В плену иллюзий

             — Ты идешь?              В гостиной привычно шумно: скоро Рождество. Снова уезжать домой с Гарри: мама слишком часто стала его к ним звать. Или она параноит? В любом случае, не время и не место разбирать весь тот ворох мыслей, которые Джинни накрутила себе за эти полгода, поэтому она в раздражении закусывает губу, примеряя подходящее предпраздничной атмосфере платье.              Красное. Ей идет красный — она знает это со своего первого курса. И зеленый тоже. Если бы Джинни сейчас напялила на себя Распределяющую Шляпу, она бы очевидно попала на Слизерин. Том её испортил. И бросил.              — Тебе всё идет, — а вот и её спаситель — Гарри поджидает её на выходе из спален для девочек, невесомо касаясь одними губами пульсирующего виска. Джинни мгновенно различает запах алкоголя, с трудом подавляя приступ отвращения.              «Тебе нельзя. Ты еще маленькая», — его идеальный почерк оповещает её о запрете, и Джинни со всей злостью захлопывает дневник, отдергивая полог и выбегая в гостиную с наивным намерением поразить двенадцатилетнего Гарри Поттера одним своим присутствием.              В тот зимний вечер она напилась до беспамятства, а потом икала и чуть — о Мерлин! — не выблевала содержимое отравленного крепким спиртным желудка на чистые страницы бесконечно дорогого ей дневника. Том еще долго злился…              Подавив очередной приступ ностальгии ответным поцелуем, она мягко высвободилась из объятий Гарри и, не теряя времени, присоединилась к разговору соседок, которые радостно приветствовали её, нахваливая эффектный выбор наряда. Правда, Джинни не думала, что они так быстро решат уединиться обратно в их комнате. Они еще даже не видели фейерверки, а уже потащили сопротивляющуюся подругу к себе.              — Мы собираемся погадать. Не бойся, мы тебя отпустим, как только Гарри потеряет тебя на вечеринке и додумается вернуться сюда, — захихикали они, но Джинни такого веселья не разделила.              — Зачем вам я? Весь интерес гадания в том, чтобы узнать что-то об объекте своей симпатии, а со мной и так всё…              — Ты така-ая врушка, Джинни! — прервала её Элизабет, сверкнув глазами. — Как будто мы не знаем, кого ты зовешь по ночам…              Тот факт, что её соседки сплетничают в её отсутствие, Джинни давно в курсе. Но она не думала, что в лицо это так больно слышать! Правда, насылать Летучемышиный сглаз уже привычное дело — она набила руку еще на тех жалких слизеринцах, что коверкали его слова о чистоте крови. Предательница? Это он предатель. Бросил ей здесь, возродившись чудовищем.              Выходит из спальни, гордо задрав подбородок. Никто не видит её настоящую, но ей это и не нужно. Больше — нет. Что будет, если докопаются до сути, снимут скальп, а череп треснет?.. Что ей тогда делать?              Они с Томом в этом очень похожи. Только она сильнее его. Она не боится — Смерти. Лучше бы она умерла еще тогда, валяясь на грязном полу Тайной Комнаты. Не пришлось бы сейчас пребывать в плену иллюзий, влача жалкое состояние и всё больше запутываясь в собственной паутине.              — Джинни! Я тебя потерял… — Гарри находит её в одной из ниш обнимающей доспехи рыцаря. — Ты в порядке?              Она икает — от холода, наверное, — и упрямо хватает его за рукав мантии-невидимки.              — От кого прятался? — полушутливо. Вот так. Чтобы не задавал сложных вопросов.              — От тебя, — Гарри замирает, переводя взгляд на её пальцы, что забираются под его одежду. Джинни не отвлекается от своего увлекательного занятия, пропуская признание. Поттер переминается с ноги на ногу и снова нерешительно заговаривает, объясняя прописные истины:              — Ты слишком красивая. Боюсь влюбиться еще сильнее.              Для Джинни такие слова чересчур. Она вообще о другом мечтает — чтобы смотреть друг на друга долго-долго и ни о чем не говорить. Не слышать насмешливо-безразличного: «Хорошая девочка», когда она опять марает руки благодаря ему, пытаясь построить лучший мир. А может, эффективнее не ломать этот?              Она раздевает Гарри, захватывая его в темноту. Доспехи недовольно лязгают, но удаляются искать другое место. А Джинни здесь всё полностью устраивает: никаких омел, а еще пол наконец-то сухой. Она тоже сухая, но ничего, сейчас закроет глаза и представит его вместо своего парня…              Плохая девочка.              Нет, она хорошая. Она станет хорошей. Свяжет Гарри рождественский свитер, вроде того что каждый год дарит ей мама, а после выбьет из себя всю дурь, вцепившись в метлу и оттолкнувшись от снежной корки поля для квиддича.              Она почти решается на спокойную жизнь, когда с чужим языком в голову толкается тревожная мысль.              Что, если Том, как сейчас Гарри, боялся влюбиться и просто сбежал?              Был только один вариант узнать.              Пленить и его.