Всё хорошо, Марго

«Любовь — это самое странное чувство.

Любовь — это штурман, сбившийся с курса.»

Сплин, Ай лов ю

После того незабываемого концерта жизнь, как бы это ни было странно, шла своим чередом. На следующий день Марго, конечно же, рассказала обо всём Лиле, та отреагировала именно так, как она и ожидала: рассмеялась и крепко её обняла, сияя так, словно это у неё вчера случилось то, о чём она не могла и мечтать. — Очень за тебя рада, правда. — Я вела себя как полнейшая дура, — пожаловалась Марго. — Представляю, что он обо мне подумал. — Ой, да ему, наверное, не привыкать. Не парься. — Ну да, действительно, можно подумать я одна такая ебану… влюблённая, — усмехнулась Марго. — И вообще, всё равно больше я с ним вот так не поговорю, так какая разница? — Почему это? — спросила Лиля, а потом добавила с хитрой улыбкой. — Слушай, Марго, а может, ты ему понравилась? Нет, правда, может он не просто по доброте душевной кинулся тебе помогать, а? — Ага, глупенькая фанатка, которая лила реки слёз, представляю, — мрачно усмехнулась Маргарита. — А, и ещё он женат. — Ну знаешь… — протянула Лиля. — Не знаю, — резко оборвала её Марго. — Хватит об этом, ясно? Она тоже думала об этом. Ведь Саша, несмотря на всё её восхищение и обожание, обычный человек, а она юная, красивая и интересная девушка, и чисто теоретически… Думала и гнала прочь эти чёртовы мысли, говорила себе, что думать об этом ей просто нельзя. Потому что мечтать было просто невыносимо больно. Больно думать о том, что во всём этом огромном чёртовом мире ей был нужен лишь один-единственный человек — и больше ничего и никого. Как же мало и как же безумно много! Больно думать о том, что она могла бы быть счастлива… с ним. Конечно, она правда совершенно искренне считала себе счастливым человеком, но если бы… Если бы… Слово, о котором стоит забыть. Исключительно для её собственного блага. — Поняла, — покладисто кивнула Лиля, выдернув её из собственных мыслей. — Прости. Не злись, ладно? — К сожалению или к счастью, я совершенно не могу на тебя злиться, — улыбнулась Маргарита, крепко обняв подругу. — Спасибо. А жизнь действительно шла своим чередом, хоть казалось, что мир перевернулся с ног на голову, после произошедшего чуда Марго продолжала учиться, гулять с друзьями и, как всегда, беззаботно смеяться. Дни сменяли друг друга, она почти на отлично закончила первый курс, а любовь к Саше и не думала никуда уходить, наоборот, так крепко проросла в сердце, что, казалось, вырвать её можно только с частью чего-то живого и невероятно важного. С тех пор она несколько раз была на его концертах, Васильев неизменно улыбался ей и говорил: «О, привет, Марго. Рад тебя видеть». Она была убеждена, что он и имени её не помнит, и не могла поверить, что он правда говорит это ей. В голове всплыли слова Лили, которые она так старалась забыть: «А может, ты ему понравилась?». Но ничего такого, кроме этих слов, не было, и Марго прекратила искать причины, вот только всякий раз не могла притормозить бешеный ритм глупого любящего сердца. Всякий раз от этих наверняка ничего не значащих слов отчего-то сердце замирало от счастья. Всякий раз на глаза наворочивались слёзы, всякий раз за спиной словно вырастали крылья, и Марго, смеясь, отвечала: «А я-то как», и сердце отчаянно билось где-то у горла. И всякий раз хотелось жить только лишь ради этого взгляда, обращённого к ней. Словом, всё было хорошо, а все те горькие и неправильные чувства, все те запретные мечты она старательно прятала куда-то очень глубоко, кроме тех моментов, когда прятать их было просто невозможно. Вот и сейчас Маргарита сидела перед компьютером, смотрела какое-то интервью Васильева, а лицу катились слёзы. — Тебе давным-давно пора забыть о том, кто я такой… — вспомнилась строчка из песни. — Вот что ты со мной делаешь? — шептала она. — Что ты делаешь одной своей улыбкой, а? Что делаешь самой прекрасной на свете музыкой? Как же всё это, чёрт возьми… И мне никогда в жизни тебя не забыть, потому что… Потому что… Что она могла сделать, чтоб его забыть, что? Повыкидывать все диски, отправить гитару в самый дальний угол квартиры, запретить себе слушать его песни и ходить на концерты? Будто это заставит хоть ненадолго замолкнуть его голос, беспрерывно звучащий у неё в голове. А может, всё дело в том, что Марго отчаянно не хочется его забывать? — Но постой, ты не бросай стихи в огонь, огонь их не возьмёт… — тихо напевала она. — Потому что это всё равно что забыть саму себя… Когда он смотрит на неё, когда улыбается этой дежурной, ничего не значащей улыбкой, у неё против воли, против всех законов логики переворачивается всё внутри. Когда он рядом всё становится так хорошо, так легко и правильно, словно вот это и есть её настоящая жизнь, вот только… — Ну почему, почему именно ты? — шептала Марго, стирая с лица слёзы вместе с грязными разводами туши. — Это же… так невозможно глупо. Почему? Она смотрела на экран, до крови кусала губы, сдерживая отчаянные рыдания. Она знала, какие у него тёплые руки, знала, как кружат голову его объятия, его горячее дыхание рядом. А ещё — что никогда, никогда не сможет быть с ним вместе, не сможет сказать все те нежные слова, которым так тесно в её душе. Она любит его, любит так, что, кажется, сходит с ума, а всё, что ей остаётся, смотреть на него и мечтать о том, чему никогда не суждено сбыться. Представлять, как всё могло быть, если судьба не была такой сволочью. У неё в серлце столько любви, вот только если чувства не находят выхода, то какая разница, тонна любви или ненависти лежит на душе? Это просто чёртова тонна на душе. — За что? За что мне всё это? —кричала Маргарита, срываясь на рыдания. — Почему ты такой, блять, идеальный? Почему мне никогда тебя не забыть? А если бы я могла просто… просто быть с тобой рядом, говорить о всякой ерунде! Боже, если бы я просто могла сказать тебе, что я соскучилась, поздравить с новым альбомом! Если бы я могла… хоть что-то для тебя значить! Если б я была хоть дорога тебе хоть на сотую часть от того, как я тебя люблю! Господи, да о чём, о чём я только думаю? И почему, чёрт возьми, я не могу мечтать даже об этом? Маргарита, не отдавая себе отчёт в том, что творит, поддавшись какому-то непреодолимому желанию, швырнула об пол чашку, которую крутила руках, та ожидаемо разлетелась по кухне с невыносимо громким звоном. — Дура! — со слезами на глазах крикнула она, подняла с пола осколок и полоснула по запястью. Марго смотрела, как из раны выступает кровь, чувствовала, что руку словно жгло огнём, и ей казалось, что это всё происходит не с ней, что не её рука только что крепко сжимала осколок. После истерики она чувствовала себя опустошённой, сил не было даже на то, чтобы остановить кровь, и она сидела на полу среди осколков и тихо, беззвучно плакала. — Ты заслужила! Заслужила, ясно? — яростно шептала она, чувствуя боль в руке. — Меня от себя тошнит. Жалкая, слабая… Было стыдно. За истерику, за эту неприглядную сцену, за отвратительную слабость. Когда ей казалось, что хуже быть уже не может, раздалась оглушительная в этой тишине трель дверного звонка. Выдав пятиминутный монолог, цензурным в котором было только начальное «Кого…» и заключительное «… принесло», Маргарита поплелась открывать. За дверью стоял Илья. Она торопливо закатала рукава водолазки, вытерла глаза и открыла дверь. — Марго, ты… Что так долго? Что случилось? — взволнованно заговорил он. — Проходи, — устало вздохнула она. — Острожнее, осколки. Чашку разбила. Любимую чашку, представляешь? Илья осторожно взял Маргариту за плечи, развернул, заставляя её посмотреть в глаза: — Марго… Я ведь не слепой. Что случилось? Ты плакала. И я вижу, что ты не в порядке. Что у тебя происходит? Расскажи. Почему ты считаешь, что не можешь мне доверять? — Я доверяю. У меня всё в порядке. Я перенервничала, так бывает. Тебе не о чем беспокоиться. Если хочешь меня поддержать, просто забудь, а я впредь постараюсь держать себя в руках, — сказала Марго, спокойно и размеренно, чеканя каждое слово. Он взял Маргариту за руку, нечаянно задел рукав водолазки и ахнул, увидев кровь. — Порезалась, — отмахнулась та. — А ну-ка так не пойдёт. Где у тебя тут аптечка? Илья аккуратно бинтовал её руку, и эта забота, и нежные касания вызывали какой-то непонятный трепет, и тяжкий груз, что лежал на плечах, будто бетонная плита, стал легче в два раза, ведь ей было с кем его разделить. Поровну. — Марго, ты и теперь будешь делать вид, что всё в порядке? Тебе нужно помощь, не отрицай, а я твой друг. И я за тебя волнуюсь, — говорил он ей. — Прости меня, — опустив голову, прошептала Маргарита. — Прости, что заставила поволноваться. Не знаю, что на меня нашло. — Ничего. Ничего, дорогая. Можешь ничего не говорить, если не хочешь. Просто знай, что я буду рядом. Ты не одна, Марго, что бы ты там ни думала. Она подняла взгляд и робко улыбнулась. Противное ощущение нереальности происходящего понемногу отпускало, «не одна», — эхом звучало у неё в голове. — Прости, — ещё повторила Маргарита. — Всё хорошо, Марго. Я ведь… Я… А впрочем, забудь. Просто не делай так больше, ладно? Ты даже не представляешь, как дорога мне, — с какой-то обречённой грустью в голосе говорит он, но девушка ничего этого не замечала, погрузившись в свои мысли.