Кровная линия / Bloodline

Вероятно, Уилл не заметил, как отключился, потому что открыл глаза, когда Ганнибал тронул его за плечо. Рука Лектера была ледяной, а насыпавшийся в его волосы снег медленно таял от тепла радиаторов в комнате. Уилл хотел уже спросить, который сейчас час и как долго он спал, но не успел – Ганнибал нарушил тишину первым. — Пойдем, тебе нужно на это взглянуть. Здесь было совершено убийство. — Блять, — выдохнул Уилл, протирая глаза. Пока он приходил в себя, Ганнибал начал выбирать ему одежду. Уилл поймал себя на том, что откровенно пялится на фигуру Лектера, вспоминая, как тот выглядел вчера совершенно голым. Уиллу хотелось снова ощутить под губами его пульс, попробовать кожу, вкусить кровь. Он хотел продегустировать все, не только шею и плечи, но еще грудь, живот, бедра, член. Особенно член. Но Ганнибал уже бросил одежду на кровать, и Уилл разочарованно застонал. Вставать не хотелось совершенно, но, взяв себя в руки, он все же откинул одеяло. — Под чьей юрисдикцией находится эта территория? — спросил Уилл. Он заметил, что Лектер тоже на него пялится. Лицо Ганнибала выражало куда большую заинтересованность в теле Уилла, чем в изучении какого-то там трупа. Он тоже явно не хотел торчать на морозе, вместо этого он явно предпочел бы раздеть Уилла и снова затащить его в кровать. Профайлер отвел взгляд. Он был на задании, он должен был вести себя ответственно, в конце-то концов. — Здесь это не работает, — ответил Ганнибал. — Мы собираемся тут именно потому, что это свободная зона, находящаяся вне чьей-либо юрисдикции. И если ты действительно хочешь увидеть место преступления, тебе стоит поторопиться. Ганнибал лизнул палец и стер с шеи Грэма маленькое засохшее пятнышко крови. Под одеждой их наверняка было куда больше, но сейчас с этим ничего нельзя было поделать. Интересно, насколько сильно взбесился бы Джек Кроуфорд, узнав, что Уилл не пошел на место преступления, а вместо этого нырнул в кровать, чтобы трахаться с Лектером весь оставшийся день, тем более что пах тот просто фантастически! Грэм не смог устоять и уткнулся носом в шею Ганнибала, начиная его обнюхивать. Лектер запустил пальцы в волосы Уилла, но вместо того, чтобы его отстранить, наоборот – прижал еще ближе. — Я пахну тобой? — низко и интимно пробормотал он. И он пах. Пах не только Уиллом, но еще и самим собой, и ими обоими вместе. Этот объединенный запах щекотал ноздри, заставляя Уилла желать сорвать с Ганнибала одежду и проверить, верна ли его теория относительно высоты кровати. У Ганнибала были достаточно длинные ноги, но Уиллу все равно казалось, что если он спустит штаны и как следует нагнется, ее высоты как раз хватил для того, чтобы Ганнибал хорошенько его выебал. — Боже, это все так некстати, — простонал Уилл, наконец отстраняясь. — Пойдем, мне правда нужно увидеть тело. — Если нужно, тогда пойдем, — согласился Ганнибал, и повел Грэма на улицу. Уиллу потребовалась еще пара секунд, чтобы собраться с мыслями, но даже двинувшись следом за Лектером, он все еще пытался убедить себя в том, что не думает о его клыках в горле, о его руках на теле. Не думает о сексе. Совсем. Труп находился в 10 метрах от их домика, и его вид моментально выветрил все пошлые мысли из головы Грэма. Тело окружала толпа тихо переговаривающихся между собой вампиров, большинство из которых явно были встревожены или огорчены. Круг разомкнулся, пропуская Уилла и Ганнибала внутрь, и тут же сомкнулся у них за спинами. Уилл отчетливо слышал шепотки, но не понимал мешанины языков, реагируя только на интонации. Впрочем, чужое одобрение сейчас волновало его меньше всего. Грэм не привык совать нос в чужие дела и предпочитал чтобы остальные вели себя аналогично. В конце концов, накануне здесь трахались не только они – Уилл отчетливо чуял запах секса, исходящий от окружающих, так что не им было его судить. — Не обращай внимания, — тихо произнес Ганнибал. — Это единственное значимое событие за последние двести лет. У Грэма возникло неприятное ощущение, что Лектер имел в виду их отношения, а вовсе не лежащий у их ног свежий труп. Чтобы отвлечься, он решил поправить солнечные очки и внезапно осознал их отсутствие. Уилл забыл их в домике, но почему-то не испытывал ни малейшего дискомфорта, находясь на улице в сумерки. Это ощущалось странно и непривычно, но было вполне удобным, потому что ему наверняка пришлось бы снять их, чтобы как следует осмотреть тело. Новая жертва Невидимки потеряла так много крови, что именно она и вморозила труп в лед. Тело было изуродовано до неузнаваемости, так что женский пол Уилл предположил исключительно по размеру сохранившихся ступней и кистей рук. Длинные волосы или одежда на теле не могли служить критерием для опознания, поскольку слишком много вампиров мужского пола предпочитали похожий экстравагантный стиль. Неизменным осталось одно — характер и количество ран. На жертве буквально не было живого места – туловище покрывали глубокие колотые раны, а лицо было изрезано в лоскуты. Уилл понял, что не смог бы опознать в этом месиве девушку, даже если бы видел ее вчера. Самые глубокие раны — в область шеи — явно были нанесены последними, потому что эти порезы практически отделили голову от тела. Этот последний, финальный штрих тоже был абсолютно типичен для Невидимки. Уилл глубоко вздохнул, пытаясь прояснить мысли, и неожиданно замер. Этот запах был ему знаком. Он уже чуял эту кровь, причем совсем недавно, и если до этого Уилл ещё сомневался в том, видел ли он где-то эту девушку, сейчас последние сомнения пропали. — Она из кровной линии леди Комеды, — сказал Ганнибал. — Новообращенная, дитя Лене. Точно. Уилл видел ее на том вечере, но не обратил на нее особого внимания, поскольку она не подходила под профиль разыскиваемого им убийцы. — Что-то не так, — пробормотал Уилл. — Убийца изменил схему. Раньше Невидимка убивал только тех, у кого не было Создателя или не принадлежащих родовому клану. — Ты уверен, что ее убил Невидимка? — спросил Лектер, следом оборачиваясь к толпе и мгновенно нахмуриваясь. — Прости, я отлучусь на минуту. Мне надо… Уилл посмотрел туда же и заметил леди Комеду, пробирающуюся к ним сквозь толпу. — Иди, я хотел бы избежать криков над самым ухом. Уилл сосредоточился на сцене преступления, позволяя остальному миру поблекнуть. Свет угас, звук исчез, маятник пришел в движение, время двинулось вспять. Уилл увидел, как кровь впиталась обратно в тело, нож прыгнул девушке в руку, а раны закрылись, формируя плоть. «Жертва совсем одна, — мертвенным голосом произнес Грэм, — этот шанс нельзя упустить. Я тоже тут совершенно один, и я так зол, что мой гнев не может охладить даже здешний мороз. Наоборот, ветер приносит запах, от которого закипает кровь. Все совершенно не так, и здесь должны быть люди, которые поймут и поддержат меня.» Уилл повернул голову и посмотрел на их с Ганнибалом дом. Теперь он знал, что вывело из себя Невидимку. «Я чую вонь кровосмешения, — продолжил профайлер, — древняя священная кровь оскверняется прямо сейчас, пока я стою здесь. Это неправильно, я не допущу этого. Мои идеалы правильны и священны, они заставляют меня выполнить свой долг.» «Жертва видит меня. Мы мимолетно знакомы, и она останавливается, чтобы поприветствовать меня. Так и должно быть, так правильно. Она хорошо воспитана, как и подобает новообращенной приличной кровной линии. Но злость переполняет меня так же, как благородная вампирская кровь переполняет сейчас низкородного юного плебея за стенами этого дома. Детей надо тщательно выбирать. Дитя передо мной создано по всем правилам, и это только сильнее подчеркивает неправильность происходящего. На ее месте должен был быть он» «Она смотрит мне в глаза. Теперь она моя» «Нож ее собственный, подарен, чтобы вскрывать вены людей. Он из стали, а не из серебра. Она послушно втыкает его себе в грудь и в живот. Она слишком слаба. Я оказываю ее семье услугу, забирая это слабое создание. Кровь льется на землю, но она меня не интересует. Мне нужен тот, другой. Она чувствует мой гнев и режет себя, ее мыслей больше нет, остались только мои. Остаток сил уходит на последний удар, рассекающий горло до позвонков. Таков мой замысел» Уилл открыл глаза и заметил, что окружающие молча взирают на него. В этот раз он не ощущал их мыслей, навязчиво липнущих к коже, только настороженное внимание. Профайлер тряхнул головой, возвращаясь в себя, и, к его удивлению, это получилось куда проще и быстрее, чем обычно. Разум Уилла прояснился, и он снова почувствовал, что полностью принадлежит сам себе. Снова стоящий рядом Ганнибал с восхищением наблюдал за процессом. — Весьма примечательно, — произнес Ганнибал. — Ты видишь происходящее серией образов, как в кино, или чувствуешь мысли, роящиеся в голове убийцы? — Не сейчас, — сухо ответил Грэм. Его время заканчивалось. Он увидел приближающуюся Джентианну, окружённую человеческим персоналом, что уже начал трудиться на месте преступления. Им необходимо было огородить площадку и устанановить теплогенераторы. Мороз был таким сильным, что сперва нужно было разморозить тело, чтобы извлечь его изо льда. Толпа начала расходиться, и Уилл, наконец, увидел леди Комеду, ожидающую их. Она, как и Ганнибал, была скорее зла, чем расстроена. Грэм отчетливо видел эту медленную, глубоко скрытую злость, помогавшую ей выживать столько лет. Она позволила Ганнибалу пригласить ее к ним в домик, хотя было очевидно, что это ее идея, а не его. Войдя в помещение, леди Комеда с интересом осмотрелась, уделяя особое внимание разбросанной по полу одежде и недвусмысленно потрёпанной кровати. Уилл не смотрел ей в глаза, но вовсе не от смущения, а по давней привычке, Ганнибал же просто стоял поодаль, сунув руки в карманы, и флегматично улыбался. Им обоим было все равно, что она поймет, что тут происходило. Комеда бросила на него раздраженный взгляд. — Ты считаешь, что это было уместно? Ты ведь прекрасно знал, что этот поступок спровоцирует убийцу, но все равно сделал все именно так. И что теперь? Подарил своему мальчику мертвое тело? Не так уж и романтично, если рассудить. Уилл был готов буквально сгореть от стыда. — Элианна, пожалуйста, — без капли раскаяния произнес Лектер. — Некоторые вещи просто случаются. — Лене вне себя, она в шаге от того, чтобы придушить Уилла Грэма собственными руками. — Не советую ей пробовать, — тихо сказал Лектер. — Господи, Ганнибал, ну естественно нет! — возмутилась Комеда. — Но я рекомендую вам двоим как-то выпутаться из этой ситуации и поскорее. Люди начинают сомневаться в твоем выборе, Ганнибал. Это можно было бы выдать за прихоть или интрижку, но ты сам сделал все, чтобы разубедить в этом окружающих. Хирад был бы… — Был бы или нет, уже не имеет значения, — холодно перебил Ганнибал. — Сейчас моя жизнь принадлежит только мне, я ничем не обязан твоей кровной линии, что ты могла читать мне нотации. — Я знаю, — устало вздохнула Комеда, — но всё равно не могу не переживать за тебя, — она посмотрела на Уилла. — Так что, ты сможешь поймать этого Невидимку, Грэм? — Возможно, но у нас есть одна проблема, — отозвался Уилл. — Это убийство было совершено из-за меня, из-за моего здесь присутствия. Я идеально соответствую типажу жертвы Невидимки. Убийца увидел меня здесь, учуял то, что мы делали ночью, счел это оскорблением святости крови и в бессильной ярости убил того, до кого смог добраться. Линия леди Комеды ближе всего к тебе, Ганнибал. Убийство новообращенного из этого клана имеет логический смысл. — Действительно, — согласилась женщина. — Но, – Уилл пожал плечами, – это никак не задевает меня самого. Я едва знал убитую. — Но ведь дело не только в тебе. Теперь цель убийцы не настолько личная. Он хочет не наказать кого-то конкретного, он хочет предупредить остальных о том, что любой пренебрегший традициями нарушает чистоту кровной линии и ставит под удар не только себя, но и весь клан. Выражение лица Лектера очень ясно продемонстрировало, что его подобным не напугать. — Кем бы ни был этот Невидимка, — пояснил Уилл, — он начал терять терпение. Он перестал следовать стандартной схеме. Теперь он может убить кого угодно, даже зрелого вампира, просто чтобы доказать, что слабый Создатель созидает слабых детей. — Думаешь, убийца может напасть и на меня? — произнес Ганнибал, формулируя вопрос, как утверждение. Уилл удрученно потер лицо. — Да, думаю, может. Кем бы ни было это существо, оно покатилось по наклонной и будет действовать спонтанно. Вычислять его уже поздно, лучше ловить его на месте преступления, если мы хотим действовать наверняка. Но тут возникает очередная проблема — нам нужен свидетель, который сможет запомнить убийцу, а значит он должен быть не слабее Невидимки. Но определить это мы сможем только тогда, когда будем в шаге от убийцы. Пока же нам остается только гадать. — К сожалению, да, — согласилась Комеда, — по крайней мере, ты в безопасности рядом с Ганнибалом. Он надежен, как швейцарский банк. Уилл посмотрел в сторону Лектера. Зная о долгих годах борьбы Ганнибала с Хирадом за собственный разум, он не был так уверен в здравомыслии и надежности Лектера, как леди Комеда, поэтому дипломатично сказал: — Мне бы не хотелось это проверять. Ганнибал в это время задумчиво барабанил кончиками пальцев по столу. — Нам нужно спровоцировать Невидимку на публичную атаку. Если вывести убийцу из себя, он может потерять самообладание и атаковать даже при всех. Здесь много по-настоящему древних вампиров, кто-то из них определенно сможет его остановить. — Ты хочешь спровоцировать серийного убийцу? — Это всего лишь предложение. — Это ужасное предложение, — вздохнул Уилл, — но, вероятно, это наш единственный шанс его поймать. Боже, надеюсь Джек не заставит меня делать еще и бумажную работу, иначе я не разгребусь с этим делом до конца своих гребаных дней. — Тогда все остальное я оставляю на вас, — произнесла Комеда, на прощание целуя Ганнибала в щеку. — Мне пора, надо утешить бедняжку Лене. Уилл выждал, пока женщина удалилась достаточно, чтобы дажее ее чуткий вампирский слух ничего не уловил, и спросил: — Ну что, мы будем просто трахаться до конца собрания или займемся чем-то еще? Ганнибал подошел ближе и расстегнул воротничок на рубашке Уилла. — Если ты спросишь меня, то я бы предпочел первый вариант. — На самом деле, я не в настроении, — пробормотал Уилл, ловя его руку. — Я только что закончил смотреть на очередной труп. — Это действительно тебя беспокоит? — спросил Лектер приподнимая бровь. — В общем-то, нет, — признал Уилл, — но это также не способствует сексуальному возбуждению. Невидимке тоже нужно будет некоторое время, чтобы снова собраться. Сейчас он совершенно безвреден, поэтому я бы хотел выйти и осмотреться. В одиночку, — добавил Уилл, заметив, что Ганнибал надевает пальто. — Мне нужно побродить тут одному, нужно поговорить с людьми. Они реагируют совершенно иначе, когда ты со мной. — Тебе не стоит ни с кем говорить без меня, — напомнил Лектер, но Уилл в ответ только пожал плечами. — Может, ты и прав. Но что-то мне подсказывает, что они будут говорить со мной сами, через дар. Даже если это будет невербальный разговор. — Уилл… — Пожалуйста, Ганнибал, — снова сказал Уилл, — мне нужно, чтобы ты мне доверился. — Я сомневаюсь не в тебе, а в них. — Останься в домике, приготовь нам завтрак, — предложил Грэм, на всякий случай цепляя солнечные очки на рубашку. — В конце концов, подумай о способах вывести из себя серийного убийцу. Я скоро вернусь. — Уверен, я смогу что-то придумать, — сухо прокомментировал Лектер. — А пока… Мне стоит посетить несколько домов и выразить их обитателям свое почтение. Это вполне займет меня до тех пор, пока ты снова не влипнешь в неприятности. Уилл вышел из домика немедля, пока не успеть передумать. После обращения Грэму объяснили, что технически вампирам нет необходимости спать, но фактически большинство вампиров сходят с ума после пары бессонных лет. Уилл был достаточно подкован в психологии и биологии, чтобы понять, что это действительно так. С тех пор он никогда не злоупотреблял своими ресурсами, не оставаясь без сна дольше, чем того требовала его профессия. Сейчас же, после смены часового пояса, внутренние биологические часы Грэма буквально сходили с ума. Он не мог понять, день сейчас или ночь, особенно учитывая вечный полумрак Аляски. До встречи с Ганнибалом этот факт наверняка бы вверг профайлера в меланхолию, но сейчас Уилл внезапно осознал, что его это нисколько не беспокоит, равно как и бесконечное количество лет, ожидающих его впереди. Все, чего хотелось Уиллу, так это поймать серийного убийцу и предать его в руки закона, чтобы вернуться к своей бессмертной жизни и впервые попробовать насладиться ею. Он понятия не имел, как сильно скучал по пище и хорошему сексу, пока не испытал все это опять. И кровь. Много крови. Зубы Лектера, пронзающие его плоть, и его собственные, впивающиеся в яремную вену Ганнибала. Его пульс, его кровь, стекающая по языку и наполняющая живот приятным теплом, словно старый добрый виски. Уилл безумно всего этого хотел, но усилием воли переключил мысли на дело. Сложно заниматься расследованием, когда каждые пять минут позорно твердеешь в штанах, словно пубертатный подросток от одной мысли о чужом теле. Возможно, Уилл переоценил свои умения разбираться с делами самостоятельно, потому что через некоторое время он обнаружил, что желающих пообщаться с ним не прибавилось, зато в поле зрения возник старый знакомый — Люк. — Боже, блять, только не ты, — пробормотал Уилл, оглядываясь в поисках выхода. — Я же уже сказал, что не заинтересован в том, что ты собираешься мне предложить. В этот раз Уилл контролировал себя, в этот раз он смог бы пройти мимо вампира без опасности драки. Люк же по прежнему был собран и сфокусирован на нем, но при этом не выпускал из поля зрения периметр, контролируя, не появится ли Ганнибал. — Не предложу я, предложат другие, — произнес Люк, подходя ближе. — Ты не принадлежишь ничьей кровной линии, кланы будут конкурировать за возможность принять тебя в семью. Ты должен выбрать меня. — Ага, спасибо за ценный совет. — Послушай меня, — промурлыкал Люк, и Уилл почувствовал, что он снова пытается зачаровать его вампирским гламуром. В этот раз Грэм был умнее и избегал чужого взгляда, ускользая от тщетных попыток Люка посмотреть ему прямо в глаза. — Гламур тебе не поможет, — прямо сказал Уилл, — а теперь просто дай мне уйти. — Лектер опасен. — Да неужели? — саркастично переспросил Грэм. — А я думал, что все эти века от смерти его спасали крахмальная рубашка и прекрасные манеры. А теперь просто дай мне пройти. — Вампир без дома, вампир без кровной линии — это волк одиночка, а одинокие волки не выживают, это закон природы, — выражение лица Люка стало еще более хищным. — Хирад вышел на свет в пятнадцатом веке, и Ганнибал пережил его смерть. Нас было куда больше в то время, но восемнадцатый век изменил слишком многое, старые вампиры не приняли перемен, большинство предпочло окончательную смерть адаптации, остальные заперлись в родовых поместьях, передав контакты с миром более молодым членам клана. Но не Ганнибал Лектер. Он выжил, он адаптировался, он сохранил себя. Волк одиночка, который должен был сдохнуть первым. Ты знаешь, сколько вампиров пыталось убить его, когда погиб принц Хирад? — Очевидно, недостаточно, — сухо ответил Уилл. — Ему точно есть тысяча лет, но он ощущается гораздо старше, — не смущаясь, продолжил Люк, — понимаешь к чему я веду? — Что я точно понимаю, так это то, что Ганнибал будет вне себя от ярости, когда узнает, что ты не убрался с моего пути. — Он обидит тебя, дорогуша. Кровный ты мне брат или нет, но я не хочу смотреть на то, как тебе причинят боль. — Что? — опешил Уилл. — Ладно, хер с тобой. Мне просто плевать. Уилл решил, что это его шанс. Он пошел мимо Люка, намереваясь в экстренном случае просто сбежать, но не успел. Вампир схватил его за запястья и прижал спиной к стене первого попавшегося коттеджа. Уилл боролся с ним, вкладывая в борьбу все свои силы, но отчаянно уступал Люку в скорости и опыте. Все кончилось тем, что Люк прижал обе его руки к стене коттеджа над головой Грэма, и освободившейся второй рукой приподнял его подбородок, вынуждая посмотреть себе в глаза. Уилл просто зажмурился. — Посмотри на меня, Уилл Грэм, — низким голосом приказал Люк, и Уилл почувствовал толчок принуждения. Вампир склонился к уху Уилла, касаясь носом его щеки, это было так близко от горла и вены, что Уилл невольно запаниковал. Он рефлекторно открыл глаза, и вампир немедля поймал его взгляд. Люк был прямо перед ним. И он был красив. Так красив… Уилл открылся ему так же, как он открывался Ганнибалу. Он стал не просто зеркалом, он стал коридором зеркал, пустотой ведущей в никуда, бесконечностью, вселенной, черной дырой способной разрушать и созидать. Прекрасные зеленые глаза Люка расширились, но не от возбуждения, а от ужаса. Он замер, не способный даже вздохнуть, а Уилл увидел… Что-то оторвало Люка от Грэма и отбросило его как тряпку в глубокий снег. Рывок был таким внезапным и резким, что еще не сформировавшийся канал лопнул, оставляя Уилла в своем уме. В этот раз ему не нужно было тратить время, чтобы разорвать связь, он просто не успел ее установить. Уилл увидел Ганнибала и Люка в снегу, они отчаянно и жестоко дрались. Люк рвал когтями грудь Лектера, удерживая его за подбородок, стараясь добраться до сердца, как неожиданно понял Уилл. Но Ганнибал понял это раньше него, он скатился с тела вампира, совершил обманный маневр, и когда Люк случайно открылся, вонзил зубы глубоко в его горло, с наслаждением раздирая плоть. — Ганнибал, — крикнул Уилл, подбегая ближе. Он испытывал странное чувство возбуждения и отвращения от того, что эти мужчины дрались за него. — Ганнибал, не пей его кровь! Это не было актом милосердия, просто Уилл не хотел делиться. Он не хотел, чтобы даже капля ублюдка попала внутрь Ганнибала. Он не хотел делиться им ни с кем. Лектер поднял на него взгляд, и наконец выплюнул кровь. — Он посмел тронуть тебя, — логично произнес Ганнибал, все еще прижимая противника к земле, словно дикий зверь. Люк распластался под ним, из разорванной артерии все еще хлестал фонтан крови, что делало вампира слишком слабым, чтобы контратаковать Лектера. Ганнибал, однако все равно предусмотрительно прижимал его к земле. — Он попытался, — возразил Уилл. — Но ты мой, — сказал Ганнибал, и его пальцы рефлекторно сжались на горле соперника. — В любом случае, не убивай его. Ты развяжешь войну, — напомнил Уилл, и выражение лица Лектера изменилось. Гнев сменился чувством собственничества или даже ревности. — Не это ли лицо, что тысячи судов отправило в поход и предало огню все башни Трои неприступной? — пробормотал Ганнибал, явно не понимая, что говорит это вслух, — О, нежный мой, дай мне бессмертье одним лишь только поцелуем! * * Кристофер Марло, фрагмент из трагедии «Фауст»