All The Young Dudes — Sirius's Perspective

She walked up to me and she asked me to dance, I asked her her name and in a dark brown voice she said «Lola» L-O-L-A, Lola La-la-la-la Lola. Well I’m not the world’s most physical guy, But when she squeezed me tight she nearly broke my spine. Oh my Lola La-la-la-la Lola Она подошла ко мне и пригласила танцевать, Я спросил ее имя, и она ответила хрипло: «Лола» Лола, Лола Ла-ла-ла-ла Лола. Я не самый сильный в мире парень, Но когда она крепко меня прижала, то почти сломала мой хребет. О моя Лола Ла-ла-ла-ла, Лола. Воскресенье, 2 ноября 1975 года. — Давай, — прошептала Мэри, хихикая, и потянула его за руку. Часы только что пробили полночь; осталось двадцать четыре часа до шестнадцатилетия Сириуса. — Куда мы идем? — так же прошептал он, чувствуя знакомый трепет адреналина, который появлялся после того, как он тайком выбирался из дома. Коридоры были тёмными, пустыми и тихими, если не считать приглушённого звука их шагов по камням. Мэри крутанулась, врезавшись в него и схватившись за его руки, чтобы восстановить равновесие. Она дьявольски ухмыльнулась и встала на цыпочки, шепча ему на ухо: — В общей комнате слишком много людей... Сириус с трудом сглотнул. О, Мерлин. Значит, это всё? Мэри определённо казалась ему девушкой с целью. Он пожалел, что у него нет с собой воды — после огневиски сухость во рту была ужасной. — Сюда, — сказала Мэри, переплетая их пальцы, и потянула его в нишу, расположенную на полпути вниз к Гриффиндорской башне. К счастью, большинство старост сейчас были на его вечеринке — если только кто-то внезапно не решит отправиться на патруль. Сириус сомневался, что им придется беспокоиться об этом. Потому что у Сириуса было много других причин для беспокойства в данный момент. Его желудок превратился в один большой нервный узел, тело всё ещё гудело от адреналина, когда Мэри прижала его спиной к стене. — Сириус Блэк, — она озорно улыбнулась. — Знаешь что? — Что? — он облизнул губы. — Я всё-таки пришла к решению. — О, да? — Да, — она сжала их ладони. — Я всё решила. Он изо всех сил старался повторить её озорную ухмылку, когда спросил: — И что ты решила? Теперь она наклонилась ещё ближе, прижавшись к нему грудью, пока трепещущие ресницы Мэри отбрасывали тени на её щеки. — Неужели ты не догадываешься? — её голос был хриплым, почти бесшумным. Сириус понял, что всё это время смотрит на её губы, покрытые каким-то блеском. Вот и все – все эти недели шуток, флирта, застенчивых взглядов, улыбок и смеха. Сириус втянул в себя воздух, чувствуя головокружение, жар и лёгкую рассеянность, тело превратилось в туго свёрнутую пружину. Мэри провела пальцами по его бокам, посылая дрожь по спине. Он поцеловал её. Это было не то же самое, что с девушкой в кино — никакого вкуса попкорна, и ему пришлось слегка наклониться, чтобы дотянуться, и это была Мэри, и он знал её, и он не мог просто убежать после этого. У него закружилась голова. — Боже, Блэк, — Мэри отстранилась, слегка удивлённая. — Ты раньше целовался с кем-нибудь?! — Да! — Сириус возмущённо усмехнулся. Он покраснел, отчаянно желая, чтобы Мэри не была такой прямолинейной. — Серьезно? — она приподняла бровь. — Конечно. На прошлое Рождество, в задней части магловского кинотеатра. Ты можешь спросить Джеймса, если тебе нужны доказательства, — он отстранился, скрестив руки на груди, защищаясь от девушки. Мэри рассмеялась. — О, да ладно, не дуйся! — её улыбка стала коварной, и она снова наклонилась ближе, понизив голос, прежде чем пробормотала: — Тебе просто нужно немного потренироваться… *** Четверг, 18 декабря 1975 года. Как оказалось, Мэри была отличным «учителем». Она не стеснялась своих слов и часто прерывалась посреди поцелуя, чтобы сказать что-то вроде: — Ради бога, Сириус, прекрати пытаться задушить меня своим языком, или, если ты собираешься использовать зубы, по крайней мере, постарайся сделать это незаметно. С кем-либо другим он, возможно, был бы оскорблен, но Мэри вела себя так непринуждённо, что это казалось продолжением их обычных подколов. И, кроме того, он решил, что в какой-то момент ему придется научиться правильно целоваться – так почему бы не сделать это с подругой? Или – теперь больше, чем подруга. После поцелуя в его день рождения Мэри официально стала его девушкой. Это немного сбивало с толку, поскольку Сириус знал, что это изменение должно было сигнализировать о каком-то большом сдвиге – но, по правде говоря, он не чувствовал особых изменений. Ему нравилось проводить время с Мэри до того, как они начали встречаться, и ему всё ещё нравилось проводить с ней время после. Он думал, что она была забавной до того, как они начали встречаться; она всё ещё была забавной после. Он знал, что она хорошенькая, ещё до того, как они начали встречаться, и, очевидно, она выглядела точно так же, когда стала его девушкой. Не было большого эмоционального подъема, новой глубокой страсти. По большей части, они просто вели себя так же, как когда были друзьями – единственным реальным отличием были поцелуи. Но Сириуса это вполне устраивало. Поцелуи были достаточным отличием. К счастью, он быстро учился, и примерно после первой недели Сириус начал понимать, из-за чего все старшеклассники поднимали такой шум. Было интересно целовать Мэри, как будто наносишь на карту ранее неизведанные территории. Наконец-то был какой-то выход для всего сдерживаемого накала страстей, странных и несколько смущающих желаний, о которых он обычно старался не думать. И было приятно осознавать, что он учится, разбирать Мэри по частям, как головоломку, и выяснять, что было наиболее эффективно из того, как она таяла в его объятиях – что он должен делать своим языком, ртом, руками. Как только они преодолели начальную неловкую кривую обучения, это было просто хорошо. Кроме того, это сводило слизеринцев с ума. Они усмехались всякий раз, когда Сириус и Мэри проходили мимо, держась за руки, и бросали убийственные взгляды в сторону пары всякий раз, когда те публично выражали свои чувства, что случалось довольно часто. Мэри была очень нежной. Фактически, по мере того, как шёл декабрь, слизеринцы были не единственными, кто выражал недовольство... физической формой. — Голубки, убирайтесь в чертову комнату, мы пытаемся поесть! Джеймс швырнул скомканную салфетку, попав Сириусу по затылку — он проигнорировал это. Почти все их друзья начали жаловаться на их частые и зачастую публичные поцелуи (исключением был Питер, который обычно был слишком занят столь же частыми, хотя и менее публичными, поцелуями со своей девушкой, чтобы заметить это), но Сириусу было наплевать. Объективно было круто целоваться с Макдональд, и никакое количество дерьма, которое Джеймс или Римус говорили ему, не могло отрицать тот факт, что всё, что Сириусу нужно было сделать, это ухмыльнуться и спросить: — Ты что, ревнуешь? — чтобы они закатили глаза или раздражённо всплеснули руками и убрались подальше. Кроме того, не похоже на то, что его друзья как будто на самом деле думали, что у него есть девушка. Они, казалось, понимали, что ему нужно отвлечься, ведь дни стали короче, а погода холоднее, значит время неизбежно приближалось к Рождеству. В отличие от прошлого года, родители Сириуса довольно ясно дали понять, что он должен быть дома весь праздник. Не будет никакого побега к Джеймсу, ни к друзьям (или к подруге), чтобы утешить его или занять. Это будет только Сириус и его семья, и война, растущая как опухоль в их доме. Он старался не думать об этом. Мэри была очень рада помочь. Вечером декабрьского полнолуния они были заняты в пустом классе, где Мэри делала что-то очень приятное для шеи Сириуса языком. Он знал, что должен был вернуться в общую комнату до того, как Римусу придётся пойти в больничное крыло, чтобы он мог собраться с мародёрами и убедиться, что у них будет достаточно времени, чтобы прокрасться в хижину. На самом деле, Сириус даже приготовил предлог, чтобы дать Мэри понять, почему он должен был уйти. Проблема заключалась в том, что губы его девушки теперь были прижаты к его, и Сириус обнаружил, что его язык внезапно был довольно занят. К тому времени, как он вернулся в гриффиндорскую башню, Блэк справился с этим очень хорошо – Сириус взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, и распахнул дверь, чуть не ударив Римуса по лицу. — У-у-упс, прости, я опоздал, — он ухмыльнулся, довольный, что не упустил их. Но Римус был в плохом настроении — он уставился на Сириуса, сморщив нос, словно от отвращения, и выпалил сквозь стиснутые зубы: — Мне пора. У Сириуса скрутило живот — он ненавидел, когда Римус злился на него. Но мальчик всегда становился таким, когда приближалось полнолуние, поэтому он нацепил очаровательную улыбку, храбро сказав: — Да, я знаю, прости, Лунатик, правда. Я просто был с Мэри и… — У меня нет на это времени! — рявкнул Римус, распахнул дверь и затопал вниз по лестнице, прежде чем Сириус успел ответить. Он уставился вслед своему другу, потрясенный и немного обиженный ядом в его голосе. Конечно, эти чувства быстро переросли в возмущение, и Сириус фыркнул, повернувшись лицом к Джеймсу и Питеру. — И что это сейчас было? Джеймс пожал плечами, а Питер нервно сказал: — Я думаю, он просто немного напряжён, знаете, из-за луны и всего такого... Сириус нахмурился. — Ну, ему не обязательно было быть таким грубым из-за этого повода. — Не знаю, приятель, — отрешённо сказал Джеймс, доставая мантию-невидимку. — С твоей стороны тоже было немного грубо заставлять его ждать. Ты знаешь, что может случиться, если он не доберется до хижины вовремя. — Как будто Помфри дала бы ему здесь остаться! — Сириус, защищаясь, нахмурился. Но Джеймс просто снова пожал плечами. — Все равно, это тяжело для него, понимаешь? Сириус смущенно замолчал. Для Римуса это было тяжело, и он знал. И он подумал об этом, пока они втроём пробирались в больничное крыло и следовали за Лунатиком и медсестрой в хижину. К тому времени, когда они прибыли, Сириус чувствовал себя должным образом раскаявшимся, горя желанием извиниться в тот момент, когда Помфри ушла. — Прости меня, Лунатик, — выпалил он, как только Джеймс снял плащ. Сириус вышел вперед, смотря в глаза своему другу. — Этого больше не повторится. Римус больше не выглядел сердитым, поглядывая вниз и пожимая руками. — Всё нормально. Ты успел. Всё в порядке. Сириус улыбнулся от облегчения. — Слушайте сюда, — Сириус с ухмылкой оглядел их всех, — сосаться реально охеренно, когда осваиваешься. Джеймс и Питер рассмеялись, хотя Римус только вежливо улыбнулся. Сириус предполагал, что Лунатик не поймет – он выглядел не так, как будто когда-либо что-либо из этого делал, хотя Сириус не был уверен, почему. Конечно, казалось, что было много девушек, которые были заинтересованы им. И Римус, вероятно, был бы довольно хорош в этом – поцелуи и все такое; он преуспевал во всём, в чём хотел. Кроме того, было трудно представить, как Лунатик неловко возится, как Сириус, когда он всегда казался таким собранным. — Ты ей сказал, куда пошёл? — спросил Джеймс Сириуса. Блэк лишь моргнул, понимая, как он завис, и что его глаза были ошибочно прикованы ко рту Римуса. — Конечно, на отработку. Надо поддерживать репутацию плохого парня. — Конечно, надо, Пушистик. — Ой, завали, парнокопытный. Риму внезапно откинулся на кровать, закусив губу. — Лучше отвернитесь, — прохрипел он. — Скоро увидимся. *** Пятница, 19 декабря 1975 года. Луна была ещё лучше, теперь, когда они вошли в своего рода ритм. Волк доверял им, и, казалось, ему становилось все более комфортно в их компании. Ему нравилось играть с собакой, гоняться за крысой и покусывать мощные ноги оленя. Сириус волнующе играл с ним и выл на луну. Волк всё ещё иногда расстраивался, слишком сильно кусался или царапал стены, но обычно им удавалось перенаправить его внимание, прежде чем он причинял кому-либо слишком большой вред, включая самого себя. Если бы у них было больше места, Сириус был уверен, что всё было бы идеально… Однако сама трансформация была вне их контроля. Не было никакого способа облегчить ситуацию, поскольку тело изгибалось и ломалось само, яростно сворачиваясь внутрь, пока волк не исчез, и Римус не оставался, весь в синяках и задыхающийся на месте. — Чёрт возьми, Лунатик, я совсем не фанат этой части, — сказал Сириус, помогая Римусу подняться на ноги, чтобы они могли отнести его обратно на кровать. — М-м, у меня тоже это не самая любимая часть, — пробормотал Римус, морщась от солнечного света. Его плечо было явно вывихнуто, а рука свисала сбоку так, что у Сириуса скрутило живот. — Но сегодня всё было хорошо, — раздался голос Джеймса откуда-то из комнаты. — Ты доверяешь нам всё больше и больше. Питер, всё ещё в форме крысы, забрался в карман мантии Джеймса и уснул. — Да, — согласился Сириус. — Мне кажется, в следующем году мы можем попытаться уйти отсюда… — Что? — Начать исследовать местность — вокруг неизвестно сколько километров леса, который нужно исследовать, Лунатик. Ты это заслужил. — Хм-м, — пробормотал Римус, закрыв веки. Он явно был измотан. — Увидимся позже, — прошептал Джеймс, таща Сириуса под плащ. Когда они пробирались к туннелю, Сириус оглянулся один раз – Лунатик спал, грудь поднималась и опускалась в такт дыханию, а вывихнутая рука лежала рядом, как мертвая.