Рождественское утро

      Канун Рождества самое прекрасное и приятное время. В воздухе витает волшебство, ощущение праздника, на улицах зажжены тысячи гирлянд, в кофейнях пахнет яблочным пирогом с корицей, магазины пестрят традиционными красными свитерами с оленями на витринах, а люди, кажется, становятся чуть добрее. Да, Рождество поистине волшебный праздник, но вот подготовка к нему подобна сошествию в ад.       Реджина Милс с самого утра бегала по всему городу в поисках подарков для родителей, друзей, и для двух самых дорогих сердцу людей: Лиаму и Баки. Милс и подумать не могла, что ей придётся почти с силой вырывать из рук какой-то мамаши последнюю коробку с роботом для Лиама. А чтобы приобрести подарок для мамы пришлось отстоять километровую очередь в магазине бытовых приборов. Реджина с трудом представляла, как ей придётся стоять минимум три часа на ногах, чтобы приготовить ужин. Милс радовалась хотя бы тому, что родители уехали в отпуск в тёплые страны и вернутся через несколько дней.       Пентхаус на Мэдисон Авеню был в полном распоряжении Реджины, Баки и Лиама вот уже вторую неделю. После щелчка Таноса Реджина почти не появлялась там, и он оказался полностью заброшен, но щелчок Тони всё повернул в привычное русло и теперь в доме царил уют, к которому привыкла Реджина. Персонал, работающий в доме Реджина решила отпустить на праздники, и взять всё в свои руки. Только вот сама девушка не подозревала, насколько сложно приходится хозяйкам в предновогоднюю пору.       Она вошла в дом и оставила тяжёлые пакеты на полу. Не раздеваясь, рухнула на мягкий диван около входа и попыталась отдышаться от пятичасового забега. Посидев без движения не больше десяти минут, она всё-таки встала, повесила верхнюю одежду в шкаф, снова взяла тяжеленные пакеты и пошла с ними на кухню. Разложив продукты в холодильник Реджина убрала подарки в кладовую, чтобы Лиам не нашёл их раньше времени и со спокойной душой отправилась готовить.       Готовка всегда успокаивала Реджину, самое главное в этом деле — начать. Включив рождественские песни, которые придавали настрой, девушка первым делом принялась за индейку. Она фаршировала её яблоками и цитрусовыми, чтобы придать особый аромат и сочность мясу. Когда Милс принялась за пряничных человечков и обильно сдабривала их корицей, то почему-то сразу подумала про Баки и Лиама. Она знала, что сегодня они гуляют вместе по Центральному Парку, и Баки обещал сводить Лиама на Рождественскую службу, где будет петь хор. Удивительно, как быстро повзрослел Лиам. Дети в его возрасте только пытаются внятно говорить, а мальчик уже составлял цельные предложения, формулировал вопросы, сам одевался, ел, и больше был похож на ребёнка лет пяти. Реджина понимала, что в развитии не по годам виноваты гены его отца, и немного тревожилась, что у Лиама не будет полноценного детства.       Баки так и продолжал держаться в стороне от Реджины. С трудом принял тот факт, что для Лиама он папа, а не просто надзиратель, который трясётся над ним каждую секунду. Барнс не ушёл из ЩИТа окончательно. Долгое время жил на базе, но даже после уговоров Фьюри и Сэма не смог там оставаться долго. Больше не хотел выполнять приказы, ездить на задания. Его звали только в исключительных случаях, когда требовалась сила не Баки Барнса, не Белого Волка, а именно Зимнего Солдата. Холодного, беспощадного и рассудительного. Реджина никогда не видела эту сторону Баки, и, по правде говоря, не сильно хотела с ней знакомиться. В ЩИТе Баки остался своего рода консультантом по сложным делам, продумывал стратегию, тактику, но редко когда участвовал в боевых действиях. Всё свободное время он тратил на благотворительность, помогал малоимущим, бездомным, а львиную долю времени проводил с Лиамом и Реджиной.       Между ними пробегали искры. От этой мысли Реджина невольно улыбнулась. Она вспомнила, как в прошлом году в День Благодарения решилась и поцеловала Барнса, он опешил от невинного, почти детского поцелуя и после этого неделю избегал Реджину, только приходил забрать сына, и вернуть обратно. Постепенно, их отношения пришли в норму, но Реджина поняла, что Баки боится своих чувств и пока к ним не готов. Она никак не могла забыть тот поцелуй, с привкусом бренди и сладостью тыквенного пирога. И такие нежные, пухлые губы сержанта Барнса. Милс и сама не понимала, что конкретно она чувствует к нему. Благодарность, любовь, привязанность из-за Лиама или всё сразу. Баки настолько отстранённо вёл себя, что невозможно было понять его мысли. Между ними словно была черта, которую Баки не хотел переступать, пусть Реджина и посылала ему сигналы, что готова ко всему, только бы он был рядом и не оставлял её и Лиама.       Будто они были семьёй, но не полноценной. Они ужинали каждый день дома у Реджины, вместе укладывали спать Лиама, долго могли разговаривать на вечные темы, иногда в процессе увлекались и даже перебивали друг друга. Баки оставался помогать прибраться, а после всегда уходил. Реджина жалела только об одном: Барнс не может напиться. Сколько бы вина или чего покрепче они не пили он всегда был трезв, как стёклышко. Он всё держал под контролем. Абсолютно всё, и в первую очередь себя.       Духовой шкаф пропищал и отвлёк Реджину от мыслей. Незаметно для неё самой прошло пару часов. Ей оставалось только накрыть на стол, привести себя в порядок и дожидаться двух самых лучших мужчин на свете.       Реджина традиционно украсила стол: поверх белоснежной скатерти постелила красную дорожку, разложила приборы, новогодние тарелки и изображением шариков по каёмке. Стол она украсила венком из ели, который пах лесом, поставила несколько свечей, новогодние игрушки в виде Санта Клауса и оленей. Из столовой виднелась ёлка, украшенная руками Реджины, Баки и Лиама за неделю до Рождества. Она сверкала огнями в центре зала, а поодаль переливалось пламя камина.       — Мама, мама, — за спиной послышался голос Лиама.       — Привет, мой герой, — она подхватила сына на руки и поцеловала в красные от мороза щеки.       — Мы с папой встретили эльфа, он подарил мне это, — мальчик достал из кармана несколько леденцов в форме трости белого и красного цвета.       — Как здорово, можешь пока помыть руки и переодеться. А где папа?       — Он там, — Лиам указал в сторону двери.       — Иди, солнышко, я скоро приду, — Реджина выпустила из рук Лиама и он побежал вверх по лестнице в свою комнату.       — Реджина? — Крикнул Баки.       — Джеймс, я здесь, — крикнула в ответ Реджина. Она удивилась. — Ты в рубашке?       — Мы же были на Рождественской службе в церкви. — Баки окинул привычным взглядом дом. — Изумительно пахнет и такой красивый стол, — он улыбнулся.       Реджина не переставала пялиться на Барнса в белой рубашке. Сейчас он немного закатал рукава до локтя, обнажив предплечья. Отблески гирлянд на металлической руке делали её ещё более притягательной, а широкая грудь сержанта выглядела куда более сексуально, чем могла себе представить Реджина.       — Тебе помочь накрыть на стол?       — А? — Реджина наконец-то отвлеклась. — Да, можешь поставить бокалы, они в верхнем левом ящике, на кухне.       Баки коротко кивнул.       — Ну ты и дура, — пробубнила Милс себе под нос. Она пошла на кухню вслед за Баки.       — Как погуляли? Всё в порядке?       — Да, мы были в Центральном парке, сходили на Таймс Сквер, Лиам устал я отвёз его домой, он поспал немного, мы поели и пошли в церковь. Ты чем занималась?       — Сходила с ума. Нью-Йорк в хаосе перед Рождеством.       Они вместе натирали бокалы.       — Ты купила ему робота? — шепнул Баки.       — Купила, подралась с тёткой из-за него, но купила и даже запаковала. Вручим после ужина, — заговорщически прошептала она.       — Остальные подарки завтра будут под ёлкой, я всё сделаю.       — Спасибо, я бы без тебя не справилась.       — Справилась бы, — лукаво улыбнулся Баки и легонько толкнул плечом Реджину, — Но с большими усилиями. Я здесь для того, чтобы помогать тебе… И Лиаму. Я же обещал.       — Помню. Ну что, индейка почти на подходе, салаты, закуски и картошка на столе. Остались только пряничные человечки, пойду проверю Лиама, переоденусь и спущусь.       — Отлично.       Реджина поднялась на второй этаж, пытаясь вытряхнуть из головы то, что она хотела бы сделать с Баки в белой рубашке и глубоко вздохнула, представляя, что весь вечер ей придётся пялиться на него. С каждым днём влечение к Барнсу становилось наваждением, и в какой-то момент Реджина подумала, что может сорваться. Лиам вышел из своей комнаты уже переодетый в любимый свитер красного цвета и джинсы.       — Ты такой молодец, я шла помогать тебе, — Реджина присела рядом с ним на корточки, с особой любовью и нежностью смотря на сына. Как бы ей не хотелось отвергать мысль, что Лиам очень похож на биологического отца — так оно и было. С каждым днём она всё отчётливее видела в нём Капитана Стива Роджерса, но больше это не причиняло боль. Милс пришла к мысли, что Стив сделал ей самый лучший подарок, пусть и такой ценой. Она не раз думала, а что было бы, если бы Стив вернулся обратно? Ничего. К сожалению, Реджина больше не видела их будущего вместе. Она простила и отпустила Капитана. — Иди скорее вниз, помоги папе, я скоро спущусь.       Реджина посмотрела на себя в зеркало и немного ужаснулась: растрёпанные волосы, на правой скуле след от муки, испачканная кофта с брызгами от апельсинов, которые сейчас томились в духовке вместе с индейкой. Наспех приведя себя в порядок, она переоделась, заколкой собрала пряди у лица, немного подкрасилась и спустилась вниз. Баки и Лиам увлечённо о чём-то говорили. Она улыбнулась.       — О, Реджина, я достал пряники из духовки и выложил на тарелку.       — Спасибо.       Она погладила Барнса по спине и склонила голову в знак благодарности, Баки напрягся, почувствовав тёплую женскую руку на спине.       Они помолились перед едой, поблагодарили Бога за очередной праздник и принялись уплетать ужин. Баки откупорил бутылку вина, и они вместе с Реджиной сделали по глотку, предварительно чокнувшись бокалами. Ужин продолжился в ненавязчивых разговорах, под рождественскую музыку и вопросы Лиама, которые сыпались, как из рога изобилия. Мальчик спрашивал про хор, который они с Баки слушали, про эльфов, Санта Клауса, почему Рождество важнее Нового Года, и чем он отличается от Дня Благодарения, если всё равно готовят индейку.       — Мам.       — Да?       — Почему вы с папой не любите друг друга?       Баки подавился едой, а Реджина еле удержалась, чтобы не выплюнуть шардоне в бокал.       — С чего ты это взял?       — Я слышал, как Ричард Дэниелс говорил, что его родители больше не живут вместе, потому что не любят друг друга. Папа тоже не живёт с нами.       — Понимаешь, родной, он не может жить с нами из-за работы.       — Он же помогает бедным.       — Да, всё так. Просто его работа заключается не только в этом.       — Ты робот? — Лиам обратился к Баки.       — Почему ты так решил? — спросил Баки.       — Твоя железная рука, ты наполовину робот? — Лиам нахмурился.       — Нет, я не робот.       Реджина пнула Баки ногой.       — Ауч.       — Помогай уже, — прошипела она.       — Лиам, у нас с мамой есть гораздо большее, чем любовь. Это ты. И даже если мы не живём с ней вместе это не означает, что кто-то оставит тебя. Мы всегда будем рядом.       — А твоя работа не может быть проще? Чтобы ты жил с нами?       — Пора открывать подарки! — Воскликнула Реджина и подорвалась со стула. — Иди к ёлке, герой, а мы сейчас придём.       — Ура-а-а! — Лиам вскочил и побежал в гостиную.       Реджина с облегчением выдохнула и поплелась к кладовке, Баки следом за ней.       — Я не думал, что он будет задавать такие вопросы, — шепнул он на ухо Редж.       — Теперь надо придумывать что-то каждый раз. Сам видишь.       — Может стоит сказать правду?       Реджина закатила глаза и цокнула.       — Доставай подарки, сержант Барнс. О вопросах Лиама поговорим позже.       Несмотря на своё нетерпение Лиам очень аккуратно распаковывал подарок, не порвал обёртку, а когда увидел робота последней модели сказал только «вау» и заставил родителей играть с ним.       — Он был бы рад поиграть в лаборатории Тони, — невзначай сказала Реджина.       — Да, тут не поспоришь, — Барнс почувствовал укол совести. Он сожалел, что не может дать Лиаму нечто большее, чем своё внимание или же подарки в виде роботов. Баки сожалел, что за свою долгую жизнь так и не создал что-то своё, чем мог бы гордиться не только он сам, но и Лиам, чтобы он мог хвастаться своим друзьям из школы, какой у него классный папа. Единственное, чем Лиам мог похвастаться — это рука из вибраниума, которую Баки не то, чтобы ненавидел, но и не особо любил. Скорее, принимал её как данность. Эта часть его, какой бы она ни была.       Смотря на улыбку Лиама и Реджины он вдруг осознал, что вот оно — его достижение. Лиам, который считает его своим отцом, Реджина, которая поддерживает его в этом и по какой-то неведомой причине не прогоняет убогого Зимнего Солдата из их жизней. Хоть Баки и освободился от кода в своей голове ему продолжали сниться кошмары, порой такие яркие, будто это происходило наяву. Сейчас уже реже, намного. Он стал более сосредоточен на том, кем являлся сейчас, нежели на том, кем был несколько лет назад.       Баки сильно вымотал Лиама и тот сказал, что очень сильно хочет спать. Родители пошли укладывать его вдвоём. Никогда прежде глаза сына не светились таким счастьем, как сегодня.       — Мам, ты мне споешь? — пробормотал Лиам, когда Баки накрыл его одеялом.       — Конечно, — всю комнату заполнил мелодичный голос Реджины.       «Ты мигай, звезда ночная!       Где ты, кто ты — я не знаю.       Высоко ты надо мной,       Как алмаз во тьме ночной.»       Всего несколько строчек, а Лиам уснул уже на второй. Она улыбнулась, поцеловала сына в щёку, и они с Баки вышли, не выключив ночник в виде луны.       — Как у тебя это выходит? — Изумился Джеймс.       Реджина лишь пожала плечами и принялась убирать со стола. Барнс к ней присоединился и примерно через полчаса они сидели в гостиной на диване рядом с большой ёлкой, украшенной всевозможными игрушками, любовались огнем в камине поодаль от них, и смотрели на панораму ночного города.       — Предлагаю тост. — Реджина взяла с журнального столика два стакана бренди и один протянула Барнсу. — За ещё одно Рождество, которое мы отпраздновали вместе.       — Замечательный тост, — поддержал её Баки.       По комнате прошелся звон хрустальных бокалов и каждый отпил глоток. Реджина прищурилась, поймав на себе странный взгляд Джеймса. Цвет его глаз походил на топазы, Милс тонула в них всегда, старалась не показывать истинных чувств, оттого и постоянно отводила глаза, но сейчас не смогла. Баки смотрел так, будто впервые увидел в ней что-то большее, чем мать Лиама, девушку Стива Роджерса или просто отчаявшуюся, но такую сильную женщину.       — Потанцуешь со мной? — неуверенно спросил он.       Реджина вздохнула, но воздух потерялся где-то между лёгкими и ртом. Она замерла.       — С радостью.       Она выбрала тихую мелодию из шестидесятых, с драматичной скрипкой и звонкими саксофоном. Милс скрепила руки в замок на шее Баки, а тот нежно, еле касаясь обвивал её руками за талию. Реджина прикрыла глаза и позволила себе положить голову на плечо Баки. Он напрягся, это она ощутила по тому, как на бицепсах натянулась рубашка. Казалось, что на спине она вот-вот треснет.       — Ты сегодня чудесно выглядишь, — пробормотал Джеймс.       — Ты тоже.       Баки старался не дышать, только бы не спугнуть Реджину и провести с ней в объятиях ещё несколько минут. Ему было неловко от того, что на Реджине несвойственный для неё наряд. Твидовый пиджак и юбка иссиня-черного цвета с крупными золотыми пуговицами. Между ними так мало расстояния, а под пиджаком только нижнее бельё, и ничего более. Баки ещё за ужином приметил нагую спину Реджины, когда она потянулась за закусками.       — И дом такой красивый, — Баки мимолётно посмотрел на ёлку. Красивее неё разве что ёлка в Рокфеллеровском центре. Заснеженная, пусть и искусственным снегом, с огромными игрушками, ветки опустились вниз, но это показывало лишь богатство и ту любовь, с которой каждую игрушку вешали на ветку.       — Спасибо, не без твоей помощи.       Баки заглянул в глаза Реджины и ему так хотелось подхватить её на руки, закружить и чтобы её звонкий смех заполонил всё пространство не только в огромной гостиной, но и в его душе. Он сдержал свой порыв. И жестом предложил Реджине присесть. Она кивнула.       — Ты хорошо танцуешь, — сказала Реджина и следом сделала глоток спиртного.       — Ты тоже, — Баки присоединился.       Между ними повисла тишина, такая холодная, неприступная, и такая знакомая. Реджина знала, что будет дальше. Обычно, после такого Барнс сидит пару минут, а затем резко вскакивает и уходит из дома. Сейчас ему идти было некуда, они договорились, что Баки останется на ночь и Рождественское утро Лиам встретит не только в компании Реджины, как в прошлом году. Она поставила бокал на журнальный столик и облокотилась на спинку дивана, поравнялась с Баки.       — Я так растерялся, когда Лиам начал спрашивать про… нас. Он так быстро повзрослел.       — Да, я и сама не заметила, когда он так вырос. Кажется, только вчера мы нянчили его, когда у него были колики и лезли первые зубы. А сейчас он задаёт вопросы про любовь.       — Ты здорово выкрутилась. Когда ты успела стать такой хорошей мамой?       — Наверное, всё дело в том, что ты замечательный папа.       — Никогда бы не подумал, что могу стать им. В моей жизни было мало чего хорошего, кроме дружбы со Стивом, несколько лет в Ваканде… И тебя с Лиамом, — Баки слабо улыбнулся и посмотрел на девушку. — О, я сейчас. У меня для тебя есть подарок.       Баки встал с дивана и пошёл в сторону прихожей, через пару минут вернулся и протянул Реджине небольшую коробку. Она аккуратно развязала бант, к которому была привязана хвойная ветка. Баки постарался. Открыв коробку она ахнула и приложила руки к лицу.       — Когда мы с Лиамом были у тебя на работе, увидел, что пустует место на столе. Надеюсь, это порадует тебя. Не знал, что можно подарить девушке, у которой есть всё.       — Поэтому подарил мне весь мир, — Реджина покрутила в руках маленький глобус на позолоченной подставке.       — Вроде того, — Барнс почесал затылок и нахмурился. — Тебе нравится? — робко спросил он.       — Конечно, спасибо тебе, за всё.       Баки почувствовал облегчение, видел, как искрились глаза Реджины от радости и наконец-то смог выдохнуть.       Реджина повернулась к нему. Их лица были на расстоянии нескольких сантиметров, и она чувствовала тяжёлое дыхание Барнса. «Либо сейчас, либо никогда» — подумала Реджина и прильнула к его губам. Баки вздрогнул так, будто по всему телу пробежали разряды тока, не такие, как когда ему в очередной раз стирали память, а куда приятнее. Все чувства обострились разом, и он не хотел отстраняться от Реджины. Он так долго ждал этого, сохранял дистанцию и тут она перешла все границы. Милс отстранилась от него, дала перевести дыхание, но Баки замер словно статуя и смотрел на неё отсутствующим взглядом. Реджина облизнула губы и напряглась. Ещё пару секунд он не моргал, и это время показалось ей вечностью. Она знала, что сейчас он принимает решение.       — Джеймс…       Не успела Реджина договорить, как оказалась на коленях Баки. Живой рукой он крепко держал её за талию, а второй касался спины, там, где была одежда и впился в её губы с новой силой. Их нежный поцелуй перерос в танец страсти из сплетённых языков, пока Реджина не перешла на острый подбородок, шею и нежно прикусила мочку уха. В комнате раздался приглушенный стон.       — Реджина, — прошептал он, сильнее сжимая её талию и запрокидывая голову назад.       — О, эрогенная зона. Я запомню, — она провела языком по его шее, где сильно пульсировала вена, а затем потянулась к пуговицам рубашки не прекращая ласки.       Баки потерялся во времени, он наконец-то отдался своим чувствам и не мог поверить, что всё происходит с ним. Когда Реджина нежно поцеловала пространство на груди, где холодный метал соприкасался с израненной кожей его пробила дрожь. Они зашли слишком далеко.       — Редж, Реджина, стой, пожалуйста.       — Что такое? Тебе не нравится? — в её голосе звучала горькая обида.       — Нам надо остановиться.       — Зачем? Ты хочешь, я хочу. Зачем всё это?       — Я всегда всё порчу, — Баки убрал её руки со своей обнаженной груди, которая беспокойно вздымалась и опускалась.       — Нет, нет, только не сейчас. Ты всё испортишь, если уйдёшь. Пожалуйста, Джеймс, — Реджина ощущала себя жалкой. Она клянчила секс у любимого человека. Она знала, что с его силой ему ничего не стоит просто поднять её и уйти в другую комнату. В его взгляде смешалось сожаление, печаль, боль утраты, нежность и страх. Реджина видела всё это. — Скажи мне, чего ты боишься?       — Причинить тебе боль. Мне проще быть просто отцом Лиама.       — Прошу, только один раз и мы всё забудем. Я сейчас поддатая и податливая, — Реджина издала смешок. — Прости, глупая шутка. Джеймс, не уходи, сделай мне ещё один подарок на Рождество. Умоляю тебя.       Под напором голубых глаз Баки сдался, отчасти, потому что и сам этого хотел, представлял, как будет прекрасно ему вместе с Реджиной. Как он будет обладать ею, как она будет выстанывать его имя, когда он будет внутри неё. Он тяжело вздохнул и поморщился от ноющей боли в паху. Она слишком близко и бежать некуда. Он сам не хочет убегать. Ему так это осточертело.       Вместо слов ответом стал очередной поцелуй, ещё более жаркий, страстный, чем прошлый. В этом поцелуе были все невыраженные и невысказанные чувства за долгих три года, пока Барнс и Милс ограждались от них, старались не думать, и уверяли себя в том, что единственное почему они вместе — это Лиам. Многотонный груз свалился с плеч обоих. Руки Барнса инстинктивно приподняли юбку Реджины и он сминал её ягодицы, старался контролировать свою силу, чтобы не причинить ей боль. Реджина полностью расстегнула рубашку Барнса и прервала затянувшийся поцелуй, чтобы полюбоваться им, его загорелым телом, кубиками пресса и осознать, что этой ночью он принадлежит только ей.       Реджина ахнула, рассматривая прекрасную физическую форму Баки Барнса, пока он ёрзал на диване и жадно хватал ртом воздух. Она сползла ниже, с хитрецой смотря на сержанта и уселась между его ног. Раздался лязг ремня, Реджина стянула брюки, вместе с ними боксеры.       — Оу, — не сдержалась она, видя в глазах Баки некий стыд. Она провела рукой по члену и Баки снова вздрогнул.       Когда Баки понял намерения Реджины он резко схватил её за плечи.       — Реджина, ты не должна.       — Но я хочу.       Она провела языком от самого основания члена до пульсирующей головки, наблюдая за реакцией Баки. Он сжал подушки и запрокинул голову наверх, всё тело напряглось, словно перетянутые тросы. Реджина вобрала головку в себя и насадилась так глубоко, как смогла.       — О боже, Редж… — слабо выдохнул Баки.       Она двигалась медленно, нарочито дразня его, распаляя и без того горевшую страсть. Внутри неё тоже всё пылало и сжималось, стоило представить, как она окажется верхом на Баки. Реджина ускорила темп и теперь Баки помогал ей, подмахивал бёдрами в такт и то стонал, то скулил, периодически пытаясь смотреть в глаза Милс.       — Я так… совсем скоро… — невнятно бормотал он.       Реджина поняла, что ей лучше ускориться, но у Барнса были свои планы. Он резко схватил её за плечи и усадил обратно на колени. Она ёрзала на нём, желая поскорее получить желаемое. Баки разорвал блейзер, пуговицы с треском разлетелись по комнате и Реджина вздрогнула от неожиданности. Вслед за блейзером улетел и тонкий лифчик.       — Ты такая красивая, — Баки усыпал поцелуями шею и грудь Реджины, пока она плавилась под его прикосновениями. Контраст железной руки и его разгорячённой живой руки заставляли всё внутри сжиматься, напрягаться, желание тугим узлом ощущалось внизу живота.       — Возьми меня, Джеймс. Я вся твоя. Пожалуйста.       От этих слов у Барнса снесло крышу. К порванным вещам присоединилась юбка Реджины и он мог любоваться телом желанной и любимой женщины. Он аккуратно отодвинул край нижнего белья и приподнял Реджину, медленно толкаясь внутрь. Раздался самый сладкий стон, который Баки только мог себе представить. Черта стёрта, они окончательно перешли грань безумия.       Реджина вцепилась в плечи Баки и медленно двигалась на нём, привыкая к размерам, не забывая покусывать и облизывать мочку уха сержанта. Она жалась к нему так сильно, как позволяли её собственные силы, в то время как Баки осторожничал и боялся навредить ей.       — Быстрее, — прошептала она.       Баки ускорился, и они двигались навстречу друг другу, прижавшись лбами и смотря друг другу в глаза. Когда темп становился более несдержанным и Баки понял, что становится обезумевшим животным и ему хочется большего. Он подхватил Реджину под ягодицы, от чего она невольно вскрикнула, но затем засмеялась, чувствуя, как он опустил её на мягкую поверхность ковра и сам лёг сверху.       — Какой же ты, — нежно прошептала Реджина, но затем вскрикнула, чувствуя, как его член упёрся внутрь. Она протяжно застонала, а Баки набрал самый резкий темп.       — Какой? — с придыхание шепнул он на ухо девушке. Ему хотелось довести её до оргазма не один раз, прежде чем он кончит сам, от её красоты и стонов, летящих ему прямо в ухо, но она не ответила. Баки шлёпнул её по ягодице и толкнулся ещё глубже. — Скажи мне.       — Большой, — промямлила Реджина между стонами.       — Ещё? — Он усилил темп.       — О боже, Джеймс, да, — выкрикнула она, теряясь в чувствах и мыслях. Она была одной большой эрогенной зоной, которая наконец-то получила то, чего так страстно желала.       — Да, хочу слышать своё имя.       Приказной тон Барнса действовал, словно наркотик. Реджина не могла больше сдерживаться.       — Да, Джеймс, пожалуйста, не останавливайся, Джеймс, — она выстанывыла его имя и хотела наконец достигнуть той точки невозврата. Ей нравилось его тяжелое тело, то, как он навалился на неё, то, как заставлял просить и дать большего, то, как целовал её шею. Ей нравилось абсолютно всё.       — Вот так? — Баки стал входить и выходить на полную длину, а Реджина уже не понимала, что происходит и как ей держаться ещё дольше.       — Джеймс, о, пожалуйста, — она чувствовала, как член Барнса внутри подрагивает и он тоже готов к разрядке. Последний толчок стал отправной точкой и тело Реджины напряглось, как самая тугая струна и моментально расслабилось. На неё накатили волны наслаждения, через секунду она почувствовала тёплую вязкую жидкость на животе и Баки рухнул рядом с ней.       Спустя минут десять они смогли успокоиться и привести дыхание в норму, но теперь стеснялись смотреть друг на друга. Баки отвернулся в сторону окна, а на Реджину внезапно накатили слёзы. Она встала, подобрала с пола одежду и убежала скорее в ванную, чтобы не показаться Баки глупой сентиментальной девчонкой.       Струи горячей воды в душевой всегда действовали на Реджину успокаивающе, но не в этот раз. Она уселась на полу душевой, поджала колени к груди и громко плакала. Сама не знала почему, но на неё накатило такое опустошение после секса с Баки, не поддающееся объяснениям. Наверное, им стоило оставить всё на своих местах и не портить то единственное хорошее, что было между ними, которое они собственноручно испортили на ковре в гостиной. Точнее испортила Реджина, она буквально заставила Барнса взять её и теперь жалела о содеянном. «А как же Лиам?» — пронеслось в голове и она зарыдала ещё сильнее. Так сильно она не плакала с того момента, когда Кэп сообщил ей, что ему нужно совершить хрононалёт. С тех пор она такой роскоши себе не позволяла.       Дверь душевой неожиданно и почти бесшумно открылась. Баки стоял рядом и не мог понять, что происходит с его любимой Реджиной. Почему она плачет, почему так сильно грустит.       — Реджина?       Она утёрла слёзы, и отвернулась. Не хотела, чтобы Баки видел её в таком состоянии.       — Уходи, — всхлипнула она.       — Нет, теперь точно не уйду, — он зашёл в душевую и закрыл дверцу, поднял Реджину на ноги и крепко обнял. — Ты чего?       — Мы всё испортили, ты был прав.       — Что мы испортили? Это было самое лучшее, что случилось со мной, и сейчас ты говоришь, что этого не надо было делать?       — Правда? — Реджина подняла заплаканные и красные глаза на Баки.       — Глупая моя, — он нежно взял в руки её лицо и поцеловал сначала одну дорожку слёз, а потом другую. — Почему ты не хочешь видеть, как я счастлив?       — Счастлив? — переспросила Реджина, не веря своим ушам.       — Безумно. Я так боялся причинить тебе боль, потому что пообещал оберегать тебя всю оставшуюся жизнь. Но я не смогу уберечь тебя от тебя самой без твоего желания. Так позволь себе хотя бы увидеть, как я счастлив.       — О, Баки, — она кинулась к нему на шею и повисла на нём. Вода растворила всё плохое, что было в их жизнях, смывала страхи, очищала не только тело, но и душу.       Реджина прильнула к губам Барнса, теряясь в его медвежьих объятиях, чувствуя только нежность и сладость его губ, которых так не хватало. Полный страсти поцелуй не мог не перерасти в нечто большее и через несколько минут Реджина была впечатана в стенку душевой сильным телом Баки, пока он снова вдалбливался в неё с новой силой и небывалой нежностью.       — Мама, мама, — Реджина была разбужена громким криком сына и перепугалась не на шутку. — Рождественское утро!       — Что такое, родной? — Она уселась в кровати, пытаясь прийти в себя, рядом Баки, который тоже не мог понять, что происходит.       Лицо Лиама приобрело недоумение, когда он увидел родителей в одной постели.       — Почему папа здесь?       Реджина пихнула Баки локтем и тот шикнул. Объяснений не находилось. Под пытливом взглядом Лиама они чувствовали, как оба заливаются румянцем с ног до головы и будто поменялись местами с сыном.       — Иди сюда, герой, — позвал его Баки.       Лиам с разбега прыгнул на кровать.       — Ты вчера беспокоился, что мы с мамой не любим друг друга, потому что не живём вместе. Так вот, мы с ней поговорили и поняли, что очень сильно любим друг друга и теперь никогда не расстанемся.       Лиам просиял.       — Ура! — крикнул он и залился смехом, вместе с родителями. — Это самый лучший подарок! — Лиам кинулся на шеи родителей и обнял их.       — Ты иди, открывай подарки от Санты, а мы с мамой сейчас придём.       Лиам убежал вприпрыжку из комнаты, топот его маленьких ножек был слышен на лестнице. Реджина смотрела на Баки так, будто видела его в первый раз.       — Так мы, любим друг друга? — нерешительно спросила она.       Баки тепло улыбнулся, взял её руки в свои ладони и пристально посмотрел в глаза.       — Я люблю тебя, Реджина Милс. Любил с самой первой встречи, с первого взгляда. И обещаю любить, пока бьётся моё сердце. — Он приложил руку девушки к своей груди. — Моё холодное, ржавое сердце, которое теперь знает, что такое любовь.       — Джеймс, — на глазах Реджины заблестели слёзы и не выдержав она повалила Баки на кровать. — И я тебя люблю, так сильно, что слов не хватит.       Они оба засмеялись, а на первом этаже раздался радостный визг.       — Пойдём, надо открывать подарки, — сказал Баки.       — Пойдём, с нашим сыном открывать подарки.