Полуночник

      Тэхён ненавидит это.       В начале карьеры всё казалось куда более нормальным, ведь подростку было сложно оценить всё с психологической точки зрения. Но подрастая и наблюдая за всем с разных сторон, он начал ловить себя на мысли, что ему страшно. Продумывать вселенную шесть лет, чтобы свести к минимуму все понятия о нормальности и искусить трудолюбивых юнцов на безупречную жестокость... Этого хотели сценаристы? Хотели ли они подарить красочную картинку восторженным зрителям и психологическую травму Тэхёну?       Он не знает.       Но готовясь выйти к камере и отыграть свою роль, он вновь и вновь ловил себя на мысли, что готов в любой момент рухнуть в обморок. Только бы не видеть это.       Наверное, любой бы на его месте справлялся куда профессиональнее, и занимал бы меньше времени на нормальные дубли. Но Тэхён не может. Не потому, что он не имеет опыта, таланта, трудолюбия и прочей ереси. Нет.       Потому что он боится видеть Ёнджуна мёртвым.       День, когда это впервые случилось, остался в его памяти чёрным пятном. Тогда он впервые сыграл на камеру так убедительно и душераздирающе. Что же это было? Страх? Боль? Непонимание? Он не забыл, что играет. Он просто слишком проникся ролью. Именно так он себя оправдывал, пока это не повторилось снова. А затем ещё раз. Параллели преследовали его из раза в раз, заставляя не то забывать о том, что это нереально, и после выключения камер всё будет в порядке, не то молить Бога о жизни. Не своей. Ёнджуна.       Ведь он всегда умирает.       На концертах МАМА, когда они дают спойлеры, в клипах, в трейлерах. Почему это всегда должен быть он? Почему они? Из всех, кому могла достаться эта ветвь их непредсказуемого сценария, именно им пришлось разделить это бремя на двоих.       Ёнджун продолжал гибнуть, а Тэхён продолжал на это смотреть.       Мемберы относились к этому до оцепенения спокойно. Все, включая Ёнджуна, принимали свои роли так спокойно и обыкновенно, что Тэхёну хотелось кричать от обиды и... Боли? Ему определённо было больно. Ему было страшно и невыносимо тоскливо. Он продолжал из раза в раз терять дорогого человека и ничего не делать, а только смотреть.       Все всегда говорили, что его большие глаза прекрасны... Но что ему делать, если в них неприступным бременем застыл вид живого мертвеца, который обязан жить? Что Тэхёну делать, если руки сценариста пригвоздили его к земле в качестве стороннего наблюдателя? Что прикажете ему делать?!       Он просыпался по ночам, прогоняя силуэты лилово-белых соцветий. Фиалковая кровь, стекающая по бледной коже вниз, небрежный цветочный венок, до ужаса и мурашек гармонично смотрящийся на жёлтых волосах, проклятые рога, преследующие их со дня дебюта, дыра в груди, из раза в раз появляющаяся на церемонии награждения. И даже пистолет у виска, где смерть Ёнджуна впервые была суицидальной.       Организм Тэхёна уже давно забыл, что такое нормальный сон. Он босыми ногами прокрадывался в комнату хёна, чтобы убедиться, что он жив. Что дышит, что он просто спит. И Ёнджун всегда просыпался, стоило только маленькому полуночнику проникнуть к нему в покои. Ёнджун всегда смотрел вопросительно, но не настаивал на ответе. Лишь приглашал поспать вместе, если Тэхёну не спится у себя. А Тэхён всегда соглашался, словно в бреду прижимаясь к груди хёна изо всех сил, только бы слушать бьющееся сердце.       Разговоры о предстоящих камбэках всегда были для него триггером. Он застывал, словно перед пропастью, и заставлял себя улыбаться и делать вид, что всё хорошо. Но хорошего не было ровным счётом ничего.       Ведь Ёнджун продолжал гибнуть, а Тэхён продолжал на это смотреть.       Он убеждал себя, что с этим можно справиться. Что глупые боязнь и одержимость — временные попутчики, что скоро сойдут и не вернутся. Убеждал, но всё так же не прекращал продолжать убеждаться, что Ёнджун всё ещё жив.       Странное поведение, казалось, уже никого не удивляло. Тэхёну оставалось молча радоваться, что у них замечательная команда, где все от визажистов до операторов полностью поддерживают ребят. Вот если бы они умели ещё и понимать их...       Сегодня всё снова повторилось.       Тэхён не помнит, откуда взял силы, чтобы держать на лице маску радости так долго. Помнит лишь дрожь в собственном теле, когда Ёнджун вновь отыграл свою роль и умер, а ему снова пришлось смотреть.       Тэхён всегда смотрит и не отрывает взгляд. Боится, но не может не смотреть. Ведь это его хён. Ведь это их параллель.       Однако ночью его ждало что-то, что куда страшнее обычных кошмаров. Он проснулся в холодном поту, дыша загнанно и испуганно, словно борясь с собственной комнатой за кислород. На кровати напротив мирно спал Кай, но сейчас Тэхёну не было до него дела. Он почти упал с постели, торопясь в соседнюю комнату так быстро, как только мог. Кажется, его лихорадило, но он этого не замечал, в панике подбегая к кровати Ёнджуна и роняя горячие слёзы на пол. Его руки отчаянно пытались нащупать пульс на шее хёна, пока губы судорожно пытались вспомнить хоть одну молитву. Не получалось. Почему не получалось?..       Тэхёна накрывала истерика. Она накатывала ледяной волной, словно придавливая к полу и шипя раскалёнными углями. Она накатывала чёрным, словно смоль, котом с разноцветными глазами, так мерзко всплывающим перед глазами отчётливыми картинками. Накатывала бесконечными страданиями и болью, словно доказывая, что у страха нет пределов. И Тэхён забыл как дышать.       Когда щёки оказываются в чужих холодных руках, он уже почти ничего не понимает. Пальцы, так и не сумевшие нащупать пульс, ведь искали совсем не там, безвольно опустились вниз на твёрдую грудь. А там, за слоем ночной рубашки и разгорячённого тела, билось нервным танцем сердце. Его сердце. Сердце Ёнджуна.       По щекам вновь потекли слёзы.       Слава богу.       — Тэхён-а, — голос Ёнджуна звучит так обеспокоенно, что Тэхён даже находит силы на улыбку. — Господи, что случилось? Ты в порядке? Поранился? Заболел?       Тэхён мотает головой, закрывая глаза и протяжно выдыхая.       — Ты жив... — шепчет он, отчаянно и так по-детски прижимаясь к старшему, который ничего не понимает, но обнимает его в ответ.       Проходит время, прежде чем Тэхён решается заговорить. Может быть час, а может все три. Ёнджун его не торопил, а терпеливо ждал, пока он соберётся с мыслями, и поглаживал по спине. Ждал объяснений и Тэхён ему всё объяснил, а после снова заплакал у него на груди.       — Я так боюсь, хён, — надрывно говорит младший. — Я не хочу видеть тебя мёртвым. Не могу. Кого угодно, но не тебя!       — Господи... Всё хорошо, Тэхён-а. Я здесь. Я живой.       — Но почему всегда ты?.. Почему нельзя обойтись без смерти?       — ...потому что у нашей истории такой сюжет?       — Но я не хочу вновь и вновь терять тебя! Я не хочу, чтобы наша история была такой!       Ёнджун поджимает губы и выдыхает, прислоняясь к горячему лбу младшего своим. Тэхён на секунду замирает.       — Настоящий я всегда будет с тобой. Обещаю, — Ёнджун тянет свой мизинец и терпеливо ждёт, пока его маленький полуночник ответит на этот жест. — Тэхён-а, я знаю, что это будет звучать банально, и ты сам, наверняка, хорошо это знаешь, но... Наши роли никак не связаны с нами в реальности, ведь так? Там я умираю, но здесь я живу. Живу с тобой и ребятами, ты можешь чувствовать моё сердцебиение когда пожелаешь. Клянусь.       Тэхён по-детски всхлипывает, утирая слёзы рукавом. Он всё ещё не готов мириться с тем, что именно их параллель такая. И на это есть множество причин, которые кричат на перебой о бесконечном переживании за Ёнджуна.       — Я боюсь не справиться, — Тэхён поджимает губы и качает головой. — Потому что это ты.       — Тэхён? — Ёнджун вопросительно выгибает бровь и ждёт.       А Тэхён ждать не хочет. Он уже довольно настрадался, чтобы бояться ещё и иных своих чувств.       Поддавшись вперёд он касается своими губами губ Ёнджуна и улавливает удивлённый вздох. Этот поцелуй был настолько прост и невинен, что в сердцах обоих защемило нечто большее, чем они могли бы выразить словами. Ёнджун не моргая смотрит в глаза напротив и наконец-то понимает. Понимает всё, о чём так сильно беспокоился Тэхён. И если его поцелуй нёс за собой вопросительный характер, то более глубокий и взрослый поцелуй Ёнджуна — ответный. Такой, который сможет понять лишь Тэхён.       Ночь продолжится дальше.       Жизнь и работа тоже.       Ёнджун продолжит умирать, а Тэхён продолжит смотреть.       Он не откажется от предложения старшего посещать психолога и постепенно научится принимать эту часть их работы. А после съёмок оба будут отбрасывать маски и роли, ведь с той самой ночи они гораздо больше, чем просто друзья, что день за днём убеждаются в жизнях друг друга.