Король страны Алмазов

      Свадьба была великолепна. Весь дворец был украшен тысячами живых цветов, в основном белыми лилиями, золотыми лентами и гербами королевского семейства — крупный ромбовидный бриллиант на фоне белого цветка, скрещенные мечи внизу и алая лента наверху. Моллиана, в своём пышном белом наряде и длинной фате тончайшего кружева, была прелестна. Уилл в белом с золотом костюме и короне с огромными искрящимися на свету бриллиантами был красив, как ангел, спустившийся на землю. Толпа ликовала. Люди говорили, что такой прекрасной пары не видывал целый свет и забрасывали молодых лепестками роз.       — Да здравствует король Вильгельм Третий! Да здравствует королева Моллиана! — приветствовали их подданные.       В первую брачную ночь Уилл приятно удивил взволнованную девушку, и вскоре она заснула, безмятежно улыбаясь. Её волосы цвета спелой пшеницы разметались по подушке, кружевной ворот ночной сорочки чуть съехал в сторону, обнажая нежное белое плечико. Уилл аккуратно поправил его, прикрыл молодую жену одеялом и подошёл к окну. Ему вдруг вспомнилось, как противоположным жестом Ганнибал открывал ворот его рубашки, целуя шею и грудь...       Ночь была тёмная, на небе сияли мириады звёзд, полная жёлтая луна хитро смотрела на молодого короля единственным глазом. Безудержным потоком нахлынули воспоминания о ночи с Лектером. С Моллианой всё было иначе... Не хуже, нет, просто по-другому. Уилл постоял некоторое время у окна, затем погасил свечи и лег в постель, согретую телом молодой жены. ***       Прошло несколько спокойных и счастливых лет. С каждым годом король Вильгельм Третий приумножал благосостояние своей страны и, умело и мудро лавируя в беспокойном море отношений между странами-соседями, делал всё для сохранения мира и покоя. Доверившись своей интуиции, он многое приобрёл. Во-первых, Вильгельм реформировал совет, выгнал всех алчных и властолюбивых людей. Также король привлёк к делу управления государством старых воинов, составляющих славу страны Алмазов, а также людей молодых, инициативных, горящих желанием изменить мир к лучшему. Это были представители самых разных профессий — от землепашца до учителя — они составляли гордость и надежду страны.       Брак с Моллианой оказался удачным, она была покладистой, весёлой и доброй женой. В постели у них всё было тоже неплохо, молодые быстро привыкли друг к другу и всё было вроде бы гармонично, но ... будто чего-то хватало. Не было того накала, того обжигающего ощущения хождения по грани лезвия, как с Ганнибалом... С Молли было слишком спокойно, рутинно. Уилл часто вспоминал Лектера, его глаза цвета шоколадного бархата, ласковые большие руки и низкий голос, что буквально гипнотизировал молодого короля. Уилл помнил собственный трепет в объятиях Ганнибала, ощущение, будто его тело растворялось в тяжёлом, плотном воздухе, наэлектризованном страстью... Уилл помнил ладони Лектера на своём теле, опасные, смертоносные руки. Их прикосновения заставляли закрывать глаза и забывать обо всем, отдаваясь непреодолимому желанию быть ближе, подставлять шею и грудь под страстные поцелуи и нежные укусы. И почему-то это ощущалось самым нужным и правильным... Сильное большое тело Ганнибала, что прижималось к его, губы, крупные, капризно изогнутые, порочные. Король вспоминал, как Ганнибал ласкал его член ртом, и каждый раз чувствовал приятную тяжесть внизу живота... Молли его такими ласками не баловала, скорее всего, она о них и не знала, а Уилл не мыслил ей такое предложить. Всё равно это было бы не то. Секс с Молли в принципе был пресным и не приносил королю большого удовольствия. Да, в постели с ней было приятно и мило, но не более того. Первое время новоиспеченный муж был абсолютно счастлив с нежной молодой женой. Тогда он был уверен, что его ночь с Лектером останется лишь далёким, полустёртым воспоминанием, но в последнее время с Молли ему было откровенно скучно, и Уилл вспоминал своего помощника и любовника всё чаще и чаще.       К тому же Бог не давал им с Молли детей. Они ждали, молились, но время шло, а женщина так и не обнаруживала у себя признаки беременности. Постепенно они стали относиться друг к другу скорее как друзья, чем как влюбленная пара. Уилл всё чаще ночевал в отдельных покоях, пока не перебрался туда совсем. Молли первое время обижалась, но вскоре смирилась, увлеклась выращиванием роз и помощью бедным семьям. Однажды королева попросила своего царственного супруга позволить ей усыновить мальчика-сироту по имени Уолтер. Уилл дал согласие, и так Молли стала матерью, посвящая почти все свое время малышу.       Обоих всё устраивало. В конце концов их союз с самого начала был больше политическим, чем романтическим, что для царственных особ вовсе не редкость. Они продолжали общаться спокойно и уважительно, появлялись вместе на церемониях и праздниках, но через пять лет после свадьбы искра между ними погасла совсем. ***       Вильгельм Третий посвятил себя управлению своим королевством. Он чувствовал огромную ответственность и бросал все силы на поддержание благополучия и процветания своего народа.       За эти пять лет Уиллу не одну сотню раз приходилось разрешать конфликты многочисленных просителей и регулировать напряжение с другими странами, каждая вторая из которых претендовала на часть благодатных земель королевства Алмазов. Правители соседних стран, как сговорившись, слали к Вильгельму Третьему своих послов с требованиями вернуть им некогда захваченные земли или же провоцировали конфликты на границах. Однажды под ноги королю была даже брошена перчатка*, и понадобилась вся воля, весь ум и проницательность молодого короля, чтобы убедить посла задержаться и уговорить его забрать перчатку обратно. Вильгельму Третьему далось это нелегко, но там, где на весах лежало с одной стороны его самолюбие, а с другой — жизни верноподданных, он выбрал второе. Войну удалось предотвратить, и с тех пор народ призвал его Вильгельмом Миротворцем или Вильгельмом Добрым.       Люди очень любили своего короля, но сам он был одинок. С Молли они совершенно отдалились друг от друга, и он все чаще вспоминал Ганнибала, своего первого любовника и друга. Никогда больше он не испытывал таких эмоций, как с ним. Иногда Вильгельм спрашивал мистера Мортимера о его племяннике и получал лишь краткие ответы: "Он в Испании" или "Он во Франции", "Он отдыхает в своём поместье", а чаще всего "Не знаю, сир, от него давно не было вестей".       Вскоре Уилл перестал спрашивать... Не раз в его сознание закрадывалась мысль, что можно было послать за Лектером под каким-нибудь благовидным предлогом, но он точно знал, что Ганнибал всё поймёт, а это уже было ниже королевского достоинства. Да и что он мог предложить Ганнибалу? Должность помощника и по совместительству любовника, фаворита? Уилл был уверен, это оскорбило бы гордого и свободолюбивого Лектера. Плюс ко всему Уилл боялся разочароваться. Чем больше проходило времени, тем больше он убеждался, что произошедшее должно остаться приятным воспоминанием. Он не хотел, чтобы оно было связано с равнодушием или презрением в глазах Ганнибала и не мог навязываться. Уилл был уверен, что тот не коротает дни в одиночестве. Наверняка у него много самых красивых и сочных женщин. Он часто представлял их весёлыми, сидящими за богато накрытым столом, Ганнибал смеётся и залезает рукой под пышную юбку молодой красотки, ворот его рубашки расстегнут, меч лежит на полу... Уилл тяжело вздыхал и в который раз обещал себе больше о своём первом любовнике не думать, но сам же понимал, что обещание это не выполнит. ***       Уилл не знал, что Ганнибал всё эти годы жил один и бережно хранил воспоминания о ночи, проведённой с прекрасным молодым королём.       Вильгельм Третий, Его Величество, Уильям, Уилл.       Живч во дворце, Ганнибал осознавал, что увлёкся молодым королём, но не думал, что это чувство так и не отпустит его. Уилл стал его одержимостью, его самым светлым воспоминанием и болезненной тайной. Одинокая жизнь наёмника, ранее совершенно не тяготившая Лектера, теперь казалась ему беспросветной, серой, проклятой. Выполнение заказов не приносило удовольствия, как раньше. Секс... Не испытывая проблем в поиске доступной плоти на одну ночь, Ганнибал ни с кем не мог вновь пережить таких эмоций, как с Уиллом, такой обжигающей страсти и трепетной нежности.       Он часто вспоминал слова Уилла, его открытую яркую улыбку и удивительные глаза. В них было столько чистоты, столько искренности и жажды жизни. В душе молодого короля жила доброта. Ганнибал жалел, что, ослепленный желанием, дерзнул осквернить его своей похотью, он клялся сам себе, что никогда не посмеет вновь побеспокоить Уилла.       Так два сердца жили порознь, томясь друг по другу. Но вскоре судьба предоставила им случай увидеться вновь.       В соседней стране германцев должен был состояться праздник трех королей**. Король германцев, Людвиг, планировал красочную церемонию, и для торжественного шествия, изображающего Богоявление, пригласил трёх правителей соседних стран. Вильгельм Третий, состоявший с Людвигом в добрых отношениях, согласился. Ему было интересно и забавно поучаствовать в красочном празднике, примерить на себя роль ветхозаветного правителя, прибывшего поклониться младенцу Иисусу.       Ганнибал же задержался в стране германцев случайно. Он получил заказ следить за неким Шварцкопфом, придворным короля Людвига, которого подозревали в колдовстве и кознях против своего короля. Найти доказательства вины этого человека оказалось трудной задачей. Ганнибал долго следил за ним, а тот, будто чувствовал, никак не проявлял своих злых намерений.       Узнав о приближении праздника, Лектер решил посетить его и быть вдвойне внимательным, так как знал, что во время всеобщей радости и веселья очень легко незаметно воплотить в жизнь коварные планы.       В день праздника Ганнибал прибыл на центральную площадь Медвежьего города***, столицы Германского королевства, задолго до начала торжества. Здесь пока было малолюдно, лишь торговцы сладостями привычно развернули свои палатки, предлагая угощение. Дети бегали от одной к другой, с жадным любопытством разглядывая леденцы, конфеты и сладкие пирожки, пока их не позвал пастор. Раскрыв ноты, он подал детям знак начинать, и они запели „Hier kommen die Könige“****. Ганнибал чуть улыбнулся, став свидетелем этой репетиции и пошёл дальше. Ему нужно было заметить что-то необычное, подозрительное. Тем временем зрители стали потихоньку наводнять площадь. У дворца был выстроен помост для представления. Ганнибал наблюдал, как рабочие выстраивали на нем декорации — вертеп, тюки сена и фигуры животных в натуральную величину. С другой стороны располагались музыканты.       Наконец, глашатай затрубил, объявляя начало праздника. Толпа зашумела, и на сцене показался артист. Глубоким зычным голосом он прочел стихотворные строки о непорочном зачатии, о путешествии Марии и Иосифа, о рождении младенца Иисуса и о Вифлеемской звезде, что вела к нему трех королей, желающих поклониться сыну Бога. В это время на сцену вышли мужчина и женщина, исполнявшие роль родителей Иисуса. Они расположились в сенях, где стояли ясли с куклой, изображавшей младенца. Музыканты заиграли спокойную нежную мелодию, похожую на колыбельную для малыша. На сцене появился король страны Галлов. Он изображал короля Бальтазара, который преподнёс малышу ладан. Следующим на сцену вышел король страны Викингов, он играл роль короля Мельхиора, что подарил Иисусу мирру. Третьим на помосте появился Вильгельм, король страны Алмазов, он изображал короля Каспара, что принёс Иисусу золото. Ганнибал сразу узнал его. Он задержал дыхание, не веря своим глазам, но на сцене действительно был Уилл.       Лектер видел его издали, но не мог не узнать эту гордую посадку головы, резко очерченный, чуть выдвинутый вперёд подбородок и буйные темные кудри, что не могла смирить даже корона. Одетый в традиционные белые с золотым одежды, Вильгельм Третий был всё так же ослепителен.       Тонко играли скрипки, сопровождая выход третьего короля, и под их пронзительные печальные звуки будто оборвалось что-то в душе Ганнибала. Перед глазами его проносились сцены давно минувших дней: вот, спрятавшись в ветвях дерева, он впервые видит короля на охоте; вот дядя представляет его Вильгельму Третьему; вот они беседуют, и Ганнибал отмечает, что у юноши очаровательная улыбка, вот он впервые касается его... Сердце Ганнибала заныло от тоски. Вдруг музыка сменила тональность и ритм, громко заиграли рожки, трубы, барабаны, и под эти бравурные звуки на сцену вышел король Людвиг, одетый в чёрный камзол, богато расшитый золотом, жёлтые брюки и красные сапоги. Он поблагодарил королей соседних стран и приветствовал зрителей, объявляя начало следующей части праздника.       Ганнибала толкнул кто-то в спину, и он обернулся. С криками, улюлюканьем и песнями приближались ряженые. Одетые в разноцветные одежды, шляпы с бубенцами и красочные лохмотья, они прокладывали себе путь через шумную плотную толпу, направляясь к помосту, где стояли короли. Когда ряженые оказались совсем близко, с плеч одного из них упал пестрый лоскутный плащ. Ганнибал понял, что это его шанс. Он растолкал пару зевак, нагнулся и поднял плащ. Накинув его себе на плечи, Лектер также натянул шейный платок на нижнюю часть лица и нос, и в этой своеобразной полумаске присоединился к артистам, оказавшись в хвосте их яркой процессии. Они приближались к помосту, а Ганнибал не отрывал глаз от Вильгельма Третьего. Понимая, что ведёт себя безрассудно, он просто не мог противиться искушению увидеть Уилла поближе, пусть всего на пару мгновений.       Приблизившись к сцене, Ганнибал застыл почти в первом ряду зрителей, глядя на короля снизу вверх. Уилл изменился. Глаза его уже не были глазами растерянного и неуверенного в себе юноши, то были спокойные и мудрые очи правителя большой страны. Прежде гладкий лоб прорезала пара ранних морщин, приобретённых в неустанных думах о подданных. Но он также был невероятно, царственно прекрасен, и, как прежде, безраздельно владел сердцем Лектера.