Поцелуй меня

Уэнсдей не знала куда себя деть. Жалеть о своём поступке было поздно. Стойко принимая на себе его пристальный взгляд, она старалась дышать спокойно и смотреть ровно перед собой, как обычно. Он молчал, глаза открыто скользили по её телу то вниз, то возвращались вверх к лицу, привычно облизнув губы и немного прикусив нижнюю он посильнее сжал челюсти, от чего скулы на его худощавом лице казались ещё острее. Чёрное бархатное платье длиной выше колена облегало худенькое тело девушки, закрывало шею и руки, тоненькие ножки обтягивали непрозрачные колготки, непривычные каблуки делали её выше. Она была полностью одета, как обычно, белели только руки с чёрными ногтями, но перед ним почему-то ощущала себя абсолютно обнажённой. Пришлось сглотнуть нервный ком в горле. Она поджидала его в тёмном углу пустующей без соседа половины комнаты и растеряла всю свою решительность, когда он вернулся. На Ксавьере не было лица и девушка знала, что она в этом виновата. Сначала юноша долго смотрел в окно невидящими глазами, а потом начал раздеваться. Небрежно бросив пиджак на стул, он дёрганным движением снял галстук и начал расстёгивать рубашку. На этом моменте Уэнсдей пришлось покинуть своё укрытие, пока ситуация не стала ещё более неловкой. Зачем она пришла и что хотела ему сказать, стоя сейчас перед ним её действия больше не казались простыми и логичным. Почему она чувствовала потребность извиниться и как-то объясниться, если раньше никогда и не перед кем так не делала. Правильные слова не находились и она продолжала молчать. Ксавьер сделал глубокий шумный вдох и отвёл свой взгляд в сторону. — Хорошо выглядишь, — первым нарушил молчание юноша. Услышав его голос она заглянула своим колючим взглядом в его глаза и ответила первое, что пришло в голову: — Мама прислала платье на бал. — На который ты не пошла… — на выдохе констатировал Ксавьер бросая на неё уставший укоризненный взгляд из-под тяжёлых век. Сейчас самое время опустить голову ниже и тихо, рассматривая свои руки, попросить прощение. За то, что обманула его, что дала своё согласие, а потом не пришла. Но Уэнсдей Аддамс не могла себе этого позволить. Она упрямо смотрела прямо в его глаза и бесцветным тоном сквозь плотно сжатые губы проговорила: — Танцы это не для меня. Звенящую тишину остро разрезал саркастический смешок. Безысходный и грустный. При этом он прикрыл усталые глаза и качнул головой в отрицательном жесте. — Ну конечно… — всё, что сказал парень. Кажется, Уэнсдей знала, что он думал, слышала то, о чём он умолчал. В прошлом году она ведь пошла на танцы, но с другим. — Дело не в тебе, — ей всё же пришлось опустить свои глаза вниз. Откровенное враньё, дело было именно в Ксавьере, она не пошла именно с ним на танцы. Уэнсдей боялась его и упорно не хотела признаваться себе в этом. Он смотрел на неё таким взглядом, как пёс, который всё понимает и не говорит. Сильнее поджав нижнюю губу уголки его рта буквально поползли вниз, он отводил свои блестящие глаза, а потом снова возвращался взглядом к ней. Напряжение между ними ощущалось физически, а его молчание красноречиво кричало о том, что он помнил и видел как она танцевала с Тайлером, а ему отказала. Ксавьер принимал всё на свой счёт и очень остро. При этом не понимал, не принимал, не хотел мириться с её напускным безразличием. Как будто чувствовал подвох. С Тайлером ведь всё было намного проще. Милый и простой парень с кофейни казался идеальным кандидатом, для всего этого, ведь Уэнсдей понимала, что рано или поздно ей прийдется познать романтические отношения. Его несмелая улыбка заставляла её сердце биться быстрее, но при этом оно не выскакивало с груди, как под пристальным взглядом Ксавьера. Девушка с лёгким трепетом в теле позволила себе мысленно и физически сблизиться с комфортным Тайлером, который был слишком далёк от её мира, чтобы остаться в нём надолго. Она чувствовала себя в безопасности с ним и своё сердце тоже, тогда как Ксавьера опасалась до холодка по спине и мурашкам по коже. Повела себя так беспечно, легко дав себя обмануть, купившись на образ обычного не самого популярного парня с провинции. Совершенно другим перед ней предстал Ксавьер. Слишком самоуверенным, слишком дерзким, как ей показалось. Наследник огромного состояния, который был уверен в своём будущем, полностью предоставлен сам себе, имея абсолютно безучастного отца. Харизматичный, хотя не сказать, что красив, талантлив и немного загадочен. Уэнсдей сразу определила его как самого популярного парня в школе, раз с ним встречалась честолюбивая Бьянка. Думать о нём, как о монстре было легко, многое указывало на это, а ещё объясняло трепетный страх который ощущала девушка находясь рядом с ним. Но когда правда расставила всё по своим местам, Уэнсдей больше не могла объяснять его интерес к себе лишь игрой монстра-преследователя. Она боялась его и избегала, предчувствовала, что он способен уничтожить привычный уклад её жизни. До дрожи в коленках, до тахикардии, до власти гормонов над чистотой её разума. Всё понимала и против своей же воли стояла перед ним в слишком узком платье и на неудобных каблуках, впервые с собранными волосами в пучок, потому что Энид сказала, что так она выглядит эффектней. Говорила себе бежать от него без объяснений, но при этом застыла, как статуя. — Зачем тогда согласилась, если не во мне? — Не смогла тебе отказать. Пару дней назад была идеально мрачная погода, которая радовала Уэнсдей своей сыростью и холодом, отпугивая остальных от прогулок и привычного уклада дел. Она занималась фехтованием, легко побеждая соперников. А потом ей попался Ксавьер, держался он достойно, дрался до последнего и проиграл красиво. От победы над ним девушка получила настоящее удовольствие и удовлетворение. Юноша улыбался снимая маску, тяжело дышал, поправил назад прилипшие от пота волосы. А потом негромко спросил, пойдёт ли она с ним на бал. Сердце пропустило удар и она сказала «да», не осмелившись омрачать его лицо разочарованием. Ксавьер наконец-то взял себя в руки, его глаза больше не убегали от неё, а смотрели прямо. Он закусывал щеку изнутри и понимал все противоречия между её действиями и словами. Но его взгляд больше не осуждал, не требовал объяснений, не бросал вызов и не пытался уличить девушку во лжи. Громко сглотнув он сделал шаг назад, опираясь руками в письменный стол позади себя, немного ссутулившись он опустил голову и потухшим взглядом начал рассматривать деревянный пол. Его молчание странно действовало на Уэнсдей. Она и сама прекрасно понимала нелогичность собственных поступков. Парень больше не задавал вопросов, что давало ей возможность собраться с мыслями, при этом она чувствовала, что он отступил, смирился, не потребовав объяснений, а значит отпустил её, и это порождало тошнотворную тревогу. Легче было бы вступить в привычный обмен колкостями, спровоцировать его на малейшую грубость своим пренебрежением и уйти победительницей, как всегда, оставив его растревоженного и злого. Уэнсдей могла спокойно уходить, он не станет преследовать, но вместо этого сделала пару шагов вперёд ближе к его половине комнаты, пытаясь унять странное беспокойство. Неспешные шаги отзывались ритмичным постукиванием, она проходила мимо увешенных зарисовками стен, рассматривая их. Ксавьер снова поднял голову и она ощутила на себе его мягкий заинтересованный взгляд. — Если хочешь, … — начал неуверенного говорить парень, подбирая слова, делая паузы, — если тебе интересно, … я могу показать свои картины. Девушка замерла и взметнула свои агатовые глаза на него. Перед ней снова был прежний Ксавьер, с горящим надеждой заинтересованным взглядом ищущих глаз. Именно такой, которому она не могла отказать. — Хочу… — тихо выдохнула она. Немного нервно облизнув губы, он снова не знал, куда деть глаза. — Только тебе нужно лечь на кровать… Возмущённый взгляд Уэнсдей тут же уколол его рапирой прямо в глаза и он сразу поспешил объясниться: — …ничего такого, просто приляг. Всё же она послушалась. Медленно подойдя к его кровати она присела на самый краешек, а потом угловато опустилась на подушку, оставив ноги свисать внизу. Парень также сел на кровать, но ближе к её ногам, сосредоточено всматриваясь в свои рисунки он по очереди начал оживлять их. Над головой Уэнсдей появились ожившие птицы, разные насекомые, выстраивались старинные поместья или ветер нёс осеннюю разноцветную листву, а самым красивым было сияние невиданных галактик, на фоне тёмных туманностей. Его силы существенно выросли по сравнению с прошлым годом, пока он мог показывать только то, что нарисовал сам, но возможно в будущем его магия возрастёт и он будет способен создавать образы прямо со своей головы. Уэнсдей была поражена его способностями, она смотрела как заколдованная, не отрывая взгляд и затаив дыхание. Эта магия требовала много сил и быстро истощала Ксавьера. Часто и глубоко дыша он опустился на подушку рядом с Уэнсдей. — Устал танцевать на балу? — Уэнсдей растревожилась и решила заполнить пустоту колким замечанием. — Устал тебя ждать, — негромко ответил он. В его голосе угадывалась отчаянная правда. Они лежали далеко друг от друга ровно насколько им позволяла небольшая кровать. Его плечо легонько касалось её плеча и в этом месте она ощущала странное покалывание, которое расходилось по телу тёплыми вибрациями. Их лица мягко освещали остатки северного сияния с его оживших картин. Сердце Уэнсдей замирало от такой близости. Она лежала и боялась даже шелохнуться, вслушиваясь в его прерывистое дыхание. Постепенно его грудь подымалась и опускалась всё ритмичней и медленней. Ксавьер уснул. Маленькая Уэнсдей бесшумно повернулась набок поджав под себя ноги и положила одну руку себе под голову. Никогда и никого она ещё не разглядывала так близко. Её взгляд внимательно изучал его высокий лоб, острые ушные раковины, линию бровей, нос и скулы, такие мягкие на вид губы. Сознание кричало о том, что нужно уходить, лучше момента чем сейчас может и не быть. Не просто уйти сейчас от Ксавьера, а бежать с Невермора навсегда, не оглядываясь, на другой конец континента, затаиться где-то и перебороть это наводнение. Лёгким касанием она проверила его пульс, дотронувшись к запястью. Убедившись, что он спит, девушка тихо приподнялась. Глаза постоянно возвращались к его губам. В прошлом году она спокойно подарила свой первый поцелуй бездушному монстру и не особо волновалась по этому поводу. А сейчас от одной лишь мысли о губах Ксавьера внизу живота всё переворачивалось, а руки пробивала мелкая дрожь. Она планировала навсегда стереть его со своей жизни, но при этом ощущала странную потребность оставить на себе прикосновение именно его губ. Зная, что больше может не быть такой возможности, Уэнсдей затаив дыхание тихо наклонилась к его лицу и невесомо прикоснулась своими губами к его. Она закрыла глаза и слегка приоткрытыми губами оставила на нём свой едва ощутимый поцелуй. Девушка также легко отстранилась, застыв на пару мгновений над его лицом, стараясь запомнить каждую деталь. В это же мгновение Ксавьер потянулся к ней и накрыл своими губами её тёплые плотно сжатые губы. Одна рука придержала её за затылок, когда другая властно притянув за талию повалила девушку снова на кровать. Осознание собственного бессилия перед ним растекалось жаром по её телу. Оставалось лишь послушно отвечать на его поцелуй, такой медленный, но основательный, напористый, но осторожный. Неспешными касаниями он нежно обхватывал её губы своими, поочерёдно, нижнюю, потом верхнюю. Отстранялся, заглядывая в её глаза и не находя в них протеста, возвращался и углублял поцелуй, пробуя её на вкус языком, продолжая нежно ласкать своими мягкими губами. Длинные проворные пальцы ловко распустили её незамысловатый пучок на затылке и гладили шёлковые волосы цвета вороньего крыла. Вторая рука оставалась на её талии и щекотала рёбра через тонкий бархат платья. Уэнсдей попалась. Растерянность сковывала её движения, а не Ксавьер. Он прижимал девушку к себе лежа на боку, предоставляя свободу движения, и не душил жадным беспрерывным поцелуем. Его нежность поглощала её холодный расчётливой разум и сковывала дикий нрав. Впервые в жизни она не контролировала ситуацию, добровольно отдавшись во власть воли другого. — Хотела от меня сбежать…? — тихо и ласково спросил взволнованный Ксавьер, оторвавшись от её губ. От его голоса щемило в грудной клетке. В его словах не было вызова или упрёка, лишь полное принятие любых её действий. Правильных слов не находилось, она и так выдала ему все свои чувства, безропотно подчиняясь ему, ощущала себя открытой книгой и до чёртиков боялась, что прочитав её однажды, она больше не будет ему интересной. Почему-то с Тайлером у неё таких страхов не возникало, отвечать взаимностью и даже делать первый шаг было легко и намного проще. Она не переживала ни такого волнения, ни трепета, как сейчас. Опустив вниз свои чёрные глаза Уэнсдей оставалось молчать и нервно закусывать нижнюю губу. — Оставайся со мной, — хрипло прошептал он, неуверенно заглядывая в её глаза, в поисках надежды, — думаю…, хм… Аякс может быть у вас сегодня…а ты можешь остаться здесь. Дело было даже не в его аргументах. Никогда раньше она не была так взволнована и напугана. Но страх этот растекался желанием по телу, трепетной дрожью от звука его голоса, мурашками под кожей от поцелуев. Она продолжала молчать, пряча свои глаза. Так и не получив ответа, Ксавьер неспешно поднялся. Отыскал в шкафу среди своих вещей чёрную футболку и оставил её на кровати рядом с девушкой. Взяв кое-какую одежду для себя он вышел в ванную комнату. Оставляя её одну, он предоставлял ей право выбора, без уговоров и требований, доверял её действиям, готов был принимать их. Уэнсдей поняла, что чувствует себя свободной рядом с ним. Когда Ксавьер вернулся переодетым в тонкую футболку и домашние штаны в комнате уже было темно. Уэнсдей выключила лампу и лежала в его футболке на краешке кровати. Она была развёрнута спиной и не могла видеть его, но почему-то чувствовала, что на его лице сияла счастливая улыбка. Представляя его, она и сама невольно улыбнулась уголками губ. Он осторожно лёг рядом, не потревожив её объятиями или прикосновениями. Сняв наконец-то с ног это орудие пыток приятное облегчение растекалось вверх по её телу. Дыхание Ксавьера за спиной успокаивало, она чувствовала тепло исходившее от него, но при этом он не нарушал её личного пространства, давая возможность подумать. Она знала, что совершает ошибку, сближаясь с Ксавьером, так легко можно повторить прискорбную судьбу своей матери, а это в планы Уэнсдей не входило. Был лишь один правильный и рациональный выход из сложившейся ситуации, нужно было убегать. — Уэнсдей, — тихо позвал её Ксавьер, — всё хорошо? Не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, сколько искреннего волнения было в его голосе, который трепетом отзывался внутри неё. Все рациональные размышления исчезали с её головы, как будто их и не было вовсе. Ведомая желанием унять его тревоги, она не задумываясь повернулась на другой бок к нему лицом и положила голову на его грудь. Она слышала, как сильными учащёнными ударами отозвалось его сердце на её действия. Несмело положив на него руку в неуверенном объятии, Уэнсдей пыталась унять собственное взбесившейся сердце. Больше Ксавьер ничего не говорил, лишь обнял её за плечи прижимая поближе к себе. Постепенно его сердце успокаивалась, а усталость брала верх над волнением. Когда он уснул, Уэнсдей ещё долго лежала возле него без сна, боясь лишний раз даже шелохнуться. Возможно впервые в жизни она устала думать. Уэнсдей прислушалась к своим ощущениям и с ужасом осознала, что чувствовала себя счастливой. Только пообещав себе уйти перед рассветом, она наконец-то успокоилась и уснула в таких уютных и нежных объятьях Ксавьера, расставание с которыми она так отчаянно оттягивала.