Самое лучшее Рождество

Искрящаяся мишура переливалась в руках. Кристиан обожал это время. Вся эта предрождественская суета, зеленая ель, мишура, подарки. Кристиан не сразу пришёл к этой детской радости от приближения Рождества, это пришло к нему с возрастом. С возрастом много чего приходит, например, осознание что надо радоваться пока дают, неизвестно что будет завтра; осознание что лучший праздник- это дома с близкими, а не в клубе с непонятно кем. А еще осознание что если на улице уже вечер, а ОН еще не приехал, значит что-то случилось. Флаке обеспокоенно выглянул в окно- уже стемнело, где же он? Это раньше он считал что если Тилль не вернулся до девяти значит он имеет какую-нибудь группиз и будет только утром (что было правдой далеко не всегда),но, опять же, с возрастом Кристиан понял, что будь рядом с Тилльхеном хоть триста девиц модельной внешности с колдовскими чарами шестого размера, он все равно придёт к нему- к Флаке, вот такому какой он есть. И пора бы ему уже прийти… Флаке решил отвлечь себя от гнетущих мыслей и  заняться более полезным делом- спрятать подарок, который Кристиан с любовью приготовил Линдеманну. В камин? Нет, сгорит. Под подушку? Тилль найдет, в этом ему нет равных. Может на антресоль? Табурет- ровесник Кристиана скрипнул и опасно качнулся, но клавишник успел запихнуть в самый угол антресоли коробочку с лентами и закрыть её старыми кастрюлями и поломанными снастями. Вот так, теперь не найдет. Завозившись с подарком, Крис не услышал как скрипнула дверь, заскрипели половицы, услышал лишь как на диван плюхнулось тело и диван лишь взвизгнул от возмущения. - Ти-и-иль? – донеслось радостно-вопросительное откуда-то из глубины дома. - Он самый. - устало ответил солист. После всех этих супер-важных встреч он был вымотан как будто три концерта подряд отыграл. Тяжела и неказиста жизнь народного артиста. Все эти люди вокруг Тилля… его тошнило от них всех. Лизоблюды, прилипалы, Кристиан сравнивал их с цирковыми собачками, которые заискивают перед Тиллем- дрессировщиком и готовы плясать на передних лапках перед ним, лишь бы получить угощение из его рук. Но, увы, эти люди были нужны ему и группе. Не дай бог Тилль откажет какому-либо важному человеку во встрече, как тут же весь мир узнает что Тилль Линдеманн настолько зазвездился, что ему уже никто не авторитет, у него в левой руке микрофон в виде дилдо, а в правой- яйца  Бога и ему никто не указ и всё! здравствуй новая порция хейта в сторону ребят, в сторону Кристиана. Тилль этого не хотел, вот и цеплял на себя, словно репей, всяких бездарей. Ради группы, ради Флаке. - Устал? -Кристиан тихо прилёг рядом на диван. - Угу. Как они мне надоели. - Кто? - Все.- коротко бросил Тилль. - А давай на Рождество пригласим Рихарда и Пауля? – предложил клавишник. - А они разве не уехали? – задал встречный вопрос солист. - Не-а. Мокнут в городе, воют со скуки. Давай пригласим? -Опять напьются, нажрутся, начнут сосаться на полу, потом голыми на озеро побегут, - Линдеманн вспомнил Новый год два года назад, два гигабайта позора на телефоне в виде фото и видео. Было стыдно, но весело. - Пауль клятвенно обещал, в грудь пяткой бил, землю жрал, что больше бегать голыми они не будут. - Честно? - Честно. - Хрен с ними, пусть приходят, - махнул рукой Тилль, а обещаниям Ландерса грош цена. Семья Ландерс-Круспе это был полный антипод семье Лоренц-Линдеманн. Если Тилль и Кристиан старались скрыть свои отношения от всех и жили тихо, подальше от всех, то их гитаристы наоборот трубили об их отношениях на весь свет. Обнимашечки-поцелуйчики на сцене это только вершина айсберга, они целовались-миловались и на публике, выставляя свою любовь на всеобщее обозрение. Тилль называл их странным русским словом dolboyoby. Кристиан не до конца понимал что означает это слово, хоть на гастролях в России слышал его часто. Забавное такое слово. - Помоги прибить- Лоренц приподнялся на локтях и указал на новогодний венок на столе, - а то у меня все гвозди погнулись. - Да, давай, - Тилль поднялся с дивана и взяв венок отправился его прибивать. В их семье царил один закон: звезда ты на сцене, а здесь, будь так добр прибей гвоздь, вынеси мусор, прочисти раковину, приготовь ужин, помой посуду, помоги почистить дорожку от снега и т.д. Тилль для разных людей был разный, для фанатов- брутальный, для друзей и псевдодрузей- крутой, а для Кристиана- настоящий. Поэтому молоток в зубы и вперёд, вешать венок, предварительно выкорчевав все погнутые гвозди. А Флаке тем временем сел к ноутбуку. Это Гамлет говорил «слова, слова, слова», Лоренц не Гамлет и у него только дела, дела, дела, никаких слов. Какая разница между солистом группы и лидером группы? Огромная порой. Солист тот кто впереди всей группы на сцене, а лидер тот кто впереди всей группы решает как им быть в тех или иных ситуациях, как обойти все острые углы и чтобы поменьше говнеца в этих углах было наложено. Ну а уж если  в говнецо все же ступили, то лидер берёт щёточку и отчищает товарищей от говнеца и убеждает  что они правильным путём идут. Вот таким лидером (естественно, скрытым) и был Кристиан. Он показывал прекрасную деловую хватку, хороший дар убеждения, логику и при этом свойственную панку отчаянность и отважность. А еще он мог дать дельный совет и если надо- дельный поджопник. Кристиан умел говорить с людьми и договариваться с ними. И часто, придя к ним домой можно было застать странную картину: Тилль, брутальный, грозный и крутой одетый в фартук с цветочками вертится у плиты, плачет, нарезая лук, усердно работает пылесосом, загружает стиральную машину, а Кристиан- дрыщавый очкарик, ходит по квартире с айпадом в одной руке и телефоном в другой, что-то решает, договаривается, уговаривает и говорит такие фразы, которые никто от него не ожидает: «Я тебе яйца на мозжечок натяну» «Ты и раньше был  придурком и щас неплохо сохранился» «Иди и если надо перегрызи ему хребет, понял? Нам нужна эта площадка!» «Скройся там, где вечно журчит вода» - Моя школа! – гордо думал Тилль, слушая как любимый человек поносит очередного  недоумка из технической бригады. Вот и сейчас опять какие проблемы с технической стороной. До концерта полгода, а геморрой уже сейчас. А тут еще и Пауль сообщениями завалил. «Что подарить моему Ришеньке на Рождество? Что ему подарить чтобы он обалдел?» - Откуда я знаю что ему подарить? Твой муж, ты и решай. Кристиан думал недолго и стуча тощими пальцами по клавиатуре набрал гитаристу сообщение: «Значит так. Разденься догола, надень стринги и лифчик, измажься во взбитых сливках, затем в гуталине, затем обваляйся в муке, затем обсыпься перьями, затем блёстками. Ляг в гроб, закройся изнутри и подари гроб Рихе. И когда он откроет гроб, выскочи и начни танцевать «Макарену». Он офигеет, отвечаю :)))» Пауль не ответил ни через минуту, ни через две, но через десять, ни через двадцать. Наверное обалдел. С кухни потянуло чем-то жареным. Расправившись с венком, Тилль занялся ужином. Да устал после встречи, да вымотался, но это не повод оставлять Криса голодным. Завертелся с украшением дома и решением проблем в группе и наверняка не пообедал. - Господин лидер!- раздалось из кухни. - Да, господин солист! – отозвались с комнаты. - Идите ужинать. - Иду.- Кристиан снял очки, протёр уставшие глаза. После ужина они смотрели с выключенным светом на иллюминацию в комнате. Кристиан весь день убил на эти гирлянды, прыгал по дышащему на ладан табурету как мартышка в афганском зоопарке. Но зато какая красота! Мигает разными огнями, блестит, переливается. Двойне красиво оттого что рядом с ним Тилль, также с детской радостью в глазах смотрит на лампочки. Когда они последний раз встречали Рождество в городе? Да вообще когда они последний раз проводили время в городе? Жить в просторной квартире Линдеманна последнее время было невозможно, потому что их начали терроризировать некие фанаты (или хейтеры?) с наклонностями маньяков. Вот приезжают Тилль и Кристиан после репетиции, уставшие, отпускают охрану, ложатся спать и только начинают засыпать, как тут же начинается ночное раммфан-шоу под окнами: - Линдема-а-а-анн! – доносились вопли с улицы. -  Выходи-и-и! Выходи, живой будешь! Эй, Линдема-а-анн! Выходи-и! Дай автогра-а-аф! Затем маньякофаны включали «Deutschland» и начинали подпевать, жутко коверкая слова. Сколько раз Тилль порывался выйти и дать им по морде. Но стоит ему только встать с кровати, как рядом раздавалась команда «а ну ляг, сами успокоятся». Тилль снова ложился и под звуки своего голоса, перебиваемого пьяными голосами он засыпал. Но это был там, а здесь, в деревне, на отшибе, далеко от всех они были по-настоящему счастливы. Маленький домик, камин, плед один на двоих, чай, бутерброды, граммофон, одна пластинка Фрэнка Синатры с самой волшебной его песней, объятия, гирлянда, ель и тишина. Вот что такое счастье для тех кто собирает стадионы. *** Да кто, блин, им гирлянду срывает? Фанаты и сюда до них добрались? Кристиан не понимал. Он  вечером гирлянду на дерево повесил, утром она уже на земле лежит. Он вечером её опять повесил, утром она опять на земле. Принеся табурет-самоубийцу он встал на него и покачиваясь начал прилаживать гирлянду на место, обматывая ее вокруг веток старого дерева. Тилль проснулся поздно и не найдя в доме Кристиана вышел улицу. Картина маслом: качаясь на табурете как эквилибрист, Флаке вешал гирлянду на дерево, которое Тилль давно хотел спилить. -Спокойно, спокойно. - повторял клавишник, пытаясь сохранить устойчивость. - Флаке! Ты что делаешь? Слезь сейчас же, ты упадешь!- Тилль спешно подбежал к партнеру. И как раз вовремя. Оступившись, Крис полетел с табурета носом вниз, но приземлился прям в руки Линдеманна. – Вот, что я говорил! - Тилль, ты не поверишь, она опять упала! – Кристиан невозмутимо поправил очки. - Давай я повешу, - Тилль взял из рук Лоренца конец гирлянды и…встал на тот же табурет, с которого секунду назад сковырнулся Флаке. - Тилль, аккуратно, он шат… Флаке не успел договорить, как табурет под весом солиста в муках скончался и проломился пополам. Массивное тело рухнуло на землю. Окрестность пронзил дикий вопль… *** -Прости меня, Тилльхен, это я виноват. Не на такое Рождество я расчитывал. Прости, пожалуйста, - Кристиан с жалостью смотрел на гипс на правой ноге солиста от пальцев до колена, похожий на гигантский сапог. Врачи сказали перелом не серьезный, но все же это перелом, к маю уже сможет ходить, но не бегать. - Ерунда, Крис, - улыбнулся Тилль, - зато меня теперь ни на какие тусовки не зовут. Да, кстати, как Тилль сломал ногу, так количество «друзей» как-то поубавилось. Зато Рихард чуть не уссался от смеха, увидев друга на костылях. Никогда их гитарист не ржал так громко, дико и долго, аж согнуло его пополам, а Тилль злобно проговорил что сейчас врежет ему гипсом по яйцам, чтобы он, dolboyob  такой, заткнулся. Короче говоря, свойственное Раммштайн общение. Кристиан, словно извиняясь выкинул останки этого злосчастного табурета и изрисовал гипс разными рисунками и надписями, признаниями любви, а еще клятвенно пообещал найти и оторвать голову и член тому мудаку, кто тайком сфоткал Тилля в гипсе и слил фото в сеть. И еще кое-что… - С Рождеством тебя, Тилль, - Кристиан протянул солисту коробочку в лентах, которую все время он прятал на антресоли. В коробочке лежал перстень. Внутри на нём гравировка. Две буквы- LL. Lorenz-Lindemann. Тилль надел перстень на палец. Как раз. Рядом сидел довольный как кот Кристиан. - Тебе нравится? – спросил Лоренц. - Очень.- ответил Тилль. -Жаль все же, что Рождество не получилось как мы хотели, - грустно признался Флаке. - Наоборот оно получилось самым лучшим. -Тилль подмигнул любимому.– Потому что оно было рядом с тобой.