Там падают звёзды.

      Тони и Питер ехали уже около пары часов на большом красном джипе на природу, вдаль от шума мегаполиса, на свое излюбленное место – на озеро. Излюбленным для них двоих оно стало только в начале этого лета. Тони отдыхал на этом озере с родителями еще с детства, а теперь с радостью делился им со своим юным возлюбленным, Питером, которому, к великому счастью Тони, тоже понравилась природа и отдых у озера.       Август уже вступил в свои законные права, однако погода удивляла и одновременно радовала своей тридцатиградусной жарой, вопреки всем прогнозам про не самое жаркое лето, благодаря которой можно было часто выезжать и плавать. Дожди не навещали мегаполис уже в течение месяца, что было не совсем хорошо для растений, но ничего поделать с погодой невозможно, приходилось лишь ждать.       Сегодня они проснулись не очень рано. В пятницу у Тони еще проходили совещания и встречи, а вечер выпил из него последние силы вместе с Паркером в их огромной кровати, поэтому они проспали до двенадцати дня. Хотя спешить им тоже было некуда, поскольку выезд на природу намечался вместе с ночевкой на берегу озера. У Питера все еще неспешно протекали летние каникулы, и он обычно хлопотал в квартире по хозяйству, готовил ужин, хоть все это могли сделать специальные люди, но парень не доверял им и одновременно хотел сделать что-то хорошее и полезное для Тони. А Тони вкалывал на работе, уставал, но всегда находил время для своего возлюбленного.       Тони познакомился с Питером прошлой осенью, совершенно случайно, когда их класс приехал к нему в компанию на экскурсию. Пеппер настояла, что это сблизит такого отрешенного человека, как Тони с социумом и покажет, что у Старка не какая-нибудь там корпорация зла, а его разработки роботов могут применяться в разных областях. Именно тогда мужчина заприметил этого юного школьника, одетого в не самые дорогие вещи, а по меркам Старка, и совсем в лохмотья. Он даже немного поговорил с ним о всяких научных штуках, отметив неплохой ум и смекалку в этом пареньке. Потом он узнал, что Питер сирота и живет с тетей, а потом и вовсе совершил «безумный» поступок, как он считал тогда, и предложил стажировку в его компании. Пришел даже лично знакомиться с тетей и вежливо давился ее невкусным пирогом с финиками.       А дальше все как-то само закрутилось. И Старк понял, что сделал чуть ли не самую правильную вещь в своей жизни, сблизившись с парнем, и окончательно влюбился. Питер ответил взаимностью, когда Тони впервые поцеловал его в губы, разумеется, предварительно накатив несколько стаканов скотча для храбрости, наплевав на все моральные устои. Он считал, что если после этого Питер испугается и убежит, то все можно будет смахнуть на опьянение, и даже если тот никогда больше не захочет его видеть, то Тони переживет это, ведь до этого отношения совсем не складывались, и постепенно он предпочел зарываться в работу и максимально отстранился от людей. Однако тогда в мастерской Питер не отринул его, а наоборот, ответил, так неумело, что Старку даже стало смешно и любопытно одновременно, а целовался ли этот парень хотя бы с помидором или яблоком в целях практики.       После этого Старк еще несколько колебался на счет искренности Питера, ведь он богат, что еще мягко сказано, и вдруг мальчик сближается с ним только ради денег, которые явно нужны и ему и тете. Однако Питер всегда мягко улыбался и никогда ничего не просил, даже когда Тони предлагал что-то купить ему, а тетя всегда радушно принимала его в гости и никогда не делала даже мизерного намека, что нужно что-то приобрести, а у нее нет средств. Они сблизились и стали проводить время вместе довольно часто. К новому году Тони и Питер сообщили тете Мэй об отношениях, чему та обрадовалась и практически задушила обоих в объятьях от переполнявших ее чувств.       Их поездка ощущалась частью американской мечты. Такая спокойная и многообещающая, никто им не помешает, и это так прекрасно. Окно со стороны Питера было открыто полностью и щедро одаривало его прохладными струями воздуха вперемешку с запахом цветов, травы и деревьев. В этот момент он ощущал неподражаемое и мимолетное чувство счастья и беззаботности, не просто общую радость, а именно то невероятное и сильное счастье, когда ты любишь целый мир вокруг и все прекрасно именно здесь и сейчас. Питер был счастлив от того, что понимал тогда выражение «быть уверенным в своем мужчине». Тони так любит его и им так хорошо вместе, вот что означает найти родственную душу. Даже если их разделяет тридцать лет разницы, то это не важно, да и Тони еще выглядит вполне ничего. Мальчику действительно необходимо чувствовать не просто финансовую и, по сути, пустую и бездуховную поддержку от какого-то там богатого дяди, но и понимать, что ему есть на кого положиться, ведь это безумно важно, и особенно в таком возрасте.       Свернув на более узкую песчаную дорожку, ведущую к озеру через лес, сердце Питера затрепетало подобно пташке в клетке. Его одолевали мысли о купании, о вкусном шашлыке и сосисках, который он замариновал с вечера, чтобы мясо как следует пропиталось по фамильному рецепту Тони. Однако он начал ерзать на месте еще и от мыслей о тех взрослых шалостях, которыми они с Тони займутся ночью. В какой-то момент Питер даже сузил глаза и попытался вспомнить, а положил ли он смазку и презервативы в карман сумки, но потом успокоился, когда поставил мысленную галочку на ранее совершенное им действие.       Сквозь стволы желтеющих раньше времени от засухи деревьев показались железные ворота с замком и надписью на железной табличке, гласящей всем непрошеным гостям о том, что далее идет частная территория и просьба покинуть ее во избежание последствий за нарушение. Питер быстро открыл бардачок и достал оттуда ключ, а когда Тони остановился, то сразу же отстегнул ремень безопасности и выбежал из машины открывать замок. Его легкое тело в коротких джинсовых шортиках так и манили взгляд Тони, на что тот даже непроизвольно облизнул верхнюю губу, но глубоко выдохнул и решил отложить все на вечер.       Питер открыл замок и сами ворота, Тони проехал их и снова остановился, дожидаясь пока Питер вновь закроет их и сядет обратно. Они продолжили углубляться до тех пор, пока перед ними не появилась поляна с деревянным столом и лавками с обеих сторон, а также небольшим навесом. Поляну уже покрывали золотом ближайшие деревья, выглядело это очень красиво, очень по-осеннему. Тони никогда бы не позволил им остаться тут на ночь без охраны, поэтому на место своим ходом уже долетел его самодельный робот, под цвет машины. Высота робота составляла приблизительно рост самого мужчины -195 сантиметров, но вместо лица у него были сделаны просто отверстия в виде квадратов с камерами и датчиками, даже рта не предполагалось, хотя робот мог общаться. Тони разрабатывал их для военных, но оставил одного себе в качестве телохранителя, который помогал Питеру еще и с домашними делами. Робот поприветствовал их, когда оба вышли из машины, и они ответили тем же. У Питера снова возникло это чувство уверенности и продуманности всего до мелочей, это так заводило его, когда кто-то держит все под контролем, он ловил себя на мысли, что у него фетиш на власть. Еще больше его радовало то, что робот уже разобрал для них палатку, ведь ему до невозможности не понравилось собирать ее самостоятельно, даже вместе с Тони. Плюс они не будут тратить время на это, хотя раскладывать вещи и надувать матрас им пришлось самим, но эту часть отдыха Питер, наоборот, любил. На это никогда не уходило много времени.       После всех приготовлений и раскладываний вещей по своим местам, Питер решил приступить к приятной части отдыха. Он скинул с себя майку и шорты на лавку, которые позже убрал Тони, оставшись лишь в боксерах, и направился к озеру. Тони с роботом остались разводить костер в специальном месте, обложенном камнями. По традиции, мужчина присоединится к нему чуть позже. Тони даже признавался, что с возрастом перестал любить долго плавать, но он никогда не был против, что парень бултыхается в воде часами, ведь он знает, что Питер никуда не заплывет и не станет рисковать, а если вдруг начнет мерзнуть, то вылезет греться к костру. Молодость должна проходить на полную, чтобы потом оставались лишь приятные воспоминания и никаких сожалений.       Питер подошел к границе песка и воды, глядя вниз на сверкающую гладь, ослепляющую его подобно софитам или вспышкам папарацци. Все вокруг этой границы было усеяно серовато-коричневыми палочками, останками от тростника, а еще мелкими камушками, которые Питер иногда складывал в разные причудливые орнаменты возле небольшого бревна с левой стороны в траве, покоцанного нещадным течением времени. Затем он потихоньку начал входить в озеро, вода которого так нагрелась возле берега, словно ее пустили из крана, и он ощущал себя в безумно огромной ванне. Тони обязательно присоединится к нему чуть позже, но сейчас он будет наслаждаться этим великолепием в одиночку. Он делал маленькие шаги вперед, поскольку знал, что чем глубже зайдет, тем прохладнее окажется вода, а ему не хотелось лишаться ее жара, несмотря на и без того жаркий воздух.       Само начало купальни больше могло напомнить коридор, окруженный с двух сторон высоким тростником, который заканчивался примерно там, где Питеру уровень воды достигал ключицы. Однако в этот день вода значительно отступила из-за засухи, поэтому уровень достигнет лишь живота, но это тоже было неплохо. Ему всегда нравились эти длинноствольные и остролистные растения, с приятной успокаивающей расцветкой и не менее нежным и одновременно мистическим шелестом во время бриза. При этих звуках он всегда чувствовал себя русалкой, которая скрывается от рыболовов. Тростник уже начинал жухнуть и терять свою сочную окраску, и нижние его части приобрели бежевый сухой цвет.       Ему нравилось утопать в золотистом песке своими худощавыми ногами, погружая в них пальцы, подрывая тот к верху. Он продолжал двигаться, каждый раз зарываясь пальцами вглубь песка, проверяя, насколько он нагрелся, и ему очень нравилось смешивать прохладу маленьких частичек песка с теплом воды. Волны и течение образовывали на дне небольшие волнообразные выпуклости, различной длинны и изгибов. Он наступал на них и продавливал, сглаживая их с основной поверхностью, однако вес и гравитация создавали впадины в песке. Оглядываясь назад, парень видел несколько таких ямочек, идущих за ним, он даже немного сожалел, что приходится нарушать подобное природное великолепие. По дну колыхались остатки водорослей, слепившихся в комки, напоминающие шерстяные клубочки. Ближе к тростнику и под ними в хаотичном порядке еле заметно колыхались и перекатывались палочки-трубочки от этого же тростника, только вот цветом они уже были темно-коричневые, ближе к черному.       Питер продвигался, и вода становилась чуть прохладнее внизу у ступней и щиколоток, но парень знал, что проведет не менее пары часов в озере. А все эти разговоры про сморщившеюся кожу от долгого нахождения в нем были лишь глупым обманом и никогда не относились к нему. Питер радовался, что в августе еще можно было плавать долго и не мерзнуть. С летом действительно повезло.       Зайдя по колено, Питер решил погрузиться в воду сейчас, пока она еще не была слишком прохладной, и, чтобы не пришлось потом привыкать к ней, заставлять себя нырять, что он тоже не слишком любил. Он согнулся и встал на колени в песок, погрузившись по пояс в тепло, поглаживая поверхность ладонями и разгоняя гладь в стороны, наслаждаясь тем, как вода обволакивает пальцы и его тело, как она колеблется и искажает его черты. Затем он посмотрел на небо, по которому где-то очень далеко плыли редкие расплывчатые облака, одно из которых даже напомнило ему по виду птицу, схожую с ласточкой с длинным хвостом. Солнце настолько ослепляло, что невозможно было смотреть спокойно ни на небо, ни на воду в особенности, поэтому Питер постоянно сильно щурился.       Стоя на коленях и плавно проводя руками под водой, Питер вдруг вспомнил, как на прошлой неделе он делал минет Тони в точно такой же позе, от чего он даже усмехнулся. Сегодня ему вряд ли придется так заводить Тони. Опытным путем они поняли, что в палатке этим заниматься не слишком удобно, поэтому их ждут другие развлечения, но всему свое время, а сейчас отдых и наслаждение водными процедурами. Вода в озере казалась Питеру тягучей, напоминающей растительное масло, просто очень прозрачное и не слишком густое, но она явно отличалась от городской водопроводной версии.       Он не торопился, несколько минут посвятил только бултыханию рук в водном пространстве. Маленькие волны омывали его живот, и парень с закрытыми глазами наслаждался тишиной и умиротворением, редким пением птиц и шелестом листвы, потрескиванием костра. Яркие блики не тревожили лишний раз его роговицу глаз, что было полезно и одновременно хорошо для приведения мыслей в порядок, своеобразной небольшой медитации. Тони не отвлекал его, он не задавал тех глупых и ненужных вопросов по поводу позы Питера, на счет отсутствия самого плавания в традиционном его восприятии. Питер был другим, отличался от стандартного большинства подростков, ведь он воспринимал мир несколько иначе, даже в подростковом возрасте, он давал себе больше времени прочувствовать момент. Такая особая медлительность завораживала Тони, превращая Питера в мальчика-загадку.       Через какое-то время Питер открыл глаза, которые начали немного слезиться от непривычной яркости, но вскоре этот эффект пропал, и Питер словно почувствовал приближение особенно большой волны, по сравнению с остальными. Он подался вперед и ушел с головой под воду. Первым делом его окружили пузыри, маленькие, большие и средние, они щекотали ему губы, нос и лоб. Когда все они поднялись вверх, то его взору открылся мир рыб и прочих озерных обитателей, многочисленные лучи попеременно освещали поверхность песка, прорезаясь сквозь чистую и прозрачную материю.       Он оперся ладонями о дно, расставив их на достаточном расстоянии друг от друга, сразу же сжимая и разжимая песок в кулаках. Затем он свел руки впереди себя и прочертил указательными пальцами песочные выступы, оставляя лишь небольшие борозды и поднимая частички вверх. Чтобы песчинки и останки водорослей не попали в глаза, Питер оттолкнулся ногами и получил импульс двигаться дальше. Он прислонил руки к туловищу, чтобы уменьшить сопротивление и двигаться, словно торпеда. Однако он быстро выставил их по бокам, чтобы упереться и поднять голову для вдоха. Он покинул водный мир и сразу же вдохнул, как только его нос и рот оказались на поверхности, вот только глаза пришлось закрыть, ведь вода начала потоком стекать с его волос, но он начал трясти головой и отмахивать капли, чтобы получить возможность видеть. Просто потрясти головой не принесло ожидаемого результата, и Питер поднял правую руку, чтобы провести ладонью по лицу и смахнуть лишнюю влагу. Часто после ныряний он сплевывал лишнее, что затекало по губам в рот. А самое главное при ныряниях, чтобы вода не затекла в уши. Если вдруг такое случалось, то он глох, а потом вставал и начинал прыгать и пытаться вытряхнуть влагу из уха, словно находясь на суше, хотя в воде гравитация притягивала его слабее. Когда злосчастные капли наконец-то покидали ушную полость, то он невероятно радовался, но тут же совал туда палец, потому что было щекотно, от чего по телу пробегали мурашки.       После этого он вновь опустил ее и просто лежал на поверхности озера в позе крокодила, как он называл ее, ведь его туловище вытянулось в длину, а пальцами ног он делал упор в песок, либо отталкивался ими и поднимался к поверхности, но нижняя часть тела затем все равно опускалась, и он повторял и повторял подобное, пока не надоедало. Еще ему безумно нравилось пускать пузыри под нос, которые приятно щекотали нос и губы. Детская забава, он будто создавал мини-джакузи, но бурление его успокаивало. После он шел на руках, унося тело и маневрируя им, словно крокодильим хвостом, двигая в разные стороны и даже намеренно немного сбивая себя с рук, но ему нравилось ощущать невесомость и одновременно силу, которой он обладал над собой.       После Питер стал передвигать руками и перемещаться глубже, протаскивая на плаву тело за собой, он будто парил в воздухе, но при этом вода обволакивала его своей прохладой, а солнце палило макушку, и все это находилось в приятном балансе температур. Заплывая все дальше он перемещался сперва на согнутых, потом на прямых, а потом и вовсе перебирал по песку кончиками пальцев пока не стало понятно, что дальше ему нужно либо уходить под воду, либо вставать. Однако подниматься не хотелось, поэтому парень избрал несколько иную тактику. Он опустил ноги вниз и стал отталкиваться ими, что неизбежно привело к увеличению скорости, но он был не против зайти туда, где начинались камни. Они располагались на дне, усеивая собой все чуть дальше границы тростников. Странным образом не было ни единого до этой границы, словно их искусственно выкинули туда, когда расчищали берег. Сами камни не всегда были гладкими, некоторые из них, будто ранее надломленные и расколотые, имели весьма острые и неприятные углы, о которые Питер всегда боялся удариться. Правда, плавать над ними он находил весьма интересным, рассматривал их покрытые зелеными водорослями поверхности, играющие в лучах света подобно танцполу на дискотеке.       Он трогал их, а они на ощупь были слизкими и гладкими, иногда он отрывал небольшое количество водорослей и пускал их в свободное плавание, но чаще всего те просто опускались на дно. Поплавав в темно-зеленой озерной воде между камней какое-то время, иногда видя вдалеке блеск чешуи редких маленьких рыбок, никогда бы не осмелившихся подплыть к нему вплотную, Питер решил вернуться на песок. Он встал и отдышался, давая ногам и рукам отдохнуть, стоя лицом к солнцу, снова размышляя о всяких вещах с закрытыми глазами. С берега за ним наблюдал Тони, просто чтобы убедиться в целости и сохранности парня. Он еще продолжал следить за костром, то и дело подбрасывая березовые дрова для увеличения жара.       Когда усталость отступила, Питер открыл глаза, все еще ощущая увлажнение на лице, которое приятно и медленно обсыхало. Маленькие редкие волны омывали его ключицу, он умышленно встал так, чтобы уровень воды достигал именно ее. Задумка заключалась в том, чтобы устроить большие волны. Питер находил это забавным, когда он расставлял руки в стороны, образовывая крест, а затем он резко начинал сводить их вперед, немного наклоняя вниз, подгоняя толчию воды. Однако в данной задумке крылась еще одна радость, а именно огромное количество пузырьков разных размеров моментально образовывались под поверхностью, они следовали за его худыми руками, приятно щекоча кожу и вызывая тем самым широкую улыбку, поистине счастливого ребенка. Они напоминали ему белые крылья, уносившие его вдаль, словно неведомую птицу или даже ската.       Чем сильнее и резче он сводил руки, тем больше пузырей следовали за ним, с достаточно громким шумом воды. Он не двигался с места, но в своих мечтах он улетал на больших и даже невероятных скоростях по известным только ему самому пространствам. Он интенсивно махал руками, загребая воду словно золото, как ему казалось иногда, он заводил руки немого за спину, чтобы сделать размах как можно шире. Вода вокруг него от таких манипуляций просто вскипала, что напоминало ему кастрюлю, а он был в ней цыпленком, либо джакузи в их с Тони квартире. Однако мысль о цыпленке смешила его больше. Питер экспериментировал. Он заметил, что пальцы в расставленном положении создавали больше пузырей и легче проходили сквозь водную материю, а вот сложенные в ладошку, они лишь мешали и давали меньший результат, хотя изначально кажется, что все наоборот.       Руки уставали довольно сильно, но он специально мучил их, думая, что он в открытом море, а вокруг не за что уцепиться, проверял, насколько хватит его сил. Представление о вынужденности плыть в какой-то вечно засасывающей его биомассе, еще активнее усиливало его мнимый страх перед утоплением в этом месиве. Еще он сбивал с ритма те маленькие волны, которые надвигались на него. Он представлял их врагами, с которыми должен был бороться, не подпуская их к Тони и месту отдыха. На подобное занятие уходили десятки минут.       Подростковый разум выдумщика каждый раз рисовал ему разные картины и идеи, однако он не всегда рассказывал о них Тони, они словно были для него чем-то очень сокровенным, и одновременно ребяческим и глупым. Он часто старался выглядеть и поступать по-взрослому, не давая себе лишний раз шанса на подобные глупости. Ему не хотелось, чтобы Тони вдруг подумал, что он не созрел до его уровня, чтобы тот вдруг не разочаровался в нем. Хотя потом он отбрасывал эти мысли, налетавшие на него коршунами сомнений, ведь он знал, что Тони любит его и, наоборот, бы посмеялся вместе с ним, но Питер не очень любил рисковать, особенно отношениями.       После того как Питер достаточно намутил пузырей, поднимающихся к поверхности и сразу же исчезающих, оставляющих лишь шипящий эффект и небольшие капельки, которые подпрыгивали над поверхностью от лопающихся пузырей, он опускал руки вниз и просто давал им отдых от всей той тяжести, которую ощущаешь во время сопротивления и движения в воде. Подобное можно наблюдать, если налить газировку в стакан, там тоже пузырьки лопаются, шипят, и подпрыгивают над поверхностью. Это было необычно, но ситуации совпадали, заставляя Питера представлять себя сидящим в стакане с газировкой.       Однако, как только руки вновь могли слушаться, то Питер начинал вращаться вокруг своей оси, разбрызгивая струи во все стороны, стараясь зашвырнуть горсти воды как можно дальше, и побить свой предыдущий рекорд длины. Он подбирался ближе к берегу, но так, чтобы уровень закрывал соски, и начинал вскидывать руки вверх и в стороны, резко и медленно, наблюдая за хороводом капель, разлетающихся кто куда. Все это сопровождалось характерным шелестом, издаваемым водой. Он брызгал на тростник, орошая его, будто бы тому и без того не хватало влаги. Он набирал воду в ладони, пытаясь поймать и удержать солнечный блеск в них. После он раскрывал их, и ослепительное жидкое золото падало в озеро и пропадало в нем навеки. В другом положении, капли превращались в алмазы, он бросался ожерельями из этих драгоценных камней, а сам мысленно ставил галочку в голове, что он супер богат и может себе позволить швыряться подобными вещами, как безделушками, и ему ничего не жалко. Он вращался подобно балерине, поднимая золотистые стразы песка, играющие на свету под его ногами, а он в этот момент находился на воображаемой сцене. Танцевал перед невидимыми зрителями в зале, а разлетающиеся капли сравнимы были с шелковыми длинными рукавами. В другой момент Питер резко бил прямой ладонью по самой глади или волне, чтобы заставить скоростной поезд из капель резво умчаться от него.       Возле берега Питер обычно набирал полные горсти песка и очень близко рассматривал их, перекатывая с ладони на ладонь, отпуская и растворяя струйки песчинок в воде, где он словно таял и утекал сквозь пальцы, сжатые в кулаки. Он видел так много мелких частичек различного цвета, они казались ему зернышками, а в других мыслях – даже людьми, а он был великаном, держащим их крошечные беззащитные тела в своих руках. Он превращал жидкие массы песка в более твердые комки, насколько это было возможным, он старался сильнее отжать воду и придать форму шара, словно держал в руках снежок. После чего швырял его куда-нибудь далеко в тростник, либо кидал рядом, как бомбочку для ванны, наблюдая практически идентичный процесс растворения и исчезновения. Правда, вот запах от песка с самой глубины оставлял желать лучшего, еще мягко говоря. На удивление тот пах как канализационный люк, если пройти неудачно рядом и зацепить этот аромат.       С водой и в воде он мог играться часами, удивляясь ее податливости и разнообразности форм и размеров, ее течению и изменчивости. Она сверкала и сияла, переливаясь многочисленными оттенками в лучах солнца, медленно уходившего к горизонту. Питер плавал уже полтора часа, и время близилось к половине шестого вечера, когда он увидел заходящего в озеро Тони тоже в одних боксерах. Он обрадовался и рванулся к берегу, наклоняясь вперед и быстро перебирая руками впереди себя. Их тела так различались, хотя Тони просто был высоким, и с гораздо большим волосяным покровом в тех местах, которые с возрастом зарастают под воздействием тестостерона. Питеру нравилась массивность своего партнера, у него явно был еще и фетиш на размеры. Хоть у Тони и показывался небольшой животик, но в остальном все было прекрасно, особенно руки, которые он накачал еще в молодости, когда начинал работать грузчиком в частном магазине овощей. Только потом он заработал на колледж, выучился и стал работать с техникой, а далее и с роботами в компании, ставшей его после предыдущего владельца. Сейчас же он просто ходил иногда в зал, чтобы не утратить вид ради Питера.       Питер старался бежать, когда вода опускалась все ниже и ниже его паховой области. Однако бегать в воде то еще удовольствие. Это невероятно сложно, ты словно утопаешь в жиже или зыбучем песке, вода не отпускает тебя так просто из своих объятий. Питер бежал, поднимая согнутые в коленях ноги, отставляя их вбок, словно он пытался перешагнуть препятствие, или взобраться на невероятно высокую ступеньку, словно старался встать на поверхность, но каждый раз проваливался. Подобные загребающие движения можно увидеть у маленьких детей во время подъема по лестнице. Однако чем ниже было озеро, тем легче становилось, и Питер начинал специально пинать воду и поднимать тысячи капель в воздух, сверкающих как тысячи страз. Он понимал, что Тони не одобрит, если парень его обрызгает, но решил немного напугать того, делая вид, будто намеревается это проделать, коварно улыбаясь при этом. Однако когда Тони остановился, войдя по щиколотку, то Питер резко перешел на шаг, и они продолжили сближаться.       - Вот если бы ты меня облил сейчас, то получил бы по заднице – мягко улыбаясь, сказал Тони.       - Да знаю, но не облил же – посмеялся в ответ Питер.       Они подошли вплотную друг к другу, Тони положил свои большие и горячие ладони на охлажденную бархатную кожу на талии подростка, от чего моментально почувствовал, как на ней образовались мурашки. Тем временем Питер дотянутся до плеч Тони, тот начал наклоняться, а Питер быстро встал на цыпочки, хотя песок тут же засосал его ниже желаемой высоты, но Тони уловил это рвение, и их губы соприкоснулись, очень мягко и нежно. Питер не прислонялся к телу Тони, поскольку был холодным и мокрым, это бы инстинктивно отдернуло партнера от него, плюс он не хотел причинять даже такой незначительный дискомфорт, пусть даже скоро Тони станет таким же мокрым и холодным, но сейчас он уважал последние минуты его тепла и сухости.       Их поцелуй происходил с закрытыми глазами и без проникновения языков в ротовые полости друг друга. Они оба знали, что это снесло бы им крышу, а все утехи они хотели оставить на ночное время и не портить момент наслаждения отдыхом, словно не в состоянии унять свои темные желания хотя бы на несколько часов. Несколько секунд они стояли неподвижно, а где-то вдалеке прокаркал ворон, а по длинным листьям тростника пробежал ветерок, шелестя ими. Когда же они отстранились друг от друга, то оба немного щурились от все еще достаточной яркости вокруг. Питер первым отнял руки с плеч Тони, давая тому понять, что хочет развернуться и пойти в воду. Тони тоже отнял теперь уже влажные ладони, и они вместе направились в глубину. Однако Питер, зайдя почти до колена, опустился и снова начал идти по дну рядом с Тони как крокодил или собачка.       - Как ты умудряешься тут двигаться? – риторически спросил Тони.       - Ну, я же мелкий, и, кстати, вода тут гораздо теплее, так что рекомендую нырнуть уже сейчас, там дальше будет прохладнее, а тут как в душе – хихикнул Питер.       - Тут мелко и неудобно.       - А ты попробуй, а то вечно ждешь до последнего, а потом тебе холодно. Давай!       Тони прошел еще немного, чтобы не удариться животом о дно и не напускать песку в боксеры, а потом стал опускаться на колени. Питер следил за его движениями, находясь с правой стороны и колыхаясь на поверхности. Тони посмотрел на Питера, выдохнул и тоже опустился под воду до шеи, упираясь обеими руками в песок, будто делая отжимания.       - Ну вот! – с восторгом воскликнул Питер – Теперь мы оба как крокодилы будем, и тут гораздо лучше начинать заплыв. Я ведь плохого не посоветую.       - Эх ты, маленький подстрекатель! – посмеялся Тони, поворачиваясь к Питеру.       - Согласись, так лучше?       - Лучше, хотя воды как в луже, и перемещаться не очень удобно.       - Зато теплее.       - Теплее. Ладно, поплыли дальше, крокодил, а то еще мясо жарить, а ты потом вылезешь и будешь голодный, уже и правда, как крокодил! – засмеялся Тони, а Питер подхватил.       - Будешь спорить, я тебя съем вместо мяса! Ладно, вперед!       Они оба стали передвигаться по дну, Питер даже немного ускорился, чтобы оказаться на одной линии с Тони. Когда парню стало ясно, что он не сможет идти на руках и даже на кончиках пальцев, то он резко метнулся к Тони и начал вскарабкиваться тому на спину.       - Что, решил утопить меня? – усмехнулся Тони.       - Просто хочу покататься, теперь ты моя лодка – улыбнулся парень.       Мальчик обхватил тело мужчины ногами за талию и обвил шею руками. Когда уже и Тони было слишком глубоко, то он набрал воздуху в легкие, специально делая это громко, чтобы парень понял, что они уходят под воду, и Питер тоже быстро вдохнул. Тони нырнул, увлекая за собой оба тела, он проплыл какое-то расстояние, двигая широкими и мощными руками и ногами, а после встал, поднимая их двоих по пояс Тони в воде. Мужчина протер лицо от лишних капель, и Питер сделал то же самое, встряхивая еще головой. Под водой он видел, плавные и хаотичные колебания коротких темных волос на голове мужчины, и даже позавидовал, что его были длиннее и набирали много влаги после ныряний, после чего дольше стекали. Питер висел на Тони, словно он детеныш коалы на своем родителе.       Какое-то время Тони еще катал мальчика на себе, а потом Питеру надоело и они наслаждались плаванием вместе, но уже не так близко. Они говорили о всякой всячине и провели около получаса в озере, и затем начали вылезать. Уже вечерело, и голод начинал отзываться в желудке молодого организма, что даже Тони услышал урчание, но он никогда не упрекал и не настаивал на скором возвращении на сушу, ведь они оба все прекрасно понимали. Они вышли на берег, освещаемый приятным рыжеватым светом заходящего солнца, а позолоченная листва лишь добавляла шарма. В то время пока Питер плавал, Тони уже успел расставить два складных стула, подготовил сменную одежду, и разложил сосиски и мясо на две отдельные решетки, накрыл на стол, расставил контейнеры с овощами и коробки с соками. Питер шел по короткой траве, через которую чувствовал остывающую вечернюю землю. Он подошел к специально сколоченному деревянному настилу, на котором они переодевались. Питер сразу же стянул с себя боксеры, оставив их на досках, а Тони подал ему полотенце, которым парень вытерся насухо, после чего отдал Тони, который тоже начал им вытираться. Возле настила был вкопан столб с крючками, на которых висела их одежда. Питер быстро влез в теплые штаны и затем надел свитер, чтобы согреться. Носки он терпеть не мог носить в летнее время, поэтому обтер возможные остатки песка на ступнях о доски и впрыгнул в кроссовки, тоже заранее приготовленные Тони.       Он нагнулся за боксерами, отжал их от остатков влаги и направился к веревке между двумя деревьями, чтобы повесить их на просушку. Тони постепенно тоже оделся и отнес повесить свои боксеры и полотенце. Он ходил в черной майке и штанах, а на ногах были тапки, ему было не так холодно, поэтому до глубокого вечера он продержится в них, а затем тоже наденет кроссовки и свитер. Питер подошел к столу, налил себе в стакан сока и выпил, чтобы утолить жажду и частично унять голод, а затем подошел к медленно догарающим красным углям от бывшего костра, где то и дело проскакивали еще языки пламени. Он плюхнулся в кресло, поставленное рядом с углями, и вытянул к ним руки, чтобы согреть их. Робот теперь стоял в отдалении, ближе к дороге и машине, он неустанно следил за любыми непрошеными гостями. Хоть он и выглядел почти как человек, но Питер его нисколечко не смущался, воспринимая как вторую машину, которой тот, по сути, и являлся, пусть и более разумной.       Тони взял решетки в одну руку и подошел к углям, чтобы положить их на две железные перекладины. Это была простая конструкция из железных прутов, в виде двух продолговатых букв «П», которые Тони давно сварил и вкопал над местом для костра. Так было удобнее ставить и переворачивать решетки с мясом. Тони пошевелил угли палкой с подгоревшим наконечником и гладким стволом без коры, которую после передал Питеру, а затем положил решетки сверху, рукоятью к парню, чтобы тот следил. Мясо сразу же зашипело, соприкоснувшись с раскаленными прутьями, от чего стал подниматься пар вперемешку с сизым дымом. Не сразу, но как только нос Питера стали щекотать запахи мяса и сосисок, желудок вновь напомнил о себе громким урчанием, а Питер заерзал на стуле от неприятных ощущений и нетерпения. Он знал, что сосиски быстро поджарятся, поэтому, как только это произойдет, то он просто отложит решетку чуть дальше от основного жара. А вот мясу нужно больше времени, хоть куски и были тонко нарезаны, специально, чтобы прожарить их хорошо и как можно скорее.       Августовский вечер наполнялся синими оттенками и нарастающим стрекотом кузнечиков, птицы замолкали и начинали искать ветку по удобнее, чтобы переждать ночь. Алеющие угли одаривали Питера теплом и создавали уют, благодаря которому парень быстро обогрелся. Он ковырялся палкой в углях, аккуратно переворачивая самые большие, перекатывая их с места на место, чтобы уравнять их, привести к некоему порядку. В этом не было особой нужды, но ему просто нравилось делать это в тишине. Он пихал наконечник в самую середину и ждал, когда тот загорится, после чего вынимал палку, наблюдая за самодельной свечкой и ее маленьким, но ярким пламенем, а затем втыкал в вечерний охлаждающийся песок. Пламя гасло с тихим шипением, а из ямочки вырывался дымок. Затем Питер повторял это снова и снова, пока ему не надоедало, либо втыкал палку рядом, чтобы перевернуть решетку, и снова игрался. Тони в этот момент проверял, что все сделано, и все вещи лежат на своих местах. Он посмотрел почту и отправил Мэй сообщение, что все хорошо. Он не нарушал тишину, он не заводил разговор, не потому, что ему не о чем говорить или спросить, а просто потому, что им обоим нравилось просто знать, что они рядом друг с другом, чувствовать обоюдное присутствие и наслаждаться компанией в окружении природы и первобытной дикости, как это было в начале времен.       Питеру нравилось следить за процессом изменения цвета мяса. Тони вскоре сел рядом в раскладное кресло, полностью откинувшись в него, он смотрел на небо, на заходящее солнце, на расходящиеся круги на воде от того, что насекомые летали над самой поверхностью и задевали ее своими лапками, а проворные рыбешки ловили их. Иногда какая-нибудь особенно прожорливая рыбка целиком выскакивала из воды и молниеносно проглатывала жертву. Тони следил за этим естественным ходом событий, которому уже миллиарды лет, и он думал, хорошо это или плохо, что они с Питером родились людьми. Он бы не хотел быть рыбой, которая бы под влиянием своих инстинктов съела бы такого прекрасного мотылька, как Питер. Нет, нет, нет, исключено. Обрывая себя на подобных кровожадных мыслях, Тони незаметно наклонил голову в сторону парня и нежно улыбнулся, радуясь, что тот сейчас на расстоянии вытянутой руки, сидит, наклонившись к очагу, с такой ответственностью, переворачивает их ужин. Однако когда его взгляд упал на изгиб поясницы и бедер парня, Тони тихо усмехнулся, ведь сегодня ночью он все-таки отведает на вкус этого мотылька.       Когда еда была приготовлена, они встали и отнесли решетки к столу, раскрыв зажимы, вывалили мясо и сосиски на поднос. Питер положил решетки прямо на угли, чтобы остатки жира и лука обгорели, и ему не пришлось мучиться дома и отмывать их слишком долго. Тони налил им в стаканы вишневого сока, они сели на одну лавку, хотя те располагались по обеим сторонам столика, на тот случай, если с ними был кто-то еще, а возле их ножек налетело много разноцветной листвы. Они ели, не произнося ни слова, прожевывая мясо и сосиски, которые обмакивали в миску с кетчупом вперемешку с майонезом. Питер чувствовал себя очень голодным и ел быстрее, хотя и старался повторять за ритмом Тони и не выглядеть как невоспитанный дикарь. Он брал нарезанные дольки помидор и колечки огурцов, смешивая эти разные вкусы во рту, из-за чего его щеки раздувались как у хомяка, но ему нравилось перекатывать языком эту массу, а после он запивал это соком, словно прогоняя эту партию еды дальше на следующий этап и набивал рот новой партией, перемежевывая поочередно то мясо, то сосиски. На утро они не планировали что-то оставлять, но переживать им не стоило в любом случае, ведь в переносном холодильнике у них лежала ветчина и сыр на сэндвичи.       После еды, они обмыли посуду из бутылки с водой, взятой из дома, и оставили ее на столе, чтобы та обсушилась. Питер достал теперь уже черные закопченные решетки и положил их на песок, чтобы те остыли. Тони тем временем подбросил несколько тонких веточек, чтобы вновь разжечь огонь, чтобы получить тепло и естественное освещение, придающее романтическое настроение. Питеру стало немного жаль костер, ведь он воспринимал его за живой объект, фантазия рисовала его, как кропотливого трудягу, которому уже стоило бы дать отдохнуть, после исполненного долга. Однако парень быстро отбросил эти мысли и принялся раздувать новый костер, чтобы продолжить веселье.       По плану их ожидал просмотр фильма, чтобы дождаться мрака и насладиться звездным небом. Время близилось к девяти вечера, и ноги Тони начали ощущать температурный сдвиг в минусовую сторону, побудив его переобуться в кроссовки и надеть свитер. В такой прекрасный вечер ни в коем случае нельзя было ставить что-то из мелодрам или военного, хотя первый жанр им обоим не нравился, а второй они смотрели редко, но суть заключалась в том, что нельзя было допускать чего-то грустного. Тони обдумывал всю неделю вариант с фильмом, хотел удивить, поэтому прочитал кучу разных аннотаций и отзывов, но в итоге решил посоветоваться в этом деле, чтобы не напортачить. В фильмах он не мог назвать себя специалистом, ведь ему в молодости предпочтительнее было отдавать время на поездки на машине или мотоцикле, чем вникание в тонкости и прелести кинематографа, а потом его затянул омут рутины и рабочих обязанностей.       Питер тоже думал, но сошлись они на том, что фэнтези подойдет как нельзя лучше. Выбор пал на Хоббита от Питера Джексона. Они как-то раз посмотрели его еще в начале своего знакомства. Мэй в детстве читала мальчику книгу, а потом и фильмы подъехали. Они очень понравились парню, а на минусы и критику в несостыковках сюжета и книжного повествования он не обращал внимание. Сделано неплохо, и этого вполне достаточно, как он полагал. Питера особенно впечатлил момент с пробуждением дракона Смауга. Не меньше его поразил и взволновал низкий басистый голос озвучания сего величественного зверя. Чтобы Тони не начал ревновать к нему и его любви к вымышленному персонажу, Питер не стал расписывать во всех подробностях, как его возбуждает тембр и плавность речи Смауга, этот баланс между учтивостью и угрозой. Единственное, что его всегда огорчало, что дракону уделено слишком мало сцен.       Все три фильма они бы не осилили за один раз, да это и не требовалось, ведь сегодня не был вечер кино, когда они уходили с головой в просмотр многомиллионных картин и огромных часов времени и сил всех причастных к созданию ленты. Главное им было убить время с удовольствием и дождаться, когда небо накроет тьма и зажжет там гирлянды. Тони подбросил еще дров в высоко поднимающиеся всполохи костра, Питер тем временем развернул оба кресла по направлению к столу, таким образом, чтобы огонь обогревал их спины и не мешал при просмотре, а Тони сходил и принес из багажника ноутбук и пару теплых махровых пледов. Питер ощущал волнительное предвкушение, подталкиваемое мыслью, что все происходит под открытым небом, словно они в одном из тех старомодных видов развлечений, когда влюбленные приезжают отдыхать в открытый кинотеатр.       Тони поставил ноутбук на стол, включил его и поставил заранее скачанный фильм на весь экран и на всю громкость. Он быстро сел в кресло, положив свернутый плед на колени. Огонь позади них потрескивал, воздух становился все прохладнее и прозрачнее, словно наполняясь чем-то металлическим, из-за чего звук летел вглубь леса и по озеру. Питеру нравилось, что магическое звучание фантастического саундтрека разлетается в ночи, именно здесь и именно сейчас, и что природа слышит все это вместе с ними, ведь подобное не может повториться. Нагретое за день, озеро начинало возвращать тепло, оно парило, будто нагретая тарелка супа, устремляя струи пара вверх и в стороны в игривой манере, словно индийские танцовщицы двигают телами в такт.       Питеру очень нравилось, что в фильме действия происходили то днем, то ночью, что добавляло какой-то особенной нотки в происходящее вокруг, ведь, своего рода, это тоже можно было назвать магией, а парень будто бы сам управлял временем фильма. В какой-то момент он раскрыл плед и обернул им ноги и колени, накрыв и кисти рук, но не все тело, оставляя верхнюю часть самой справляться с прохладой вечера. Однако в тот же момент он подумал, вот бы обернуть в плед еще и неустанно стерегущего их робота, пригласить его посмотреть фильм вместе. Но потом он понимал, что тот не поймет ничего, и единственное, что он может делать – это следить за их покоем и безопасностью в данный момент.       Они смотрели фильм, а вокруг все уже погрузилось в кромешную тьму, где единственными источниками света были ноутбук и догорающие поленья в костре, которые иногда неприятно щекотали ноздри едким дымком. Питер думал, что если бы он оказался сейчас один здесь, то наверняка бы умер от страха, либо свернулся колачиком возле ближайшего дерева до утра, пока бы не рассвело. Он даже вынул левую руку из под пледа и потянулся к Тони, который сразу же взял ее, не догадываясь, что Питер нафантазировал себе всяких страшилок, и сейчас ищет поддержки. Время близилось к половине одиннадцатого, и на другом берегу над черной каймой деревьев начинала свое медленное восхождение убывающая луна. Они оба ее заметили и иногда поглядывали на нее.       Когда фильм закончился, Питеру было так хорошо на душе, что все клокотало и хотелось носиться туда-сюда от радости. Остальные части они обязательно досмотрят завтра дома, а сейчас их ждал другой просмотр. Ночное небо. Они так ждали увидеть его и насладиться им. Ночное небо за городом не подвергается световому загрязнению, чему-то лишнему и ненужному. Убывающая луна все еще ярко светила. Питер думал, а как она там одна, в этой холодной бездне? Сотни миллионов лет все крутиться и крутиться вокруг земли. Она светила еще динозаврам, могли ли они оценить ее красоту по достоинству?       Тони встал, подошел к ноутбуку, чтобы выключить начавшиеся субтитры, он закрыл фильм, опустил крышку ноутбука, а затем отнес его в машину, где положил на водительское сидение. Он взял из багажника небольшое железное ведро и бутылку с водой, налил полное ведро и отнес, чтобы поставить в красные раскаленные угли и не менее пышущие жаром камни, обложенные вокруг кострища, чтобы нагреть воду для Питера и себя. Сегодня он планировал начать возбуждать Питера, сделав ему анилингус, а для этого парню необходимо было еще раз ополоснуть попу и пенис, чтобы исключить неприятные запахи. Питер тоже знал, что будет, это его нисколько не смущало и не напрягало, ведь они уже проделывали подобное. Ему нравилось наблюдать, как Тони заботится о нем.       Сам он встал и полностью обернулся в плед, хотя в этом не было такой уж необходимости, однако ему просто так хотелось, и он думал, что свисающие полы смотрятся здорово, чем-то напоминая плащи гномов из фильма. Угли казались ему своеобразной подсветкой и немного мешали полноценно наслаждаться тьмой, поэтому пока Тони ставил ведро, Питер пошел ближе к озеру. Луна освещала ему путь достаточно ярко, и позади него даже тянулась тень. Он смотрел на луну, а затем на ее четкое отражение на водной глади, которое не искажал ни единый порыв мимолетного ветерка. Он ждал Тони, и тот вскоре подошел к нему, обняв за плечи, опустил голову и задержал долгий поцелуй на его макушке, ощущая движения мышц лица парня. Тони понимал, что Питер широко улыбается.       - Ну, что ты готов? – спросил Тони, почти не отрывая губ от головы Питера.       - Конечно – мягко подтвердил парень.       Они синхронно посмотрели вверх. Зрелище, которое не каждый способен оценить, не каждый может получать удовольствие от него, не каждый посчитает необходимым тратить на это время. Однако Тони и Питер ловили специфический философский кайф и даже экзистенциальное волнение от того, что видели. Над этими двумя ничтожно маленькими возлюбленными существами возвышалась темно-синим куполом, огромная, бескрайняя и таинственная полусфера небосвода, опоясывающая все вокруг и дальше, за горизонты, что уже не видно глазу. Казалось, что она совсем близко, хоть руку протяни и дотронься, но в тоже время она так недостижима. Над ними целая вселенная, в которой столько неизведанного. Смотришь на нее и понимаешь, что ты настолько маленький, живешь в своей галактике и солнечной системе, со своими проблемами и каждодневными потребностями, и даже за всю твою жизнь и даже за всю жизнь следующего поколения, невозможно получить всех ответов на ее тайны. Хотя одновременно с осознанием своей крошечности и незаметности для вселенной, они ощущали свою причастность к ней, свою целостность и значимость. Да, пусть они малы, но они есть в ней, и счастье их двоих равняется размерам этой вселенной сейчас.       Луна дарует свет земле, освещая все близлежащее и их лица плавно растворяющимися от нее кругами света. Еще можно заметить багряные остатки заката, которые естественным образом трансформируются в рассвет, и под утро начнут вытеснять темноту с другой стороны озера. Но не сейчас. Сейчас над землей властвует ночь. Время спокойствия и мистики, а еще романтики. Августовское небо особенно низкое и четкое. Млечный путь разрезает наискось темное полотно ночи, украшая его блестящими алмазами. Их миллиарды. Питер думает об этих удаленных солнечных системах, в которых по теории вероятности могут жить такие же существа, как и он с Тони, которые сейчас также стоят на берегу своего озера и также смотрят на свой млечный путь. Возможно, однажды они прилетят к нам, а, быть может, земляне нанесут им визит. Но все это будет когда-нибудь потом, когда уже их самих сотрет время, но сейчас это не так важно. Главное - момент, и Питер пресекает слишком глубокий ход мыслей о будущем, чтобы его и без того щемящее горло не вынудило его дать слабину и заплакать от переполняющих чувств из-за вещей, которые он не в состоянии контролировать и менять. Поэтому он тихо и незаметно сглатывает и отвлекается на другие мысли.       Он медленно проводит взглядом по всему млечному пути, и ему непередаваемо приятно, что Тони разделяет с ним это увлечение и не считает подобный досуг чем-то ребяческим или глупым. Он замечает самое популярное созвездие ковша, или большой медведицы, и понимает, что ему стоило бы подтянуть знания по астрономии, а еще ловит себя на мысли как-то намекнуть Тони купить им телескоп. Звездное небо так прекрасно, такое бесхитростное и одновременно незаурядное, что, кажется, в нем всегда можно найти что-то новое, хотя оно практически не меняется миллионы лет, если смотреть на него с подобного ракурса. Однако именно в такие моменты ты осознаешь многое в жизни, глядя на простые вещи, усложненные лишь твоими домыслами.       Когда все небо было просмотрено вдоль и поперек, от края до края, куда только возможно было заглянуть, началось самое интересное. Не только своей визуальной приближенностью замечательно августовское небо. На сцене появляется звездопад. Конечно, уже всем известно, что падают не звезды, как выражаются романтики и мечтатели, а мелкие кометы и метеориты сближаются с нашей планетой под воздействием притяжения, после чего сгорают в атмосфере. Происходит это и днем, просто мы не видим, ведь скорость падения небесных тел невероятно высока. Питер тоже знал все это, но всегда разрывался на два лагеря. С одной стороны он бы мог написать неплохое эссе, но с другой, находясь здесь и сейчас, он позволял себе отбросить все научное из головы и мысленно сказать – я смотрю на падающие звезды. А те словно только и ждали, чтобы начать представление. Яркая, молниеносная игла пронзила темную материю чуть ниже млечного пути.       - О, вон там, видел, видел?! – возбужденно вскрикнул Питер.       - Конечно!       - Здорово, правда?!       - Они сейчас все время будут падать, и чем позже, тем больше, давай считать?       - Давай! Одна уже есть!       Тони всегда нравился восторг, в который его мальчика приводило такое незамысловатое событие, что лишний раз подтверждало, что Питер особенный, он не алчный гонщик за материальными благами, не замечающий ничего рядом с собой, и который сметал бы все на пути в целях достигнуть столь примитивные желания. Поэтому Тони прижал его еще ближе к себе. Они продолжали стоять и вести счет звезд, которые не заставляли себя долго ждать. Они пролетали быстро, но самыми любимыми для Питера всегда оставались те, которые летят и сгорают в атмосфере дольше всего. Их можно рассмотреть, и за ними тянуться хвосты на сотни километров, хотя с земли они кажутся всего в несколько сантиметров. Они чуть слабее отражаются на поверхности озера, однако Питеру и Тони некогда смотреть вниз. В какой-то момент у них даже заболели шеи, и они опускали головы и мотали ими, вращали по кругу или двигали в стороны.       В таком положении они провели около часа. Их окутывала лишь тьма, тишина, прохлада и трели кузнечиков в разных местах в траве. За все это время они совместно насчитали 128 упавших звезд. Это гораздо больше прошлого раза, но это так вдохновляет и будоражит. Даже несмотря на затекшие ноги, они оба находились в восторге. Питер давно заметил, что падения происходят в основном ниже или выше млечного пути. Но это было логично, поскольку оттуда вряд ли что-то могло долететь из-за расстояния, хотя некоторые наверняка прилетали непосредственно оттуда. Тони отвлек его научные дебаты, расцепив объятия и коротко погладив правой рукой по правому предплечью Питера, давая тому невербальный сигнал начинать подготовку к другой фазе задуманного на отдыхе. Их ждали постельные утехи. Питер во время плавания всеми силами гнал от себя мысли, чтобы потрогать себя, или даже вздрочнуть в воде. Ему необходимо было подкопить силы. Ничего криминального не случилось бы, если бы они начали раньше, но в таком случае они бы не получили полного удовольствия от всего запланированного. А теперь – можно!       Питер положил плед на кресло, чтобы не мешало. Им обоим уже довольно сильно хотелось в туалет по малой нужде, поэтому они отошли до ближайших кустов, и ночную тишину посетило довольно громкое характерное шуршание листьев из-за двух струй, вперемешку с журчанием. Угли практически не источали света, поэтому единственным его источником оставалась луна, а около въезда тускло светились некоторые элементы робота. Однако этого не хватало, и Тони достал из машины фонарь-лампу, включил его и поставил на стол. Во все стороны моментально бросились тени от вещей и предметов, которые бегали туда-сюда от движения фонаря. Вместе с этим Тони взял еще и мешочек с зубными щетками и пастой, а также пластиковым ковшиком, чтобы ему и Питеру было удобнее смыть соль от мочи и ликвидировать запах.       Питер подошел к ведру, протянул ладонь и задержал ее над поверхностью воды, недолго ожидая, затем осторожно и быстро макнул указательный палец в воду, чтобы проверить ее на степень нагретости. Ему она не показалась слишком горячей, поэтому он поболтал им в воде для подтверждения своих ощущений и сказал Тони, что разбавлять ее не обязательно. Тони взял ведро и отнес его ближе к деревянному настилу, где они переодевались днем. Мужчина и парень выдавили каждый на свою щетку небольшое количество пасты и подошли к настилу, чтобы первым делом привести зубы в порядок. Приятные мятные нотки пасты ощущались свежо на зубах, а щетки шуршали и очищали зубы от остатков еды. Когда дело было сделано, то оба прополоскали рты и выплюнули лишнее.       Питер забрал обе щетки, чтобы положить их обратно в мешочек, а Тони взял ковш, снял кроссовки, вставая почти на самом краю досок рядом с ведром спиной к фонарю. Он зачерпнул первый ковш, но сам еще раз проверил воду пальцем левой руки, чтобы точно убедиться, что не горячо. Он, безусловно, верил Питеру, но на всякий случай не хотел обжигаться и, тем самым, портить Питеру дальнейшее наслаждение. Затем он стащил левой рукой штаны чуть ниже бедра, закусил край свитера зубами, и, наклоняясь чуть вперед, начал обмывать свой член, чтобы смыть остатки мочи. Вода капала и парила в прохладе ночи.       Питер налил себе воды, иногда посматривая на спину Тони и его упругие ягодицы, и ему казалось, будто Тони дымиться, словно испорченный робот. Иногда он смотрел по сторонам, размышляя, стоит ли ему взять полотенце, или же он просто быстро прошмыгнет до палатки. В итоге он решил, что не станет вытираться, ведь капли итак оботрутся об одеяло и частично он вытрется штанами. Тем временем Тони закончил обмываться, отпустил край свитера и положил ковш на поверхность воды в ведре, быстро натянул штаны и впрыгнул в кроссовки, не надевая их полностью. В этом не было необходимости, ведь он также подошел к столу и быстро выпил воды, которую для него заранее налил парень, и направился к палатке, открывая первую молнию, а затем и вторую с сетчатой тканью, чтобы подготовить постель для них двоих и включить маленький тусклый фонарик внутри. Обувь он оставил при входе в палатку.       - Давай, сладкий, жду тебя – мягко сказал он, находясь в палатке и откидывая одеяло.       - Сейчас приду, Мистер Старк – хихикнул в ответ Питер.       Питер обращался так вежливо к Тони только когда они занимались сексом. Ведь Питера это очень заводило. В повседневной жизни они уже давно перешли на «ты». Сам мужчина не был против этого, поскольку он разделял со своим любимым предпочтения в назывании друг друга разными именами, даже официальными. Пока Тони копошился с одеялом и подготавливал специальное полотенце, Питер снял свои кроссовки рядом с настилом, вставая на частично сырые доски, быстро стянул с себя штаны, повесив их на ближайший столб, чтобы не закапать. Затем он присел на корточки, устроившись удобнее рядом с ведром, подтянул свитер повыше, и взялся правой рукой за рукоять ковша, медленно затапливая его. После того, как ковш набрался водой до краев, парень поднял его и поднес к промежности. Он нерешительно и медленно стал поливать воду чуть выше области паха. Несмотря на моментально окружившую его задницу и ноги прохладу после снятия штанов, ему стало приятно от теплых струй воды. Он начал обмывать пенис и затем постепенно двигался к попе, затрагивая анальное отверстие средним пальцем левой руки. Вода проливалась на доски и впитывалась в сухую землю, и пар немного мешал видеть в и без того темном окружении, хотя зрение в этом деле было не главным, ведь за столько лет, что Питер моется самостоятельно, он уже профессионал в мытье нижней части тела. Питер потратил на себя два ковша, чтобы наверняка убрать лишние запахи, однако он ловил себя на мысли, что когда долго плаваешь, то все итак превосходно смывается, особенно кислый запах пота.       После того, как он закончил, то положил ковш в ведро с остатками воды, который стал биться о борта ведра, колыхаясь на небольших волнах, периодически позвякивая. Он распрямился, свитер упал и прикрыл его интимные части ниже ягодиц, что предало ему чувство комфорта. Он поочередно встряхнул ногами, чтобы как можно большее количество капель свалились с его кожи в паховой области и с ягодиц. Он схватил штаны левой рукой, опустил ступни в кроссовки, сминая пяткой задники, превращая дорогую обувь в подобие тапочек. Затем он взял фонарь-лампу со стола и направился к палатке. Подойдя ближе к ней, он увидел открытый вход, обувь Тони, и тусклый свет внутри. Он закинул штаны внутрь, где Тони сложил их в сторону, снял кроссовки рядом с кроссовками мужчины, поочередно ставя ноги внутрь, нагибаясь и разворачиваясь спиной, чтобы закрыть молнии. В этот же момент он отдал фонарь-лампу Тони, который сидел на матрасе в позе лотоса. Тони подержал фонарь, пока Питер застегивал молнии, замуровывая их в небольшом домике. Как только собачка доехала до низа, Тони погасил фонарь, ставя его к одному из боков палатки. На мгновение в палатке стало темно, однако этот эффект длился не долго, и вскоре их глаза привыкли к тусклому освещению другого фонаря, лежащего в кармане внутри палатки. Питер терпеть не мог яркое освещение особенно в интимные моменты. Тони было все равно, но он уважал предпочтения парня, поэтому дальнейшие действия они совершали в полумраке. Еще по приезду, Тони отнес специальную сумку со всем необходимым для их утех. Обычно в ней находились смазка, презервативы, влажные салфетки, реже игрушки.       Как только парень повернулся к мужчине, то тут же бросился в его объятия, словно они не обнимались еще несколько минут назад. Однако это было неважно, ведь им обоим сильно хотелось чувствовать друг друга рядом, поэтому Тони ответил, крепко сжимая Питера, и медленно отклоняясь назад, пока он не лег на спину, увлекая за собой и парня, который обхватывал его бедра ногами. Некоторое время они лежали, сцепившись подобно двум паукам, но затем Питер приподнял голову с груди Тони и потянулся к его губам. Оба закрыли глаза и слились в страстном и долгом поцелуе, одаривая друг друга привкусом мятной пасты. Питеру нравилось изучать языком рот Старка, щекоча свои губы его усами и бородкой. Тони в свою очередь поглаживал правой рукой спину парня, а левую положил тому на затылок, крепко прижимая к своему лицу. Он в который раз отмечал, что парень не силен в поцелуях, несмотря на длительную практику, однако это было неважно, ведь он настолько сильно любил его, что забывал о подобных мелочах, делая акцент на яростных стараниях младшего.       Питер водил пальцами по вискам мужчины и проводил ими по его волосам, прочесывая их, оттягивая в разные стороны, он оглаживал Тони по краям бородки, разминал мочки ушей. Тем временем его растущий стояк упирался в пах мужчине и просто вопил, сигнализируя им обоим, насколько же они голодны и насколько долго терпели. Нацеловавшись вдоволь, да так, что аж губы стало сводить, Тони начал переворачивать Питера на спину, тот быстро сполз вниз, размещаясь удобнее на середине, а надувной матрас пружинил и подбрасывал его интенсивнее, чем обычный в их спальне, что парню тоже нравилось, ему казалось, что они лежат на облаке. Тони знал, как нужно заводить парня до предела, поэтому он разместился у него между ног, разводя его ноги в стороны, с оголенным пахом в похотливо манящей манере, из-за чего его собственный орган зашевелился в штанах еще сильнее. Питер выглядел таким невинным и грешным одновременно, что Старк даже незаметно усмехнулся про себя, что увидь их Мэй в такой позе, и если бы она была против их отношений, она бы сперва дала ему на орехи, а потом бы заперла парня в доме до конца дней. Однако помешать им сегодня никто не сможет.       Тони нагнулся ниже и опустил ладони на нежную и немного охлажденную кожу бедер мальчика. Тому сразу стало тепло, а руки мужчины поползли выше, залезая под свитер и поднимая его. Когда Тони оголил грудь парня, то практически налег на него и поцеловал в правую скулу, что вызвало глубокий вздох. Тони продолжил целовать мальчика, постепенно спускаясь ниже, а парень закрыл глаза и просто глубоко и часто дышал, иногда незаметно постанывая, когда прикосновения оказывалась особенно приятными и возбуждающими. Мужчина облобызал всю шею и выпирающие косточки ключицы, поочередно оттягивая ворот свитера. Затем он обхватил правый сосок парня, сжимая его и шевеля губами в стороны, что вызвало соответствующую реакцию, и тот затвердел. А левый он легонько сминал указательным и большим пальцами правой руки. Соски у парня всегда были очень чувствительными, поэтому он застонал громче и поджал ноги, охватывая и упираясь в бока мужчины, имитируя нежелание.       - Ах! Мистер Старк, я…, я… Ах!       Мальчик мог сказать, если бы захотел, но такая реакция была особой игрой, призванной завести и себя самого и мужчину. Тони продолжал играться с сосками Питера, а тот от переполнявших его ощущений даже вцепился в волосы Тони и схватил его за запястье, но не мешал тому, а просто держался, возбуждаясь сильнее. Он стонал, довольно громко, но теперь он не сдерживался во время их лесных утех, ведь раньше он немного стеснялся робота, но потом понял, что тому абсолютно все равно, ведь машину же он не стеснялся, вот и тут не пришлось. А стонать ему очень хотелось, не сдерживаясь в своих страстных порывах, конечно, не кричать во все горло, как бывает в порно, ведь чем громче кричишь, тем меньше ощущаешь тактильных чувств, поэтому стонал он умеренно громко, но без задних мыслей, отдаваясь потоку наслаждения.       Когда же Тони наигрался с сосками парня, которые со временем уже привыкли к ласкам и перестали быть такими чувствительными, то он отпрянул от груди Питера, ожидая пока тот отдышится и перевернется на живот для следующего этапа. Питер полежал секунд 30, накинув руку на лицо, делая глубокие вдохи и выдохи приоткрытым ртом, а Тони наблюдал за его полностью вставшим подростковым пенисом, головка которого была влажной от выделений предэякулята. Затем Питер стал медленно переворачиваться на живот, подминая под себя задранный свитер, но отползая ближе к углу палатки, чтобы освободить больше места для Тони. Ограниченное пространство палатки обладало каким-то завораживающим шармом. Он встал на колени, поднимая попу кверху, но при этом опустившись грудью и лицом на подушку. Они уже делали так. Питер не боялся и не смущался.       Питер слышал небольшой шорох Тони, который подполз ближе, затем его округлости обхватили знакомые горячие ладони, помассировав немного, оба больших пальца разместились ближе к дырочке, которая подрагивала от каждого касания. Эти сжимания были еле заметными, но безумно манящими, и Тони воспользовался случаем, чтобы немного понадавливать на колечко, вызывать новые защитные движения мышц, потом он немного растягивал его в стороны, и вновь натыкался на сопротивление. А затем он мгновенно открыл рот и припал к дырочке губами и языком. Питер слегка вздрогнул и ахнул от неожиданности, ведь он думал, что Тони будет еще играться и растягивать его. Однако сейчас он блаженствовал, когда ощущал влажный и напористый язык Мистера Старка на своем анальном колечке.       Тони как-то раз сам предложил попробовать что-то необычное, и разнообразить тем самым их сексуальную жизнь. Питер не был против, ведь анилингус показался ему вполне безобидной практикой. Мужчина сел между довольно широко расставленных ног парня, держа свои в полусогнутом положении, над коленями парня. Его веса хватало, чтобы продавить матрас и немного выше поднять того, однако ему все равно приходилось достаточно нагибаться, чтобы достать до заветного местечка. Дырочка Питера была очень горячей во всех смыслах этого слова, Тони заводило, что он был первым и единственным, кто отведал ее, опять-таки, во всех смыслах этого слова. Он облизывал ее окружность, прощупывал кончиком расходящиеся в стороны тонкие складочки кожи, которые не так хорошо можно почувствовать его грубыми пальцами, но зато язык прекрасно все распознает.       Питер постанывает, ведь ему так приятно, язык Старка гладит его, щекочет, иногда он пытается проникнуть внутрь, но ему это удается, хотя он сжимается от подобных манипуляций, не специально, но даже так ему это нравится, а Тони не возражает. Ему очень нравится как Тони потрахивает его языком, нравится ощущать эту силу и невозможность сопротивляться, нравится, когда с ним делают такие грязные и запретные вещи, от чего его пенис течет еще больше. Еще его очень возбуждает мысль о том, что все это с ним делает какой-то неизвестный мужчина. Однако руки Старка тоже не стоят на месте. Левая удерживает его на месте, обхватив его левую ногу, а пальцами правой руки мужчина разминает ему набухшие яички, и Питер бесцеремонно капает на одеяло и простынь, а в ушах его шум потока вселенной, в которой он растворяется все больше с каждой секундой.       Тони иногда переменяет внимание на стояк Питера, но лишь больше дразнит младшего, игриво поглаживая головку, растирая по ней выделения, и вызывая фрикции. Питер дергается в попытке получить полное удовлетворение и разрядку. А эти особые движения, которые мальчик делает, и то, как часто он начинает дергаться, и его громкое стоны, все кричит о том, что пора мужчине войти в Питера и помочь кончить им обоим. Тони еще несколько секунд облизывает дырочку парня, но уже убирает руки с его пениса и ноги, а затем отрывает и язык. Даже в таком полумраке кожа поблескивает от обилия слюны, которая частично уже начала стекать короткими струйками на яички парня. Однако Тони знает по опыту, что слюна не самая лучшая смазка, ведь она быстро высыхает, это лишь игра и прелюдия, поэтому он тянется к презервативу и смазке.       Сперва он приспускает штаны, внутри которых ощущается влага от его собственных выделений, разрывает край упаковки и достает резинку в специальной смазке, а после отбрасывает упаковку к входу палатки. После чего привычно прислоняет колечко к головке и начинает раскатывать по стволу до самого конца резинки. Ему не очень нравится заниматься сексом в презервативе, ведь тот всегда понижает чувствительность, однако сейчас ему не хочется закапать их единственное спальное место в сперме, как и не хочется впрыскивать ее в прямую кишку мальчика, ведь тогда она будет вытекать всю ночь, и от этого возникнет лишь дискомфорт. Дома бы Питер просто сходил в ванну и промыл все внутри клизмой, как он всегда и делает, тем более они сразу же планировали лечь спать, а дома обычно парень не спит до тех пор, пока из него все не вытечет, но тут такой возможности нет, поэтому придется немного потерпеть. Хотя тем самым Тони не кончит быстро, что тоже лишь в плюс идет.       Затем он берет полотенце и подкладывает его под живот Питера, для его спермы и лишних выделений, который все это время так и оставался в такой же позе, изредка сминая края подушки или почесывая нос об нее. Он ждал, когда Тони войдет в него, и он привыкнет к его размеру, а затем уже опустит зад. Однако мужчине предстояло еще как следует смазать и разработать анус парню. Он взял тюбик смазки и выдавил определенное количество холодного желе на самую дырочку, после чего тюбик тоже отправился вслед за упаковкой от презерватива. Затем Тони начал размазывать пальцами смазку по поверхности и слегка вводить средний палец внутрь. Питер закрыл глаза и снова начал постанывать, а Тони постепенно вводил и вынимал палец. После нескольких секунд подобных движений, он добавил еще и указательный, вводя их очень осторожно. Хоть у них уже было достаточно секса, но Питер всегда оставался достаточно тугим, поэтому второй палец всегда давался ему не сразу, он слегка дергался, но старался оставаться на месте. Постепенно Тони ввел их оба и до конца, задерживая на мгновение, а затем начинал потрахивать Питера ими, слегка поворачивая их в стороны подобно винту. Он повторял и повторял эти движения, пока не почувствовал, что мышцы подростка расслабляются и привыкают, что они уже не сжимают его так сильно.       Потом он вынимает скользкие пальцы, нагибается и обтирает их о полотенце. После чего обхватывает левой ладонью ягодицу парня, слегка ее оттягивая, а правой берет член и упирается им в дырочку. Питер дышит глубоко, но не подает каких-то особых сигналов для начала, ведь тут невозможно подгадать идеальный момент, и в этом деле он доверяется Тони. Тот в свою очередь недолго медлит и надавливает на отверстие, что, ожидаемо, приводит к естественному сжатию мышц, но он продолжает давить, и постепенно прорывает ослабленную оборону колечка, проникая головкой внутрь. Он медленно ведет ствол вперед, но делает паузы, чтобы мальчик привык. И они уже давно определились, что гораздо удобнее и не так болезненно, если Тони загоняет член порционно, постепенно растягивая вход, для этого ему лишь нужно было раскачиваться туда и сюда, входя с каждым разом все глубже, что он и делает. Он вставляет и немного вынимает, чтобы мышцы привыкли и зафиксировались в данном положении.       Питер стонет и хватается за подушку, но он иногда сам помогает Тони и подается назад, насаживаясь на его член, подлавливая момент, когда мышцы расслабляются и не препятствуют мужчине заходить дальше. Они потратили около двух минут, пока Тони полностью вошел в парня и они застыли в такой позе, чтобы Питер привык и не испытывал дискомфорт. Он громко выдыхал, а Тони спрашивал его о состоянии и все ли хорошо, но Питер чувствовал себя нормально, просто немного растянутым и с ощущением внутреннего давления наружу. Как только он привык и полностью расслабился, он угукнул мужчине, что они могут начать опускаться на полотенце. Тони немного отклонился назад, чтобы, не выходя из Питера, дать тому возможность лечь, а Питер тем временем медленно и поочередно вытягивал ноги, чтобы полностью лечь. Однако немного член мужчины все же вышел из попки парня, но не сильно доставлял неудобства. Когда Питер лег, то одновременно почувствовал и облегчение от того, что спина больше не напряжена, и давление в заднице. Он разложил ноги шире, насколько это было возможно, а Тони снова загнал член ему до конца и сам приналег на него, дыша в затылок. Питеру нравилось, когда его берут сзади, в этом тоже прослеживались следы его фетиша на власть, так ему казалось, что над ним главенствуют.       После того, как они улеглись по удобнее, Тони поцеловал Питера в затылок и начал двигаться. Медленно и плавно входя и отстраняясь, он двигался аккуратно, чтобы не причинять лишней боли, а дарить лишь наслаждение. Но Питеру было хорошо, и особенно потрясающе он начинал себя ощущать, когда Тони стал наращивать темп. Ему всегда нравилось, когда мужчина начинает двигаться быстрее и этот неповторимый момент всегда будоражил его. Тони проходился по его простате, от чего подросток стонал еще громче и выразительнее, это возбуждало и заставляло самого парня шевелиться и отвечать в такт на движения Тони, насаживаясь глубже, несмотря на то, что от этого возникали лишние болевые ощущения, но ему безумно хотелось их испытать. Левой рукой мужчина держался за левое плечо парня, а правой ухватился за его ногу и немного отодвинул ее в сторону, чтобы компенсировать противовес и не утопать в одной продавленной от их веса ямке надувного матраса.       Пенис парня терся о полотенце, а ему самому очень хотелось до него дотянуться и дрочить одновременно, пока его трахают, но вместо этого он вцепился в подушку и бесцеремонно издавал самые похотливые звуки. В какой-то момент Тони тоже так распалился, что начал стонать вместе с ним, уткнувшись лбом в левое плечо парня. Оба находились на пределе и оба ощущали этот грешный жар внизу живота и копчика. Тони постарался принять такое положение, которое позволило бы ему кончить быстрее, находясь в презервативе, поэтому вскоре, от трений в попке Питера под определенным углом, он начал стонать и дышать по особенному, а затем задержался и кончил, завершая это несколькими фрикциями. Питер тем временем быстро приподнялся и наклонился на левый бок, насколько это было возможно с учетом поднятия еще и веса мужчины над ним, обхватил изнывающий и готовый к разрядке пенис и быстро начал надрачивать его, пока тоже не излился с громким стоном на полотенце, получая дополнительную стимуляцию от все еще крепкого члена Тони в заднице и его пульсирующей головки. После чего он вновь лег на то же самое измятое и складчатое полотенце, на котором теперь была его сперма вперемешку с вытекавшей смазкой.       Оба глубоко дышали и отходили от сексуальной эйфории. Но вокруг воцарилась тишина, они даже могли услышать стрекот кузнечиков, словно снова возвращались в реальность после такого крышесносного секса. Однако после того как они перевели дух, а член Тони обмяк, он вышел из Питера и начал снимать презерватив. Питер перевернулся, взял полотенце и начал вытирать попу от влаги и смазки, после чего свернул его, чтобы по возвращению домой постирать. Тони достал влажные салфетки, и они оба обтерлись ими от спермы и смазки, после чего сложили лишнее в пакет, куда Тони нашел и сложил еще и упаковку от презерватива, после чего свернул верх пакета, завязал его, расстегнул молнию и выставил его на землю, рядом с кроссовками, запустив попутно и свежего воздуха. Питер тем временем уже натянул штаны и расправил смятые подушки, вдыхая чистый прохладный воздух с нотками надвигающейся осени.       - Ты пить хочешь? – спросил Тони.       - Не знаю, наверное, можно.       - Что-то не сообразили взять сразу. Сейчас схожу.       После этих слов Тони раскрыл молнию шире и вылез из палатки, не надевая кроссовок и не включая фонарь, ведь луна так светила, что могла бы даже ослепить. Заодно он захватил пакет и свернутое полотенце и на цыпочках, чтобы сильно не загрязнить ноги прошел к столу, положил принесенное на край, а сам взял бутылку с водой. Питер не смог сдержать любопытства и высунулся на половину из палатки, чтобы еще раз перед сном увидеть звездное небо. И ему повезло, ведь одна маленькая звездочка снова упала над лесом на другом берегу, что заставило мальчика улыбнуться, но он не стал говорить об этом Тони, чтобы его желание «всегда быть вместе» сбылось. Ведь удача, как известно, любит тишину.       Тони вернулся, протянул бутылку с водой Питеру, который вместе с ней отодвинулся от входа, мужчина нагнулся и, не залезая полностью, отряхнул ступни друг о друга, чтобы сбить песок и травинки, затем пролез дальше, развернулся и закрыл палатку. Питер уже успел открыть крышку и сделать несколько глотков, после чего протянул бутылку Тони, тот тоже быстро утолил жажду, и поставил бутылку рядом с входом. Они оба легли, накрываясь теплым синтепоновым одеялом. Питер дотянулся, и выключил фонарик в кармане палатки, а потом по излюбленной привычке свернулся калачиком на правом боку, а Тони пристроился сзади, практически повторяя его фигуру, обхватывая за талию. Они не стали банально желать друг другу спокойной ночи, ведь каждая ночь вдвоем для них была не только спокойной, но и самой счастливой, не имеющей возможности описать ее на всех языках мира.       Жесты говорили за них сами. Тони задержал поцелуй на затылке парня, после чего зарылся в его волосы носом, а Питер крепко сжал пальцами обеих рук левую руку Тони. Он вновь чувствовал этот прилив эмоций, что ему так приятно сейчас в объятиях любимого человека, что плакать хочется, в которых так невообразимо здорово засыпать и проваливаться в сонную тьму. Через какое-то время, полностью вымотанные от насыщенного времяпрепровождения они заснули. А над их сновидениями где-то в далекой-далекой синеве бескрайнего космоса продолжали бесшумно падать звезды.