Форнёльд. Легенды Утъядри

      Отправилась однажды Дэгрун к своей сестре в гости. Путь ее был не близок, но безопасен и легок. Три дня шла она, останавливаясь на ночлег в деревнях, что встречались ей на пути, и к вечеру четвертого дня должна она была добраться до дома сестры, но утром начался сильный дождь, размокли дороги, и пришлось ей выйти в путь несколько позже.       Потухли сумерки, появились на небе первые звезды, и потянуло по земле ночной прохладой, а Дэгрун еще шла. Но видела она вдали огни селения и не было у нее страха пред окружавшей ее тьмой. Оставалось ей обогнуть край пущи, за которой скрывались болота Оуснортид, и была бы она у околицы, как вдруг раздался из леса тихий плач. Остановилась Дэгрун.       – Неужто дитя? – прошептала она, прислушиваясь.       На мгновение стих плач, а потом вновь разнесся по лесу. Но громче и ближе. Плакал маленький ребенок, то срываясь на яростный крик, то жалобно поскуливая, будто раненый зверь. Но Дэгрун уже шла дальше.       – Не могли они бросить дитя в лесу, – шептала она, поглядывая в сторону деревьев. – А если сам он ушел, разве не искали бы его сейчас всей деревней? То, верно, заяц попал в силок и теперь рвется на волю.       Прибавила было Дэгрун шаг, но тут же остановилась, как вкопанная. У одной из сосен стояла девушка. Ни лица, ни одежды ее нельзя было разглядеть, лишь длинные светлые волосы, доходившие ей до самых пят, переливались серебром в свете луны.       Дуновение ветра коснулось лица Дэгрун, и в его шелесте различила она шепот:       – Róaðu barnið niður.       И увидела Дэгрун, как тихо ступила девушка под сень древних деревьев и растворилась во мраке пущи. Словно во сне двинулась женщина вслед за ней. И опомнилась она, лишь когда по щиколотку провалилась нога ее в ледяную болотную воду. Спала пелена чар, и наполнился вновь мир звуками, и оглушительным показался Дэгрун жуткий плач. Оглянулась она по сторонам и увидела длинноволосую девушку, что стояла у раскидистого дуба, окруженного топью, и глядела на его ветви. Тогда и Дэгрун подняла глаза.       Еле различимый в тусклом свете луны, сидел на ветвях младенец. Кожа его отливала синевой, а глаза его блестели во мраке, точно совиные. Тянул он свои пухлые ручки к Дэгрун и шире раскрывал черную дыру рта.       – Боги, защитите меня от чар! – вскричала тогда Дэгрун и бросилась прочь из леса.       Ни жива, ни мертва добежала она до деревни и принялась колотить в дверь сестры. Открыли ей дверь, и вбежала она в дом, белее снега от страха. Принялись тогда сестра и семья ее расспрашивать Дэгрун, а она и слова сказать не может. Тогда решили они дождаться утра и уложили ее спать. Беспокоен был сон Дэгрун, но все же мягка и тепла была постель ее, и так ярко сияло утреннее солнце, что, проснувшись, казалось Дэгрун, будто то было лишь ночное видение. Однако рассказала Дэгрун сестре обо всем, и крепко задумалась та.       – Не первая ты говоришь о ребенке в пуще, – сказала ей сестра. – Намедни толковали о том меж собой охотники. Будто слышали они, как плачет в лесу ребенок. И пастушка слыхала крик его. Да мало кто поверил тому. Чего в лесу не услышишь?       – То был зов мертвого, – отвечала Дэгрун. – И была мирин с ним. Только кажется мне, не желала она меня в болото завести. Хотела ребенку помочь.       – Но кто посмел убить свое дитя? И разве не узнали бы мы, будь кто в деревни на сносях?       Но уверена была Дэгрун в словах своих. Пошла она в лес и принялась бродить по меж деревьев, кликая мирин. Просила Дэгрун ее помощи и клялась, что поможет успокоить дитя, но тих был древний лес. Тогда упала она на колени и взмолилась:       – Услышь меня, богиня Гаман! Обрати свой взор на меня! Ты, что защищаешь детей, спаси одного из них! Освободи дух его, избавь от злобы и кровожадности! Забери с собой в золотые чертоги!       И явилась на ее зов Гаман. Печальна была вечно веселая богиня, но горели злостью глаза ее.       – Не достойны ни жизни, ни смерти та женщина и тот мужчина, что убили собственное дитя. Идем со мной, боргари. Отыщем духа, коего не удостоили погребального костра!       – О, богиня Гаман, – сказала Дэгрун, – благодарю тебя, что явилась ты на зов мой. Отыщи мирин, что обитает в топях. Она знает, где дитя, и поможет тебе.       Вместе с Гаман отправилась Дэгрун в чащу леса. Поднимали деревья пред ними ветви, расступались на пути кустарники, а мох, скрывавший под собой трясину, не дрожал под их ногами.       Оказавшись в самой средине топи, увидели они поваленное дерево, поросшее травой и мхом.       – Sýndu sjálfan þig! – воскликнула Гаман.       Из-под дерева вынырнула тогда девушка с золотыми волосами и забралась на ствол. Не было на ней одежды – лишь мох и водоросли оплетали тело ее, а голову украшал венок из шиповника.       – Знаешь ты, где то дитя? – спросила ее богиня.       – Ég sá anda hans, en ekki líkama hans , – отвечала мирин.       – Отведи нас к духу, – велела Гаман.       Поклонилась тогда мирин и двинулась по топи, призывая богиню и Дэгрун за собой. Тайными тропами вывела она их к раскидистому дубу, в корнях которого притаился младенец. Завидев гостей, принялся он рыдать, и до того ужасен был крик его, что волосы у Дэгрун встали дыбом, и так страшен был он при свете дня, что не смогла смотреть на него женщина и отвела взгляд от него.       – Я пришла, чтобы предать тело твое земле, – говорила Гаман духу, – и забрать тебя с собой в Хадлир.       – Не желаю я золотых чертогов, – отвечал на то дух. – Лишь мести жажду я. Дай мне сил посчитаться с теми, кто убил меня, и наказывать тех, кто убивает детей своих.       И тогда обратила Гаман духа в горлицу с лицом мертвого младенца. И полетела она в сторону деревни. Там села она на забор одного из домов и запела:

Móðir, móðir, komdu út til mín Оg horfðu á barnið þitt

      Когда услышала то мать его, бросилась на колени и молила о прощении, но дух все продолжал свою песнь. Всюду преследовал он ее, куда бы не пошла она, и свёл тем ее с ума. А потом нашел отца своего и пел ему:

Faðir, faðir, komdu út til mín <Og horfðu á barnið þitt

      И лишил отца разума. С тех пор та горлица, которую прозвали глеймт, летает по свету и наказывает детоубийц, и благодаря тому отомщенные духи младенцев могут найти жизнь во владениях богов.       А Гаман наградила Дэгрун за то, что не прошла женщина мимо чужой беды, и подарила ей волшебный талисман, что защищает от злых чар, и бочонок лучшего на свете хмельного меда.