Нарисуй любовь

      За Уэнсдей бегало двое парней.       Она это знала, и она этим пользовалась. Уэнсдей хотела разгадать загадку, докопаться до истины и узнать кем является это чудовище, которое убивает людей в Джерико. Она не жаждала мужского внимания, и уж тем более не искала отношений. Ей это было попросту не надо, у нее и без этого было куча забот, и тратить свое драгоценное время в пустую ей не хотелось.       Зачем ей нужны отношения? «Чтобы тебя охраняли,» — сказала бы Энид. Но она сама может за себя постоять, ей не нужна охрана. «Чтобы тебя любили, » — сказала бы Энид. Но ей не нужна эта любовь. «Чтобы о тебе заботились, » — сказала бы Энид. Но зачем ей эта забота и ласка. Она такое не любит. «Чтобы тебя понимали, » — сказала бы Энид. Но её никогда никто не поймет. «Чтобы тебе могли помочь, » — сказала бы Энид. Но для того, чтобы помочь другим — нужно сначала помочь себе.       Слишком много «но», но двое парней, как тараканы, везде по пятам следовали за ней. А она ни к кому ничего не чувствовала, даже малейшей симпатии, даже признака на эту симпатию.       Поэтому каждый человек считал своим великим долгом напомнить ей, что она холодная глыба, и даже у Вещи эмоций и чувств больше, чем у неё. Уэнсдей не обижалась, ей было всё равно.       Многие считали, что она лишь делает вид, строит из себя не пойми кого, но спустя время открывали для себя, что ей действительно всё равно. Слова ни капли ее не обижали, потому что она считала, что они пустые и не имеют какого-либо значения. Вместо того, чтобы ныть — нужно действовать.       И ей было плевать, что эти двое о ней думают, и что к ней чувствуют. Она лишь хваталась за возможности, которые могли привести её к разгадке тайны, которой она жаждала.       Аддамс были чужды какие-либо чувства, она не знала и не понимала каково это — влюбиться; она обещала своей матери, что никогда не станет на нее похожа, никогда не влюбиться и не выйдет замуж. Не в этой жизни.       Конечно она читала об этом всём в книжках, но там было описано всё так сопливо и мерзко, что хоть ведро подавай. Зато, благодаря другим книгам, она прекрасно понимала функции и возможности своего тела, не зря же облазила для этого всю домашнюю библиотеку.       Поэтому точно знала — её тело никак ни на кого не реагирует, следовательно она не чувствует никакую «любовь».       Она читала, что когда человек влюбляется, у него потеют ладони при виде своего предмета обожания; учащается сердцебиение; расширяются зрачки; а в животе какое-то странное чувство. Интересней всего то, что эта влюбленность опьяняет, отключает твой разум, и это, по мнению Уэнсдей, было самое опасное, ведь тебя могут с легкостью использовать.       Многие подростки в её возрасте полным ходом сходят с ума. Влюбляются и страдают, а она — нет. Может в ней что-то сломалось? Может все-таки она не создана для этой грёбанной любви? А может она чувствует всё по другому… но по другому это как? Она не знала.       Но тогда откуда, черт возьми, взялось то противное чувство в груди и ком в горле? Когда это всё началось? После того, как она сходила к Ксавьеру в участок?       Неужели тогда произошло то, что разделило Уэнсдей на прошлую себя и будущую? Неужели это то, о чем она думает… ***       Вид Ксавье в участке поразил её в шок. Столько отчаяния и холодной злости. Столько боли и обиды в глазах.       Тогда Уэнсдей поняла, что ошиблась. Совершила непоправимую ошибку, рассказав ему о поцелуе с Тайлером. Он почти обезумел. И её это пугало, по настоящему пугало. Пугало и завораживало одновременно. Тогда Аддамс увидела в Торпе то, что никто не видел.       Его теневую сторону. Она завлекла Уэнсдей, протягивая свою холодную руку и тихо-тихо звала за собой, раз за разом повторяя её имя.       Уэнсдей поняла, что он постоянно подавляет свою сущность; хочет казаться милым? но легкомысленным и беззаботным точно, будто его ничего не волнует.       Ей стало интересно узнать, что за личность этот загадочный Ксавьер Торп. Что он собой представляет и что скрывает.       У Уэнсдей Аддамс появилась новая задача; ей нужно разгадать новую загадку — ее целью стал загадочный художник.       Ведь она никогда особо не обращала на него внимания. Он лишь помог ей несколько раз? Но больше раздражал её, ей хотелось прихлопнуть его как злосчастного таракана.       Когда она все поняла её словно окатили ледяной водой или грохнули камнем по голове.       Она никогда не слушала его, попросту не обращала на его слова внимания, зато успела повесить на него ярлык убийцы, даже не пытаясь его как-то понять.       Ведь он ей верил, а она эту веру растоптала, когда наручники сомкнулись на его запястьях.       Он кричал тогда на нее в участке, а его злой и грубый голос до сих пор звенел у неё в ушах.       Она всё слушала со смиренным видом, ведь ей, чёрт возьми, было действительно жаль.       Она понимала, что он имеет право злиться, орать и метать. Но как же ей хотелось тогда убежать как трусиха. Или заплакать, не важно.       Наверное, тогда это всё случилось. Тогда она поменялась.       Тогда появилась новая Уэнсдей Аддамс.       А если быть точнее, то эволюционировала.       Прокручивая сейчас все эти моменты в своей голове, девушка поняла насколько же глупой, эгоистичной и своенравной она была.       Она искусывала свои губы до крови, в моменты, когда о чем-то задумывалась и уносилась куда-то очень далеко.       И вот, лежа на больничной койке, после схватки с Пилигримом, она могла лишь думать, думать и думать. Плечо зашили, но заставили остаться в больнице, чтобы врачи смогли понаблюдать за ней. Уэнсдей была в ярости, но Энид настояла и девушке пришлось смириться.       Аддамс места себе не находила. Это покалывание в сердце, учащенный пульс, легкое головокружение её пугало. Может ее отравили?       Или что это, черт возьми, за херня?       В книжках было описано что-то похожее, но Уэнсдей клялась своим Скорпиончиком, что такого быть не может, и скорее всего ее просто отравили пока она спала. Да, ей определённо больше нравится версия с отравлением.       Врачи не смогут это вылечить, но тогда кто…? Кто сможет ей помочь?       Ответ сам приходил на ум, но девушка настойчиво отгоняла эту мысль, как назойливую муху. Еще этого не хватало.       Ксавьер Торп       Конечно это был он.       Он мог понять и помочь, только вот как?       Он не приходил к Уэнсдей, когда она не спала, а сама она связаться с ним не могла, у неё нет ни телефона, ни ноутбука. Уэнсдей смогла признаться себе, что очень скучает по этому человеку; по его забавной и беспечной улыбке и по яркому огоньку в светлых глазах.       С утра заходила Энид, сказала, что завтра ее выписывают, Аддамс сказали об этом утром, и она очень ждала выписки. Находиться здесь было пыткой, которая вовсе не приносит удовольствие. Вещь, конечно, более-менее пытался разрядить атмосферу, болтал с ней и рассказывал, что мать еле-еле успокоила отца, когда они узнали, что она в больнице. Ох, её отец слишком сентиментальный.       И, честно говоря, Уэнсдей скучала по родителям и брату, но главное — по Ксавьеру. Чёрт, она очень сильно скучала по Ксавьеру, мать его, Торпу. И скучала так, как не должны скучать друзья.       И она хотела… нет. Она желала, чтобы Ксавье пришел, чтобы поговорил с ней. Ей нужно извиниться. Да, для нее слова ничего не значат, но ведь они многое значат для него.       Вещь рассказал, что Ксавье приходил один раз. Она спала и не знала об этом. Он пробыл с ней в палате минут двадцать, не больше, и молчал, а на прощанье, как сказал Вещь, поцеловал её руку.       В любой другой момент Уэнсдей возмутилась и разозлилась, но сейчас… неужели он ее простил? да? нет? Она не знала, и это действовало ей на нервы. Потому что ей хотелось знать.        А ещё Аддамс, что не свойственно ей, очень трепетно относилась к этому жесту со стороны Торпа.       Она ненавидела то состояние, в котором сейчас находилась. Постоянно чувствуя себя обманутой глупышкой. То как её предал Тайлер, то как она чуть не посадила Ксавье и то, как сильно Энид и Юджин рисковали, спасая её, просто не довело ей спокойно жить. Уэнсдей зло усмехнулась: насколько же ей быстро прилетел бумеранг… теперь она бегала за Торпом, а не он за ней.       Торп надежно поселился в её мыслях и голове. И вовсе не собирался съезжать. Ей уже даже снился сон с ним, после которых — жжение в груди и легкий оттенок горечи на языке.       А вот о таких симптомах в книжках не написано, в прочем, это неважно.       Девушка бы могла расспросить обо всем подругу, и Энид с радостью бы все объяснила и порадовалась бы за нее, а может сразу бы разболтала всей Академии. Сенсация: Мисс Снежная Королева начала таять в тёплых руках чудо художника!        Но Уэнсдей хотела чтобы ей лично всё рассказал Ксавье. По ее мнению, только он, смог бы передать всё в точности как надо, потому что он знает, что это такое; потому что он умеет чувствовать и умеет понимать свои чувства. Он умеет рисовать любовь, и если он не сможет рассказать, то точно нарисовать. А он сможет, Уэнсдей точно это знала.       Свою любовь он вкладывает в картины, и частичку он навеки закупорил, когда нарисовал картину, где она играет на виолончели. Эта картина повергла девушку в шок. Её ноги тогда словно приросли к деревянному полу. Она не могла выдавить из себя даже слово, хоть и чувствовала, что обязана что-то сказать. Она молчала и только её глаза могли выдать восторг и восхищение, поэтому она приняла решение уйти. Уже сидя за своей печатной машинкой в комнате, Аддамс с удивлением отметила, что хотела бы увидеть, как Ксавье рисует.       Но тогда эта мысль была отвергнута, сейчас же — это стало её еще одной целью.