честное слово. — Не, он просто на меня похож, а когда я родился, меня бабушка по отцу Трифилием назвать хотела. Слава богу, что родители тогда не согласились, хоть за что-то я им благодарен, — парень расплывается в теплой улыбке, сажая новоиспеченного друга на стол. — Ну, что ж, приятного аппетита, — несмотря на то, что еды казалось очень много, съесть они смогли абсолютно все. В какой-то момент Антону показалось, что надо было больше брать, но доедая последний кусок пиццы, он передумал.       В тот день ночевать Попов у парня не остался, сославшись на работу, но обещал на выходных обязательно к нему приехать. Впервые в жизни, после того как за гостем закрылась дверь, с лица парня не сползла улыбка. В его клетке появилась дверь, в которую с легкостью проникает лучик света, давая надежду на счастливое будущее. Шастун знал, что к нему вернутся и что он больше не останется один. Не только в этой квартире, но и в этой жестокой жизни.

***

      Выходные для Антона пролетели как в тумане. Практически все два дня он провел в компании Эда, помогая ему раскладывать его многочисленные пожитки. Черные бинты исчезли с тонких предплечий друга, поменявшись на кофты с длинным рукавом. Как бы Шасту ни было больно на это смотреть, он ничего не мог сделать. Это Выграновский, ему ничего не докажешь, поэтому парень просто молчал, за что Скруджи его обожал. Если он захочет рассказать, он обязательно это сделает. Значит, сейчас просто не то время и не то место для горькой правды, вот и все.       С Поповым ему встретиться так и не удалось, потому что, видите ли, его вызвали на срочное совещание по вопросам современного образования и способам улучшения его качества. Вырвали прямо посреди выходного дня, да кто, блять, так вообще делает? Антону пришлось смириться, по привычке коротая свою жизнь рядом с лучшим другом. Это как никак веселее, чем в пустой квартире.       В воскресенье же приходится делать уже порядком надоевшие уроки, борясь с желанием начать биться головой о стену. Самое огромное желание всех школьников — это чтобы уже наконец вырос тот самый человек, который сможет отменить "любимые" экзамены, которые нахуй никому не нужны. Но почему-то этот человек все не хочет рождаться, боится чего-то наверное. Поэтому все, что остается Антону, это продолжать учить, решать, читать и умирать. В двенадцатом часу вечера в стену летит учебник химии, и в квартире гаснет свет под характерное "Заебали".

***

      Пока Шастун добровольно бежал в школу, ярко улыбаясь, в его голове засела мысль, что Попов ему в задницу вместо члена какую-то исправляющую хуйню засунул, честное слово. Да кому скажи, не поверят. Но все и вправду было так. Время 7:40, а Антон уже поднимается по ступенькам школы. У них не так много времени, но этого должно хватить, чтобы спросить о вчерашнем совещании и вообще обо всем.       Парень даже не стучит в дубовую массивную дверь, потому что знает, здесь ему всегда рады, для него не заперто. Да и чего Попову от него скрывать? Ничего, кроме, ну, например, сидящей в коротком леопардовом платье на учительском столе, той самой ненавистной блондинки, которой мужчина оказал тогда помощь. Девушка что-то мило рассказывала Арсению, незаметно оголяя все больше места под юбкой, хлопая своими нарощенными ресницами. Попов же смотрел на это безобразие, не отрывая восхищенного взгляда голубых глаз.       Увидев эту картину, Антон остановился на пороге как вкопанный, чувствуя, как внутри протяжно воет душа. Опять она, опять такой взгляд, которым Арс должен смотреть только на него. Шастун не выдержал, театрально прокашлялся, привлекая к себе внимание. Увидев парня на пороге, девушка даже не поленилась слезть со стола, сверля парня ненавидящим взглядом. Это было последней каплей в чаше терпения Антона. — А ведь ты обещал, — парень резко развернулся на пятках и хлопнул тяжелой дверью, да так, что со стен посыпалась известка.       Шастун давно понял, что его ноги сами себе хозяева, поэтому ничуть не удивился, когда оказался в кабинете русского языка. Как он и предполагал, здесь было пусто. Швырнув полупустой рюкзак на пол, Антон присел за последнюю парту, обхватив лицо руками. А ведь здесь даже и не поймешь, что обиднее: то, что Попов опять общается с ней, или то, что он даже не удосужился пойти за парнем и постараться все объяснить. Шаст, конечно, понял, что это девушка не из робкого десятка, но не настолько же. Так бессовестно сердца не завоевывал даже Антон, хотя ему бы только этим и заниматься. — Шастун, блять, ты чего меня так пугаешь, — парень дернулся, когда услышал мужской голос. Подняв голову, Шастун увидел Добровольского, держащего в руках булочку и кофе. — Ты кабинеты, что-ли, перепутал? Класс математики тремя кабинетами раньше находится, или Попов чем-то занят? — Скорее кем-то, чем чем-то, — мужчина подошел к парню, присаживаясь на краешек парты. — Небось новая английчанка глазки ему строит? — брови Антона ползут вверх. — Ты хочешь сказать, что она еще у нас и работать будет? — Паша кивает головой, распечатывать упаковку булочки. — Ну все, теперь Арс точно к ней убежит. — Это еще почему? — Добровольский делит выпечку пополам, протягивая Шасту кусок. — Ты бы видел, как он на нее смотрел, — Антон принимает протянутую булочку, пробуя ее на вкус. Со сгущенкой. — Антон, ты совсем глупый или реально не понимаешь? У этой девушки, кроме жопы и сисек третьего размера, прости господи, с ребенком разговариваю, ничего нет. Фантик — красивая упаковка, но пустая внутри. Блестит, а толку от нее нет. Поверь мне, Арс никогда не променяет душу на красоту, — парень понимает, что так и есть, но поверить не может. — Паш, а у тебя успокоительное есть? — мужчина давится булочкой, истерично кашлея. — А не рановато ли, а? — Антон опускает взгляд в пол, тяжело вздыхая. — У меня сигареты закончились, а по-другому я не успокоюсь, — в один момент голос Шаста поменялся на более тягучий и провокационный. — Если не дашь, то остается только физическое насилие над собой, но ты же этого не хочешь. — Тебе говорили, что ты прекрасный манипулятор? — учитель отходит к своему столу, доставая из ящика заветную коробочку. — Только одну.       Антон достает серебряную пластинку, выдавливая на руку сразу девять таблеток и быстро бросая их в рот. — Ты больной, что-ли? — Паша выхватывает у парня коробку, разворачивая его к себе за руку. — Жить надоело? Передоз хочешь словить? Ты хоть норму-то свою знаешь? — мужчина тряс обмякающего парня за плечи, смотря в тускнеющие зеленые глаза. — Знаю. Не переживай, до передоза там, конечно, не далеко, но и не близко, — Добровольский обессиленно падает на стул, прикладывая ладонь ко лбу. — Еще скажи, что у тебя уже было? — Шастун долго смотрит в одну точку, теряя всю обиду и злость. — Было. Все было. Когда бабушка умерла я пробовал совершенно все. Я был в петле, была передозировка, была и крыша многоэтажки, был водоем, был голод — все, кроме вен. Я не решился тогда, потому что слабый, — голос не выражает ничего. Мужчина прижимает к себе Антона, гладя его по русой макушке. — Бедный мой мальчик. Глупенький совсем, нельзя из-за людей себя губить. Ну не стóят они того, чтобы ты лишал себя жизни. А Попов у меня получит, ты не переживай, я ему все выскажу, — Шастун ничего на это не ответил, считая секунды. Он аккуратно отодвигает от себя Добровольского, показывая ему на время. 8:15, скоро звонок. Нельзя чтобы их увидели в таком виде, как бы не хотелось, но нельзя.

***

      Кто может гулять по пустым коридорам во время урока? Конечно же учитель, который дал проверочную классу и ушел по важному делу. Добровольский стучит в дверь, приоткрывая ее, и жестом зовет к себе друга. Попов выходит из класса, шикнув на детей. — Ты ничего не хочешь мне рассказать, — Паша явно не настроен на дружескую беседу. — Ты вообще о чем? — Арсений в замешательстве смотрит на мужчину перед собой. — Дураком не прикидывайся, если ты сейчас же не поговоришь с Антоном, то больше я тебя к нему не подпущу. Мне уже порядком надоели эти стеклянные глаза, которые ничего перед собой не видят, — Добровольский злится, практически крича на весь коридор. — Паш, сейчас урок, ну куда я с ним пойду? Вот после уроков я с ним и поговорю, — Арсению не все равно, просто он понимает, что сейчас реально никак. — Мне все равно, как, но ты сейчас же пойдешь и будешь просить у него прощения и если надо будет, стоя на коленях. Вроде бы взрослый человек, но ума, как у шестилетнего ребенка. Ты хоть понимаешь, что ты парня чуть не угробил. Он у меня в кабинете таблеток наглотался, да еще и успокоительных, так что ноги в руки и вперед. У них сейчас русский, — Попов слушает Пашу, не веря своим ушам. — Подожди минуточку, я детям задание дам и прийду, — брюнет скрывается за дверью, выходя из нее через несколько минут.       По коридору мужчины идут молча, каждый думая о своем. Когда они оказываются в классе русского языка, с парт мгновенно исчезают телефоны, и прекращаются разговоры. Арсений глазами ищет знакомое лицо, натыкаясь взглядом на пустые зеленые омуты. Это не тот живой лес, что в первую их встречу так манил своей красотой, это настоящее мертвое болото, в котором не выжить. Но Антон, кажется, вообще не здесь, он смотрит, но не видит. — Шастун, тебя Арсений Сергеевич спрашивает, так что на выход, — Добровольский делает голос более мягким, стараясь не спугнуть. — Я никуда с ним не пойду, — звучит не дерзко, несмотря на весь смысл сказанной фразы, звучит как немая мольба. — Антон, нам нужно с тобой поговорить, пойдем, — из уст Арсения вырывается просьба, полная надежды. — А какой смысл с вами вообще разговаривать, если вы все равно меня не слышите? Спасибо, я уже наговорился. Выграновский, видя состояние друга, сжал его руку под партой, тихо шепча в ухо: — Тош, иди, ты сейчас делаешь только хуже, — парень поворачивает голову, встречаясь с вечно пустыми серыми глазами, в которых заключается один из немногих смыслов жить.       Шастун встает и неспеша подходит к мужчинам, которые наблюдают за всей этой картиной у порога. Попов ловит на себе взгляд Эда, который сам за себя говорит: "Тронешь его, убью." Паша выгоняет посторонних из класса, как ни в чем не бывало продолжая вести урок. А тем временем Антон просто идет за учителем, заглядывая в широкие окна. На улице дождь, а пора бы уже и снегу идти. Арсений останавливается у какой-то двери, доставая из кармана длинный ключ. Щелкает замóк и парня запускают в небольшую светлую комнатку. Судя по старинным пыльным шкафам, это служебная подсобка, которой не пользуются уже долгое время. Единственным местом, куда можно сесть, является пластмассовый подоконник, на который, собственно, Шастун и садится. — Антош, прости меня, я ведь и подумать не мог, что тебя так сильно заденет эта ситуация, — Попов делает несколько шагов вперед, оказываясь вплотную к парню. — Если я всем говорю, что мне все равно, это не значит, что это так. Я живой человек и я тоже умею чувствовать. Ты думаешь, мне приятно видеть как она пытается тебя в постель затащить, а ты и рад этому, сидишь, ей глазками своими хлопаешь? Я все понимаю, ты взрослый мужчина и тебе нужна семья и дети. Ну ведь я тебя не держу, иди, живи, как хочешь, но только меня отпусти. Не делай больно ни себе и ни мне, — глаза у Антона предательски жжет от слез, но успокоительные свое дело знают.       Арсений раздвигает тонкие ноги парня, устраиваясь между ними, и целует в краешек розовых губ. На нижней губе видны ранки с запекшейся на них кровью. Мужчина прокладывает дорожки из поцелуев до самого уха и говорит самые нужные сейчас слова: — Ты действительно думаешь, что она нужна мне? Эта девушка, которая думает только о толстом кошельке и буднях содержанки. Да даже сто таких, как она, не стоят и одного такого человека, как ты. Я никогда не встречал кого-то лучше тебя, Антош. Ты мой самый необычный и самый нестандартный выбор, который я когда-либо делал. И променять тебя на кого-то другого будет самым глупым поступком за всю мою жизнь, — Антон руками обнимает мужчину за шею, запоминаю каждое сказанное им слово. На языке так и вертится то, что обязательно должно быть озвучено, но Шаст не решается сказать это первым.       Так и стоят, дыша друг другом, впитывая все, что можно впитать, наслаждаясь каждым прикосновением. Сейчас у них в распоряжении целая комната, но им все равно тесно. Да какая комната, если им во всем мире тесно, а тут лишь несколько метров? Их магнитом тянет к друг другу, не давая уйти ни на шаг. Как ни крути, а все равно вместе, и если можно, то пусть так останется навсегда.

***

      Что может быть лучше, чем горячий душ, после тяжелого трудового дня? Только гробовая тишина и мягкий уютный диван. Арсений действительно соскучился по обычному отдыху, но единственное, что он добавил бы, это Антона в своих теплых объятиях. Не успел Попов и глазом моргнуть, как по квартире разнеслась звонкая трель дверного звонка. Вспомнишь солнце, вот и лучик. Мужчина наспех вытирается, ныряя в широкие домашние шорты, и идет открывать дверь. Улыбка быстро сменяется разочарованием, когда на пороге он видит уже порядком надоевшую блондинку. — Арсений, извини меня, но мне нужно кое-что спросить у тебя по плану образования, это очень срочно, — девушка не скрывала своей ухмылки, разглядывая чужой пресс, по которому стекали не высохшие капли воды. Мужчина натянуто улыбнулся, запуская гостью в дом на свой страх и риск. — Проходи, но только не на долго, у меня еще есть срочные дела, — Александра снимает массивные черные берцы, проходя в просторную кухню. Блондинка самостоятельно заваривает себе кофе, не обращая внимания на охреневший взгляд хозяина квартиры. — Я смотрю, в этом доме явно нет хозяйки, а надо бы, — на столе появляется вторая кружка с крепким кофе без сахара, точно таким, какой обожает Попов. — А мне кажется, что здесь и одного хозяина достаточно, — Арсений не маленький, понимает куда клонит гостья, но выставить ее за порог, было бы, как минимум, не культурно.       Саша же подсаживается на мягкое кресло, не переставая ярко улыбаться. И от этой улыбки по телу бегут мурашки, ничего хорошего ждать не приходится. А ведь действительно, для Попова все происходит, как в замедленной съемке. Кружка с остывшим кофе, случайно, опрокидывается прямо на черное платье девушки, заставляя ее соскочить с места. Все, как в самых дешевых сериалах российского кинематографа. — Ой, — англичанка на то и англичанка, что актриса из нее никудышная от слова совсем. Вот прям в ноль. Арс шумно выдыхает, провожая девушку в ванную, и оставляет ей на тумбочке свою ненужную футболку и старые треники, чтобы неповадно в следующий раз было.       Брюнет прислоняется спиной к стене, устало прикрывая глаза. Ну за что ему все это? Разве несколько часов в абсолютной тишине — это так много? Вот сейчас, здесь для полноты картины не хватает Шастуна. Да здесь бы международный скандал развернулся. Кстати, как там говорится? Мысли материальны? Попов невольно вздрагивает, когда снова слышит дверной звонок. Открывается дверь, являя Арсению замерзшего Антона, с красными щеками. На улице мороз, а он опять без шапки. Парень мягко улыбался и эта скромная улыбка была в миллионы раз красивее той самой настойчивой, что сияла здесь какие-то полчаса назад. — Пустишь? — Шаст сокращает расстояние между ними, заботливо поправляя чужую мокрую челку набок.       От абсурдности всей этой ситуации в целом мужчине хочется выть. Ну вот и что он сейчас ему скажет? Но говорить ничего не пришлось. Взгляд Антона переместился за спину мужчины, замечая блондинку в одной футболке Попова. На ее лице застыла самая мерзкая улыбка, которой позавидовала бы любая ведьма. И это он еще Галину Федоровну Бабой Ягой называл, да она прелесть по сравнению с этой. Шаст возвращает дистанцию, внимательно изучая голубые глаза напротив. А в них страх, в них отчаяние в перемешку с безысходностью. — Ну ты и козел, конечно, — в следующий миг, по подъезду разносится звонкий шлепок от пощечины, и Арсений хватается за алеющую щеку. Молчит, понимая, что заслужил. Антон же быстро спускается по лестнице вниз, ударяя кулаком в стену, да так, что со стены осыпается крошка, а с побелевших костяшек кровь. — Сень, это что сейчас было? — с кукольного личика наконец спадает приторная улыбочка, освобождая место непониманию.       Попов сжимает кулаки, рыча сквозь плотно сжатые зубы: — Выметайся вон из моей квартиры. Немедленно! — блондинка презрительно фыркает, скрываясь за дверью ванной. Через десять минут, она покидает квартиру, оставаясь в чужой одежде, и бросает на последок: — Да кому ты вообще нужен? Педик.       Арсений с грохотом захлопывает дверь, сползая по ней спиной. Ну вот и все. Он так долго пытался наладить общение с Антоном. По кусочку выстраивал крепкий мост доверия, чтобы за одну секунду он рухнул. Внутренний голос так и шепчет: "Зачем ты ее впустил? Зачем повелся на все эти глупые провокации? Зачем?" Хотел показаться хорошим в глазах нового человека, а в итоге что? Оказался предателем в любимых зеленых глазах. Попов же понимает, что ничего не было, но почему-то в груди скребут дикие кошки, разрывая душу на части. Если ему так хреново, то Антону сейчас намного больней, ведь он ему верил.

***

      Антон исчез. Вот так вот просто, но достаточно понятно. В школе парень не появлялся уже третий день, а все звонки Арсения оставались без ответа. Было бы проще, если бы Шастун добавил его в черный список, заблокировал, послал или отключил телефон, но все было намного хуже. Арсений устал считать гудки в немой надежде на ответ. Вот и сейчас, мужчина в сотый раз набирает знакомый номер, уже даже не рассчитывая на ответ.       За эти три дня Попов успел пережить весь спектр эмоций, от элементарных переживаний до тупого отчаяния. Единственным шансом на перемирие был Дима, который, в отличие от друзей, школу посещал. У Арсения просто не было выбора поэтому, сдавшись, он напрямую спросил у парня: — Дим, а почему Антон в школу не ходит? — Позов посмотрел на учителя, как на идиота, с неким презрением во взгляде. — Это у вас спросить надо, — на другой ответ мужчина и не рассчитывал, прекрасно зная Шаста.       Арсений ждал, как верный пес ждет своего хозяина, внимательно вглядываясь в каждую фигуру, отдаленно напоминающую Антона. Он не ездил к нему домой, не топтался у его порога, не долбился в закрытую дверь. А все потому что он знал: ему не откроют. На третий день Попов перестал звонить. В последний раз набрав номер, он со вздохом отключился, натыкаясь глазами на стоящего перед ним Выграновского. Парень спокойно присел на краешек учительского стола, заглядывая в чужой телефон. — Не отвечает? — мужчина отрицательно покачал головой, растекаясь по мягкому креслу. — Ты не переживай, с ним все хорошо, я тебе отвечаю. — Где он? — Арсений не ждет ответа, знает, что друзья не скажут, но надежда ведь умирает последней. — У меня, — Эд довольно болтает ногами, ласково улыбаясь. — Но ты ведь не знаешь, где я живу, поэтому эта информация не дает тебе ровным счетом ничего. — Ты меня к нему не пустишь? — парень фыркает, спрыгивая со стола. — Нет, конечно. — Понятно, — мужчина обреченно убирает телефон в сторону, открывая вкладку в компьютере. — Я могу сказать тебе только одно: не переставай ему звонить. У нас с Антоном договор, что если ты в течение трех дней будешь названивать ему, то в конце концов он должен будет взять трубку.       Эти слова плотно отпечатались в памяти брюнета, заставляя его сидеть с телефоном в руках. Гудки. Гудки. Гудки. И тишина. А вот это что-то новенькое. Попов в замешательстве смотрит на счетчик секунд на экране и не может в это поверить. — Антон... — но в ответ такая же напряженная тишина. — Тош, прости меня, пожалуйста, у нас с ней правда ничего не было, я клянусь, — на том конце трубки слышится какое-то копошение, а затем он слышит отдалённый голос. — Ты какого хуя к моему телефону лезешь!? Вот только попробуй сказать, что ты Попову ответил, я тебя тогда убью! — мужчина в недоумении открывает рот, пытаясь собрать мысли в кучу. — Алло? — Да слушаю я тебя, слушаю, — голос парня звучит слишком бодро для обиженного человека, что еще сильнее напрягает Арсения. — Антош, прости меня, пожалуйста. Скажи мне адрес и я сейчас же приеду, — наверное, со стороны он выглядит, как человек, хватающийся за последнюю соломинку, но на деле таковым и является. — В магазине я, можешь приехать. Сейчас только Скруджи выгоню, а потом адрес тебе скину. Ок? — Попов, как дурак, улыбается в телефон, не скрывая своей радости. — Хорошо, — звонок обрывается, а мужчина облегченно откидывается спиной на домашний диван, даже не представляя, что же его ждет дальше...

***

      Попов нервно поднимался по ступеням эскалатора, лишний раз сверяясь с объяснением в своем телефоне. Торговый центр, третий этаж, повернуть налево, пятая витрина. Арсений немало удивился, когда вместо обычного продуктового увидел магазин одежды. Неожиданно. Телефон снова пиликнул, оповещая о новом сообщении. Потеряшка, 15:05 Шестая кабинка примерочной.       Мужчина понял, что Шастун ведет какую-то свою интересную игру, но вот какую, это уже загадка. Попов более спокойно прошел в глубь помещения, здороваясь с мило улыбающимся консультантом. Не без труда нашел примерочные, заглянув в последнюю из них, которая и являлась шестой, и встал как вкопанный, от удивления открыв рот. Пока Арсений ехал сюда, он ожидал увидеть все что угодно, начиная от Антона, который примеряет целую гору широченных толстовок, вплоть до Филиппа Киркорова. Но все оказалось еще интереснее. Шастун, самый настоящий, живой и здоровый стоит сейчас в двух шагах от него, в коротенькой клетчатой юбке и полупрозразной белой футболке, нахально ухмыляясь сквозь зеркало. Зеленые глаза встречаются с потемневшими голубыми, любуясь восхищением в чужих глазах. — Так и будешь там стоять или зайдешь? — Попов растеряно хлопает густыми ресницами, делая шаг вперед, и закрывает вплотную темную штору. — Ну и для кого весь этот театр, Шастун? — несмотря на весь смысл сказанной фразы, звучит она совершенно не тем тоном, каким задумывалась. — Для клиента, — слишком спокойно и без грамма обиды прозвучали эти слова. — Для какого? — мужской голос становится жестче, и Арсений разворачивает Антона к себе лицом. — А вот все вам расскажи, Арсений Сергеевич, я вообще то информацию о клиентах не распространяю. Но зато с уверенностью могу сказать, что это точно не вы, — Попов долго всматривается в родные глаза, пытаясь найти в них ответ.       Слова могут и соврать, а вот глаза — нет. Но сейчас мужчина не видит в них ничего, кроме железобетонной уверенности и задетого самолюбия. — Ты не посмеешь это сделать, — Арсения прорывает. Он впечатывает худое тело в стену, прижимаясь к нему вплотную. — А кто мне запретит, ты что-ли? — Антон внимательно смотрит на разъяренного учителя перед собой и не боится. Знает, как эти самые глаза умеют смотреть с лаской и заботой. Помнит, как эти самые руки держали в теплых объятиях, а не до боли сжимали тонкие запястья. Понимает, какого это, делить с кем-то того, кого любишь до глубины души. — Я. Ты только мой, — Шаст расплывается в теплой улыбке, выпутывая свои руки из чужого захвата, и обнимает ими Попова за шею. — Ну вот, теперь придется сделку отменять, а там заморочек столько, — мужские руки, перемещаются на талию, а затем на шикарную задницу, ощутимо сжимая ее через клетчатую ткань. — Ты серьезно ее заключал? — брюнет до последнего думал, что это просто шутка, поэтому и не воспринимал происходящее всерьез. — Естественно, я с такими вещами не шучу, это тебе так, на будущее, — голубые глаза смотрят с укором, не давая пошевелиться.       Арсений холодным носом проводит по длинной шее, заставляя толпы мурашек нескончаемо носиться по телу Антона. Хаотичные движения прекращаются, и теперь горячее дыхание ополяет лишь один участок кожи. Горячий язык проводит линию от основания шеи до места за ушком, и мужчина шумно выдыхает. Шастун смешно ежится, пытаясь успокоить пристающего брюнета, на что Арс лишь плотно смыкает острые зубы где-то в районе ключиц. — Арс, блять! Ты че кусаешься? — Попов довольно ухмыльнулся, все же прекращая пытку. — Если я еще хоть раз узнаю о том, что ты взялся за старое...— Антон показательно прикусил кончик губы, поворачивая голову чуть набок. — Я тебя выпорю. — Ага, размечтался. Может тебе губозакаточную машинку подарить? Я против любого насилия, а особенно над моей задницей, так что ты это прекращай, — Арсений отходит от парня, насколько это позволяет пространство, и изучающим взглядом проходит от самых пят до кудрявой макушки. — Ты кстати юбчонку покупать будешь? — Шастун расплывается в хитрой ухмылке, поворачиваясь лицом к зеркалу. — Конечно, — парень как бы невзначай виляет бедрами, выставляя гладкую ножку вперед. — Значит так, пока я тут переодеваюсь, ты иди очередь на кассе займи, а то там народу столько. — Будет сделано, — Попов последний раз бросает взгляд на тонкие изящные ноги парня и, ощутимо шлепнув его по подтянутым ягодицам, скрылся за неприглядной шторой. — Вот дитë-то малое, — говорит Антон сам себе в зеркало, стягивая весьма надоевшие вещи.       Из примерочной он выходит через 15 минут, высматривая в длиннющей очереди знакомый темный затылок. Подойдя к мужчине, парень спокойно отдал тому в руки небольшую стопку из одежды, которую Попов молча принял. Пока молодая кассирша пробовала вещи, она несколько раз с недоверием покосилась на Попова, складывая юбку в пакет. От Антона такие махинации не скрылись, потому то он и лучезарный улыбнулся, привлекая внимание девушки. — Как вы думаете, такая юбка подойдет девочке шестнадцати лет? Я имею в виду не по размеру, это то мы подобрали, а понравится ли ей она. Это подарок сестренке, — сотрудница наконец облегченно выдохнула, улыбаясь парню в ответ. — Конечно, сейчас они вообще стали очень модными, так что ей обязательно должно понравится. Ну а если же нет, то сохраняйте чек и в течение недели вы можете вернуть данную вещь. Спасибо за покупку, приходите ещё, — Шастун благодарно кивнул девушке, вежливо прощаясь, и потащил притихшего Арсения на выход. — В театральный поступить не пробовал? — мужчина был порядком удивлен актерскими способностями парня. Такое вообще дается не каждому. — Не, это не мое. Игра на сцене — это одно, а умение прекрасно врать — совсем другое. У меня, знаешь, какой стаж в этом деле? Да я профессионал, — Антон гордо поднял голову, руками изображая высоченную корону. — Я уже это заметил, — Попов аккуратно пихает кудрявые недоразумение вперед, вынуждая встать на эскалатор. — Тебе больше ничего купить не надо? — О, спасибо что напомнил. Сигареты у меня закончились, — парень припечатывает себе ладошкой по лбу, на всякий случай проверяя пустые карманы. — Не, это я тебе покупать не буду. Мало того, что ты сам себя травишь, так и я еще в придачу помогать тебе буду, — Антон обиженно цокнул, отворачиваясь от бубнящего учителя. — Я сам себе все куплю, в чем проблема? — Шастун был вполне готов к такому раскладу, поэтому и не удивился. — Проблема в том, что ты несовершеннолетний, и тебе по закону не должны продавать такую продукцию, — вообще Попов говорил умные вещи, но кому какая разница, сколько тебе лет, если ты вносишь вклад в чей-то бизнес? — Бла-бла-бла, не гунди, голова уже от тебя болит. Можешь идти в машину, я скоро прийду, — парень указывает рукой на выход из ТЦ, а сам смотрит в сторону большой вывески закомой "Пятерочки." — Нетушки, мой хороший, я с тобой пойду. Посмотрю, как люди закон нарушают, — Антон на это заявление лишь пожал плечами, неторопливо шагая к магазину.       Дождавшись своей очереди, Шастун спросил любимый тонкий Parliament с кнопкой, по привычке взяв сразу две пачки. Только парень успел достать из кармана пластиковую карту, как к кассе подошел недовольный Попов, прожигая взглядом продавщицу. — Скажите, пожалуйста, а вы всем детям сигареты продаете или как? Вы вообще знаете, что этот парень несовершеннолетний? Женщина посмотрела на него как на надоедливую муху, обращаясь к замершему Шасту: — Молодой человек, будье добры, покажи мне паспорт, — Антон нечаянно наступает Арсению на ногу, заставляя того несильно зашипеть. — Хорошо, — парень расстегивает черное пальто, доставая из внутреннего кармана паспорт, в цветной обложке с синим драконом. Брюнет лишний раз подчеркивает для себя, что Шастун еще ребенок, сколько бы тот этого не отрицал.       Мужчина мысленно уже празднует свою маленькую победу, представляя удивленное лицо кассирши. Но каково же было его удивление, когда женщина открыла чужой паспорт, бросая в его сторону испепеляющий взгляд. Антон же спокойно приложил карту к аппарату, оплачивая свою покупку. — Пошли, — парень дернул застывшего Попова за рукав, выводя того на улицу. — Покажи мне паспорт, — голос Попова преобретает повелительную интонацию, из-за чего Шастун останавливается. — Зачем? — странный вопрос, не правда ли? — Сколько тебе лет? — это рубрика: "Тупые вопросы, но умные ответы." — Ты же сам прекрасно знаешь, что мне 17, в апреле 18 будет, — объясняет Антон неспеша, как маленькому ребенку. — Дай мне свой паспорт, — Шаст вздыхает, отвая документ в чужие руки, и отправляется на поиски учительской машины.       От чего-то дрожащими руками, Попов открывает важную книжку в своих руках, внимательно рассматривая главную страницу. В этом паспорте практически все состыковывалось с правдой, кроме двух вещей: вместо привычного Шастун Антон Антонович, Арсений увидел Тимурович, что не могло не напрягать. Кроме этого по дате рождения парню было уже 19 лет, а в скором времени должно было исполниться 20. Мужчина быстро догоняет Антона, заглядывая в глаза. — Это же не настоящий паспорт, это подделка? — Шастун согласно кивает, останавливаясь у нужной машины. — Да, только не кричи об этом на всю улицу, я еще нормально пожить хочу, а не в тюремной камере, — Попов понятливо открывает дверь внедорожника, впуская парня внутрь. — Ну рассказывай мне, откуда же у тебя поддельные документы, — Антон долго думает, как бы это все рассказать так, чтобы Арсений не подумал, что тот бывалый преступник. — В общем, этот паспорт у меня еще с лета. Оказывается, есть свои плюсы в том, чтобы иметь опекуна за границей, — Попов удивленно изогнул одну бровь. — Я тебе рассказывал, что он приезжал на похороны бабушки, вот тогда-то мы с ним и познакомились. Я отказался от его предложения забрать меня в Великобританию, но и одному мне здесь оставаться нельзя было. Тогда он и придумал сделать мне поддельный паспорт, где мне есть 18, чтобы было проще жить. Вот и все. — А куда ты его денешь, когда тебе самому исполнится 18? — с каждым днем Арс удивлялся этому мальчишке все больше и больше. Да у него эти полгода интересней проходят, чем вся его жизнь. — Не знаю, но Тимур сказал мне не беспокоиться на этот счет, он сам все решит, — Арсений долго переваривает информацию, тщательно раскладывая ее по полочкам. — Тебя куда отвезти? — автомобиль заводится, выезжая на оживленную трассу. — Домой, — Антон ловит взгляд голубых глаз, полный надежды. — Ко мне домой. Тебя я еще не до конца простил за эту твою Александру, поэтому в гости тоже не приглашаю. — Тош, ну не было у нас с ней ничего, правда, — вообще, есть ли смысл извиняться за то, чего не было? — Я знаю, но забыть ее мерзкую ухмылочку выше моих сил, — Арсений отворачивается, отдавая все свое внимание дороге. Антон же мечтательно разглядывает город за окном, в душе танцуя от счастья из-за успешного воплощения своего гениального плана.       Через полчаса автомобиль останавливается у напрочь изученной многоэтажки. Шастун открывает дверь, высовывая длиннющие ноги наружу, а затем и все туловище. — Даже не поцелуешь на прощание? — Попов делает выражение лица, как у маленького ребенка, у которого отняли конфету.       Парень же обходит машину, останавливаясь у распахнутой водительской двери. Наклоняется совсем низко, шепча в обветренные губы: — Во-первых, там на лавочке сидят бабушки. Ты хочешь, чтобы меня семечками обплевали или тростью убили? И во-вторых, у тебя герпес. Вот вылечишь, тогда и поговорим, — Антон быстро целует в небритую щеку, захлопывая лакированную дверь автомобиля. Мужчина машет рукой, посылая парню воздушный поцелуй, прям как в начале сентября, на что Шастун его ловит, прижимая к сердцу, и заходит в подъезд под нескончаемый шепот старых дам: — Вот педиков-то сейчас поразвелось! А вот в наше время...