Детективное агентство "Братья Ким"

***

Чонгук с самого первого дня знакомства с Тэхёном знал, что тот странный. Нет, даже не странный, а чертовски непредсказуемый. Только Гук начинает думать, что уже немного выучил своего волшебного на всю голову парня-шефа, как тот вкидывает в его сознание очередной пердимоноколь. Зато реакция на это всегда стабильная: то ли придушить этого гения всея Кореи, то ли пожалеть, то ли отдаться во власть его безумных идей и уговаривать себя, что так и надо. Именно сейчас Чонгук испытывает всё и сразу. А всё почему? А всё потому, что его Котя, оказывается, жуткой неадекватной капризулей. — Гуччи, Пупсик, я умираю. Позови, пожалуйста, священника. Хочу написать завещание. Хотя нет, не зови. Лучше возьми листок, ручку и записывай, а то боюсь, что пока он придёт, меня уже не будет в этом бренном мире. Боже, как же жаль, что наша любовь была столь коротка, и мы не успели насладиться ею в сласть. Но ты же всегда будешь помнить обо мне, моя рыбка? — детектив, сложив руки на груди, откидывается на больничную подушку и медленно прикрывает глаза, изображая умирающего. Чонгук набирает побольше воздуха и шумно выдыхает, чтобы не сорваться и не сказать лишнего, зная, какой чувствительный и обидчивый у него парень. — Коть, ты не умираешь. У тебя всего лишь ссадина на спине и шишка на затылке, и вообще, врач сказал, что госпитализация необязательна, достаточно не перенапрягаться и пару дней соблюдать постельный режим. Вообще-то Гук знатно струхнул, когда их завалило в той развалюхе, и весь удар пришёлся на Тэхёна, закрывшего его собой. Особенно, когда Киму прилетело по затылку небольшим куском стены, и он потерял сознание. Слава богу, помощь подоспела вовремя. Рабочие, производившие снос, заметили, что в здании есть люди, и остановили процесс. Затем их, голеньких, вытащили из-под небольшого завала, вызвали скорую, и теперь, после осмотра и всех необходимых медицинских процедур, они находятся в VIP-палате. На удивление, на самом Чоне не было ни одной царапины, не считая испуга и стыда, что естественно, когда тебя голого и грязного укладывают на носилки, да ещё и в компании двух брутальных мужиков. Стыд — это даже мягко сказано. Тогда хотелось, как и Тэхёну, потерять сознание, чтобы не слышать разного рода подшучивания о голубоватом цвете его ориентации и не видеть этих косых взглядов. — Нет, Пупсик, эти глупые врачи ничего не понимают в травмах. Я изучил все имеющиеся книги по медицине и заочно сдал на бакалавра. Лучшие светила медицины признали мою диссертацию на тему «Травмы и их последствия» гениальной. А значит, раз я говорю, что меня уже ждут у небесных врат, то так оно и есть, — детектив, восклицая, вскидывается на кровати, недовольно зыркая на своего парня. Затем вновь откидывается на подушку и театрально стонет. — Пиши, Гуччи, пиши. Всё своё движимое и недвижимое имущество я оставляю своему мужу — Чон Чонгуку. А свой самый гениальнейший мозг на планете завещаю исследовательскому институту по генетической гениальности. Гук снова вздыхает, видя, как тот явно переигрывает и опять пиздит, как кандидат в депутаты на предвыборной агитации. И, естественно, записывать этот бред он тоже не собирается. — Во-первых, такого института явно не существует, — говорит он. — А во-вторых, я не твой муж, по крайней мере, пока. — Точно! — спохватывается Ким, хватая Чонгука за руку. — Значит, всё же нужно звать священника, который сможет повенчать двух влюблённых геев перед тем, как один из них навсегда покинет другого и этот бренный мир. Поторопись, любимый, а то мне кажется, я начинаю видеть свет в конце тоннеля. Мой шикарный особняк и агентство не могут остаться без владельца. А этому мелкому говнюку Тэону я никогда их не оставлю. Чонгук несколько минут моргает, а потом, наконец, до него доходит вся суть происходящего цирка. Он выдёргивает руку и, злобно сощурившись, смотрит на своего парня. — Коть, так вся эта театральщина со смертью, чтобы затащить меня к алтарю? Ты совсем придурок, что ли? До сих пор не выбросил эту дурацкую идею из головы? На всех нас охотится какой-то помешанный псих. У нас осталось буквально несколько часов, чтобы найти убийцу того айдола. Нас чуть, сука, не убило в той комнате, а ты думаешь только об этом? Серьёзно? Тэхён прекращает разыгрывать умирающего. Садится на кровати, поправив больничную пижаму, и недовольно цыкает. — Я должен был попытаться, Пупсик. Наверное, всё же надо было брать больше уроков актёрского мастерства. Что-то я теряю хватку. А насчёт расследования не переживай. Пара часов — это очень и очень много времени. Эту гниду Януса я рано или поздно вычислю и прикончу, как блоху, и мы всё равно поженимся. Так что, как бы ты не упирался, свадьбе всё равно быть. И не спорь, не спорь… — он приложил палец к губам Гука, который явно собирался возразить. — Я люблю тебя, ты любишь меня, и твоя полная капитуляция — лишь дело времени. И я не абьюзер, я просто сумасшедший влюблённый. Чонгук вздыхает, понимая, что тот прав. Ким, мать его, Тэхён так глубоко пророс в него со всеми своими странностями, что выдрать его не получится, уж слишком сильно тот держится своими харизматичными корнями за сердце и душу. И хоть сейчас вся его жизнь — это полный бедлам и стресс, но, кажется, ему всё это нравится. — Ну а теперь, раз со священником не получилось, может, малюсенький поцелуй можно? Всё же голова у меня и правда немного болит, — Тэхён выпячивает губы, видя, что его Пупсик больше не злится, вновь превращается в невинного ребёнка, выпрашивающего у родителей конфету. Вот разве такому откажешь? И Гук уже тянется к нему, чтобы дать то, чего тот желает, но его внезапно останавливает озарение. Он отталкивает хитреца так, что тот снова валится на подушку. — А я что-то не понял, господин Ким, у тебя есть особняк? Собственный? — Ну, разумеется, — удивлённо хлопает глазами тот. — Я достаточно богат и независим, чтобы иметь собственный дом. А что такое, Пупсик? Чонгук снова начинает злиться, продолжая допрос: — И ты живёшь в нём один? — Ну, если не считать Чароэнрасами — мою экономку из Таиланда, то да, — он не понимает, почему его спрашивают. — Я думал, это известный факт. Неужели Балабол тебя не посвятил в подробности моей жизни? — детектив совершенно не понимает, к чему клонит его возлюбленный. К сожалению, тут его пресловутая дедукция словно впала в спячку. — Не посвятил, — передразнивает Гук его манеру говорить. — Всё это время я думал, что это особняк твоих родителей, и ты поэтому предпочитаешь жить в офисе, — он еле сдерживался, чтобы не засадить любимому Коте в нос. — А оказывается, всё это время у тебя было место, где мы могли спокойно уединиться, без всяких там «шпиливилишных» крыш, заброшенных бомжатников, где чуть не лишились жизней и прочих непригодных для секса мест. Выходит, ты специально издевался надо мной, да? Такая твоя любовь, великий детектив Ким? Что боялся, что моя скромная персона не впишется в великолепную обстановку твоего дома? Ну, знаешь ли? Похоже, что я просто очередная твоя хотелка, над которой можно издеваться, как нравится. Малыш Гуччи всё схавает, да? Козёл ты, а не Котя, — обиженно закусив губу, вскочил с кровати и направился к выходу, так же театрально, как Ким минутами ранее, озвучивал то ли вердикт, то ли вывод. — Отныне наши отношения только в статусе работник-начальник, ясно тебе? И скажи спасибо, что я вообще не уволился, хотя обязательно это сделаю, как только ты поймаешь этого психа Януса. А до тех пор даже не дышите в мою сторону, ШЕФ. — Пупс, я… — Тэхён не успел ничего сказать в своё оправдание, как дверь в его палату с грохотом закрывается. — Вот же чёрт! — подскакивает он, выбегая следом в коридор и на всеобщее обозрение сверкая голым задом, торчащим из-под завязок больничного одеяния. — Да всё не так, Пупсик. Я тебя, правда, люблю, — но, к сожалению, любимого фотографа и след простыл. Только и успевает заметить чёрную макушку, входящую в лифт. Зато на его пути возникает, как всегда, лыбящийся Чимин. — Что, очередная семейная ссора? Миленько, — выдаёт он, заталкивая шефа обратно в палату, видя, как на его пятую точку пялятся люди. — Остынет — вернётся. Я уже его знаю. Тем более, что там, внизу Юнги, и уйти куда-то далеко он ему не позволит. Да и куда в больничной пижаме уйдёшь? Разве что до ближайшего полицейского участка. — А вы зато, смотрю, помирились, судя по твоей довольной роже? — Тэхён забирает из рук Пака пакет с новыми вещами и начинает одеваться. — Ну, знаешь, общая беда сближает, — довольно хмыкает тот. — Не каждый день у нас любимый шеф на больничную койку попадает. Так что да, пока добирались до больницы, пару раз помирились. — Какие вы молодцы! Надолго ли? — саркастично хмыкает тот. А вот мне, похоже, примирение ещё долго не светит. Мой Пупс думает, что я его использую как секс-игрушку и вру насчёт искренних чувств, и всё это из-за того, что я его в свой дом не позвал. И как ему теперь объяснить, что я не мог… — он осекается и осматривается, убеждаясь, что никто не подслушивает, и понижает голос до шёпота. — Ты же и сам знаешь, что у меня там. Чимин закатывает глаза и начинает громко ржать. — Тэхёна, это, конечно, капец. Желаю удачи тебе с этим, шеф. Она тебе точно пригодится. — Угу! — вздыхает тот, застёгивая рубашку. — Пригодится — это даже не то слово. Ладно, а теперь по делу. Вы нашли подозреваемых? — Нашли. Меня ж не зря Балаболом назвали. Там потёрся, там поспрашивал. Стафф, особенно женского пола в этой компании знаешь, какой разговорчивый. Короче, вычислил гадюку. А с виду прям безобидный червячок. Сокджин уже привёз его в управление для допроса, но пока всё глухо. Не колется, — Чимин достаёт из пакета папку с отчётом и протягивает ему. — Вот, изучай, пока мы доедем до участка. У нас полтора часа до окончания суток. Тэхён быстро открывает документы, наспех пробежав глазами по содержимому. — Какая занимательная арифметика. Хотя я так и думал. Набери Сокджину и скажи, что я приеду и помогу ему с допросом. А то я свой телефон похерил в том доме под завалами. Ещё дозвонись Архимеду и узнай, что он выяснил, а мне нужно в городскую администрацию для важного разговора с одним не менее важным типом, отдающим нелепые приказы о сносе частной собственности. Я недолго. Не забудьте найти Гуччи. Встретимся на месте, — он, посмотревшись в зеркало, поправив причёску и удовлетворённо хмыкнув, вышел из палаты. — На этот раз, дорогой Янус, всё будет по-моему.

***

Тэхён внимательно рассматривал сидящего перед ним в допросной парня, дрожащего от страха, как осиновый лист, пока его лучший друг ведёт допрос. Пухленькие губки, ярко выраженный взгляд, выбеленные волосы с ярко-фиолетовыми прядями, серёжки-бабочки в ушах. Миленькая такая бубочка, больше похожая на девочку-подростка. В жизни не скажешь, что эта милаха мог спланировать и воплотить в жизнь столь коварное преступление. Хотя детектив уже ничему не удивляется. — Итак, Мингю. Повторю вопрос: где вы были три дня назад с семи до десяти вечера? Парень поднимает взгляд и снова плачет. — Я… я… в общежитии. Вы же уже спрашивали. Ребята могут подтвердить. Кажется, за эти полчаса, что они здесь, этот Мингю только и делает, что рыдает, так и не дав ни одного внятного ответа. — Они подтвердили. Но есть одно «но», — напирает следователь, — мы изъяли все видеозаписи ближайшего магазина, находящегося возле дома убитого, и обнаружили, что вы заходили туда в районе девяти вечера. Как вы это объясните, если утверждаете, что были в общежитии? — Я не знаюююю! — парень ещё громче воет, утирая слёзы рукавом розового лонгслива. — Это был не я! Я не понимаю, что вы от меня хотите. — Так, хватит! — Тэхён громко хлопает по столу ладонью. Его начинал раздражать этот спектакль. У них осталось минут двадцать, прежде чем Намджун должен опубликовать свою статью об убийстве, а этот мелкий урод не признаётся. А у него и так настроение ни к чёрту. Гуччи с ним не разговаривает и даже не смотрит в его сторону. Сейчас он находится в общем зале управления в ожидании, когда всё закончится, и нагло флиртует с каким-то молоденьким патрульным. Специально сводит с ума, мелкий гадёныш. Козёл этот ещё из администрации нервы потрепал, прежде чем признался, что получил нехилую взятку несколько часов назад от неизвестного, чтобы тот дал добро на снос его логова прямо сегодня. От кого именно, и догадываться не надо. Янус, падла. Видимо, следит за всеми их передвижениями день и ночь, урод. И этот ещё выкобенивается, актёришка недоделанный. Что ж, придётся по старинке — блефовать. — Хватит разыгрывать из себя незнайку. Не знаю… не я… не моё, — он буквально сверлит парня взглядом. — Хочешь, расскажу как, за что и почему? Мингю перестаёт плакать и замирает, понимая, что его игру в невинность раскусили, но виду пока не подаёт. По крайней мере, ему кажется, что этого никто не видит. Но Тэхён не пальцем деланный, он замечает всё, и это ему на руку. — Ты, О Мингю, недавно пришёл в компанию в качестве трейни, и не прошло и двух месяцев, как попал в группу. И то потому, что кандидат, который должен был быть в ней изначально, слился, попав в ужасную аварию и оставшись навсегда калекой. Вот только никаких серьёзных партий тебе не доставалось, в отличие от Хеншика. Продюсеры взяли тебя только из-за симпатичной мордашки, считая, что получат превосходный вижуал, на который будут клевать фанатки. Ты ужасно завидовал, думая, что это несправедливо, и на самом деле ты намного талантливее его, хотя и показывал всем, что это не так, и очень рад своему месту, и вообще играл роль самого нежного и доброго ангелочка. И до сего дня у тебя великолепно получалось всех обманывать. Даже что-то похожее на дружбу пытался завести с убитым в надежде на его протекцию перед продюсерами. Но, к твоему сожалению и незнанию, парень страдал яркой формой ОКР и был яростным интровертом, иногда впадавшим в депрессию, что ты, кстати, неверно принимал за высокомерие. Именно из-за этих особенностей компания снимала ему отдельную квартиру, не желая терять такой талант. А Хеншик и правда был талантлив: сам писал музыку и тексты, имел необычный глубокий тембр, да и хореография ему давалась легче, чем другим. И этому тоже способствовала болезненная педантичность. Парень просто не мог по-другому. Он обязан был оставаться лучшим, — Ким на минуту замолчал, выискивая на чужом лице нужные эмоции, и, увидев то, что хотел, продолжил. — Ты долго вынашивал план по его устранению. И я даже скажу, что их было несколько. Благодаря моему помощнику, который пообщался с работниками компании, выяснилась одна интересная информация: после одного из фансайнов среди вещей, подаренных Хеншику, была бутылка дорогого вина, якобы от очень солидного фаната, в которую оказался подмешан яд. Только даритель не мог знать, что Хеншик передарит эту бутылку одному из продюсеров. А тот — своему знакомому, и в итоге пострадает совершенно посторонний человек. Благо, не насмерть. Мог бы случиться скандал, но компания его замяла, списав всё на очередного неадекватного фаната. Они даже провели собственное расследование, но ничего не нашли. Бутылка была куплена на аукционе с анонимного счёта, и проследить, откуда пришла оплата, не удалось. Но у меня, великого сыщика, есть свои методы и связи для добычи такого рода информации. И угадай что? — сыщик начал блефовать. В реальности такую информацию за такой короткий период найти было нереально. Но блеф — на то и блеф. Тут либо пан, либо пропал. И, кажется, он попал туда, куда надо, видя, как забегал взгляд артиста. — Правильно. Я нашёл счёт и узнал, кому он принадлежит. Эту бутылку купил ты и подбросил в фанатские подарки, надеясь, что Хеншик её выпьет. Но не сработало. И тогда ты разработал другой план, — он снова сделал многозначительную паузу. Этот приём знатно выбивает преступников из колеи, и они начинают нервничать. — В тот вечер остальные участники, проживающие в общежитии, действительно думали, что ты в своей комнате, слушая, как ты якобы распеваешь, даже и не подозревая, что это всего лишь запись. Сам же ты, милый Мингю, направился к Хеншику, прихватив с собой остатки яда. Вариант с неадекватной сасэнкой был тебе очень на руку. Ты постучал, но тебе никто не открыл. Да и не мог тогда парень открыть, потому что принимал душ, и шум воды заглушал стук. Ты вошёл сам, тебе повезло, что дверь была не заперта. Когда ты понял, что Хеншик в ванной, план поменялся, сменившись на более правдоподобный. Ну что, продолжать или сам дальше расскажешь? — Тэхён остановился, видя, как по мере его рассказа меняются эмоции на лице преступника. Он добился нужного эффекта. Теперь он уже совсем не похож на загнанного испуганного зверька, которого все хотят обидеть. Теперь это был наглый и уверенный в своей правоте хищник, которому после части о вине было нечего терять. Осталось дело за малым — признаться. — Да, это был я. Хеншик не заслуживал всего, что имел, — злобно выкрикнул Мингю. — Он в наглую украл блокнот с моими текстами и выдал их за свои. Доказать, что они мои, я никогда бы не смог, даже если бы попытался. Все вокруг считали его гением, а это было не так. Я нисколько не жалею, что избавил мир от этого лжеца. Когда он понял, что я в его ванной стою с верёвкой для белья, попытался откупиться. Даже обещал взять меня в соавторы. Смешная, трусливая мразь. Какое было удовольствие наблюдать, как его лицо синеет от удушья. И хоть я теперь буду гнить в тюрьме, но его звезда больше никогда не взойдёт. И пусть... — Как ты заставил написать его предсмертную записку? — спросил Сокджин, прерывая этот явно обещающий быть долгим монолог. У них нет на это времени. Признание получено, и этого вполне достаточно. — А Хёншик её и не писал, — ответил за него Тэхён, ткнув длинным пальцем в сторону преступника. — Это тоже сделал он. Опять же, благодаря Балаболу я выяснил, что наш маленький убийца ещё в школе увлекался рисованием и, возможно, стал бы художником, если бы не пошёл в айдолы. Так что подделать текст нужным почерком для него — раз плюнуть. Правильно? И я даже думаю, тренировал этот навык в надежде, что пригодится. Вот и пригодился. Мингю лишь презрительно хмыкнул на это. — Ну что ж, теперь у него будет достаточно времени, чтобы оттачивать свои таланты. Лет двадцать точно, — хохотнул главный следователь, глянув на часы, а затем на репортёра, который всё это записывал. Оставалось пять минут до окончания отведенных ему Янусом суток. — Конвой, увести. Намджун, успеешь? — Вполне, — кивнул тот и посмотрел на Тэхёна. — Спасибо. Вы спасли мне жизнь. — Одного спасибо мало, Джуни, — ухмыльнулся в его сторону детектив. — И чего ты хочешь? — спросил тот. — Не думаю, что это что-то материальное. Я прав? — Прав. — Тэхён, поднявшись, пошёл к двери сразу после того, как конвой увёл преступника, планируя устроить взбунтовавшемуся Пупсику сцену ревности. — Условия те же. Даже не дыши в сторону моего парня. И если не зассышь, можешь поучаствовать в деле Януса. Лишний информатор мне не помешает, даже такой кретин, как ты. — Договорились, — кивнул в ответ репортёр. В том, что Янус не оставит его в покое, он даже не сомневался, а значит, лучше держаться поближе к этому мудаку Киму. — Эй, стопэ! — вскинулся с места Сокджин. — А рассказать, как ты понял, что именно этот парень — убийца, всего за два часа? — А это, мой дорогой друг, я расскажу тебе тогда, когда мой Пупс снова будет со мной. Так что, хочешь подробностей, подыграй мне в том, что я задумал. План скину почтой. — Ты невыносим, Тэхёна, — закатил глаза тот. — Знаю, — подмигнул ему Ким. — Но за это ты меня и любишь, дружище. — Но не успел он переступить порог, как его телефон блямкнул уведомлением, высвечивая контакт Тэона. — Только тебя не хватает, любимый братец, — недовольно цыкнул он, а затем открыл сообщение с файлом. — Посмотрим, что там у тебя. «Я знаю, кто такой Янус. И это тебе не понравится». Глаза сыщика удивлённо округлились, когда он открыл вложение с фото, рассматривая до боли знакомое лицо человека на фоне того самого монастыря на Тибете, примерно трёхлетней давности. Именно в то время они и познакомились. — Чимин? Какого хрена?