Чернее ночи

По прошествии недели ничего не изменилось. Все семь дней я успешно налаживал связи с одноклассниками и прочими учениками Академи, поучаствовал в конкурсе сочинений (результаты должны были объявить сегодня), старался переманить на свою сторону Сайко Кенчо (это шло с переменным успехом) и выяснял всё больше информации про Таэко. Подойти к любимой я не мог: каждый раз, стоило мне оказаться в поле её зрения, на меня нападал полнейший ступор, и я замирал, будучи не в силах вымолвить ни слова. Пару раз я пробовал подойти, но не смог выдавить из себя ничего, кроме полузадушенного: «Доброе утро»… А потом произошла трагедия. После большой перемены, когда по громкой связи объявили, что я победил в конкурсе сочинений и могу взять грамоту об этом в кабинете завуча, Даку тут же поспешил меня поздравить. Мы как раз направлялись из кафетерия в класс и были на полпути к первому этажу. Кенчо держался рядом, но он шёл позади, скрестив руки на груди, будто говоря всеми миру: «Я не с ними». О, разумеется. А с кем он тогда? Как будто у него имелись варианты. Даку вызвался проводить меня до кабинета завуча, чтобы разделить со мной радость от первого успеха в старшей школе. Я согласился, довольно убедительно продемонстрировав энтузиазм. Кенчо, распрощавшись с нами, пошёл в сторону классных комнат; мы же заспешили в другую сторону. Завуча нашей школы звали Генка Кунахито, и она полностью соответствовала своей фамилии, излучая энергию и активность. Именно она делала все объявления по громкой связи, именно она вела нашу первую торжественную линейку, именно она занималась как похвалами, так и выговорами. Её кабинет, пусть и не такой большой, всё же производил впечатление: пол скрывался за коричневым ковром с геометричным узором, окно чуть ли не во весь простенок часто было приоткрыто, чтобы впустить немного свежего воздуха. Стены, выкрашенные в темно-шоколадный цвет, гармонировали с мебелью в той же гамме: огромным письменным столом, деревянным шкафом с резными дверцами, двумя довольно удобными креслами и диваном, отодвинутым подальше. Сама Генка-сенсей отличалась высоким ростом, ладным сложением и пристальным взглядом через очки в тонкой металлической оправе. Она всегда носила костюмы делового фасона весьма сдержанных расцветок, а волосы забирала в сетку. Голос у Генка-сенсей отличался звонкостью и был хорошо поставленным и приятным для слуха. Когда я, постучавшись, вошёл в кабинет завуча, она явно ждала меня, что неудивительно: именно она несколькими минутами ранее сделала объявление по громкой связи. Правда, пока она не знала меня в лицо, потому что я проучился в этой школе всего полторы недели, но сейчас я надеялся это исправить. — Айши Аято? — спросила она, вставая с места и беря со стола какой-то документ. — Это простой конкурс, поэтому никакого вручения грамоты с помпой не будет, но победа есть победа, так ведь? И она подала мне грамоту. Приняв документ из её рук, я низко поклонился и в соответствии с этикетом уверил её, что буду стараться и дальше. — Должна отметить, твоё сочинение весьма впечатлило наших учителей, — вымолвила Генка-сенсей с улыбкой. — Такие сложные речевые обороты под силу не каждому взрослому, а если уж говорить о старшеклассниках… И она сделала неопределённый жест рукой. Снова поклонившись, я поблагодарил за похвалу. Генка-сенсей пользовалась ароматической лампой: в кабинете витал дух сандала. Пусть запах был несильным, всё же его восточная тяжесть словно бы пропитывала всё вокруг. Я украдкой взглянул на стол завуча. Да, конечно, она стояла на самом краю — лампа в виде верблюда, что являлось довольно подходящим к аромату. Между горбами верблюда имелась выемка, куда и наливалось масло, разбавленное водой. — Очень приятный запах, — я кивнул на аромалампу. — Навевает на мысль о бедуинах в бескрайних пустынях. Генка Кунахито просияла и с видимым наслаждением глубоко вдохнула. — В юности я увлекалась сказками из «Тысячи и одной ночи», — доверительно вымолвила она, мечтательно глядя на аромалампу. — Всё время мечтала, что в отпуск поеду туда, своими глазами увижу это великолепие, прикоснусь пальцами к раскалённому пустынному песку. А теперь я постоянно занята, даже летом, и думать об этом не приходится. — Летом там наверняка невыносимо жарко, — покачал головой я. — А вот в рождественские каникулы было бы неплохо. Только планировать поездку нужно загодя. — Действительно, — Генка Кунахито подняла брови. — Я уже думала об этом, но всё время сомневалась: всё-таки путешествие довольно дальнее. — Можно съездить в Австралию, — я развёл руками. — Там тоже есть пустыня, и я слышал, что там устраивают тематическое катание на верблюдах. Кроме того, это намного ближе. — Правда? — завуч, явно заинтересованная, наклонилась ближе. — Спасибо за информацию — я обязательно подумаю над этим. И она снова ласково посмотрела на аромалампу. — Кстати, Аято-кун, — спустя несколько секунд она вдруг повернулась ко мне. — Ты уже состоишь в каком-нибудь клубе? — Да, сенсей, — ответил я, прижимая грамоту к груди так, будто никогда не держал в руках ничего более драгоценного. — В научном. — Неплохой выбор, — Генка-сенсей покачала головой. — Но, конечно, школьный совет был бы солиднее. — Увы, — я пожал плечами. — К сожалению, президент совета возражает против моего вступления, так что… — Возражает? — Генка-сенсей подняла брови и неосознанно прислонилась спиной к одному из гостевых кресел. — По какой причине? Я подобрался. Сейчас настал очень важный момент, и мне нужно было провести свою игру мудро: так, чтобы потом не пожалеть ни о чём. Генка Кунахито являлась вторым (а порой и первым) по значимости человеком в школе, и иметь её на своей стороне являлось неплохой перспективой. С другой стороны, злить Мегами и настраивать её против себя ещё больше совершенно не входило в мои планы. — Мы с Мегами знакомы с детства, — вымолвил я, потупившись. — Много лет назад между нами возникло некоторое недопонимание, и теперь ей не хочется видеть меня в рядах совета. Генка-сенсей нахмурилась. — Это предубеждение, — изрекла она, проведя по гладко зачёсанным в пучок волосам. — Так президент совета вести себя совершенно не должен. Если хочешь, Айши-кун, я повлияю на Сайко: в совете всегда нужны ответственные люди. — Благодарю, но не стоит, сенсей, — я низко поклонился. — Думаю, я должен сам наладить отношения с Мегами, а потом, может быть, она передумает насчет моего назначения. — Хорошо, — Генка-сенсей коротко кивнула. — Ещё раз поздравляю с победой. Поклонившись и распрощавшись, я вышел в коридор и тихо прикрыл за собой дверь. Верный Даку ждал меня за дверью и сразу же бросился расспрашивать меня о том, как всё прошло. Мы не спеша направились по коридору, и аромат сандала ещё долго преследовал меня. В конце дня я по привычке отправился в библиотеку: Таэко тоже туда ходила, чтобы делать уроки, ведь там, в этом царстве знаний, имелась вся необходимая литература. Я выбирал место во втором ряду и садился ровно напротив Таэко. Высокие перегородки скрывали её от меня полностью, на само осознание того, что она здесь, рядом, наполняло моё сердце радостью. Я уже закончил все письменные уроки и приступил к чтению параграфа по истории, заданного на завтра, как вдруг к Таэко подошёл Осана. Он прокрался сюда так тихо, что я не заметил его, пока он не склонился над моей любимой и не зашептал ей что-то. Наклонившись вперёд, я напряг слух, но не смог разобрать ни слова: он говорил быстро и тихо — именно так, как и следовало общаться в библиотеке. Затем Таэко встала с места, и они поспешили к выходу. Мне стоило огромного усилия не провожать их взглядом, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. В душе у меня всё закипело: как такое вообще возможно? Ещё неделю назад этот Осана уничтожил мечту брата Таэко, а теперь она совершенно спокойно общается с ним?! Ладно. Спокойно, Аято: одним гневом тут ничего не добьёшься. Сначала мне необходимо узнать, о чём они намеревались говорить. А для этого у меня имелась весьма удобная помощница. Вытащив смартфон из внутреннего кармана форменного пиджака, я быстро написал Инфо-чан: «Таэко и Осана вышли из библиотеки. Мне нужно знать, куда точно они направились». Ответ пришёл ровно через минуту: «Они пошли в комнату для каллиграфии: там сейчас пусто. Они устроились у окна, так что ты можешь пойти туда и послушать, что они говорят, спрятавшись у центральной перегородки». Я улыбнулся и, неслышно поднявшись с места, прошествовал к выходу; телефон, сжимаемый в руке, давал мне превосходное алиби: если бы у кого-нибудь появился вопрос, куда и зачем я направлялся, смартфон давал автоматический ответ. Мне позвонили или написали, и я следовал в тихое место, чтобы перезвонить. Комната каллиграфии располагалась на третьем этаже и представляла собой сравнительно небольшое помещение, поделенное вдоль так называемой центральной перегородкой. Вид у этого помещения был традиционный: татами на полу, настенные деревянные панели, подушечки для сидения. Вдоль периметра комнаты висели свитки с образцами красиво выведенных тушью кандзи, а вдоль центральной перегородки стояли приземистые лампы. В большом раздвижном шкафу у правой стены размещались расходные материалы: чернильницы, кисточки, бутыли с тушью, бумага. Уроки проходили здесь раз в неделю, и они были направлены на то, чтобы ученики не забывали, как писать кандзи от руки. Центральная перегородка, не доходившая до потолка, делила комнату вдоль на две части. Дальняя часть с обеими окнами, для сохранения традиционного облика комнаты закрытыми декоративными ставнями из рисовой бумаги, была скрыта из вида от двери, именно поэтому Осана и пригласил Таэко именно сюда: в случае, если кто-нибудь зайдёт в комнату каллиграфии в неподходящий момент, у них было бы время, образно выражаясь, перегруппироваться. Дойдя до нужной двери, я осторожно и медленно подвинул створку и скользнул внутрь. Закрыв дверь и порадовавшись про себя тому, как идеально смазаны пазы, я прокрался к центральной перегородке и прислушался. — … Я встал на колени, — тон голоса Осана, обычно резкий и неприятный, звучал мягко. — Сказал учителю Кодомо, что это была моя глупая шутка, попросил для него ещё один шанс участвовать: учитель пообещал мне сделать всё, что в его силах. Он позвонил мне только что и сказал, что смог добиться этого, и возможность ещё есть, так что ты лучше скажи своему брату, чтобы он поторопился: приём заявок заканчивается завтра. — О, Накама… — Таэко пораженно вздохнула. — Это так… — Таэко, послушай, — Осана, судя по тому, что я слышал, сделал шаг вперёд. — Ты знаешь меня всю жизнь. Скажи, способен ли я на то, чтобы так подставить Кодомо? — Н-нет… — моя любимая замялась. — Но как же тогда… — Я не знаю, как именно, — Осана говорил твёрдо и убедительно, — но это произошло не по моей вине, я клянусь тебе. Я взял на себя ответственность за это, поскольку иначе не было возможности выпросить второй шанс для Кодомо, но на самом деле моей вины тут нет ни капли. Он замолчал. Таэко ничего не ответила, и через несколько минут он продолжил: — Сколько ты знаешь меня, подумай сама. И вcе эти годы мы с тобой дружили: я всегда относился к тебе искренне и старался помочь. И пусть отношения с Кодомо у меня не очень, всё же это не причина для того, чтобы его подставлять. Ты же сама не думаешь, что я стою за всем этим, так? Таэко долго не отвечала, но Осана ждал её реплики с похвальным терпением. Спустя целых две минуты она тихо произнесла: — Думаю, это так, Накама. Ты не из тех людей, кто готов вставлять другим нож в спину. — Вот видишь, — в голосе Осана было столько тепла, что я невольно поёжился. — Ну что, между нами мир? — Конечно, мир, — Таэко проговорила это, явно улыбаясь, что не сулило мне ничего хорошего. Решив, что слышал достаточно, я тенью скользнул к выходу и бесшумно вышел из комнаты каллиграфии: информации имелось достаточно, чтобы сделать неутешительный вывод: Накама и Таэко снова друзья. Это означало, что он мог опять попробовать посягнуть на её сердце. Шагая вдоль по коридору, я сохранял бесстрастное выражение лица, однако внутри у меня всё клокотало. Этот дурацкий план изначально не был панацеей: он лишь отсрочил неизбежное. Конечно же, такая прекрасная девушка, как моя Таэко, никогда бы не смогла отвернуться от близкого друга из-за одного промаха, пусть и такого фатального. Осана умудрился всё исправить, и теперь проблема в виде него снова стояла передо мной. Спокойно, Аято: ещё не всё потеряно. Пока Осана не признался Таэко в любви, у меня есть шанс. Теперь у меня в запасе побольше времени, так как он вряд ли рискнёт признаться Таэко в эту пятницу: всё-таки они только-только помирились. Сегодня двадцатое марта, среда. Это означает, что у меня есть как минимум полторы недели — срок вполне достаточный для того, чтобы разлучить их. Но на этот раз нужно действовать наверняка, чтобы Осана вновь не встал между мной и моей любимой. Вернувшись в библиотеку, я сел за стол и начал неспешно собирать вещи. Мне предстоял визит к Куше, потом — дежурство, и только потом я мог уйти из школы. Но сначала мне нужно было отправить сообщение Инфо-чан — наше с ней сотрудничество действительно стало регулярным. Она просила меня поменять микрофоны каждые три дня, и я исправно это выполнял. Правда, за ответными услугами я почти не обращался, но теперь этому суждено измениться. Больше в школе телефон я не проверял, хотя почти точно знал: Инфо-чан исполнительна и эффективна, и она вряд ли заставила меня ждать. Намывая полы в коридоре третьего этажа, я чуть не столкнулся с улыбающимся субъектом с косынкой на голове и подносом с печеньем в руках. Он пожелал мне хорошей работы и сказал, что я могу прийти в кулинарный клуб, как закончу, и взять там что-нибудь съестное. Я поблагодарил его и снова продолжил дежурство: мои мысли были направлены исключительно на Таэко и на наше совместное будущее. Сейчас, в данный конкретный момент, я не мог погружаться в планы, потому что должен был сначала изучить материалы, которые мне прислала Инфо-чан. Так что, закончив с уборкой и тщательно промыв инвентарь, я забрал из научного клуба куртку, распрощался с Кушей и направился вниз, на первый этаж. По пути домой мне пришлось зайти в универмаг: запасы еды постепенно иссякали, и их было необходимо пополнить. В основном я питался продуктами из отдела кулинарии и рисом, который готовил каждый день. Список покупок для меня редко отличался разнообразием: помимо кулинарии, я брал пакет риса, несколько упаковок лапши, овощи, бананы, молоко. На кассе работала Вакато Мегуми — дочь нашего соседа, студентка. Мы с ней очень хорошо ладили, и в детстве она даже пару раз сидела со мной. Каждый раз, когда мы встречались, я завязывал разговор: несмотря на то, что семья Вакато была небогатой, и Мегуми приходилось подрабатывать по вечерам, всё же добрые отношения с соседями практически гарантировали хорошую репутацию. — Привет, Мегуми, — я широко улыбнулся, ставя корзинку с покупками на прилавок кассы. — Как сегодня работа? — Аято! — Мегуми просияла и деловито принялась сканировать мои покупки. — Сегодня спокойный день: в среду обычно бывает мало посетителей. Основной поток схлынул час назад, и теперь до позднего вечера никого не будет. Так… Упаковка фаршированной картошки, бананы… Ты правильно сделал, что взял этот рис: он самого лучшего качества. — Спасибо за совет, — я поклонился. — В последнее время я питаюсь только кулинарией, и иногда приятно поесть обычного риса. — Как-нибудь возьми мяса, — Мегуми кивнула на холодильник, стоявший напротив кассы. — Там есть поджарка, которую нужно просто разогреть: это куда полезнее, чем кулинария. — Обязательно последую твоему совету, — я коротко кивнул, наблюдая, как она ловко складывала мои покупки в пакет. — Как родители? — Неплохо, — Мегуми набрала на кассе код, который, как я уже знал из опыта, запускал процесс отправки чека на электронную почту. — Папу недавно премировали, и теперь мы хотим купить новую плиту: старая работает из рук вон плохо. Боюсь, что когда-нибудь она взорвётся. Правда, придётся платить налог за крупногабаритный мусор, но тут уже ничего не поделаешь. — Мы недавно заказывали плиту в онлайн-магазине «Текуно Саё», — вымолвил я, подхватывая пакет. — Мои родители остались очень довольны: нам её не только привезли, но ещё и установили. Ей уже три года, а она как новенькая, так что очень рекомендую. — Спасибо, — Мегуми, порывшись в карманах тренировочных брюк, надетых под форменное платье супермаркета, вытащила небольшой блокнот и карандаш. — Как ты сказал? Текуно?.. — «Текуно Саё», — повторил я, наблюдая, как она быстро записывает название магазина. — Твоя семья точно не будет разочарована. Пятью минутами позже, направляясь к дому, я хвалил себя за этот эпизод: расположение соседей дорогого стоит, а помощь, пусть даже и такая, мелкая и опосредованная, ценится высоко. Мне оставалось только добраться до квартиры, поужинать, сделать всё необходимое по дому, созвониться с родителями, а потом — внимательно прочитать послание от Инфо-чан.