В этом уголке мира

Это был сентябрь то ли 1941, то ли 1943. Я не помню. Помню, что это была война. Я не помню в каком городе жила или в какой семье росла. Я даже не помню, сколько лет мне было тогда. Меня звали, кажется, Полина. Помню, что была маленькой, но очень разумной для своего возраста. Последний момент из моей жизни был именно тогда. По крайней мере он был единственный, который я запомнила. Ни того, что до, ни того, что было потом, не осталось в моей памяти. Из репродуктора в городе завыла сирена, сообщая о налёте вражеских самолётов. Параллельно диктор что-то говорил, но я не могла разобрать. Я тогда была в лесу, что недалеко от города. Там шла железная дорога. Люди в панике садились на поезд, бежали куда-то сломя голову или ещё что-то делали, лишь бы укрыться от снарядов. Как время и действия произошли так быстро, я не знала. Я в один момент обернулась и посмотрела на город. Но когда повернулась обратно… Поезда уже не было, рельсы куда-то пропали. Остались лишь порыв холодно ветра и мёртвая тишина, нарушаемая лишь воем сирены. Прошло совсем немного времени, не больше 5и минут. Только за это время я потеряла право на жизнь, но может и на смерть. Я даже не знаю, что стало с тем поездом. Куда он уехал? Спаслись ли пассажиры? Тут я увидела большую грузовую машину. Я замахала руками, чтоб та остановилась. Машина встала, она была без стены грузового отсека, и потому на меня смотрела она. Юлия Останина. Вместе с ней в машине были Аделина, Милана и ещё двое детей. Женщина сурово смотрела на меня, а я сказала: — Возьмите меня с собой! Она всё ещё смотрела на меня пронзительным взглядом, а потом сказала водителю, мол, едем дальше. — Нет! Возьмите меня с собой, пожалуйста! Я слушаться буду! Я жить хочу! — орала я уже сквозь слёзы. Я стояла и ревела, закрывая лицо руками, сирена продолжала гудеть в городе, послышался гул самолётов, а недалеко от нас — тарахтение моторов мотоциклов. Но она стояла и безжалостно смотрела на меня. Наконец она подхватила меня и поставила рядом с собой в машину. — Быстро едем! — скомандовала она водителю, и машина загудела и тронулась с места. Когда мы выехали из леса в поле, я подошла к задней части машины. Я могла видеть всё, что происходит позади нас. Была только нижняя дверца, что закрывалась к середине кузова. Я прикоснулась к ней и прижалась ближе. В далеке я увидела людей, которые мчались за нами на мотоцикле. Все, кто находился тогда в грузовом отсеке, молчали. Я, с непониманием происходящего, смотрела прямо в глаза одному из немцев. Хотелось закричать, заплакать, хотелось к маме, хоть я не помнима её совсем, но я решила промолчать, чтоб не искушать судьбу. Что случилось со всеми, кто учавствовал в этом дне войны, кто был в этом уголке мира? Я не запомнила ничего. Тут мои воспонимания обрываются. Может мы доехали в безопасности, может немцы стреляли в колёса, и машина съехала с дороги, помчавшись вникуда с огромной скоростью, которой не в силах был управлять водитель, может, нас просто догнали и расстреляли, а может машина встала, а мы бежали через лес в город. Всё тогда могло случиться.