Жестокая королева

Испытания, испытания, испытания… Селена сыта по горло этими испытаниями. И опять новые игры, опять новые роли. Ей претила роль служанки — быть может, придётся по вкусу роль королевы? Властвовать — это её стихия. Если Таролог и тут хочет от неё смирения, то его ждёт новое разочарование. Знания истории из реальной жизни подсказывают, что власть монарха крайне редко бывает ничем не ограничена — и очередной выдуманный мир, чёрт возьми, действует по таким же законам. Но как же надоело подстраиваться и приспосабливаться! Раз уж Таролог решил подшутить над Селеной, даровав ей власть — она насладится ею сполна, отыграется на всех недругах. Она цедит несносной Амели упрёки сквозь зубы, копируя её тотспеловскую версию. Кажется, даже в реальном мире Селена обращалась со своей тогда-ещë-секретаршей учтивее. Поначалу от этого делается противно, но постепенно Селена привыкает. Это маленькая месть. Она на все корки ругает Жозефину за любой промах — и та смиренно сносит её тычки. Не кричит на Селену, не фыркает надменно, не вешает на неё всех собак — напротив, опускает очи долу и мямлит какие-то оправдания. Любо-дорого смотреть. Она наказывает девочку, расстроившую церемонию похорон Маргарет. Когда-то Селену осуждали всего лишь за то, что она не нашла в себе сил приблизиться к мëртвым телам родителей — а какой-то девчонке нужно спускать с рук настоящее осквернение? Справедливость хоть в чëм-то торжествует — и это подслащивает горькую пилюлю правления. Ответственность за целую страну, как Селена вскоре осознаёт, не сравнится по своему масштабу с ответственностью за фирму. Но она определяет свою тактику: никакого пряника, только кнут. Нужно держать народ в ежовых рукавицах. Деймон когда-то сравнивал Селену с ëжиком — теперь это и вспоминать смешно. В этом мире от его самодовольства и наглой ухмылки начинает мутить. К просьбам подданных Селена глуха. Каждый сам за себя, выживает сильнейший, человек человеку (и драяд драяду) волк, — твердит она про себя. Кто-нибудь помогал ей в реальном мире? Кто-нибудь откликался на её просьбы? Так почему здесь она должна заниматься благотворительностью? Селена без раздумий приказывает казнить покушавшихся на неё мятежников — страх должен помочь держать народ в узде. Драяды считают Селену самозванкой (злые языки даже обвиняли её в смерти предшественницы), люди — врагом. Так зачем ей опровергать их суждения? «Я — королева», «я не бываю неправой», «для меня авторитетно только моё мнение»… Селена всё чаще ссылается на свой статус — по её задумке, он должен открывать для неё все двери, но в голове мелькает мысль о том, что это признак слабости. Как бы то ни было, главное — не показывать эту самую слабость. Никому, кроме… Лишь один человек… в смысле, драяд был для Селены лучом света в тëмном царстве. Лиам. Её милый Лиам. Только его мягкий голос и застенчивая улыбка согревали её загрубевшее сердце. С ним одним Селена могла быть откровенной, зная, что тот её не осудит. «Спасибо, что не притворяешься.» И всё же она не могла не замечать, с какой болью в глазах Лиам смотрит на неё, когда она в очередной раз проявляет свою чëрствость. Прощает её? В глубине души верит, что она — другая? А какая она на самом деле? Селена уже запуталась. Яд абсолютной власти успел так отравить её, что она уже не разбирает, играет ли роль или действует абсолютно искренне. Но Селена твëрдо решает гнуть свою линию до последнего. Нет, даже ради Лиама она не желает меняться. А ради себя — и подавно.