Встань на колени

      Под тихие, еле слышные овации, ребята встали из круга и направились к ближайшей свободной стене, что находилась в проходе. Подойдя к ней вплотную, Пак прижался к Юнги со всей силы, провел носом по горячей, пульсирующей шее и, прошептав нежное «расслабься», слегка отстранился. Резко схватив парня за горло, он начал облизывать губы и жадно смотреть в глаза напротив. — Не надо так с шеей, — пытаясь ослабить пальцы, попросил Мин. — Не ври, тебе нравится, — сказал Пак, указав Юну на заметное оживление в штанах. — В том и дело, я…       Не став дальше слушать мольбы Мина, рыжий ещё сильнее сдавил пальцы, после чего по-хозяйки прильнул к приоткрытому рту Юнги, уверенно управляя всем процессом.       Зрелище было бомбезным. Все парни визжали как школьницы, открыв рты; они смотрели на происходящее, пуская слюни, и офигевали от того, насколько тихоня Пак оказался горяч. Но ещё больше офигел дежурный в тот вечер монах, что, заприметив свет в общем зале, поспешил туда с проверкой и замер в ужасе, заметив двух страстно целующихся учеников. — Наказаны! Оба! — был вынесен им вердикт, после чего их направили очищать полы храма от свечного воска, что накапал с подсвечников.       Остальные отделались лишь тридцатью земными поклонами и лишением обеда на пару дней, что являлось довольно пустяковым наказанием за содеянное ими ночью. Но ведь кто из них скажет, что целовались и тëрлись в тот вечер все? Так и вышло, что все просто пили спиртное, а Юнги и Чимин несли в мир разврат, экие негодники!       Сказать, что ребята увлеклись в поцелуе — ничего не сказать. Всучив тем в руки скребки и ведерки, их благополучно оставили наедине в святая святых, что почему-то их ничуть не остановило. — Юн, может продолжим? — спросил шёпотом Пак и прикусил нижнюю губу. — Впереди ещё вся ночь! — Сдурел, мы же в церкви! — прокрутил Юнги палец у виска, после чего сел на пол у одного из подсвечников. — А где же ещё быть такому ангелу, как ты! Давай же, это невинный поцелуй, бог не будет против! — Господи… Прекрати эти шуточки, это неправильно здесь! — Неправильно шутить про бога! Неправильно жить без бога! Неправильно любить не того, кого приказал бог! Не думаешь, что мы в принципе живём неправильно?! По их меркам нас нужно «перепрошить», чтобы исправить ориентацию. Ты мне нравишься, ебаный ты гей!!! И это правильно! — договорив, Пак отбросил в сторону выданные ему инструменты и, повалив Мина на пол, принялся осыпать поцелуями каждый миллиметр открытых участков тела.       Горячее дыхание обжигало шею и дарило целый табун мурашек, что успешно начинали свой танец между лопаток, стоило Паку только прикоснуться к коже Юнги. В помещении становилось жарко, и одежда неимоверно мешала.       Сбросив с себя брюки и пиджак, парни начали ласкать друг друга через ткань боксеров, при этом ни на минуту не разрывая влажный, очень чувственный поцелуй. Пульс учащался ежесекундно, и отчетливый стук сердец был слышен, казалось, даже со стороны улицы, отчего адреналин в крови плескался через край.       Водолазки, недолго думая, отправились в кучу других ненужных вещей, после чего Пак принялся целовать и облизывать торс Юнги, покусывать, слегка оттягивая затвердевшие от возбуждения соски.       Мин желал оказаться сверху, взять инициативу на себя, но сильные руки Чимина и его горячий язык не оставляли ни единого шанса на такое развитие событий, а потому тот лишь сладко стонал, зарываясь пальцами в рыжую шевелюру. — Сладкий, тише. Ты разбудишь всю секту! — рвано дыша, прошептал Пак, прикрывая ладонью рот мятного. — Я… ах… Пытаюсь… П-правда, — выскакивали слова оправдания вместе со стонами. — Ну, тогда извини, куколка! Ты заставляешь меня это сделать! — выпалил Пак, после чего скрутил водолазку в жгутик, завязал рот Юнги и, вконец одурев от увиденного, стянул с парня трусы и принялся обсасывать намокшую в смазке головку.       Юнги пытался сдерживать стоны, честно. Но стоило лишь Чимину пробежаться пирсингованным языком по всей длине члена, как тот прогибался в спине, словно кошечка, и издавал сладкие, высокие нотки стонов, что сносили крышу с пол-оборота.       Пак был несомненно опытнее Юнги, ведь тот лишь недавно впервые поцеловался, в то время как Чимин сосал словно боженька, только что вернувшийся с курсов по горловому. Нещадно дразнил, вытягивая из парня не то, что все силы, но ещё и душу в придачу. Заприметив возле подсвечника небольшую бутылку лампадного масла, Пак быстро открыл её и, слегка улыбнувшись, начал выливать содержимое меж двух аппетитных половинок. Смазав в масле один палец, он медленно ввел его в дырочку, параллельно заглатывая член полностью, чтобы партнёр почти не почувствовал дискомфорта сквозь наслаждение. Начал двигать им плавно, очень аккуратно, поглаживая при этом бëдра, чуть погодя добавил второй, продолжая играть языком.       Юнги нравилось! Он двигался навстречу, насаживаясь на пальцы и часто дыша. Стоны становились всë громче, чувство было странное и жутко болезненное, но от гормонов конкретно сносило крышу, а потому всё это казалось лишь началом ярких и крышесносных ощущений.       — Малыш, ты готовился? Приятно, конечно, но когда ты успел? — рычал Пак, осознавая, что его партнёр чист. — Это для меня или ты хотел потерять девственность с кем-то другим?       Мин лишь мычал в ответ и крутил головой, снова сильно прогибаясь в спине, ощутив в себе третий палец Чимина.       Растяжка сама по себе ужасна, и, случись это с тем самым одноклассником, Юнги, может быть, уже бы сдался и сбежал, но сейчас его крыло неимоверно. Низкий голос, срывающийся на рык, жаркое, опаляющее дыхание в области паха, прохладный шарик штанги, что время от времени касался возбуждëнной плоти — это было чертовски приятно.        От очередного движения пальцев внутри, Юнги, не выдержав, кончил прямо себе на живот, поджимая пальчики на ногах от экстаза. Залившись краской от стыда, он был счастлив. Рядом с Чимином хотелось большего; хотелось почувствовать себя его игрушкой, подчиняться и делать всё, что тот ему скажет. — Не так быстро, малыш, не так быстро, — привстав на колени, хрипло сказал Пак, двигая бедра Юнги к своей промежности. — Будь хорошим мальчиком и веди себя тихо! — он вытащил из кармана лежавших рядом штанов презерватив.       Юнги был бы рад, но чувствуя, как головка члена начинает входить в него, тут же забыл о сказанном и громко замычал, за что получил звонкую пощёчину, а после ощутил чужую руку на своей шее. — Зря ты меня ослушался, милый, придётся теперь потерпеть!        Сжав пальцы так сильно, что Мину едва хватило воздуха, Пак вставил член до середины. Юнги хотел вскрикнуть, но голос пропал, как и воздух, отчего он, вцепившись в запястье Пака, хлопнул того по руке, прося сделать вдох. Чимин позволил, однако через мгновение снова сжал пальцы, что было сил. Двигаясь плавно внутри и постепенно входя глубже, он, резко наращивая темп, толкался в Мина сильнее с каждым разом. Спина Юнги прогнулась так, что практически был слышен хруст позвонков. Но им было так плевать...       Несколько особо сильных толчков довели Мина до очередной яркой разрядки. Ослабив хватку на шее, Чимин навис над Юном, целуя того в лоб. — Обожаю тебя, сладкий, — рвано прошептал он, после чего аккуратно приподнял голову парня и снял повязку со рта. — Встань на колени, мне нужно закончить.       Тело стало ватным и не слушалось абсолютно, но, несмотря на это, Мин покорно встал на колени, глотая ртом воздух и высовывая язык. Он никогда не сосал, он не знал, получится ли, особенно после того, что сейчас было, но он точно постарается. Пак жадно впился в губы, глубоко проникая языком и издавая протяжный стон. Грубо удерживая за волосы, он разорвал поцелуй и, встав перед парнем, грозно рыкнул «высунь язык».       Мин выполнил приказ без всяких вопросов, принимая член парня, нежно облизывая его словно чупа-чупс, пальцами сжав горячую плоть, и, выполняя движения вверх — вниз, взял его в ротик поглубже. Хоть движения Юнги были неумелыми, он очень старался, работая губами и совершенно не обращая внимания на затëкшую челюсть. Его горячее дыхание обжигало чувствительную кожу Пака. Ещё немного и Чимин кончил, даже не дав Юнги вытащить член изо рта. Оба упали на пол обессиленные, обняв друг друга покрепче и тяжело дыша. — Я сказал бы, что это божественно! — колко пошутил Чимин, смотря на парня, лежащего на груди. — Да пошёл ты, богохульник, — засмеялся Юнги, ущипнув рыжего за сосок. — Ебаться в церкви… Я походу совсем спятил. — Я вижу, у тебя ещё есть силы двигаться! Повторим?