Проклятие

Любовь — самое сильное проклятие. Когда он ушёл, Сатору не впал в депрессию. Не плакал, не думал и не рефлексировал, не искал других вариантов развития событий. Но, впрочем, возможно, так было бы лучше — переждать бурю, чем позволить ей надломить себя вот так — раз и навсегда, оставить глубокий шрам, кровоточащий при каждом касании. Потому что сейчас Годжо всё равно, кто находится по другую сторону баррикад. Годжо будет всё равно, когда этот кто-то помрёт, но. Но. Для Годжо это боль, со страхом попалам — позволить шраму расползтись на швы. Однажды заклеил, может, не совсем надёжно, но пока сердце напополам не расклеилось, значит, пойдёт. Пойдёт, хотя Годжо понимает, что конструкция не долговечная, обязательно кольнёт, когда он будет не готов. Если оградить стеной — желательно, каменной, прочной, пропитанной проклятой энергией, — оттянуть момент можно. Ненадолго, но ему хватит. Только ограда сыпется, подобно песку. Оказывается такой же недолговечной, как и его ложь — никогда он больше никого не полюбит, никогда больше не поддастся этой слабости. Конечно. Стены проламывают, освещают теплом и выжигают поверх шрама новое имя — Юджи. Годжо сжимается, делает вид, что всё в порядке, в конце концов, дорога пройденная, в этот раз будет легче. Нет. Сатору нихера не легче. Сатору кажется, что он не выдержит. Не выдержит, если снова потеряет. Пойдёт на безумие, продаст весь мир, но больше не отпустит. Не сейчас. Не сейчас, когда у любви появляется новый, тёплый вкус. Не сейчас, когда треплет родные волосы, когда знакомое дыхание щекочет кожу. Он теряет контроль. Не сейчас, когда от него ничего не требуют взамен. Пора. Не сейчас, когда он впервые живёт. Я могу вернуться в свой сосуд и мальчишка выживет. Любовь — самое сильное проклятие. Но ты не будешь рыпаться и сгнинешь. Когда у тебя есть выбор между ней и всем остальным.