Спасибо, Табс.

      Томми не хотел и никогда не собирался отрицать что ему было плохо.       Это началось когда ему было- он не помнил, но больше двух лет назад, может, ему тогда было 14? Да, точно.       Он просто лежал в холодной кровати, пялясь в потолок. Его Нинтендо был сломан, так что он просто смотрел в потолок без какой-либо цели. Отец спал, шуметь нельзя было, да и ночь, особо ничем не позанимаешься. Иногда его взгляд расфокусировался, и вокруг начинали расти тени, из углов, каких-то закоулков. Это пугало и забавляло одновременно.       Пока он не вдыхает, и его голова не начинает резко раскалываться. Будто двести ножей ударили одновременно, попадая в голову. Было так чертовски больно, что светловолосый на секунду задохнулся.

«Почему так больно? Что такое? Блять, почему так больно?»

      Томми подскакивает с кровати, рука оказывается в волосах, болезненно сжимая кудри.

Больнобольнобольнобольно.

      В уголках голубых, ныне тусклых глаз начали скапливаться слезы. Боль не утихала, накрыла его с головой, такая внезапная и ужасная.       В глазах темнеет. Теперь тени, что начали выползать из углов и других укромных мест не казались такими забавными и смешными. Теперь ему было очень страшно. Страшно и больно.       И знаете, тогда было единственное спасение. Среди этой тьмы, медленно поглощающей его, этого страха и боли, нехватки воздуха было что-то хорошее.

***

      Томми подрывается с кровати, хватаясь за ткань ворота футболки ослабшими пальцами, сжимая и оттягивая. Жарко и холодно одновременно.       Холодный пот стекает по лбу мальчишки, когда тот поворачивает лицо в сторону прикроватной тумбочки, в которой валялся десять раз починеный и держащийся на соплях Нинтендо с любимыми "Pokémon: Ranger" и "Animal Crossing". Если честно, только эти две игры он любил еще с детства (потому что Мама купила их тебе, и ты не можешь их не любить).       Циферблат часов на тумбочке, рядом с чашей воды на всякий случай, показывал 03:44.

Да, оно.

      Томми уже привычно берет телефон, который вместе с зарядкой хаотично лежит на полу, чуть задвинутый под кровать. Отключает от надоедливого белого провода, принимает сидячее положение и разблокирует его, после заходя в контакты.       Секунда, две, и вот слышны гудки. Экран с фотографией пиксельной пчелы и подписью "Би-бой" меркнет, когда подросток прикладывает его к уху.       Вибрация, и слышен сонный, но не слишком голос. У Томми начинается отдышка и уже привычная, глухая головная боль, которую он притупил каким-то образом.       – Босс-мэн? – голос с сонного становится обеспокоеннее. Да, Тоби уже знал.       – Привет Бо – парниша усмехается, не смотря на холодный пот и дико колющее сердце, что своим неравномерным "тук-тук" разрывало грудную клетку.       – ..Это опять? – молчаливое согласие со стороны Ватсона. Тоби по ту сторону звонка выдыхает, видимо, ложась поудобнее и продолжая – хорошо Босс-мэн, давай как всегда, дыши для меня, хорошо?       Томми кивает, и Таббо уже знает что означает это молчание, позволяя первому попробовать дышать.       Проходит минута звонка и тишины. Странно, но эти звонки и слова друга действовали. Конечно не всегда, но он. действовали, это помогало.       – Спасибо Табс, мне уже легче – он наконец произносит, и правда, его сердце колотилось уже спокойнее, а дыхание было обычным.       – Не за что Босс-мэн, хочешь утром прийти к нам? Дрим, я и папа всегда будут рады тебе, ты знаешь – конечно, м-р Шлатт и его сыновья Дрим и Тоби были всегда рады юному Ватсону. Они заменяли ему семью, давно ушедших из дома братьев-близнецов и отца, что постоянно был на работе и кажется совсем забыл о своем младшем сыне, что все так же надеялся на любовь отца. Бессмысленно.       – Да, спасибо Таббо. Люблю тебя, спокойной ночи – Томми коротко прощается, но Тоби знает что он говорит искренне, не смотря на некую нейтральность голоса. Он лишь бормочет "спокойной ночи" в ответ, и бросает трубку.