Почему целуются за оражереей

«Горгоны милые»

написано розовым маркером на кирпичной стене

Невермор, несмотря на свой пафосный мрачный вид, никогда не был школой для элиты. Он был скорее тем местом, куда элита сплавляла своих неудавшихся отпрысков подальше от посторонних глаз. Посторонним глазам, к сожалению, всегда интереснее узнать самые неприятные подробности жизни успешных людей, чем их самих. И, к сожалению, у успешных людей критерии «неприятных подробностей» гораздо выше, чем у среднестатистических родителей. Взять того же Джона Кеннеди. Он, почитаемый миллионами американцев, не смог не отличиться недовольством своим дитя. Хотя его путь и был, безусловно, оригинальнее, но, к счастью, лоботомия уже потеряла свою популярность к тому времени, как наши герои стали студентами Невермора. Посему, сюда попадали в большинстве случаев дети с криминальными наклонностями, дети совершенно без наклонностей (тупые, как валенки) и дети с наклонностями к траве - то есть все самые проблемные подростки, каких можно представить. Совершенно неудивительно, что стремление выделиться и необузданное желание поднасрать другим стали двигающей силой всего учебного процесса. Надо отдать должное директрисе, она хорошо это понимала. Лариса Уимс поступила очень мудро, минимизировав правила, а для тех, что остались, сделав легальные исключения. Так и появилась особая стена на четырехугольной площади, единственная во всем Неверморе, на которой было разрешено писать. Даже матом. Даже про преподавателей. Она находилась в самом отдаленном месте, поэтому ни одна комиссия до нее ещё не добиралась. Остаётся надеяться, что ее и впредь никто никогда не найдет. Ну а сейчас, в самом разгаре учебного года, записи на ней пополнялись почти ежечасно. Никого уже не цепляли слова из трёх и более букв и пресноватые оскорбления, но загадочная запись «Горгоны милые», написанная розовым маркером, не осталась без внимания. До этого на стене не писались комплименты. Никогда. Никто точно не знает, когда появилась эта надпись, она была маленькой и почти незаметной. Но по случайной случайности Бьянка - местная bitch, отличавшаяся особо склочным характером, начала было рядом писать характеристику новой ученицы: «адамс гавно». Специально с маленькой буквы и с одной д, чтобы было обиднее. И, увидев розовый маркер на своем поле для словесных сражений, сразу же растрепала об этом всей школе. Студенты с радостью принимают каждую новость, способную хоть как-то разукрасить их однообразное пребывание во мрачной школе на отшибе такой же мрачной деревни. Тут из достопримечательностей только жуткий магазинчик сувениров, экспонаты в котором пополняются местным психотерапевтом, в психологической стабильности которого стоило бы усомниться, да кофейня с загадочным и смазливым красавчиком бариста. Первый год обучения кажется неимоверно интересным, но только первый.  Далее всё это превращается в скуку смертную, поверьте мне. Поэтому новость о тайной симпатии к укуркам горгонам вызвала настоящий фурор.   Но, как и во всех разношерстных и разноклыкастых коллективах, сенсации никогда не задерживаются долго. Новость дня про розовый маркер была скоро забыта. Пока рядом с ней не появилась надпись черным маркером:

«Оборотни милые»

  Это явно не было случайностью. Новость вновь разлетелась по школе. Многие, подхватив волну популярности, стали копировать стиль этой настенной переписки и однажды там даже появилось красивым, витиеватым почерком «Мое искусство это Аддамс», хотя комплимент, ожидаемо, остался без ответа. Но даже когда шумиха снова утихла, новые записи как-то невзначай сдвигались в сторону, оставляя достаточно места для продолжения признаний. Они не заставили себя долго ждать. На этот раз диалог продолжил снова черный маркер:

«Ты знаешь, что за оранжерею парочки ходят целоваться?»

Горгоны были своеобразными существами в школе. Они чрезвычайно медлительны и не отличались сообразительностью. Иногда было ощущение, что находятся вечно в окаменозе и только создают видимость деятельности. Ни одна Горгона за все время существования школы не была в центре внимания, ни один горгоний портрет не висел на доске почета - частью оттого, что про них существует много мифов. Не про досок, конечно. Школьные фотографы часто под разными предлогами выспрашивают, нет ли случаем среди учеников этих самых, со змеями, и им совершенно не важно, что через объектив окаменеть нельзя. Да и не через объектив тоже, там свои тонкости. Когда-нибудь в учебную программу должны ввести предмет горгонпросвет, но наше общество, пожалуй, не достигло ещё нужного уровня толерантности для этого. Помимо мифов про особенности студентов существовали и легенды, вроде тех, что в фонтане на четырехугольной площади как-то утопилась русалка, колобок повеси... а, нет, не то. Но оранжерея, которая находилась в самом отдаленном и незаметном уголке школьной территории, стала местом встреч влюбленных давным-давно, когда ещё родители родителей нынешних студентов учились здесь. Одно из тех «легализованных» мест. В остальных локациях школы только попадись кому-нибудь из профессоров за обжиманиями - узнаешь, упаси Крекстоун, всю силу гнева миссис Уимс. Но мы опять отвлеклись. Ответа не было несколько дней. Первые сутки в клумбе около стены почти целый день дежурила Бьянка, надеясь поймать того писаку, кто бы это ни был. Это бы стало главной сенсацией школы – «разоблачение влюбленных или опять Бьянка всех победила», но этого не случилось. Два дня к ряду никто даже не подходил к стене, завидев в кустах сверкающие проницательные глаза главной задиры. Она действовала всем на нервы с тех пор, как поступила в Невермор, считала себя лучше всех настолько, что её корона частенько задевала потолок. Студенты порядочно от неё устали и в глубине души ждали, пока кто-то надерёт ей зад. А пока стало ясно, что переписка не продолжится. Караул у стены был снят, у Бьянки появились новые дела в её личном списке «Самоутверждайся или умри» и только спустя неделю снова появилась записка, теперь уже розовым маркером:

«Пригласи меня»

Но никто её не заметил. Внимание студентов было приковано к торжеству справедливости, к божественному бичу нашего времени – к готке с косичками, что прилюдно унизила Бьянку на кубке По – ежегодном турнире трех волш… турнире четырех команд за право владеть кубком школьного всевластия, завоевать который было реально только причинением тяжкого вреда здоровью другим участникам. Видимо, у миссис Уимс были очень хорошие связи с местными властями, потому что иначе объяснить правомерность боёв без правил внутри закрытой школы было бы проблематично. К счастью, в этот раз никто не умер. А пока герои боролись за счастье быть обладателем школьной награды, в комнату Энет через дверную щель прошмыгнула маленькая змейка, держащая во рту клочок бумажки. Она положила её на кровать, на которую, ранее, видимо, вырвало радугу и незаметно ускользнула обратно из комнаты. Уже вечером хозяйка кровати найдёт записку, на которой написано черным маркером:

«Оранжерея, 15 ноября, 20:00»