Мамы бывают разные 2. Новое поколение

      Кимико часто говорили, что она серьёзная не по годам, но она просто брала пример с вечно сосредоточенной мамы. В общении с незнакомыми людьми Кагами была сдержанной, безразличной, безэмоциональной. Если бы Кимико не видела маму в более комфортной среде, то подумала бы, что она вообще не может испытывать эмоций.       Но дома или в компании друзей она была совсем другой. Кагами улыбалась, шутила, перебрасывалась с Хлоей колкостями, плакала над фильмами и смотрела на мужа с безграничной нежностью. Мама была искренней, счастливой, умела окружать теплом и заботой. Просто эта её сторона была не для всех.       И это было то, чему Кимико научилась мастерски — скрывать свои чувства. Малознакомые люди всегда считали, что её невозможно задеть. Девушка всегда легко находила слова, чтобы поставить зарвавшихся мальчишек на место. Они за спиной называли её холодной сучкой, но знали бы они, насколько неправы.       Кимико была плаксой с самого детства. Её задевали даже самые незначительные вещи. Она в целом была довольно чувствительной натурой. Иногда слишком чувствительной. Но мама помогла ей справиться с этим. В их жизнь прочно вошли медитации, дыхательные практики и вечерние разговоры по душам за ужином.       Кимико обожала то, насколько её родители похожи, хотя этого нельзя было сказать, увидев их по отдельности. Папа всегда дружелюбно улыбался, мог успокоить незнакомого плачущего ребёнка и миролюбиво пообщаться с какой-нибудь своей фанаткой, которую видел впервые в жизни. Маме было достаточно одного безразличного взгляда, чтобы человек вздрогнул и предпочёл не лезть. Но когда они оказывались вместе, то интересным образом влияли друг на друга. Отец становился более сдержанным, мама более улыбчивой.       Все в этой семье обожали шумные праздники. Собрать огромную компанию друзей, включить рок и веселиться до упаду. Танцевать, играть во что-нибудь глупое, но весёлое, вроде вытаскивание яблок ртом из таза с водой. Только это должно было происходить не чаще, чем раз в полгода, потому что и у Кагами, и у Кимико социальная батарейка садилась за один такой праздник полностью. Зато у них оставались тёплые воспоминания.       Мама обожала расчёсывать её волосы. Такие же иссиня-чёрные, как у неё самой, но гораздо длиннее. Сама Кагами всегда стриглась под каре и рассказывала дочери, что хотела бы иметь такие же длинные волосы, но с самого детства её коротко стригли, чтобы с причёской было меньше возни, так что теперь она вряд ли сможет приучить себя к другой причёске. Наверное поэтому Кимико изо всех сил берегла свою длину.       Ещё когда Кимико было лет пять, мама посадила её рядом с собой и сказала, что у неё есть к ней серьёзный разговор. Тогда девочка даже слегка напряглась, волнуясь, что могла сделать что-то не так. Но темой внезапно стало то, чем она будет жизни. Слова мамы о том, что она не хочет лишать её возможности выбрать дело себе по душе, что нужно любить то, чем занимаешься достаточно сильно, чтобы хотелось тратить на это время, навсегда застряли у неё в голове.       Методом проб и ошибок, исследований разных кружков и секций, Кимико пришла в большой теннис. Только взяв в руки ракетку, начав заниматься, она поняла, что Кагами имела в виду. Это было её. Однозначно. То, что нужно. Мама была рада, когда увидела, как горят её глаза. И вдвойне рада тому, что Кимико всё же выбрала что-то спортивное, хоть и не фехтование. А девочка не могла перестать говорить о том, как ей понравилось на тренировке.       Зато мама была не в восторге от увлечения дочери мотоциклами, в отличие от отца, который и научил её водить. Он же подарил Кимико новый черный байк и классную кожаную куртку на шестнадцатый день рождения. Видно было, что Кагами хотелось запретить дочери ездить на отцовском подарке, но она на мгновение прикрыла глаза, а потом спокойным, сдержанным тоном попросила всегда носить шлем и быть аккуратней на дорогах. После данного матери клятвенного обещания, Кимико получила разрешение сдавать на права.       Ещё одним увлечением, к которому мама относилась уже гораздо более снисходительно, были видеоигры. Она даже иногда играла вместе с ней или сидела рядом, читая книгу, краем глаза следя за тем, как девушка проходит какую-нибудь сюжетную ветку за очередную девушку-воина с мечом наперевес.       Благодаря компьютерным играм Кимико крепко сдружилась с младшим братом Эммы — Хьюго. Он иногда дразнил её, называя мальчишкой, когда они были младше, и волосы у Кимико были той же длины, что сейчас у мамы. За это ему частенько прилетало по голове подушкой, а потом она надирала ему задницу в какой-нибудь игре. Правда, как только волосы у девушки отрасли, подколки на эту тему стали редкостью.       Они совсем исчезли только когда в пятнадцать Кимико надела красное обтягивающее платье длиной до середины бедра с рукавами-фонариками. Да, оно было ужасно неудобным, но это, однозначно, стоило совершенно ошарашенного взгляда зелёных глаз. Хьюго аж очки протёр, вызвав у Кимико усмешку.       В вопросах любви Кимико придерживалась той тактики, о которой рассказала ей мама. Ошеломить, удивить, взять под контроль. Нужно было быть сильной, смелой, уверенной, немного властной — так она говорила. Правда папа, слушая всё это, только печально вздыхал.       — Что? — наконец, не выдержала мама. — Неужели не согласен?       — Да нет, всё это очень действенно. Просто жалко бедную жертву, — протянул папа и отправил в рот брокколи. Мама смерила его странным взглядом, в котором читалась смесь осуждения и подозрительно. — Не-не, меня всё устраивает, правда. И вообще это не моё дело.       — Вот и молчи, — цыкнула Кагами.       — Как скажешь, огонёчек. Добавки не положишь? — мило улыбнулся отец, и мама мгновенно остыла.       Глядя на них, Кимико подумала, что если Хьюго не будет относиться к ней так же, то ей вообще не нужны отношения.