Mistress of Madness

            Ситуация настораживала. И это злило. Уэнсдей не знала деталей, не знала плана. Сесиль решила не делиться своими идеями, кроме того, что их цель выйти за пределы школы и попасть в психиатрическую лечебницу. Как именно она планировала это провернуть, оставалось загадкой. Рациональная сторона Уэнсдей считала, что в этом нет проблемы, однако легче ей от этого не становилось. Вести за собой и ни с кем не делиться идеями – обычно это ее привилегия и главное кредо. Необходимость примерить образ простофили, что безоговорочно следует по пятам своего товарища, вызвало чувство отвращения к себе и могло быть чревато последствиями. Уэнсдей считала, что это непременно приведет их в тупик или в ловушку. Была еще одна причина: она не была уверенна в том, что можно доверять Сесиль, но все же верила ей, слепо следуя указам. И потому еще больше не хотела проигрывать. Все или ничего – залог ее успеха.       Они условились, что встретятся у ворот школы в половине девятого. Энид согласилась прикрыть, не зная всех подробностей и совершенно не располагая деталями дела. Ей не нравилась идея покидать школу ночью (еще и без нее!), но присутствие рядом с Уэнсдей мисс Фрамп успокаивало. Аддамс же заверила подругу, что попросила тетю научить вызывать видения.       —Почему нужно обязательно делать это ночью? – засомневалась Синклер.       Девушка нависла ярким облаком над Уэнсдей, заглядывая через плечо, пытаясь прочитать уже напечатанный текст. Недавно стало известно, что Энид прочитала опубликованный роман Аддамс и так восхитилась талантом подруги, что стала распространять книгу среди одноклассников. Теперь девушка горела желанием заполучить еще неизданную рукопись.       — Потому что ночью связь с миром духов лучше, - ответила Уэнсдей и взглянула на подругу из-под челки.       — Это что-то вроде вай-фай?       — Примерно, - под испытывающим взглядом Энид сделала шаг назад, примирительно выставив перед собой руки. - Только в этом случае с тебя денег не возьмут.       Сесиль поджидала ее у ворот школы. Она была одета в черные одежды, что придавали ей большего сходства со всей семейкой Аддамс-Фрамп. На короткие темные волосы был накинут капюшон. Уэнсдей кивнула в знак приветствия.       — Нужно поторопиться. До захода солнца я отогнала машину чуть подальше, чтобы никто из окон школы не увидел огни фар.       — Мы поедем на машине?       Холодный январский ветер пробрался под длинное худи и разогнал табун мурашек по телу Уэнсдей. Она неосознанно дернула плечами, но виду не подала.       —До лечебницы добрых четыре мили. Если мы хотим управиться со всем до рассвета, лучше воспользоваться транспортом.       Уэнсдей не стала спорить. Путь до машины они проведи в молчании. Сладостная ночь давила на Уэнсдей своей черной пелериной. Ей нравились звуки ночного леса. Там, где другие слышали пугающие шорохи и крадущиеся шаги, ей звучала симфония чей-то приближающейся гибели. Только падальщики охотятся ночью, их движения резки, дыхание учащенное, они готовы броситься на первую попавшуюся жертву лишь бы утолить слепую жажду голода. Настоящий охотник способен поймать добычу даже среди ясного дня – главное правильно выбрать позицию и научиться ждать. Ожидание – залог успеха.       — А вот и наша птичка, - пропела Сесиль, вырвав племянницу из раздумий.       Ночь была темной. Облака заслонили небо, спрятав луну и звезды, а вместе с ними и весь мир. Уэнсдей молча села на пассажирское сидение и они отправились в путь.       У лечебницы их поджидал неприятный сюрприз. Оказалось, что в это же время туда решил наведаться новый шериф Джерико. Его пикап стоял у главного входа. Уэнсдей еще не сталкивалась с ним, единственной информацией, которой она располагало, было то, что прежний шериф Галпин, он же отец Тайлера, добровольно покинул пост и сдал значок. Правда, что собственный сын был монстром, к тому же серийным убийцей, подорвало его здоровье. Он уехал из города, но регулярно общался с психиатром, который вел дело хайда. Так же мистеру Галпину было разрешено видеться с сыном раз в месяц.       Встреча с полицией не входила в планы Сесиль, такого поворота она однозначно не предвидела. Они заняли наблюдательную позицию и стали ждать.       — Дождемся, когда шериф уедет? – спросила Уэнсдей, совершенно не радуясь тому, что приходится советоваться с кем-то. Командная работа точно не ее конек.       — Однозначно, - шепнула Сесиль, словно их могли услышать. – В клинике содержится только один изгой и другой причины, кроме как навестить твоего бывшего бойфренда, у нового шерифа Джерика нет.       Уэнсдей покоробило на фразе о бойфренде, но она не стала поддаваться провокации. Она выше этого. Совсем некстати вспомнился ее первый поцелуй. В тот короткий миг, когда они с Тайлером целовались во Флюгере ей казалось, что она действительно нашла кого-то очень важного ей. Но потом образ быстро разбился. И Уэнсдей Аддамс навсегда запомнит этот урок: доверять можно лишь себя. А целовать только покойников.       Прошла четверть часа, когда из главного входа вышли двое. Они пожали друг другу руки. Мужчина в форме шерифа сел в машину и уехал в сторону города. Второй дождался, когда машина скроется из виду, и достал сигарету.       — Пора, - кивнула Сесиль.       Они вышли из машины и быстрыми перебежками, прячась в тени деревьев, подобрались к высокому бетонному забору, служившему преградой всякому, кто попытается попасть внутрь или покинуть территорию клиники.       Сесиль шикнула и ткнула пальцем вверх. По периметру были установлены камеры. Уэнсдей подумала, что Вещь способен решить эту проблему, ему лишь потребуется немного времени. Когда она собралась озвучить эту мысль, Сесиль кивнула в сторону охранника. Последний дергано потушил сигарету и вошел внутрь. Прошло несколько минут, когда свет в здании погас, а вместе с ним и фонари на прилегающей территории. Сесиль подала знак, и они побежали к главному входу. Дверь оказалась не заперта.       В здании было темно как на кладбище. Сесиль включила фонарик и спокойно двинулась по коридору. Уэнсдей слепо следовала за тетей, пытаясь запомнить маршрут. Коридор петлял, они, то входили в одни двери, поворачивали и снова заходили в другие. Она слышала возмущенные крики и ругань внутри здания. Ее очень удивило, что им ни разу не встретился никто из сотрудников. Звуки голосов и быстрых шагов звучали отовсюду, но они, будто в лабиринте Фавна, – удачно ускользали от монстра. Хотя настоящий монстр поджидал их впереди.       За последней дверью оказалась лестница, которая вела вниз. Сесиль велела поторопиться. Внизу была еще одна дверь.       — Дальше камеры заключенных, - сказала она, подсвечивая фонариком окошко в двери. – Семь… нет, восемь камер.       — Разве ты не говорила, что в этой лечебнице находится только хайд?       — Я тоже иногда могу ошибаться, - впервые на памяти Уэнсдей Сесиль вышла из себя. Ее темно-карие глаза раздраженно блеснули в искусственном свете. – Я знаю ту информацию, которой со мной поделился очень важный человек. У меня нет повода не доверять ему.       — Тогда чего ты боишься?       — Боюсь, что даже его могли провести, - задумчиво протянула Сесиль.       Дверь легко поддалась. Сесиль вошла первой, готовая в любой момент применить силу и остановить нападение. Но в помещении стояла тишина. Семь из восьми камер оставались пустыми. Уэнсдей вошла следом. В нос ударил отвратный запах рвоты вперемешку с кровью. Чем дальше они шли, тем ярче звучали запахи и, чем ближе они подходили к последней камере, тем невыносимее стал другой запах – стерильный, химозный запах, как в старых больницах.       Сесиль дала знак, чтобы племянница спряталась. Уэнсдей встала у стены возле двери. Они кивнули друг другу. Сесиль взялась за ручку и открыла дверь.       Громче всего звенела тишина. В здании по-прежнему было темно, единственным света в этом длинном коридоре остался фонарик Сесиль, свой Уэнсдей выключила.       — Еще не закончили?       Прозвучавший осипший голос отдался странным ноющим зудом в районе груди. Уэнсдей не хотела называть это чувство состраданием или, тем более, тревогой, но голос, который она услышала, выражал полное безразличие. Она знала человека, которому принадлежал этот голос, и знала, как ярко он может выражать свои эмоции. Это и кольнула где-то там, где у обычных людей находится сердце.       — Вообще-то мы пришли поговорить, - сказала Сесиль, получив в ответ недоуменное сопение и звон цепей. – Ты обещаешь быть хорошим хайдом и не кусаться?       — Кто вы? Почему погас свет?       — Долгая история, малыш, - Сесиль в знакомой манере широко улыбнулась. Уэнсдей поняла это по тому, как изменился тон ее голоса. Она сделала шаг назад и кивнула Уэнсдей.       Было стыдно признаваться даже себе, но Уэнсдей действительно испытывала волнительный трепет, когда выходила из своего убежища. Она не умела любить, не знала, что значит испытывать теплые романтические или даже дружеские чувства, но странным образом не могла контролировать свой страх перед встречей с человеком, который показал ей, что можно испытывать не только холод.       Окруженный кольцом света, Тайлер оказался прикованным семью цепями к противоположной стене. Длины цепей была достаточно, чтобы он свободно передвигался по камерой, но ее не хватало для того, чтобы он смог дойти до двери. Его тело в районе груди, шеи и на конечностях было обмотано специальным волокном с вшитыми датчиками. Уэнсдей могла предположить, что оно пускало заряд электричества по телу, если Тайлер (или хайд) начинал буянить.       — Мне нужны ответы на вопросы, - сказала она, без лишних церемоний.       Сантименты были ей чужды, а выражение чувств она считала слабостью. Пусть то, что тревожит ее мысли так и останется глупыми аллюзиями и воспоминаниями.       — Уэнсдей?       Тайлер удивленно склонил голову на бок, словно впервые видел ее, или не узнавал, или просто не мог поверить, кто перед ним. Его брови сошлись домиком на лбу, глаза растерянно округлились, а губы издали не то полувздох, не то восхищенный возглас. Пепельно-серая роба делала и без того бледное и угловатое лицо бескровным и безжизненным. Огромные голубые глаза потускнели, в них больше не было блеска – даже жажда убийства не ощущалось в их озерах. Уэнсдей пришла к выводу, что заточение сломило его. Это разочаровывало. Найденный ею монстр значительно уступал по силе духа монстру Мэри Шелли. Сплошное разочарование.       — Что происходит в лечебнице? У меня есть предположение, что ты не просто заключенный и всё…       — Я не ранил тебя тогда в лесу?       Уэнсдей запнулась на полуслове. Тайлер смотрел с неподдельным страхом и ужасом. Что-то новое.       — Ты пытался, - ответила она холодно.       — Я помню, как обернулся в хайда, а дальше все как в тумане.       Тайлер совсем не походил на монстра или маньяка, который в участке рассказывал ей о сладостном триумфе убийства. Перед ней был тот же нервный, саркастичный и немного неуклюжий парень, которого она встретила во Флюгере, когда пыталась сбежать в первый день в Невермор. Тогда первое впечатление оказалось обманчиво, и беззащитная овечка оказалась кровожадным монстром. Но что если это сказывалось влияние Лорел Гейтс, а настоящий Тайлер Галпин совсем другой человек? «… я не ужасный человек», - так некстати вспомнились слова Тайлера на балу.       — Тебя остановила обернувшаяся оборотнем Энид. А завершило дело пуля шерифа Галпина.       Тайлер понуро опустил голову. Ситуация совершенно выходила из-под контроля. Уэнсдей пришла сюда, чтобы добыть информацию, а не болтать о прошлом и испытывать… сожаление?... жалость?       — Мне нужно знать, что происходит в этой лечебнице, - повторила Аддамс, сделав шаг вперёд. Тайлер молчал. Тогда Уэнсдей решилась на крайние меры.       — У меня было видение, что тебя пытают. Возможно, ставят опыты. А еще есть предположение, что назревает нечто более масштабное, поэтому мне нужно знать…       — Все было зря? Наше свидание и поцелуй тоже? - Тайлер поднял покрасневшие глаза, его слегка колотило, словно он замерз. – Ты уже больше не посмотришь в мою сторону? У меня нет шанса?       Стало даже немного смешно.       — Ты находишься в камере, из которой не сможешь выйти, вероятно, до конца своих дней, и все равно продолжаешь думать о свиданиях?       — Я не лгал, когда говорил о своих чувствах, - его голос посерьезнел.        Тайлер сделал шаг навстречу. Их разделяло расстояние меньше метра. Уэнсдей чувствовала на себе взгляд, которым он всякий раз смотрел на нее до того, как решил убить. Он будто пытался обнять ее глазами.       — Сложно верить тебе после случившегося.       — Я так и думал, - Тайлер кивнул и молча вернулся в свой угол. Его взгляд стал безэмоциональным и холодным, а лицо – бледной маской. – Они действительно ставят на мне опыты. Лорел рассказывала, что ученые десятилетиями бились над идеей подчинить себе хайдов. Вот и в этой лечебнице пытаются сделать из меня ручного зверя.       — Тебе не привыкать, - Уэнсдей почему-то хотелось задеть его посильнее, чтобы заставить страдать. Но Тайлер ничего не ответил на этот выпад, лишь плотнее поджал губы. Помолчав немного, словно ожидая еще одного "удара" с ее стороны, он продолжил. Намеренное желание причинить ему боль вылезло боком только ей. Стало паршиво там, где у обычных людей сердце.       — У них ничего не выходит, и каждый раз пытки становятся все изощреннее и дольше. Они хотят довести монстра во мне до исступления, чтобы он уступил чужой силе. Но хайд сопротивляется.       — В моем видении была кровь.       Тайлер кивнул. Помедлив, он разомкнул сцепленные руки и приподнял рукава серой рубашки. На запястьях, помимо шрамов от наручников, виднелись еще не зарубцевавшиеся следы от порезов.       — Я хотел со всем покончить.       — Считаешь, самоубийство это выход?       Взгляд голубых глаз стал суровым, но буря быстро стихла, и в них вернулось отчужденность. Тайлер прислонился спиной к стене, слегка задрав голову.       — Возможно, тебе бы пришлись по вкусу те пытки, которым они подвергают меня, - он не позволил Уэнсдей возразить, перебив на полуслове. – Я не хотел становиться монстром. Или Хайдом. И тем более не хотел убивать. Я уже говорил тебе однажды, я совершал плохие поступки, но я не ужасный человек. Когда из моей жизни исчезла Лорел, я словно проснулся от спячки. Однажды они не рассчитают дозу и это убьет меня. Но я не дам им такой возможности, не хочу больше быть чьей-то марионеткой. Я сделал свой выбор и хочу со всем покончить.       Пожалуй, Уэнсдей нечего было ему возразить. Где-то глубоко в душе она понимала его терзания, но внешняя оболочка не желала демонстрировать, что она, возможно, даже сопереживает ему.       — Если не хочешь помочь и убить меня прямо сейчас, хотя бы не мешай.       Его предложение показалось весьма заманчивым. Отомстить за всё. Жизнь за жизнь. Маленький демон внутри Уэнсдей довольно хлопал в ладоши, ожидая кровопролития. Всего шаг, всего один взмах рукой и всему придет конец. Ее метаниям в том числе.       В глазах Тайлера успел зажечься странный огонек надежды (не то на скорую смерть, не то на возможные объятия), когда Уэнсдей решительно выступила вперед. Она засунула руку в задний карман, где лежал ключ от комнаты в академии. Она почти чувствовала запах крови и металлический привкус на языке, когда представляла, как проткнет его сонную артерию и буро-алая жидкость брызнет в лицо. Ей почти удалось замахнуться.       — Нам пора, - голос Сесиль раздался позади. Рука замерла на взмахе и резко опустилась, крепко прижатая к бедру. – Были рады повидаться, но сейчас самое время откланяться.       Перед тем как дверь камеры закрылась, Уэнсдей успела заметить поникшую голову и обессилено повисшие вдоль тела руки Тайлера. Он только хотел казаться сильным перед ней. В действительности он напуган и сломлен, а еще готов покончить с собой, лишь бы выбраться из персонального ада. А ведь все началось, когда Лорел Гейтс открыла секрет его матери. Секрет хайда.

***

      Энид уже в десятый раз проходила мимо, бурно жестикулируя. Слова закончились еще на восьмом круге, остались только чрезмерная жестикуляция и раздраженное пыхтение.       — Да как ты!.. да я ведь… Уф! Как ты могла!       Уэнсдей устало вздохнула и приготовилась снова повторять заранее подготовленную с Вещью речь. Энид злилась, что подруга не рассказала настоящие мотивы побега из школы прошлой ночью, и, конечно, ее обидел тот факт, что Уэнсдей не подумала взять ее с собой.       — Я ведь уже говорила, что это был план Сесиль. Это было необходимо, - после вчерашнего посещения лечебницы голова болела и эта боль отдавалась мощной пульсацией в каждую клеточку тела. Почти как электрошок только не так приятно.       — Мы ведь договаривались, что больше не будем обманывать друг друга, - настаивала Энид. Кажется, ей было плевать на головную боль Уэнсдей. Глубоко в душе ей, вероятно, даже доставляло удовольствие, что подруга страдала.       — Ты бы не одобрила, - сказала Уэнсдей нехотя, мало понимая, что говорит.       — Да! Но я хотя бы знала, где ты!       Этот спор мог продолжаться до бесконечности. По счастливой случайности именно в этот момент в дверь их спальни постучали. Ранним гостем оказалась Сесиль Фрамп. Уэнсдей мысленно приготовилась к новой волне возмущения, споров и нотаций. Одна разница, она уже начинала привыкать, что больше не держит ситуацию под контролем.       Энид заметно сникла при виде учительницы, но обиженный волчий взгляд все же запустила в подругу. Сесиль быстро вошла и закрыла за собой дверь. Вид у нее был напряженный.       — Доброе утро, девочки. В кабинете директора Роше дожидается шериф Тьюлис. Он хочет поговорить с вами двумя, - сказала Сесиль на одном дыхании.       — Что случилось? – Уэнсдей оглянулась на подругу, продолжая обращаться к тете. – Это же не связано с тем, что вчера…       — Отчасти, - Сесиль явно была в недоумении.       — Прошу прощения, но я бы хотела узнать поподробнее, - подала голос Энид и подошла ближе. Облик боязливой школьницы медленно стирался, Синклер постепенно становилась полноценным оборотнем, умеющим рычать и выпускать острые клыки.       Сесиль потерла лоб. На своей памяти, Уэнсдей впервые видела тетю настолько сбитой с толку и растерянной.       — Сегодня утром охрана психиатрической лечебницы для изгоев обнаружила, что палата, в которой содержали хайда пуста.       Кровь отхлынула от лица. Уэнсдей почувствовала, как комната начинает вращаться. Она отошла к кровати, ухватившись за металлическую перекладину, когда краски стали исчезать. Видение, которое она увидела после, было тусклым, неочевидным, одни шорохи и шепот.       Их было двое в маленьком помещении. Луна тускло освещала три противоположные стены. Уэнсдей стояла в дальнем углу, в тени, внимательно слушая диалог и боясь спугнуть царившую тишину.       — Будь здесь. Отдохни, - сказал первый. – На столе есть вода и немного еды.       — Зачем ты мне помог? – спросил второй растерянно.       — Так нужно…       Голоса казались незнакомыми, или едва уловимыми. Силуэты двух теней ничего не могли ей сказать, кроме того, что это могли быть как нормисы, так и изгои.       — Я ведь монстр.       — В этом-то все и дело, - ответил первый. Его тень слабо колыхнулась от движения, он словно хотел наброситься, но вместо этого протянул стакан с водой.       — Меня будут искать.       — Здесь ты в безопасности. Тут они тебя искать не станут.       Тени стали перемещаться как в диковинном танце, их движения напомнили Уэнсдей одну из картин в мастерской Ксавье. Двое, охваченные яростной схваткой...       Прежде чем мысль успела сформироваться, Уэнсдей услышала голос и почувствовала тепло ладони на своей руке. Она открыла глаза. Сесиль стояла напротив, внимательно наблюдая, а Синклер чуть сбоку, придерживая, чтобы Уэнсдей не упала.       — Что ты видела? – сразу задала вопрос Сесиль.       — Он не сам сбежал, - сказала Уэнсдей отдышавшись. – Ему помогли. Кто-то хотел освободить его.       — Уэнсдей, ты видела, кто это был? – спросила Энид и тут же цокнула языком от досады, когда подруга отрицательно покачала головой.       — Но они не могли убежать далеко, - продолжила свою мысль Аддамс. – Было темно. Можно догадаться, что они сбежали еще ночью. Значит хайд и его новый мастер где-то поблизости.       Новым шерифом Джерико был мужчина лет пятидесяти. По словам Сесиль, шериф Тьюлис был неместным. До этого он служил в госдепартаменте. Есть мнение, что после событий, произошедших в Невермор в прошлом семестре, правительство решило тщательнее следить за школой и особенно за хайдом, которого закрыли в лечебнице.       Шериф Тьюлис напомнил Уэнсдей Ларча, что служил в их семье дворецким. Он был высоким, широкоплечим, но худосочным. Серые глаза глубоко посажены на вытянутом лице, а большой нос с широкими ноздрями заметно выделялся и делал выражение лица карикатурным. Но зато пронырливый, понимающий взгляд быстро мог раскусить лжецов и обманщиков.       — Сегодня утром в отделение полиции Джерико поступило сообщение, что хайд, настоящее имя Тайлер Галпин, сбежал из психиатрической лечебницы. Накануне вечером сотрудники клиники звонили с жалобой на внезапное отключение электричества в здании и прилегающей территории. Когда на место прибыли уполномоченные службы оказалось, что кто-то просто вырубил все рубильники.       Голос у шерифа был сухим и претензионным, лишенным выразительности. Одним словом бюрократическим.       Уэнсдей молча выслушала шерифа, затем так же молча повернулась к директору Роше.       — Я не вижу логики, зачем шериф захотел нас видеть.       Энид рядом кивнула для важности, всем своим видом демонстрируя согласие.       Амадеус Роше ничуть не изменился с тех пор, как Уэнсдей впервые увидела его в главном холе. Разве что в этот раз он был одет в темно-синий халат поверх пижамы, а длинные волосы едва заметно торчали на затылке. Но в целом его образ величественного и беззаботного человека остался при нем.       Сложив ладони домиком перед собой на столе, директор Роше ласково улыбнулся ученицам. Чем непременно вызвал влюбленный вздох Энид.       — Пока мисс Фрамп ходила за вами, мы с шерифом Тьюлисом пообщались и он выразил обеспокоенность вашим благополучием, - чем больше Уэнсдей сверлила директора взгляда, тем ярче становилась его улыбка, от которой ее головная боль только усиливалась. – Шериф переживает, что хайд, он же мистер Галпин, попытается отомстить вам с мисс Синклер за то, что в прошлом семестре вы нарушили его планы.       Стоило заметить, комедия была разыграна на крепкую четверку. Глупая, наивная Энид сразу купилась на этот фокус. Но Уэнсдей сразу все поняла.       Внезапно дверь без стука открылась. В кабинет вбежала Сесиль. Когда они шли по коридору ее окликнул один из учителей, и она оставила девочек двоем. Для Сесиль Фрамп, такое огромное количество поразительных совпадений, случившихся за столь короткий промежуток времени, грозило как минимум ранней сединой.       Она остановилась посреди кабинета, едва дыша от быстрого бега по лестнице и охватившего ее потрясения.       —Директор, - она не успела ничего сказать. Амадеус Роше резко поднялся из-за стола и подошел к ней. Будто прочитав ее мысли, он положил ладони ей на плечи и резко встряхнул.       — Я не успеваю, - прошептал он сердито, - успокойся и начни заново.       Сесиль кивнула. Взглянув на шерифа, она перевела взгляд на учениц, и обратно на директора. Они будто вели безмолвный диалог. Уэнсдей пыталась увидеть хоть какую-то закономерность, но её попытки были тщетны. Директор незаметно кивнул, тут же отступая, давая мисс Фрамп больше личного пространства.       — Меня позвал один из учителей, чтобы сказать о том, что на астрономической башне нашли тело ученика. Он мертв.