Кровь и кости

Чем ближе к гробнице, тем больше обезьян. Стоит обернуться, как замечаю сотни взглядов, устремлённых из крон деревьев, зарослей кустов или из-за камней на меня одного. Но без повелителя мартышки не посмеют приблизиться ко мне, а вот я… С лёгкостью ловлю их поодиночке. Здорово, когда есть чем перекусить, только мясо этих тварей мне противно. И не потому что оно жёсткое. Сунь Укун — Царь обезьян, герой и праведник. Ясное дело такое существо захотело бы перейти дорогу демону, как я. И даже размазал меня, когда я пригласил его наставника отобедать во дворце. Но сам то он кем был, этот святоша? Да такое вытворял, что ни одному оборотню не снилось! Вижу гнилую душонку насквозь!        Уничтожу, придавлю не просто горой — целым миром! А когда встречу, расскажу презабавную историю о том, кто я такой… Затем…        Ты сдохнешь вместе с небесами, Укун…

***

— Сладкий, сочный… Вкусный! — демонята награждали меня такими эпитетами, от которых я только и мог, что лить слёзы. Пальцы скребли по древесной коре, а ноги… Я их почти не чувствовал, так сильно сдавило верёвками. Тогда я был обычным дровосеком, человеком, и быть съеденным было страшно, поэтому молитва раз за разом повторялась в голове. — Давай попробуем, никто не узнает! — я почувствовал движение воздуха возле левой ноги и взвыл от боли. Меня не раз кусали дикие звери, однако у оборотня оказались крепкие острые зубы, готовые просто-напросто оторвать мне конечность.        — Дубина! — хватка ослабла, но место укуса продолжало пульсировать адской болью. — Его даже не омыли!        — Но нам и не достанется ничего! Старшие съедят, а нам лишь кости бросят.        — Не переживай, князь и высшие чины собираются отведать монаха. Мальчишка — нам за заслуги, сам слышал.        — И что же за монах такой?        — Говорят, из далёкого государства. Такой набожный, что один кусочек — и ты бессмертен! — одно из чёрных мохнатых существ облизнулось, сглатывая оставшиеся на губах капли крови. Я чувствовал, как по спине моей бежит очередной ворох мурашек.        — Уже не так аппетитно смотрится этот мальчишка! — Заявил он. — Мясо то мясом, но жить вечно…        — Вот же неблагодарные! Их угощают, а они нос воротят! — В отличии от несуразных чертят, появившийся в гроте господин был высок, широк в плечах и одет по-военному. В лице его наблюдалось больше волчих черт нежели человеческих, смотреть было невозможно. Увидев один раз, я не мог избавиться от неприятного воспоминания, даже зажмурившись. — Лучше на посты отправляйтесь, пока ещё кто-нибудь не заметил вас тут. А укус этот мы из вашей доли вычтем!        Послышались неприятные вопли, шипение, и шлёпанье босых ног по камню, но лучше бы эти двое остались, ведь ко мне приблизился оборотень-волк. От его прикосновения я дёрнулся, хотя бежать было некуда, а тот невозмутимо обмотал мне ногу какой-то тряпкой — судя по всему, остатками одежды другого съеденного.        — Не хватало ещё, чтобы испортился раньше времени, да и головы им не сносить.        — Начальник!        — Привяжите к соседнему дереву! — Когда монстр оставил меня в относительном покое, я смог приоткрыть один глаз. В комнату ввели мужчину, одеяния которого было сшито из разного цвета и размера лоскутов. Туфли его сыпались на глазах от изношенности и налипшей пыли. Некоторые нищие из нашей деревни выглядели опрятнее, однако стоило только посмотреть в глаза этому человеку, как становилось ясно его происхождение — на бледном лице расположились два священных вместилища мудрости. Аура мужчины приносила в душу некое приятное ощущение, покой, я бы сказал. Только сам он плакал и чуть ли не падал на колени в просьбах отпустить его, но демоны продолжали тащить несчастного ко мне. Когда он был также крепко привязан, все удалились.        — Братья мои! — Зарыдал монах громко и отчаянно. — Где вы, на каких горах ловите злых духов-оборотней? По каким дорогам гонитесь за ними? Злой дьявол поймал меня, и я терплю невыносимые мучения. Встретимся ли мы ещё когда-нибудь? Может быть, тяжкими муками умертвят меня? — Смотрел он в потолок, за которым скрылось небо. Грудь тяжело вздымалась и опадала от плача…        — Уважаемый наставник!        — Кто ты? — казалось до этого он не замечал меня, даже испугался, хотя выглядел я, наверное, правда, не лучше него.        — Я дровосек из соседней деревни, Цзян Вей. Сегодня или завтра меня собираются…        — О, дорогой. Ты умрёшь один, и твоя смерть не причинит никому беспокойства! — Эти слова кольнули меня, подобно веткам в густом лесу. — А мне вот не умереть с чистой душой! Я получил повеление самого Танского императора отправиться на поклон Будде, взять у него священные книги и упокоить бесприютные души грешников! Как я могу подвести его?        — Но кто же поможет моей семье? Кто принесёт им дрова, что я нарубил в лесу? — казалось, сердце моё разобьётся. Тело повисло на верёвках, а взгляд устремился в землю, солёные ручьи потекли в преисподнюю. В голове возникали туманы, выбраться из которых было уже выше моих сил. Моё горе казалось мне намного горше, хотя я знал, что… Никто не будет меня оплакивать.        — О бедный! О несчастный! Служить государю и служить родителям это одно и то же. Ты скорбишь о милости, оказанной тебе родителями, а я о милости, оказанной мне государем! — Слёзы приобрели горький вкус…        Несколько раз мы наблюдали за тем, как обитатели пещеры куда-то торопятся. Каждый раз общий сбор сопровождался лязгом стали и дикими воплями. В такие минуты Сюаньцзан, так звали этого мужчину, приободрялся и поворачивал голову, а я… Наоборот опускал её ниже. Из завываний монаха я смог различить, что снаружи у него осталось трое учеников, и скорее всего это они вызывали переполох. Однако мне на подмогу никто не придёт и… Больше всего на свете мне захотелось, чтобы мы погибли здесь вдвоём.        — Наставник! — вдруг раздалось совсем близко, и прямо из ниоткуда появилось существо, тоже не многим похожее на человека. Весь покрыт шерстью, а в руках красных посох с золотыми обручами. И всё же он был на доброй стороне, раз монах обрадовался его приходу.        — Укун!        — Не зови меня по имени! Нас могут услышать, и разнесут весть о том, что я здесь. Оборотень, здешний князь, сказал, что уже съел тебя, но не беспокойся! Как только я расправлюсь с ним, приду выручить тебя! — в ту же секунду он подпрыгнул в воздух, превратился в цикаду, подобно небожителю, и полетел в сторону выхода.        — Теперь мы будем спасены!        Но вернулся он совсем не скоро — я успел потерять значительное количество крови, несмотря на повязку. Помню только, как лицо моё резко обдало ветром, а через пару минут под руками оказалась зелёная трава. Сбоку разгоралось пламя, поглощая и трупы демонов, и ещё живых чертят. Никогда не забуду, как упал в грязь, кланяясь своим спасителям, а этот монах поднимал меня.

***

Во второй раз я встретил его уже в другом обличии. Угли, пепел и зола — всё что оставил мой гнев от родной деревни, приносило Сюаньцзану муки, это было хорошо видно по сморщенному в три складки лбу. Я готов был услышать стоны и рыдания, но он молчал. Путешествие на Запад давно завершено, наверное, это и сказалось на Танском монахе.        — Кто ты такой? — спросил Сунь Укун, нагло выходя вперёд. — Как посмел совершить подобное и прикончить вместе с людьми здешних духов земли?        — Ты мне не отец и не дед, чтобы я отчитывался!        — Тогда отведаешь моего посоха. — Он оголил свои острые зубы, а хвост встал торчком — знак высокой степени раздражения.        — С удовольствием. Тогда я не оценивал свои возможности толком — слишком сильно бушевала боль смерти… Я чувствовал лишь безразличие ко всему. К тому, что я отныне демон, что людей, издевавшихся при первой возможности давно уже нет, а прикончил я их невинных потомков, плевать было и на то, смогу ли победить или же умру в поединке. И всё же безразличие моё ограничивалось эмоциями. Поэтому в тот момент я оставил весь мир вне своего внимания, кроме Царя обезьян. Близость смертоносного посоха наполнила меня решимостью существовать — с каждой секундой всё больше кровавых монстров я создавал, но миновать поражения не удалось.        — Ты не помнишь? — Он игнорировал мои вопросы, чёртов герой. Нисколько не измотанный, наносил увечья и в конце концов прижал к месту, где когда-то стоял мой дом. Ртом я глотал залитый дождём воздух, глаза высохли от пролитых слёз, но обезьяньей милости попросту не существует.        — Вей! — голубая вспышка снесла Укуна с ног, а возле меня оказалась знакомая из далёкого прошлого. Байгуцзин выглядела решительней, чем в нашу первую встречу, но внешность молодой девушки при ней осталась. Леди Костяной демон подняла меня и бросилась прочь со скоростью, которую ни один дракон не смог бы развить. В спину нам летели проклятья «добра», а туман скрыл дорогу вперёд.        Что было дальше, я почти не помню. Только то, что в лесной тиши мы сидели на голой земле, она держала меня за руку…

***

— Уважаемый наставник, прошу, проходите.        Я не знаю когда и как монахи вошли в наш дом. Щёки полыхали, подобно пламени свечи на столике, а ноги, наоборот, сковало льдом. По тому, как отчётливо я видела злобные тени в окошке, было понятно, что меня вновь настигает бред.        Страшная болезнь... От неё не спасают ни даосские снадобья, ни молитвы. Моя младшая сестра уже в могиле, старшая — вот-вот отправится следом, как и я. А родители, если останутся в живых, потом умрут с голоду. Отца лишили звания чиновника… Мне было жалко их, и порою, я обращалась к небесам с единственной просьбой.        — Пожалуйста, помогите… — Мамин голос давно стал похож на предсмертный хрип. Первое время она старалась держаться и плакала у себя, но теперь и к нам заходила с красными глазами и тёмными пятнами под ними. Каждый раз её вид приносил мне мучения, но я силилась не заплакать. Только бы не заплакать, чтобы не плакала она… Но в этот раз не пришлось сдерживать слёзы, если бы чувствовала себя чуть лучше — я бы точно закричала при виде мохнатого чудовища в тигринной шкуре. Однако маленькая голова с впалыми щеками изучала меня одно мгновение, а после появилась свиноподобная, ещё страшнее.        — Бацзе, лучше отойди, а то девочка от страха умрёт.        — Тебя, братец, она не меньше боится! Как хорошо, что она тоже быстро исчезла.        Я долго ещё слышала их голоса, но не могла понять о чём речь. Ещё двое силуэтов пытались их остановить, а мама… Всё кланялась. Так резко сгибалась и поднималась, что вскоре оперлась на стенку от утомления. Когда балаган закончился, первое чудовище снова оказалось возле меня, я почувствовала его «железные», цепкие пальцы на подбородке, и в рот мне попала какая-то пилюля. Она забилась не туда, и используя последние силы, я села и стала кашлять. Тот, что похож на человека, сразу подал чашку с водой.        — …Поможет, однако…        — Сунь Укун хороший лекарь, однажды он вылечил императора далёкой страны, не переживайте. — мохнатый человек был недоволен тем, что его перебили, но похвала утешила его гордость. Сразу появилось нечто, похожее на руку, только более гибкое. Хвост. Так я поняла, что он обезьяна. — Ей нужен отдых, а нам пора отправляться в путь.        — Останьтесь на ночь, прошу вас, достопочтенные монахи! — Мама упала на колени. — Я приготовлю вам пампушек в дорогу, сварю риса! Позвольте мне наградить вас!        — А хозяйка дело говорит!        — Только поесть тебе, дубина! — Снова стало шумно, но вскоре все мои гости вышли. Противное лекарство бурлило в животе, не давая мне уснуть… Было одиноко и больно в темноте. И всё же я благодарила небеса.        На следующее утро мне полегчало, а к вечеру я уже смогла встать с кровати. Всё это время родители не давали монахам уйти. Свиночеловек сжирал последние наши запасы, обезьяна принимала других больных, синекожий куда-то отправился с отцом, а человек, их учитель, остался в нашем саду и сочинял стихи вслух. К священному пути ещё в начале, Но много горестных случилось бед Судьба хранит тревожное молчанье Позволит ли она сдержать обет? День долгий тянется в тумане — Щебечут птицы, воздух летний свеж… Но снова ночь, когда среди собратьев Начнётся злом оправданный мятеж. Тогда и дети плачут, их родные Поднимут меч совсем не против тьмы Того, кого послало небо — одолеть. Вот право, Нет горестней для детских душ судьбы. Своё я вспоминаю государство, И сердце разрывает на куски Вид этих немощных страдальцев, Отца не ведущих любви        — Не подходите, не подходите! — Запротестовала я, когда он собрался меня приветствовать. — Сбежав из комнаты, я могу навлечь на вас беду.        — Должно быть, тебе стало лучше?        — Да, благодаря вашему снадобью. Извините за мой вопрос, но стихи…        — Мои способности столь скромны, что я не решаюсь показывать их кому бы то ни было. Подобно оголённым деревьям, эти строки покрывает снег безызвестия… — На ладонь мужчины спустился ещё зелёный листок клёна, и он, бережно взяв его за черенок, отправил в путешествие с потоком ветра.        — Вы говорили о ночи, это связано со свержением императора?        Умиротворённое лицо монаха тут же приняло страдальческое выражение: губы изогнулись, а лоб сморщился. Глаза ярко блестели, и даже не смотря на то, что он так и не заплакал, чувствовались его переживания.        — Бедный государь ваш совсем не может справиться с ношей, но мои ученики помогут, и все напастья мигом исчезнут.        — А что если нет? — Пусть не так часто, но я выходила в город и видела, чем обернулась его слабость. Мне никогда не забыть отчаяние, которому мой отец не внял — он пнул того мальчишку, что посмел дотронуться его рукава.        — Отправляясь в путь, я дал клятву, что очищу каждый храм, в который ступит моя нога. Ваши святилища порушены демонами, но если…        — Я хочу помочь! — Мне было без разницы, правда или нет, этот человек дал мне надежду, не только жизнь…        — Не беспокойся, выздоравливай. — Остановил он меня. И надеюсь, об этом пожалел.

***

К моему отцу взывали люди, множество рук тянулось к нему. Но он не оборачивался, продолжал двигаться вперёд, ведя меня за собой… Он говорил о какой-то мечте, что называл Судьбою… Он просил меня увидеть. Мне было страшно, когда хватались за ворот уже моей одежды, когда меня облачили в чиновничий наряд… Я не знала, как помочь всем этим людям, точнее… Всем этим призракам.        Такой кошмар не мог помешать мне услышать шорох — будто крысы разом выбежали из подвалов. Я вскочила, будучи уже совсем здоровой, и заглянула в коридор. Никого. Тогда я обернулась и в окне увидела полную луну, которая показалась мне невероятно огромной. Символ энергии Инь, злой черноты освещал комнату белым светом, отчего шли мурашки. Легко было списать всё на усталость — когда монахам удалось восстановить императора на престоле, проблемы у отца только усилились, а с ним, и вся наша семья оказалась «взаперти».        — Грабители!!! — вдруг услышала я, это была мама. Крики заставили снова повернуть голову, однако тень уже схватила меня за горло, а на запястьях оказалась верёвка.        — Отпусти её! — в комнату ворвался отец с мечом на изготовке. Сражаться он не умел, задумал просто припугнуть. Я почувствовала липкость, когда похититель прижал меня к себе — его рубашка была пропитана потом и грязью. Как могла я упёрлась руками, но это ни к чему дельному не привело.        — Думал лишили чина и дело с концом?! Нет уж! — Мои ноги потеряли опору, и я оказалась на руках обладателя знакомого голоса. А следующее, что помню — стук копыт по дороге и мельтешащую перед глазами землю.        — Очнулась? — Спросил он пренебрежительно. — Отца своего вини, а не меня! Это он монахов привёл! Если бы их не задержали и других детей бы успели спасти! — Последнее слово он произнёс значительно тише. — Могли бы хоть чем-то загладить свою вину! Что они сделали?! Своими учениями помогли негодяю! Снова налоги, снова болезни и засухи! А во всём винят какие-то там храмы!        И в тот миг я узнала — он был тем самым мальчишкой с улицы, просящим подаяние!        Лошадь подо мной замедлила темп, а вскоре и остановилась. Тогда я заёрзала, не позволяя похитителю дотрагиваться до меня, но за это полетела вниз сама, ладонями вперёд, в итоге поплатилась — их обагрила собственная кровь. Как будто… Я держала в руках чьи-то грехи.        — Посмотри. — Он схватился за мои плечи, рывком поднял и подтащил к колодцу, грубо сложенному и, судя по всему, давно заброшенному. Камень, залитый дождевой водой, весь покрылся мхом. — Загляни-ка!        Но там не было ничего кроме темноты. Ни запаха, ни звука. И всё же, я не могла успокоиться, ожидая ужасного… Очень хотелось домой, к маме! Отца расспросить, узнать наконец, что он сделал… Даже в кровати я не чувствовала себя так плохо! Пальцы невыносимо болели, я… Я хотела закусить губу, несносная привычка, но она никак не попадалась, постоянно ускользала! И будто лампу затушили — меня скинули на дно.        — Те, кто болели, те кто не платили и помогали другим — все тут! К демонам учение жестоко, ведь так?! Небеса отреклись и от тебя!        Упав на что-то упругое и твёрдое, я поняла, что подо мной разлагающиеся трупы. Повсюду смрад и затхлость, что вызывали тошноту, на утро я измазалась в себе самой… Но здесь не только тело страдало. На плач отвечали смехом, а при попытке выбраться — стягивали вниз те, кто невидим ещё живым. Я кричала и билась о стены, но никто так и не услышал…        Я хотела туда, где тепло, где никто не страдал, где… Всего этого не было!

***

Холодно… Слабому, только родившемуся, демону тяжело передвигаться, а если он был человеком… И найти цель новой жизни. В мире духов я случайно попала в место, где всем заправляла оборотень-лисица. Красивое личико, но глаза кровожадные и сердце камнем — я чувствовала её презрение, однако оставалась рядом подобно пленнице. Её дружки-дьяволы пинали меня, рвали платье… Я плакала, но…        У этой лисицы был страшный секрет — она любила живого человека. По вечерам исчезала в лазе — выходе в мир смертных. Не раз я подбиралась поближе и пыталась услышать хоть словечко из их разговора… Дрожала, не решаясь воспользоваться новыми силами, ни для того, чтобы сбежать, ни для того, чтобы отомстить… Возвращалась к ней под ноги и клялась в верности. Но когда я увидела его, поняла что она называла сокровищем.

***

Запыхавшийся мужчина гнал вперёд юношу, а тот всё продолжал сопеть и крепко стискивать зубы, когда получал очередной толчок в спину. В конце концов от одного из ударов он и вовсе упал на землю. — Тебя не раз предупреждали, Цзян Вей! История этого учения уходит в далёкую древность! Величайшие мудрецы передавали знания веками! Высоко же ты себя ставишь, если считаешь, что имеешь право перечить хоть одной из догм! — Но ведь я… — Убирайся, и чтобы больше не являлся сюда! Учитель не хочет тебя видеть. — Мужчина развернулся и ушёл восвояси, оставляя юношу на потеху проходящим мимо людям. Взгляд молодого человека выражал невыносимую обиду, подавленная злоба бурлила в крови, он как будто вот-вот взорвётся. Его ладони сжались в кулаки, такие слабые, но до краёв наполненные разрывающей эмоцией. Но всё же, сдержавшись, он поднялся на ноги и поплёлся к себе домой. Жил он на самом краю деревни, где стоял дом обычного лесоруба. У главы семейства было ещё три сына помимо Вея и каждого из них он ценил больше своего первенца. Парень как будто специально всё делал неправильно — что бы его ни попросили, у него выходило не как у всех. Нет, не хуже, просто по другому. Дошло до того, что родители решили позвать священника, чтобы изгнать из юноши демонов, но Вей сбежал в час его прихода. В итоге семье пришлось смириться с выходками юноши… Однако по деревне быстро разлетелся слух о «проклятьи». Не мог Вей надеяться ни на появление семьи, ни на хоть какое-нибудь положение в обществе. Его остерегались, бранили и выгоняли с главной улицы. Но под раскидистой лесной кроной скрывалось тайное убежище, куда юный лесоруб приходил жаловаться на тяжёлую долю. В неприметном овражке была спрятана нора, достаточно большая, чтобы Вей мог укрыться внутри, но маленькая для того, чтобы он мог залезть дальше метра. Здесь он разговаривал с лисой, которая носила на голове грязный человеческий череп. Его давняя подруга Ху Ли Цзин имела лишь один хвост и еле-еле обращалась с магией, поэтому чаще всего показывалась любимому в своём истинном облике. Она ложилась на колени Вея и молча слушала, потом утешающе тёрлась об его лицо мордочкой и исчезала в своей норе, что вела в царство духов… Поругавшись с родным отцом, Вей сразу прибежал сюда… На руках его светились многочисленные синяки, а чёрные, как смоль, волнистые локоны несколько поредели. Он упал на колени и просидел так минут пять, рассматривая пустоту перед собой. Его руки обхватили голову и сжали её, будто пытаясь раздавить. Глаза уже блестели в темноте непониманием, ненавистью ко всем кто тыкал в него пальцем, кто бил его… Лисица — плутовка в этот раз крутилась возле юноши настойчивее обычного. Она тянула его за край одежды, но Вей не сразу отозвался. Как только заметил её — прижал к себе, как самое дорогое, что у него есть. Животное стихло в его руках, то ли от удушья, то ли от проявления нежности… Редко молодые Ху Ли Цзин прощают другим такое отношение к себе, особенно со стороны особей мужского пола — своих потенциальных жертв… Наконец, демон выбрался из тёплых объятий. Лисица нырнула в своё таинственное жилище, махнув пушистым хвостом в знак того, что её избранник должен следовать за ней. И правда, нужно было спешить — лес эхом разносил голоса братьев Цзян Вея, предупреждая об опасности — людям настолько важно чувство контроля, что даже ненавидя, они продолжат держать человека за короткий поводок. Юноша, не раздумывая долго, полез в нору, что ещё недавно казалась слишком узкой для него. Он долго полз на животе, и постепенно уменьшался доступ к живительному кислороду. Когда осталось уже совсем немного, тело его вдруг перестало двигаться. Послышался отчаянный писк — это лиса пыталась тянуть Вея за рукав одежд, даже зная, что её сил не хватит. Однако, в конце-концов, еë желание спасти любимого сделало своë дело — они добрались до мира духов. Облик здешних жителей был не то чтобы страшен, скорее необычен. Животное, человеческое и что-то мифическое слилось в них, создавая причудливые формы. Под ногами существ побольше резвились многочисленные маленькие яогуаи — Привести человека сюда! — вдруг возмутился кто-то — Ты совсем с ума сошла! Голова Вея лежала на коленях лисицы, он тяжело дышал и никак не мог очнуться. Совсем хрупкий, только дотронься — и тут же рассыплется. Но разве главные сокровища не такие? Ху Ли Цзин повернула голову и оскалила клыки, и голос тут же замолк. — Он останется здесь на некоторое время и, если хотя бы волос упадёт с его головы, вам не поздоровится! Она выглядела как щенок, который огрызается на стаю волков, но почему-то они послушали её. На самом же деле причина проста — лисица предложила демонам авантюру, а ценой плана стала жизнь Цзян Вея.

***

Когда Вей наконец пришёл в себя, он уже не встретил ни лисицы, ни большинства монстров, что жили здесь, в тёмном царстве духов. Его глаза не были приспособлены к этому миру, а потому он затрясся от страха, что органов зрения его лишили. Но по ним тут же болезненно ударило голубое свечение, и тихий плач проник в уши Вея, заставляя полностью приковать своё внимание к миловидной девушке, что закрывала лицо маленькими ладошками.        Шатаясь на обессиленных ногах, он подошёл прямо к ней. Вей не мог не заметить, как через кожу белели кости, но даже примерно представляя куда попал и что перед ним, он спросил имя рыдающего создания.        — Моё имя я плохо помню, но все меня называют Байгуцзин, Костяной демон. Меня, кажется, убили совсем недавно, и… — Она заплакала ещё сильнее и вцепилась в юношу, обдавая всего его могильным холодом. Он хотел было отшатнуться, но не смог, тонкие руки впились в него капканом. — В тебе ещё бежит кровь, она такая тёплая… — прошептала Леди пугающе, но в её словах не было желания испугать парня, в них сквозила жалость к самой себе. Несмотря на всё, что довелось пережить, в Вее ещё не было столько ненависти. Лисица спасала его как могла. Парень позволил девушке держаться за него сколько ей будет угодно, и так прошло немало времени. Постепенно они разговорились и были похожи на сводных брата и сестру.        — Ты случайно не знаешь, где та, что привела меня сюда? — решился спросить Вей, когда заметил, что улыбка на бледном лице девушки появлялась всё чаще.        — Она ушла с многими демонами в мир живых — неохотно ответила Леди, отстраняясь. — Я могу помочь тебе вернуться, если ты того захочешь. — И всё же напоследок она сжала руку, державшую его. Посмотрела в глаза…        — Спасибо. Наверное, меня ждут дома. Я обещаю, что когда-нибудь снова навещу тебя.        Байгуцзин пришлось подвести его к норе. Пока Вей карабкался наверх, она наблюдала, сложив руки на груди… А он, думая лишь о лисице и себе, побежал к дому, не жалея ног. От деревни почти ничего не осталось, кровавые следы вели от одного жилища к другому. Люди выглядывали из окон, стараясь понять закончилось ли явление ада, или оно только временно затихло. В их душах было столько ужаса, что они уже стояли на краю пропасти безумия. Дети выли от боли и горя, а матери прижимали их к груди, оплакивая мужчин, которых умерло значительно больше, чем женщин.        Если на глаза кому-то попадался Вей, двери тут же закрывались, а в спину летели проклятья. Юноша пытался поговорить с одной из выживших, но та молила Богов убить его, часто повторяя «не подходи». Как будто совсем не понимая, что случилось, или боясь догадки, Вей направился к своему дому, где нашёл части трупов отца, матери и двух своих братьев. Вдруг из одной из комнат послышался шорох… Там его встретило тело лисы с обрубленным хвостом, а в крови блестела безумно красивая жемчужина. Быстро затухающие глаза смотрели на него с последней нежностью…        — Теперь ты доволен, демон? — послышалось сзади, и тут же окровавленный топор опустился в миллиметре от него, успевшего вовремя шагнуть в сторону. Это был Цзян Гуй, второй сын лесоруба, самый любимый среди его детей. — С тобой нужно было расправиться давным-давно! Сейчас я точно закончу это! — Из каждого его вздоха лилась трепещущая ненависть, как и из трещавшего пола — каждая досочка не переставая вспоминала тела, что падали на них одно за другим… Кровь взывала к мести. Вей рванул наружу и снова в свой проклятый лес…        Осеннее солнце участливо грело деревья, оно давало им силу выжить в этом непростом мире. А Вею не помогали и трюки, которыми он пытался запутать брата — жажда убийства позволяла Гую легко находить «демона» и стремительно догонять его. Невиновный был похож на загнанную лань, у которой нет шансов спастись от тигра. Тяжёлое оружие мешало хищнику бежать, но адреналин подстёгивал вперёд. Тому, кто сражался сегодня с целой толпой демонов, человек казался не более чем кроликом, лишь догнать и дело за малым. А мелкому травоядному оставались лишь попытки удлинить свою жизнь на крохотные доли секунды.        В критический момент очень сложно думать здраво, и Вей тоже совершил роковую ошибку — поспешил туда, где всегда ранее находил защиту. Совсем на подступе к оврагу он споткнулся и кубарем покатился вниз. А брату лишь того и надо было. Он легко спрыгнул и поднял топор над валявшимся в траве телом. Парень метнулся в сторону, но не успел убраться из-под атаки полностью — удар пришёлся по левой руке, разрубая кости, окропляя траву «живительной влагой»… Ручьём текла кровь, отчаянный крик стал ей журчанием. Конечность держалась на одной лишь коже, а вскоре совсем оторвалась. Глаза наполнились слезами… Но это было только начало — Гуй снова поднял оружие, в этот раз отбирая у брата ногу и возможность сбежать. Пальцами оставшейся руки Вей впился в землю, пытаясь подтянуться и вылезти из логова смерти, но шансов из переменчиво щедрого мешка удачи ему никто не отсыпал. Треск черепа стал концовкой, и он упал на самое дно, больше не мешая убийце терзать тело как тому заблагорассудиться. Вскоре Цзян Вей перестал существовать — остались лишь куски горячего мяса, которые так жаждал отчаянный тигр, потерявший семью и друзей.

***

Я устремилась на поверхность, ползком пробиралась в его мир, но уже близко к выходу почувствовала запах до боли знакомый… Кровь, человеческая! Горячие куски мяса валялись на проходе. Невпопад раздробленные топором конечности и голова с чёрными волосами… Тепло его исчезало в земле, словно вода в песке, и я не удержалась, чтобы не забрать себе последние капли. Снова через пальцы пыталась вернуть себе жизнь… Но почувствовала пульсацию, будто… Воспоминание чужое проникло в моё сознание. Злость его переполняла, а поблизости ни одного проводника… Так я и узнала, что Цзян Вей переродится в Кровавого демона…        Никогда не забуду. В тот день я впервые увидела Судьбу… Похожее на сон видение, где мир, в котором нас убили, раскрашивается новыми цветами, а прошлое становится залогом счастливого будущего. Неподалёку находилось государство, погрязшее в бесчинствах при очередном слабом правителе. Я видела, как расчёсываю длинные чёрные волосы Учителя, как нам светит солнце в витражное окно замка, и обязательно снаружи цветёт сад, как при моей жизни… Никто больше не страдает, все исполняют роли, которых достойны. А наша Судьба — создать такое место!

***

Но даже здесь Сунь Укун мне покоя не дал. От цветущего государства и камня на камне не оставил посох с золотыми обручами. Я сбежал, успев вынуть душу из тела, а вот Леди… В гробу запер сам Танский монах.

***

— Байгуцзин, встретимся у норы! — Я хотела обернуться и попрощаться с ним, но Укун уже оказался слишком близко — мне пришлось блокировать мощнейший удар.        — Я не дам тебе сбежать!        — Кх! — От очередной атаки я уклонилась, но боль в груди заставила меня склониться. Позади Царя стоял монах. Прямая осанка и подбородок вверх, держал он золотой посох с кольцами, и судя по ауре, читал заклинание… Беспокойство сдавило сердце, и я, не подумав, бросилась в сторону Сюаньцзана. Путь мне преградил Сунь Укун.        — Почему вы мешаете нам?! — Неприятно скрипнуло горло.        — То, что вы делали здесь — ужасно!        — Да откуда тебе знать?! Ты никогда не был человеком! — Его ноги сдвинулись на миллиметр назад, и я почувствовала прилив сил. — Откуда тебе видеть Судьбу?! — Шаг за шагом я приближалась к монаху, а Укун скрипел зубами. — Спроси у своего учителя как живут люди! Ничтожные, потерянные души, их никакая книжонка не спасёт! — Я засмеялась, внутри и правда было хорошо… Возможно от гнева, что обвил руки героя холодным камнем мести. Постепенно окостенели и плечи, золотое сиянье в глазах стало затухать…        — Ты считаешь, что священное учение ничего не изменит? — Противно спокойный голос донёсся из-за его спины. Глубокий светлый взгляд ослепил меня. Эту силу многие хотели получить, ведь в ней… Нет страданий… Ноги перестали двигаться, тогда я протянула руку и схватила его за рукав. Добралась! Но он лишь дотронулся до моей ладони. Горячая, словно пламя Самадхи… Все мои органы сжались от боли, будто землетрясение сотрясло всё тело, и кожа… Кожа стала рваться, а раны засветились голубым.        — Судьба! Разве ты не видел её?! Этот мир будет уничтожен! — воскликнула я, теряя конечности и части сознания. Смотрела на его губы, наконец дрогнувшие — его контроль над собой разбит. Мне показалось, что монах почувствовал моё отчаянье, он страдал! Я думала, что теперь он не посмеет усомниться, однако…        — Уединение — вот что тебя спасёт. — Слеза медленно прокладывала путь по щеке — не могла я понять его или моя. Звон колец ударил по ушам, а золотое сияние прошло меня насквозь, лишая телесной оболочки… — Когда-нибудь вы увидите.        Каменная дверь захлопнулась, обрывая мой последний вздох.

***

У нас забрали всё. В первую жизнь над нами потешались живые, а во вторую — мёртвые. Мы сбегали и прятались, зализывали раны, но не переставая мечтали. Только так демон может сохранить существование…        Я не чувствую ничего на месте сердца, его нет. Душа — и ту вырвали с корнем. Я плутал по миру духов и земле, пожирая мелких яогуаев, а затем и сильнейших оборотней. Знал, время придёт. Больше нет нужды проигрывать и чувствовать боль, не нужно умирать! Сила… Она исполнит наши желания. Когда мы доберёмся до другого мира, обретём ещё больше мощи, ни Сунь У-кун, ни небеса не смогут помешать! Ответ так прост!        — Флэйм, открой гробницу. — попросил я спутника, и в застывшем воздухе оживилось голубое сияние. В голове моей появился второй голос, унылый и ослабевший, а руки наполнились силой той, чьи кости сгнили на дне человеческой ненависти. Было приятно, я хотел бы оставить это себе… Однако, скоро я доберусь до беспредельной вышины, своих игрушек мне достаточно.        — Учитель…        — Всё в порядке, дорогая Леди, я подберу тебе лучшее тело, только следуй за мной!