Друг

"Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем, — Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом: Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, — Не скажу про живых, но покойников мы бережем". Райские яблоки - В.С. Высоцкий Кто-то рвал струны и душу, горланя под гитару. Черт его знает, чем именно певец вдохновился на эту песенку о райских яблочках — то ли предвоенными настроениями, то ли зелеными кислыми яблоками, которыми облагодетельствовала сегодня столовка. Базз сплюнул косточку в сырую от дождя траву.  Осенью зарядило. Мелкий паскудный дождь сыпался с неба, точно заведенный. Промозглая сырость прокрадывалась везде, оставляя конденсат на окнах, сырые потеки на стенах у стыков плит, и зеленоватые борозды плесени. Хвостик отправился вслед за костями. За последний год, что Базз провел в Императорской Академии, он уже отчаялся найти след этого белобрысого засранца. Ночами ему упорно снился тот проклятущий день, когда они напоролись на Императора. Выражение прозрачно-голубых глаз и то, как разом переменился Юго, когда рука этого выродка легла на его плечо. Базз-Би тогда чуть не вырвало от омерзения. Ну, или он заставил себя поверить, что было ему мерзко, а не страшно до трясучки в поджилках. Прошло два гребаных года. Он брался за любую работу, которая случалась по дороге, ловил любое упоминание об Императоре, толкался на базарах, вылавливая сплетни.  "Ах, у Императора наследник!.. Такой милый мальчик!.. Глазки, что небо весеннее, волосики — чистое золото!.. Ах, просто душка!.." Базз кривился. Бабы — дуры. Душка, блять... Знали бы вы, как эта "душка" простывает при первом же заморозке, кашляя на милю окрест. А как эта "душка" машет полуторником!.. Ууу, да ваши малохольные сынки бы сожрали свои дырявые подметки, увидев это! Базз, помнится, тоже грозился сожрать, когда Юго его впервые положил на лопатки. Ни способностей, ни лука, ни духовной силы... Вот только Базз, наделенный всем этим, пересчитал ребрами все камешки и торчащие корни дерева, о которое остановился. Он был горд. Неимоверно. Точно не Юго его разделал под орех, а ровно наоборот. Тот тоже был горд.  На этом моменте размышлений Базз ощутил кислую злую горечь. Он был в бешенстве. Готов был рвать и метать. Готов был убивать. А лежал рожей в грязь, под трусливые смешки деревенщины и этого ублюдка на лошади — как его там?.. Он лежал мордой в грязь, а Юго — его Юго! Его! — стоял и смотрел своими кукольными глазенками, как баран, на злобную усатую тварь, назвавшуюся Императором. — Без него ты — ничто. О, этот момент можно было не оспаривать. Ничто. Не человек. Так, половинка. Половина человека.  За те годы, что они жили бок о бок, Базз привык считать Юго неотъемлемой частью себя. Другом, братом – черт, да какая разница?!.. Семьёй! Прошло два года. Год из них — как попало, где попало. Ел, что давали. Спал, где позволяли. Искал — как собака. Любой след, любая ниточка информации. Обрывок газеты, подобранный им у портового кабака, завершил эти поиски. Как гильотиной перекусил. "Наследник Его Императорского Величества приступил к обучению в Академии". Приняли — на общих основаниях. Сунули комплект черно-белой формы с латунными пуговицами, пару сапог — гуляй, курсант, учись, отрабатывай кровь, что в тебя вложена.  Базз из кожи вон лез, пытаясь показать, что он чего-то стоит. Думал, поймал?..  Выкуси. Юго и тут как в воду канул. «Наследник? Какой наследник? Мы тут все наследники, все чистокровные. Тебе которого? Черненького, русонького, рыженького?.. Ах, беленького?.. Ах, Юго?.. Не, не слышали, а тебе зачем?» Он поднялся из-под колонны и зашагал под дождем мимо стены белокаменной крепости, похожей на кусок сыра с плесенью. Только плесень была не снаружи, а изнутри. За шиворот тут же закапало. Хотелось тишины.  На плацу, под дождем, какие-то старшие курсанты гоняли мяч. Базз хмыкнул, наподдал камень. Камень шлепнулся в яму, наполненную водой. Военная академия под патронажем Императора. Проверки каждую неделю — все курсанты строятся на гребаном плацу и мокнут, как распоследние придурки. Думаете, Юго хоть раз засветился?..  Ни-хре-на.  На летящий в лицо мяч Базз среагировал в последний момент. Арбалет сам собою толкнулся в ладонь, а палец нажал на курок уже совершенно на автомате. Святая стрела с низким гудением пронеслась сквозь мяч, разорвав его в мелкие клочки, осыпавшиеся в траву опаленными лохмотьями, и унеслась в направлении здания Академии. Только деревья качнулись, да со счастливым звоном разлетелось какое-то окно на этаже старшего командного состава. Базз выругался. Сплюнул в мокрую траву, убрал оружие. Сердце бешено колотилось. Совсем нервы ни к черту — пушкой по воробьям начал долбать.  Чертов Юго. Отчего-то привычное проклятие не принесло удовлетворения. Может, оттого, что наверху, в опустевшем оконном проёме замаячила светловолосая фигура, которую Базз не опознал бы, только если бы его порезали на куски и скинули в реку. Юго. *** — И долго вы собираетесь продолжать этот фарс? Мне казалось, вы хотели учиться на общих основаниях... Я ошибался, господин наследник? — Хьюберт с интересом приподнял бровь, разглядывая Хашвальта, читающего очередную ведомость по зачисленным студентам. — Вы не вовремя, лейтенант, — заметил Хашвальт, перевернув страницу и устремив взгляд в окно.  — Или, может, — Хашвальт дернулся, почувствовав, как чужие пальцы потянули за прядь волос. — Наследник боится встречаться с неким рыжим курсантом, откликающимся на собачью кличку? Хашвальт закрыл глаза и расслабил пальцы, сжавшие слишком сильно злополучный документ. Это замечание было лишним. Совсем. Последнее, о чем следовало упоминать Хьюберту, это о Базз-Би. Эта правда не нравилась ему так же, как — он прекрасно знал — Баззу не нравилось то, что его избегают. Но, в любом случае, касаться этой темы лейтенанту Хьюберту, приставленному к наследнику Его Величеством для "осуществления всесторонней помощи", не стоило.  — Если вы не уберете руки, — ровно проговорил Хашвальт, — мне придется их сломать. Не думаю, что это именно та цель, которую вы преследуете, лейтенант.  — Ну что вы, Ваше Высочество, — голос казался чуть недовольным, но не расстроенным. Хашвальт привычно погасил порыв развернуться и ударить. — Я и в мыслях не держал оскорбить Вас. Хашвальт прикрыл глаза — голос "помощника", а правильнее сказать, соглядатая, заставлял ныть висок и сжиматься желудок. Он понимал, что убить эту тварь, навязанную Его Величеством в личные адъютанты, не получится. Но хотелось. Дождь лил вторую неделю. Тучи упорно висели над столицей, темное свинцовое небо, казалось, намеревалось устроить новый Великий потоп.  Хашвальт не слушал, что вещает его помощник. Не было сомнений, что он продолжает свои попытки вывести его из себя. Продавить на слабость, проверить на личную лояльность. Следовало признать: большой удачей было, что в момент, когда Хашвальт увидел в списке кандидатов на вступление в Академию имя Базз-Би, он был один. Этого позора ему бы пережить не удалось, учитывая, что Император решил подвергнуть его такой проверке. Место, которое он занимает в планах своего благодетеля, Хашвальт представлял себе смутно, но даже по самым примерным прикидкам оно было слишком значительно. Это пугало. Поднимал голову старый страх: неужели все эти надежды на такое ничтожество, как он, которое не может ничего, не оправдаются?.. Хашвальт загонял этот страх поглубже — прозорливость его "второй половины" порой вызывала оторопь. Видеть же Базз-Би было просто невыносимо. Хотелось подойти, засветить ему в глаз, встряхнуть за шиворот и заорать, глядя в зеленые наглые глаза: "Убирайся, придурок!! Беги отсюда, пока это проклятое место не скроется за горизонтом, и не останавливайся, пока на вопрос, кто такой Яхве, тебе будут продолжать отвечать!!!" Его не остановило бы даже крушение образа непрошибаемого «принца света». Только вот Базз все равно не будет слушать и в глаз получит уже сам Хашвальт. И не сказать, что просто так, но короткое "так было надо" не умерит пыл сердитого мальчишки из его детства, с арбалетом и смешным красным вихром. Или уже не мальчишки, а взрослого незнакомого квинси?..  Хашвальт не знал, каким стал Базз-Би. Не представлял его в форме, не представлял его на три года старше, хотя иногда пытался. Может, именно поэтому ему удавалось избегать встреч: он усиливал внимание, проходя мимо курсантов, чтобы не пропустить важное.  Хашвальт бросил взгляд в бумаги. Те лежали прихотливым пасьянсом, шансы собрать который стремились к нулю. А собрать было нужно. Ведь причиной сидеть в этом сыром и плесневелом замке являлось отнюдь не только его, Хашвальта, командовавшего отрядом элитных войск, Штернриттеров, обучение у лучших учителей. Новый корпус требовал новых людей. Звездные Рыцари на дороге не валяются, ими не рождаются. Их выращивают из наиболее подходящих. Методично, как пчела носит мед.  Пока что с медом было сложно. Хорошие офицеры старшего и среднего звена — в перспективе и в некотором количестве. Пушечного мяса - как грязи на дорогах. Ни звезд, ни меда.  ... Тишина висела уже некоторое время как. Хашвальт заметил ее только сейчас и, с мгновенно плеснувшей паникой, перевел глаза на Хьюберта. Тот ответил выжидательным взором. Спросил что-то и ждал ответа. Наскоро прокрутив то, что ему пытались влить в уши, он сдвинул брови. Кто бы сомневался. — Если вы имеете сомнения в моем состоянии, можете обратиться к моему лечащему врачу за отчетом. Но если вы ставите под сомнение мою пригодность, потребуйте отчета у Его Величества. Думаю, отсутствие чувства самосохранения позволит вам, лейтенант, еще и не такое... И тут все смешалось. Грохнуло, звякнуло, с треском и звоном взорвался оконный переплет, Хьюберт бросился к Хашвальту, отталкивая в сторону простенка между окнами. В его руке был короткий стальной лук. Сквозь спутавшиеся пряди Хашвальт наблюдал за тем, как тот осматривает окрестности над стрелой и отстраненно понимал, что вся ценность мечника в бою со стрелком-квинси — это ценность мишени. Покушались на него впервые. И это было... Беспомощно.  — Я его!.. — выдохнул Хьюберт, стряхивая оружие. Тирада, которая следовала дальше, не вязалась с лощеным Хьюбертом настолько, что Хашвальт пришел в себя. Рывком поднявшись, он подошел к окну. За спиной простучали шаги и хлопнула дверь. Около плаца маячил алый даже в мутном свете дождливого дня упрямый хохол. Хашвальт подавил порыв спрятаться обратно. Даже с этого расстояния он видел, куда смотрит Базз. Он смотрел сквозь падающий на землю дождь, видя и не видя. В воздухе висела холодная водяная пыль. В нос бил острый терпкий запах наступающей осени. К Базз-Би подбежала темноволосая фигура в белом, отвесила подзатыльник, ухватила за шиворот и швырнула вперед, так, что тот упал на колени. Базз не сводил с него пылающего взгляда, точно не замечая долетающих даже сюда криков. Снова, как тогда.  В душе Хашвальта что-то оборвалось: два года представлять новую встречу — ради этого?.. Перед глазами, как наяву, встала картина алого на белом — алые волосы и кровь, белая форма и мрамор, в нос ударил кислый запах гари и железа, и тошнотворный, безумный, сухой - чуждой дурной рейацу. Рука сама потянулась к мечу, рукоять, которого несла на себе медальон с сакраментальным "B". К мечу, который на перевязи висел на спинке его кресла. Схватив оружие, он обрел способность воспринимать реальность - и опрометью бросился вон. Мелькали удивленные лица курсантов, лестницы, старший преподавательский состав. Хашвальт не видел этого. Сердце подкатилось к горлу комом злых слез. Картина перед глазами не уходила.  Картина, похожая на фарс.  *** — Что б ты сдох, гнида! — сплюнул Базз-Би, глядя в глаза твари с лейтенантскими нашивками, тычущей ему в нос стрелой. Святой, мать ее, стрелой. Которой убивают, мать их, пустых.  Сегодня за пустого Баззард Блэк. Вот это карьера! Стрела чуть подергивалась, тварь улыбалась, растягивая удовольствие. В отдалении стояли набежавшие на бесплатный цирк курсанты. И в эту секунду Базз-Би хотелось одного — чтобы Юграм, мать его, Хашвальт никогда не узнал, что эта херня случилась с его безмозглым другом. А не вылетел сейчас из толпы, как пресловутая святая стрела, сверкая серыми от дождя глазищами, расхристанный, точно по лестницам катился, а не бежал. *** Хашвальт врубился в толпу и, только проталкиваясь, осознал, как он выглядит после этого забега. Наследник Императора. Смешно. Позор. Однако исправлять что-либо просто нет времени. Главное — он успел. — Лейтенант Хьюберт! — в голосе звякнула сталь. — Опустите оружие. Это всего лишь курсант. Думаю, — он не смотрел – не смотрел! — на Базз-Би, — подобный проступок достоин карцера, а не смертной казни без трибунала.  Острие стрелы дрогнуло перед носом Базз-Би. Чуть оцарапало и немного ожгло кожу. Но последнее — иллюзия, созданная глазами, видящими нечто светящееся в непосредственной близости. Медленно, очень медленно, точно через силу, рука Хьюберта опустилась.  — Как прикажете, Ваше Высочество, — в голосе Хьюберта звучала усмешка. — Если вам так дорога жизнь этого щенка — он ваш. — Он тут же развернулся к затаившимся зрителям и вскинул бровь: — Заняться нечем? — тех сдуло, точно опавшие листья порывом ветра.  Вновь обернулся к Базз-Би: — Я тебя помню, тварь, — Хашвальт видел, что Базз готов кинуться на глядящего прямо ему в глаза Хьюберта, — Ты чертовски хорошо смотрелся в грязи на той дороге, под копытами лошади Его Величества. С удовольствием верну тебя туда. Хорошего дня... Ваше Высочество, — Хьюберт одарил Хашвальта лучезарной улыбкой и удалился походкой счастливого человека, который уверен, что все делает правильно. Дождь прекратился, но туман все еще не рассеялся.  *** — Сука, Юго, какого черта?.. — Хашвальт все так же старательно не смотрел на Базз-Би. Того это не остановило — он вскочил, пружинно-порывисто — адреналин явно требовал выхода — подошел вплотную: — И ради этого ты тогда ушел с этим усатым ублюдком? Чтобы вращаться в обществе такого дерьма?.. Блять, да эта крыса тебя подставит, дай только повод! Или ты просто струсил, а, Юго?! Струсил, что если ты не пойдешь, нас прямо там нашинкуют?!.. Смерти испугался и пошел за этим?!  Хашвальт молчал. Все слова, которые хотелось бы сказать, гвоздем забил комок обиды. Пустое и холодное знание прорастало внутри: Базз не поймет. Или не примет. Того, что за себя Юго не боялся никогда - было бы что беречь. На той пыльной дороге страшно ему было за друга, который делал все, чтобы его прямо там, на дороге, и прикопали. Такого же, как он сам, мальчишку, только не нужного никому, кроме Хашвальта. Постыдный страх за единственного друга.  — Мне нечего тебе сказать, — слова падали холодными камешками гальки. Такие же меленькие, такие же острые, такие же бессмысленные. — Будь любезен научиться выживать самостоятельно, чтобы я больше не вставал между тобой и твоей смертью. Или уходи. — Чего?.. — изумленный Базз был смешным. Как в детстве. Только ответов он не дождется. Ему они не нужны. Хашвальт не улыбался. Он принял для себя простую вещь: не обязательно говорить, если что-то делаешь, если ты веришь, что все делаешь правильно. Рано или поздно все встанет на свои места, как вот сейчас. Туман незаметно таял. В просветах седых клочковатых облаков проглядывало уже холодное синее небо. С неба опускалась осень.  Ожидание закончилось.