Зима

Зима. Канун Нового года. На улице уже темно, хотя вечер только-только наступил. Ночная дорога, освещаемая лишь луной. И ни единой машины и ни одной живой души. По другую сторону дороги столб, на котором было указано: "13 км". Также, за несколько метров перед этим знаком от трассы влево отходила небольшая дорога, видимо, ведущая в какой-то населенный пункт. Спустя приблизительно пять минут на шоссе показались яркие фары. Наконец-то хоть одна машина появилась. По этой самой дороге ехали Антон с Пашей, который спал на заднем сидении. Если честно они ехали по тому маршруту, который вспомнил Антон. Так как телефоны на холоде быстро разрежаются, а повебранка у них с собой не оказалось, единственное на что осталось надеется оказалась его память. Хотя он уже и так запомнил каждый поворот, каждую дорогу из разных мест, где он когда-либо бывал, к дому своего возлюбленного. Они уже долгое время не виделись и каждый успел друг по другу соскучиться. Юноша позволил себе на некоторое время уйти в свои мысли, ведь все равно на дороге машин больше нет. Он думал о том, как наконец-то окажется в объятьях любимого человека, о том, как они вместе завалятся на диван и будут «смотреть» какую-нибудь второсортную драму, но в итоге переключат свое внимание на друг друга, о нежных поцелуях, которые со временем будут становиться все более страстные. За этими мыслями он поздно заметил, что перед ним ехал еще один автомобиль. Уже через какие-то пару секунд первый автомобиль резко свернул влево на ту самую дорогу, не включая поворотник, а ехавший следом Антон, от неожиданности, теряет контроль над управлением и зажмуривается, думая, что это конец. Одна секунда. Он снова открывает глаза, берет себя в руки и предотвращает аварию, затормозив. Парень заглушил машину, давая себе время хотя бы восстановить дыхание. «Господигосподигосподи», - это единственное слово, которое крутится у него в голове. В мыслях он только и делает, что повторяет это. Он повернулся чтобы проверить Пашу, но тому,такое ощущение, что было абсолютно пофиг. Спустя некоторое время Антон успокоился, сердце перестало бешено биться, действие полученного адреналина постепенно спало. Он продолжил путь уже не отвлекаясь от дороги ни на секунду. Зима. Уличные фонари горят жёлтым светом, мягко отражаясь и рассеиваясь от снежных сугробов, освещая дорожки и тротуары возле дороги. Вдруг, откуда не возьмись, большие белые хлопья начинают достигать земли, грозясь запорошить протоптанные сегодня днём пути. Маленькие проказники. Антон, несколько часов назад приехавший вместе с Пашей к старшему, смотрит в окно как будто на картину. Причём на картину восхитительную, прекрасную, невообразимую, будто даже нереальную, написанную невероятным художником, который смог совместить в ней всё самое драгоценное и красивое, что только имеет. Он давно не видел так много снега, высокие сугробы и не просветный снегопад, из-за которого сложно рассмотреть детали пейзажа, открывающегося с их окна. Всё такое сказочное, невозможное, что улыбка сама расцветает на губах, ты даже не можешь это контролировать. Ощущение, будто ты попал чей-то сон и наблюдаешь, как его воображение создаёт интересные выдуманные сюжеты. Как только они приехали он сразу начал жаловаться Паше на людей, которые купили права и не умеют водить машины, и на ситуацию, в которую они попали. Паша сначала испугался за них, ведь он спал как убитый от недосыпа и ничего не помнит, но Антон так эмоционально рассказывал, что он просто не сдержал улыбки. Их вечер прошел именно так, как и воображал себе младший. Утро следующего дня встречает слепящим солнцем на чистом небе, ледяными пятками, с которых сползло одеяло, и возгласами, приглушёнными оконным стеклопакетом. Антон тяжело вздыхает, разлепляет глаза и нехотя сползает с постели. Крепко обнимает себя руками — холодно без одеяла — и шаркает босыми ногами до окна; открывает и высовывает наружу нос. Внизу, укутанный в длинную куртку и его, антонов, шарф, стоит Паша: машет покрасневшей от холода лапкой, выдыхает клубы пара. На его лице счастливая улыбка. Рядом — снеговик с веснушками из маленьких камушек и «волосами» из сухой травы, уложенной в подобии кудряшек, невесть откуда добытой в конце декабря. Антон открывает было рот, чтобы отругать за то, что голыми руками полез в снег, но Паша, опережая, указывает пальцем на снеговика и говорит: – Это ты. Он и сам на снеговика похож в этой белоснежной куртке, смешной шапке и гигантском антоновом шарфе. Антон делает пат-пат по воздуху, будто поглаживая Пашу по голове — тот ластится и прячет руки в карманы. – Беги домой! – велит Антон. – Хороший снеговик, молодец, а теперь иди греться. – Хорошо, ма! – Паша хихикает, а затем громко чихает. Младший качает головой. Как только Паша зашел он сразу же налетает на своего любимого. Холодные руки обвивают тонкую талию, что заставляет Антона отвести взгляд с зимней картины за окном на парня, что только что так хорошо пристроил голову на его плече, закрыл глаза и просто наслаждается этим моментом, вдыхая запах лёгких духов с ключиц. — Ты видел, что за окном творится, Паш? - тихо проговаривает Даша, почти шёпотом, боясь напугать парня на его плече, - Это выглядит так красиво... Мы как будто в сказке! — Там и вправду замечательно... - старший поднимает глаза, рассматривая контуры больших сугробов. Его руки крепче обвивают талию родного человека, не хотя отпускать ни на секунду, чтобы не упустить и капли тепла, которое дарит ему сердце и душа в объятьях Тоши. В такие моменты Паша чувствует себя самым счастливым — всё, что ему ценно прямо сейчас, находится прямо у него в руках, близко и навсегда. Лицо старшего расплывается в мягкой улыбке, а глаза становятся похожи на маленькие полумесяцы, такие радостные и мягкие. Антон сам непроизвольно улыбается, видя довольное лицо парня. С ним он чувствует себя невероятно уютно, будто всё самое хорошее, что только можно было дать человеку, присвоили именно ему. Он всегда успокаивает своими лёгкими поглаживаниями по голове, крепкими объятиями и поддерживающими словами. Чтобы Паша окончательно согрелся они решили пойти на кухню и наконец-то позавтракать. Антон встает на носочки и обнимает ладонями голову парня и прижимает к груди. Паша играючи пытается куснуть, слыша хихиканье в ответ. На мгновение зарывается лицом в тёмные волосы, слушает чужое дыхание, а затем первый удаляется из комнаты. Когда Паша выходит из комнаты и потягивается, жмурясь от солнечного света из окна, его слух улавливает тихую музыку из новогоднего плейлиста. Идёт на кухню, усаживается на крайний стул. Антон как раз закончил с готовкой и теперь раскладывает еду по тарелкам. – В следующий раз я, – твёрдо говорит старший. – М? – обращает на него взгляд, ставя на стол завтрак. – Обычно ты уходишь из дома раньше, чем я просыпаюсь. Позволь мне для тебя готовить хотя бы на каникулах. Антон согласно кивает: – Конечно, давай. Едят молча. Уже когда Паша ставит на стол две кружки, одну с кофе, а другую с чаем, он нарушает тишину хрипловатым, всё ещё не до конца отошедшим ото сна, голосом. Еле слышимо начинает напевать их любимую рождественскую песню, от чего по коже Антона пробегает табун мурашек, после которого в груди разливается необъяснимое тепло, а в душе расцветают поля разноцветных цветов. Он моментально подключается к парню и подпевает практически шёпотом. Антон совсем легко и плавно качает Пашу из стороны в сторону под такт мелодии, оставив ладони на его бёдрах. Старший податливый в его руках, будто сделан из масла и вот-вот расплавится от горячих касаний тонких пальцев. Так время теряет смысл пока они стоят вместе, наслаждаются каждым моментом, проведённым вместе. В объятиях родного человека ты теряешься в пространстве, растворяешься в этом тепле и желании, а чувств слишком много, чтобы их выразить, особенно словами. Паша опускает голову, утыкаясь Тоше прямо в шею. Он шепчет текст, при этом щекочет нежную кожу своим дыханием. Антон чувствует текст каждой клеточкой своего тела, слова отдаются будто электрическим разрядом от мозга и обратно. Паша откидывает голову назад и улыбается легко и беззаботно, открывает вид влажные отпечатки. Он начинает таять в руках младшего, колени его предательски подрагивают, а разум и вовсе оставил его ещё в начале этого пути. Антон отстраняется, на последок легко целуя парня в висок, плавно убирает руки с торса Паши и отходит в глубь гостиной. Старший разворачивается и следит, как Тоша дурачится в танце под мелодию в голове, подзывая самого Пашу подойти к нему. Парень подходит ближе и видит, как Антон копошится в какой-то коробке с разными ёлочными украшениями, потом резко встаёт и обворачивает вокруг шеи возлюбленного фиолетовый короткий кусочек мишуры. Он ярко улыбается и хихикает с того, как выглядит Паша, прикрывая рот кулачком. Такой его вид заставляет улыбаться и искренне радоваться за этого веселого ребёнка Антона Арнольдовича, чья маленькая пакость только что удалась в полном размере. В такие моменты им никто не был нужен, ни друзья, ни семья. Только они вдвоем и больше никто. Паша положил руки на плечи Антона и не переставал прожигать его лицо взглядом, в какой раз изучая созвездия на его щеках. Он смотрел пристально и заставил младшего смутиться, показать свои краснеющие ушки и неловко отвести взгляд от парня напротив. Антон заулыбался и опустил голову, чтобы не так сильно выдавать своего смущения. Паша одарил его мягкой улыбкой, заглядывая в немного прикрытые карие глаза. Он кивком указал на диван - место, где они собирались провести сегодняшний вечер за просмотром фильмов и сериалов. Они одновременно плюхнулись на мягкие подушки, выбирая самые интересные серии, которые они вновь хотят пересмотреть как старую классику. Спустя пару минут, они сошлись на одной из частей "Один дома", и начали укладывать журнальный столик всякими вкусностями, начиная с чипсов, заканчивая йогуртовым мороженым. Их Рождественский стол состоял только из снеков, горячего шоколада и любимого кинематографа, что создавало невероятно домашнюю, уютную атмосферу. Хоть каждый из них и знал сюжет, весь фильм они безудержно смеялись с глупых воров, которых обводили вокруг пальца всё время. Пока Паша ещё хоть как-то держался, Антон не мог сдержать слёз от смеха. Золотая классика всегда была на шаг впереди любых новинок. Однако Антон, непривыкший долго засиживаться допоздна, уже к середине фильма зазевался, а затем и вовсе его глаза начали потихоньку закрываться. Паша заметил, как младший пытается концентрироваться на фильме, что у него не очень и выходит. Старший понимает, что Антон не сможет просидеть ещё дольше, хоть и хочет. Паша поднялся и зажёг камин, который стоял сразу под телевизором, и от которого веяло невероятным теплом. Так комната прогреется быстрее и Антон перестанет подрагивать в полу-дрёме от леденящего холода стен. На последних минутах Антон уже был не состоянии реагировать на картинку на экране. Его полностью окутала коварная мгла, которой он так долго и упорно сопротивлялся. Его руки лежали рядом с головой на коленях Паши, который в то время успокаивающе поглаживал младшего по макушке. Антон только сладко посапывал на коленях Паши, иногда жмурясь из-за каких-то видений, которые являлись ему во сне. Старший поглаживал его по скуле большим пальцем, как маленького котёнка, затем по волосам и по спине. Он мягко улыбался, смотря на реакцию спящего человечка на его коленях, на то, как Тоша расслабляют такие нежные касания. Старший аккуратно положил голову парня на диванную подушку так, чтобы его точно не разбудить, и принёс тёплый плед, которым накрыл Антона, дабы, когда камин погаснет, тому всё равно было тепло. Паша присел на корточки прямо рядом с диваном, просто наблюдая за его спящим принцем. — Ты – моё главное рождественское чудо, Тош... я так тебя люблю... я не представляю, как бы жил без тебя, без твоей заботы, поддержки и помощи... ты для меня – самое ценное, что есть в этой жизни, твоя улыбка освещает мне путь, а смех очищает воздух вокруг... — он тихо проговаривал вырвавшиеся из его души слова дрожащим от поступающих слёз голосом, а затем затих, опустив голову и хлопнув себя по лбу ладонью, позорно улыбаясь, — Какой я сопляк... ха-ха, ужасно... прости, твой сильный Паша сейчас расплачется от того, как сильно тебя любит... с ума сойти... За окном лежат огромные сугробы, жёлтый свет уличных фонарей отражается от белого снега, а снегопад закончился совсем недавно. Огонь в камине погас и больше не отдаёт тепло, но им хватает. Им хватает того тепла, которое даёт им их собственный огонь, горящий в их сердцах. Через несколько минут, открыв глаза,Антон все же попытался встать, однако у него ничего не вышло. Тело было будто приковано к кровати десятками тяжелых цепей, он смог лишь поднять руки. "Где я, черт возьми?"- Пронеслось в голове парня. Ведь он только вчера был дома, а сейчас.. это больничная палата. Да, ему не показалось, он действительно лежит в больничной палате. Повертев головой, брюнет замечает рядом с собой еще несколько кроватей и аппарат, который видел лишь в фильмах. Его использовали для поддержания человеческой жизни. Он заметил, что этот самый аппарат был подключен к нему с помощью каких-то проводов и трубочек. Антон ненавидел больницы, поэтому ему показалось, что это просто неприятный сон, который скоро закончится. — Он просыпается! Медсестра пришла проверить Антона снова, и на этот раз не зря. Она позвала врача, чьим пациентом является парень, и он тут же прибыл в палату, подходя к девушке. Антон, не открывая своих глаз, прошептал что-то невнятное. Врач немного наклонился к парню, как бы прислушиваясь, однако кроме слов "люблю" и "помоги" услышать ничего не удалось. После он выпрямился, продолжая смотреть на пробуждающегося брюнета, и обратился к медсестре. —Панков Антон пробыл в коме четыре года. Теперь наша задача - помочь ему восстановиться. «Я не справился с управлением, тут же съезжая с трассы и на всей скорости врезаясь в столб, указывающий 13 километров. Все произошло слишком быстро. Когда автомобиль перевернулся на крышу, парень из машины, которая свернула, выбежал из нее и тут же ринулся ко мне, наплевав на свою жизнь, потому что тогда ему было важно не это.» - Все еще надеясь, что это лишь кошмарный сон, вспоминал Антон «он подбежал к перевернутой машине и попытался открыть дверь с водительской стороны. Ничего не вышло. И не выйдет, потому что транспортное средство было в ужасном состоянии. Невозможно было даже достать через окно. -Что сейчас с Панковым Павлом?– вдруг сказал Антон. Его голос был очень тихим, было почти не слышно что он говорит. -Сейчас он в критическом состоянии. Он впал в кому вместе с вами, но его родители дали согласие на отключение его от аппаратов жизнеобеспечения. Его отключат через 2 дня. Приносим наши соболезнования. Антон упал обратно, пряча лицо руками, и пронзительно закричал. Он больше не мог держать все в себе. Кажется, его решили провести по всем кругам ада сразу.