Последствия

— Ну, полно. Не стоит так переживать. Мы и ждали чего-то в этом роде. Тебя никто не винит. Аанг не ответил. Он опустил голову на руки и устало прикрыл веки. Иней на ресницах начал таять, и со стороны казалось, что Аватар оплакивает свою неудачу. Катара покачала головой и принялась убирать со стола остатки вчерашней трапезы. — Где твоя мудрость, Аватар? Или ты забыл законы природы? Любая жизненная форма рождается, растет, плодоносит, старится и умирает. Мы с тобой — не исключение. — На нас с тобой больше ответственности, чем на других… формах, — Аанг так и не поднял головы. — Мы не имеем права на слабость. — Никто не умер, — напомнила ему Катара. — Жители вовремя ушли из деревни. А дома… Что же, выстроят новые. В следующий раз будем проворнее. — Не будем! — Аватар ударил кулаком по столу, замер и словно в изумлении посмотрел на сжатые пальцы. — Посмотри, Катара! Моя рука стала рукой больного, немощного человека. Кого она сможет защитить? Стихии больше не слушаются меня так, как прежде. Зрение и слух раз за разом подводят своего хозяина. Я больше никого не смогу спасти. Я… — его плечи опустились, спина сгорбилась, — я… старик. Волна ударилась о берег, взметнула к небу брызги и обессилено упала на песок. — Почему так? — Аватар измученно посмотрел на жену. — Мои учителя, мои предшественники — все они в моем возрасте находились в расцвете сил. Они лишь становились могущественнее с годами. Почему это происходит со мной? — Сто лет в айсберге, — Катара убрала тарелки в шкаф. — Удар Азулы. Обвал в пещерах Ко-Ши. И многое, многое другое. Молодой организм легко переживает любые травмы, но они не исчезают, они ждут, и рано или поздно каждая напомнит о себе. Аанг хмуро изучал столешницу, проводя сухими пальцами по линиям, некогда отмечавшим жизненный путь давно спиленного дерева. Годы не смогли согнуть Аватара, но выбелили волосы в бороде и усах, исчертили морщинами лицо и руки, прорезали горькие складки возле губ. Его поступь стала тише, а движения — отрывистей. Беспечная улыбка мальчишки, у ног которого лежал весь мир, сменилась молчаливой печалью старика. Маг воды оглянулась на зеркало. Она тоже не осталась прежней. Смуглая кожа истончилась, стала полупрозрачной, привычные бусины теперь холодно синели на снегу волос, под глазами навсегда залегли усталые тени. Но она пока что была здорова и сильна, она все еще поднимала чудовищной силы бури, закручивала водовороты, плавила глыбы льда, и полная луна заставляла ее совершать сумасшедшие пробежки и смеяться от плещущего через край могущества. Аанг же… Он таял. Он уставал. Он сдавленно кашлял по ночам, пытаясь скрыть от нее свой недуг. На его лице все чаще и чаще мелькала гримаса боли. И — что пугало ее сильнее всего, — он больше не летал. Раньше Катара не могла удержать его на земле. Теперь он сам был не в силах подняться в небо, и здесь великая целительница оказалась беспомощна. Ее магия была не способна разогнать по жилам стынущую кровь. Все чаще и чаще во время работы случались осечки. По лицу мага воды пробежал солнечный зайчик, заставив Катару заслониться рукой, и в следующую секунду комната залилась перламутровым светом мартовского утра. — Пойдем свежим воздухом подышим, — Катара потянула мужа за рукав, не обращая внимания на его слабый протест. — Вставай-вставай, нечего киснуть в помещении. Они вышли в сад и опустились на старые качели, некогда взлетавшие в небо под детский смех, а теперь подпиравшие стену дома. Подставив лицо первому весеннему теплу, маг воды расстегнула меховой воротник и взяла Аанга за руку. — Ну что, разве плохо? — она ласково взглянула на мужа. — Смотри, какая красота! Больше полувека смотрю на этот пейзаж, и все не надоедает. Аанг прищурился, вглядываясь в нежные тени на дальних склонах гор, где уже начинал серебриться легкий пар, а прозрачные капли стекали по стволам деревьев. — Разве в пейзаже дело? — А в чем? Не отворачивайся. Скажи, в чем? В подвигах? В борьбе? В гонке за счастьем? Эх ты, Аватар! — Катара, прошу… Неужели ты не чувствуешь? — в серых глазах блуждало горькое недоумение. — Я стал бесполезным. Понимаешь? Всю жизнь я помогал людям, спасал их, выручал, вытаскивал, отводил от них беду. Я был создан для этого. Это был смысл моей жизни, моя миссия. А теперь… — Теперь она исполнена. — Что? — Аанг повернулся к жене, потрясенно всматриваясь в нее. Катара встретила его взгляд, по-прежнему держа за руку, прислонившись к шершавой стене и чуть откинув голову назад. Ее пальцы легко поглаживали его ладонь, а в уголках губ играла ласковая насмешка. — Подумай, хороший. Все долги заплачены. Дела завершены. Мы жили судьбами других — что же, настала пора подумать о себе. Уже понятно, что мир мы не изменили. Технический прогресс и видимое благополучие не принесли желанного счастья. Мы надрывались, пытаясь устроить людям рай на земле, а он оказался им не нужен. И знаешь, теперь мне как-то… все равно. Не нужен — и духи с ними. Пусть живут, как живется. Мы больше им не принадлежим. — Неужели все прошло, девочка моя? — А ты как думаешь? Они замолчали. Солнце переплывало из облака в облако, оставляя теплые следы на лицах стариков. Мир, подобно огромной реке, скользил мимо крохотного островка, где они сидели вдвоем, вспоминая, листая память, как старый альбом. Вот первая встреча, вот дружбы, победы, разочарования. Вот их друзья — один за другим, молодые, опасные, полные идей мечтатели, все вместе в кругу, который пока что не поредел… *** Когда наступает вечер, и тени залегают под усталыми веками, рука сухо спит в руке, а смерть заглядывает в окна — тогда растворяется мишура, затихает галдеж и проступает чистое, ясное, невыносимо дорогое, то, что бережно хранилось в глубине сердца и теперь, извлеченное на свет, пылает с новой силой. Миражи исчезают один за другим, и из их призраков появляется последний рубеж. Через этот перевал — глаза в глаза, душа в душу, жизнь в жизнь — уходят незаметной тропой двое, все дальше и дальше. Через мгновение они повернут за угол и исчезнут навсегда, но пока мы смотрим им вслед, и слезы двоят силуэты в глазах, и точка превращается в многоточие.