All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Crack, baby, crack Show me you’re real Smack, baby, smack Is that all that you feel? Suck, baby, suck Give me your head Before you start professing That you’re knocking me dead Тресни, детка, тресни, Покажи мне, что ты настоящая Шлепок, детка, шлепок, Это все, что ты чувствуешь? Соси, детка, соси, Дай мне свою головку Прежде чем ты начнешь заявлять, что сбиваешь меня с толку. Воскресенье, 4 января 1976 года.   — Ну, пожалуйста? — Нет. — Пожалуйста? — Я сказал «нет». — Это не так уж сложно! Нужно просто проткнуть его! — Что, если я сделаю тебе больно? — Ты не сделаешь этого. — Заставь Джеймса помочь тебе. Сириус надул губы. — Я не хочу, чтобы это делал Джеймс. Ты лучше справляешься с такими вещами, Лунатик. Римус вздохнул. Сириус уговаривал его уже два часа, постепенно доводя до дрожи. — Я никогда в жизни никому не прокалывал ухо, — сказал он обречённым голосом. — Откуда ты знаешь, что у меня получится лучше, чем у Джеймса? — Я просто знаю. Римус закатил глаза, не потрудившись ответить, и Сириус ухмыльнулся. — Ну же, Лунатик, я что, должен умолять? — Ты уже, — фыркнул Римус, и Сириус надменно взмахнул волосами. — Это была просто просьба, — он упал на колени перед диваном, на котором читал Римус, и дьявольски ухмыльнулся. — А теперь я умоляю. Глаза Лунатика расширились. — Что ты... — О, пожалуйста, великий и могущественный Лунатик! — драматично воскликнул Сириус, повышая голос. — Смилуйся над своим преданным последователем! — он вытянул руку и схватил Римуса за ногу. — Эй! — Прошу, сир, заметьте бедного и отчаявшегося бесстыдника! Только вы можете спасти моё ужасное непривлекательное ухо, только вы можете… — Ладно, ладно! — Римус оттолкнул его и резко встал. Сириус ухмыльнулся, поднявшись с ковра. — Это означает «да»? — Да, если ты перестанешь вести себя, как придурок. — Договорились! Все началось несколько дней назад, когда миссис Поттер повела их в деревню, чтобы найти новую обувь для Сириуса. (Грюм ничего даже слышать не хотел про их поход в Косой переулок, даже несмотря на то, что с родителями Сириуса больше ничего не происходило. Он не был уверен, то ли Министерство просто не обращало внимания на незаконное использование магии и не проводило расследование, то ли Дамблдор намеренно не сообщал об этом. В любом случае он старался не думать об этом слишком много.) Там Сириус просто до безумия влюбился в пару новых «мартенсов», что были у Римуса, с ярко-жёлтыми шнурками. Миссис Поттер настояла на том, чтобы купить их в качестве ещё одного рождественского подарка для него, хотя они и так уже столько сделали для Сириуса, что он не представлял, как отплатить им. На обратном пути домой они прошли мимо группы маглов, одетых совсем не так, как остальные жители городка. Они стояли возле стены в рваных джинсах и кожаных куртках и лениво передавали друг другу сигарету. У одного были поразительно зелёные волосы. У другого в ухе был ряд блестящих серебряных колец. Сириус был поражён. Миссис Поттер запретила им красить волосы, и – вопреки тому, что он чувствовал по отношению к собственной матери, – Сириус никогда бы не сделал ничего, что могло бы её расстроить. Но она ничего не говорила о серёжке… Римус сдался и помог Сириусу проколоть ухо с помощью иголки от своего значка старосты и кусочка картофеля. Он велел приложить к уху кубик льда, пока будет подготавливать иглу, и Блэк подчинился, ожидая, когда его мочка уха онемеет. Потребовалось некоторое время, чтобы найти наиболее хорошее место прокола. Сначала Сириус сел на край ванны. Потом Римусу пришлось найти удобное положение. Сначала он присел, потом встал на колени, и после некоторых неловких попыток он обречённо вздохнул. — Короче, просто... встань. Сириус поднялся. Римус подтолкнул его локтем, заставляя прислониться спиной к раковине. Его длинные пальцы коснулись подбородка Сириуса, когда он приложил иглу к уху, сосредоточенно нахмурившись. Их лица были очень близко друг к другу – Бродяга мог сосчитать маленькие морщинки между нахмуренными бровями Лунатика. Он сглотнул. — Будет больно? — быстро спросил он, когда Римус поднял булавку. Его сердце колотилось – он нервничал, его даже трясло. Юноша остановился. — Ну, мы немного обезболили его, но да, наверное, — он криво улыбнулся. — Не будь такой девчонкой. — Будь со мной понежнее, Лунатик! — поддразнил Сириус, притворяясь, что теряет сознание. Они оба рассмеялись, и Римус схватил его за плечо, встряхнув с нежной улыбкой. — Стой смирно, идиот! Было немного больно и пролилось достаточно крови, но на следующее утро Сириус спустился вниз с объёмным начёсом из чёрных волос, заброшенных на одно плечо, чтобы были видны проколотое ухо и в нём – новая золотая серёжка (он был очень доволен), в тяжёлых чёрных ботинках. Он стоял, сунув руки в карманы и широко расставив ноги, словно рок-гитарист. — Магловский образ, — ухмыльнулся он Римусу, зажав сигарету в зубах. — Как я выгляжу? — Как кретин, — сказал Джеймс. — Как рок-звезда, — сказал Римус. Сириус улыбнулся, чуть не выронив сигарету изо рта. Когда они добрались до Кингс-Кросса, он шёл с важным видом, остро ощущая на себе взгляды, которые были устремлёны в его сторону. Они прошли всего несколько шагов от прохода, когда Мэри заметила его и подошла к ним в бирюзовых замшевых туфлях на таком высоком каблуке, что оказалась одного с ним роста. — Здоров, красавчик! — весело сказала она, обнимая его за шею. Сириус улыбнулся, довольный комплиментом. Он обнял Мэри в ответ, вдыхая знакомый аромат её духов – что-то отдалённо напоминающее фрукты. Её кудри щекотали его лицо, и он сморщил нос, когда она отстранилась, и девушка рассмеялась. Мэри держала его под руку, когда они садились в поезд, и рассказывала о своих зимних каникулах. У неё было четверо младших братьев и сестёр, и, судя по всему, Рождество в семье Макдональд прошло довольно бурно. Когда они сели в своё привычное купе, Сириус стал задавать Мэри вопросы: какие подарки она купила своим братьям и сёстрам, что мама приготовила на рождественский ужин, приезжали ли родственники, – надеясь избежать вопроса, о том, как прошли его каникулы, когда тема сменится. Он ещё не был готов говорить об этом. Как оказалось, ему не стоило беспокоиться. Мэри не спросила, как прошёл его праздник, – как только она закончила рассказывать о своём Рождестве, девушка плавно перешла к жалобам на то, что отстаёт по истории, к чему присоединился Джеймс. Довольно скоро все заговорили о домашних заданиях, забыв о каникулах. В их вагоне было немного меньше народу, чем при отъезде из Хогвартса, так как Лили и Римус оставили их из-за патрулирования, но к тому времени, как они подъехали к Хогсмиду, в вагоне всё равно было невероятно шумно и все переговаривались на разные темы. Сириус не задумывался о том, как ловко он сменил тему, до самого вечера. Они с Мэри возвращались в гостиную после ужина. Девушка жаловалась и говорила, что скучала по нему, и очень нежно прижималась к его руке, а Сириус рассмеялся и сказал, не подумав: — Да ладно, ты сможешь навестить меня на летних каникулах, перестань ныть. — О, точно, — кивнула Мэри. — Ты ведь будешь с Поттерами? Сириус моргнул. — Э... да, — ответил он. — Тебе это Джеймс сказал? Или... Мэри виновато покраснела, словно осознав, что проговорилась. Она быстро опустила взгляд, теребя их переплетённые пальцы. — О, нет. Я просто... эм... я слышала от Лили. — Лили? — Сириус нахмурился в замешательстве – откуда Лили узнала, что он переехал к Поттерам? — Джеймс ей сказал? — Да, она… ну, она сказала мне, что ты... Ну, знаешь... ушёл из дома. — Ушёл из дома. — Да, она сказала, что что-то случилось с твоей семьей... Сириус с трудом сдерживал гнев. — И как именно Эванс узнала об этом? Мэри прикусила губу. — Не сердись, ладно? Она… услышала это от Северуса. — Снейпа? Мэри кивнула, и Сириус почувствовал, как у него скрутило живот от тошноты. Не так уж сложно было представить, как Снейп узнал об этом: вся секта жутких фанатиков Волдеморта, в которую входили и его родители, должно быть, обожала обсуждать его. Говорить о том, каким он был позором, – вероятно, половина слизеринцев в школе уже знала об этом, и, конечно, чёртов Сопляк разболтал об этом всем, кто бы ни спросил. — Сириус, не сердись! — взмолилась Мэри, потянув его за руку. — Я не злюсь, — солгал он, пытаясь подавить закипающую ярость. Он не хотел срывать злость на Мэри – в конце концов, это была не её вина. Нет, Сириус точно знал, кого стоит винить. Этот мерзкий маленький подонок…   ***

 

Четверг, 15 января 1976 года.   Преподаватели пытались их убить. Это было единственное объяснение – Сириус почти уверен, что одна только Макгонагалл задала прочитать достаточно страниц, чтобы буквально похоронить его заживо. До экзаменов оставалось совсем немного, и работы на каждом уроке накапливалось. Даже Сириусу пришлось признать поражение и открыть учебник для того, чтобы всё повторить (вместо того, чтобы продолжать пользоваться своим проверенным методом и откладывать всё на последний вечер). Он был не единственным, кто чувствовал тревогу: все пятикурсники в Хогвартсе были на взводе. У них были тёмные круги под глазами, и они бродили по библиотеке с измождёнными лицами. Единственным, кто, казалось, наслаждался невероятным количеством домашних заданий, был Римус, у которого появилось множество последователей, постоянно обращавшихся к нему за помощью с эссе или заклинаниями. Он ворчал по этому поводу, как будто это была только лишняя головная боль, но друзья знали его достаточно хорошо, чтобы с лёгкостью замечать слегка заметную самодовольную улыбку всякий раз, когда студент останавливал его в коридоре, чтобы задать вопрос. На самом деле маленький учебный кружок Лунатика разросся так быстро, что мародёры стали называть его «профессором», и, надо признать, Сириусу это нравилось. И Римусу, очевидно, также нравилось преподавать. Хоть он и закатывал глаза, когда они называли его учителем, мальчик всё равно не мог сдерживать широкую улыбку. К сожалению, из-за своего образа жизни Римус был невероятно занят. У него почти не оставалось времени на розыгрыши, из-за чего Сириус не мог не чувствовать лёгкую обиду – хотя Лунатик и компенсировал это тем, что играл роль двойного агента, когда выполнял обязанности старосты. Несмотря на то, что в начале года они подшучивали над ним по этому поводу, на самом деле было довольно полезно иметь в друзьях старосту. Джеймс и Сириус знали, что им почти всё сойдёт с рук, когда Римус патрулирует, потому что Лунатик прекрасно играл роль примерного мальчика и всегда уводил того, с кем патрулировал (обычно Лили), в противоположную сторону от места, где находились мародёры. Они стали ещё более дерзкими. Вооружённые Картой Мародёров и мантией-невидимкой, они бороздили замок, словно пара пиратов, разграбляя и опустошая его. Несколько раз друзья чуть не попались Филчу, но это только прибавляло веселья – они возвращались в гостиную, задыхаясь от смеха, переполненные адреналином. Когда Сириус не занимался розыгрышами и не возмущался на профессоров, он проводил большую часть времени на поле для квиддича. Их первый матч со Слизерином закончился вничью, а это означало, что Джеймс продолжал доводить команду до истощения, пока они боролись за кубок. Каждую неделю они тренировались в два раза чаще, и Поттер каждое утро вытаскивал Сириуса из постели на рассвете, чтобы заставить его пробежаться. Блэк жаловался на это, но в глубине души был благодарен за то, что друг отвлекал его – он был благодарен любому способу. Слизеринцы были такими же мерзкими, как и всегда, но в их глазах появился новый блеск, когда они смотрели на него. К концу первой недели, ему казалось, что все в школе знают о том, что его выгнали из дома. И это было прекрасно. Сириусу плевать на свою семью и на то, что другие люди думают о его семье. Для него они мертвы. Мертвы и похоронены глубоко в его сознании. Но ему всё ещё снились кошмары, сны, из-за которых приходилось с криком просыпался. Они рассеивались, как пыль, после пробуждения, оставляя лишь смутные воспоминания – чёрные чернила, льющиеся ему в горло, шипение, такое громкое и ужасное, что из ушей шла кровь, боль – всегда одна и та же боль. Сириус начал накладывать заглушающие чары на свою кровать после первой ночи, когда Джеймс разбудил его, встряхнув, озабоченно нахмурив брови, с такой жалостью в глазах, от которой в груди всё переворачивалось. Это не имело значения. Это были просто сны. Кроме того, у Сириуса было много других забот. Бесконечные эссе, страницы прочитанных книг, стопки заданий, планы розыгрышей, стратегии квиддича… и, конечно же, Мэри. Она сказала, что скучала по нему на каникулах, и не шутила – казалось, Макдональд всегда прижималась к нему, бросала дерзкую улыбку через плечо, когда затаскивала его в пустой класс, в чулан для мётел, а однажды, в туалет для девочек на четвёртом этаже. Сириус не совсем понимал, как быстро должны развиваться отношения, когда у тебя есть девушка. Конечно, он слышал, о чём говорят старшекурсники, но никто никогда не объяснял, когда нужно переходить от поцелуев к… ну, к другим вещам. Сириус был готов к другим вещам. По крайней мере, он был уверен в том, что готов. Это, конечно, начинало раздражать: проводить долгие минуты с Мэри, которая прижималась к нему, вздыхала в ухо, целовала в шею, а затем спрыгивала с его коленей и желала спокойной ночи, чмокнув в щёку, прежде чем убежать в свою постель. Иногда, когда они целовались, она проводила пальцами по его ногам, и Сириус хотел, чтобы она просто покончила с этим и прикоснулась к нему. Конечно, мысль о том, что он прикоснётся к ней, была гораздо более пугающей (и основной причиной, по которой Сириус не предпринимал никаких шагов, чтобы ускорить события). Хотя Блэк, конечно, освоился со всеми этими поцелуями, он всё ещё не понимал, что нужно делать руками. Иногда Мэри разочарованно вздыхала и клала его руки себе на талию, или на спину, или на бедро, и он смущённо улыбался, настолько погрузившись в ощущения от того, что она с ним делала, что забывал, что должен отвечать взаимностью. Сириус знал, что рано или поздно ему придётся это выяснить, но он в основном позволял Мэри вести его. Так он и оказался однажды вечером в четверг за гобеленом, с Макдональд, сидящей у него на коленях. Они занимались этим целых пятнадцать минут, когда она отстранилась, тяжело дыша. — Сириус, — прошептала она ему на ухо – за гобеленом было довольно темно, так что он не видел выражения её лица, но мог его представить. — Ты хочешь меня потрогать? — Э-э-э… да, — он сглотнул, внезапно почувствовав сухость в горле. — Да, я хочу, — юноша не совсем понимал, о чём она спрашивает, но он знал, что когда Мэри говорит что-то подобное во время поцелуя, она обычно имеет в виду что-то конкретное. И действительно, она убрала руки с его шеи и слегка откинулась назад. Он чувствовал, как её руки шарят между ними. — Что ты... Чёрт возьми, она расстёгивала блузку. Сириус почувствовал прилив паники в сочетании с горячим возбуждением. Пальцы Мэри на удивление ловко двигались в темноте. Она протянула руку и взяла его ладонь, положив её себе на грудь. Сириус снова сглотнул, и паника вернулась. Что, черт возьми, он должен был делать?! Сириус внезапно осознал, что не имеет ни малейшего представления о том, как выразить свои чувства девушке, точнее – ей. – Сиськи, — подумал Сириус в состоянии лёгкого шока, — Я трогаю её сиськи. Он осторожно сжал их – они были очень мягкими и более податливыми, чем он себе представлял. Как воздушный шарик. Но теплее – намного теплее. Мэри тихо хихикнула, наклонившись вперёд так, что её лоб прижался к его лбу. — Вот так... Он только начал чувствовать, что у него что-то получается – Мэри начала издавать тихие вздохи, – как в коридоре послышались голоса. — Крылья златоглазки, роса с клеверного поля, морская вода и… эм-м… Сириус втянул в себя воздух, пытаясь сдержать смех. Он узнал этот голос – знакомый тембр, который затихал, когда его обладатель погружался в раздумья, нахмурив брови и выпятив губу. — О, да ладно, Римус! — расстроенно воскликнула Лили, словно она стояла в нескольких метрах от гобелена. — Это же материал четвёртого года! — Я знаю, но у меня никогда не получается… Погоди, ты это слышала? — Что? — Ш-ш! Сириус затаил дыхание, его сердце бешено колотилось, пока он слушал, как шаги Римуса становятся всё ближе и ближе, пока... — Люмос! Гобелен был сорван, и свет хлынул из вытянутой палочки Люпина. — Дерьмо! — Мэри! — выдохнула Лили. — Лунатик! — воскликнул Сириус, застенчиво улыбаясь. — Чем вы двое тут занимаетесь?! — возмутилась Лили, уперев руки в бока. Сириус не удержался и подмигнул ей, ухмыляясь, и сказал: — Сама не видишь, Эванс? — Мэри всё ещё сидела у него на коленях, лихорадочно застёгивая пуговицы на рубашке. — Мы должны назначить вам обоим отработки, — строго сказала Лили, приподняв бровь. — Ой, Лили, не будь врединой, — улыбнулась Мэри, закатив глаза. — Все этим занимаются, мы просто развлекаемся. — Ну… раз это в первый раз, — смягчилась Лили. — Пойдёмте, мы всё равно возвращались в башню. — Ещё пять минут? — дерзко спросил Сириус, просто чтобы увидеть, как Лили покраснела от смущения. Мэри рассмеялась и игриво шлёпнула его по руке. — Плохой мальчик! — хихикнула она, застегивая последнюю пуговицу на рубашке. — Пойдём, всё равно ты бы сегодня ничего больше не получил. Мэри и Лили шли чуть впереди них по дороге в гостиную, хихикая и перешёптываясь, время от времени оглядываясь на Сириуса. Он заправил прядь волос за ухо, шёл с лёгкой развязностью и подмигивал, когда они оглядывались. Блэк также попытался поймать взгляд Римуса со знающей улыбкой – Джеймс бы всю дорогу до их комнаты подталкивал его, поднимая брови и дерзко ухмыляясь. Но Люпин смотрел прямо перед собой, раздражённо хмурясь. К тому времени, как они вернулись в гостиную, Сириус начал думать, что сделал что-то не так. Неужели он чем-то обидел Римуса? Мальчик продолжал хмуриться, пока они все готовились ко сну, и в его глазах читалась целая буря. — Всё нормально, Лунатик? — спросил Сириус, когда они забрались в свои кровати, а Римус всё ещё молчал. — Да, — хрипло ответил он. Юноша перевернулся, оказавшись спиной к Сириусу, – и на этом всё.