Cyka.

На языке неприятный привкус крови. Она стекает вниз из разбитого носа по губам и капает крупными каплями на, вообще-то, новые штаны, марая их. Нос не болит: его ломали и не раз и он уже, можно сказать, привык, но вот душа ноет по штанам. Нет, являясь «грозой района», Серёга всегда был буквально по уши в крови и чужих слезах. Но чтобы его кровь замарала его же, еле как купленные, спортивные штаны, фирмá между прочим! — ну это пиздец потеря. И не важно больше ничего кроме того, что теперь надо опять копить на новые... А вот то, что он находится в каком-то слабо освещённом подвале и привязан к чёртовому стулу, не имея ни малейшей возможности выбраться — его ни капли не смущает. Все его отмычки лежат, при этом, прямо перед ним, специально показушно, но так, чтобы он точно до них не добрался. Специально, чтобы побесить его и заставить плеваться уже не кровью, а чёртовым ядом. Вот ведь... «власть сменилась» — глупая и тупая, но похоже верная новость. Глава мафии, что крышевала его район, сменился весьма... Обычным образом. Прошлого главу просто застрелили и сбросили в канаву. Об этом шумели уже около месяца и за это время Серому данное «размусоливание» успело надоесть. Более подробно он эту историю не знал, да и знать не хотел. В его-то жизни всё равно ничего не поменялось — как ходил с битой по району, отжимая деньги на обеды», так и будет ходить. Ему, казалось, нечего было бояться, с прошлым главой они ни разу не виделись, да и его «деятельность» на его никак не влияла. Но нет же! Именно когда глава сменился он решил пойти на дело и украсть «нечто пиздецки важное» со склада. Полез на склад который, ой как неожиданно, принадлежит новому главе. В первые же дни его «правления». Тот мало того, что установил там кучу камер и охраны, так ещё и спрятал весь товар так, что Птиц просто не смог найти его! И теперь он тут: где-то далеко за городом, судя по ощущениям и долгой тряске в багажнике машины. Скрутили его, по правде, мастерски — вырубили ударом поддых и нацепив пакет на голову отвезли сюда. Лайк им за такую ответственную работу, качество зашкаливает! Волосы мешаются, прилипают к лицу и впервые в жизни Серёга хочет их состричь. Или выдрать с корнями, чтобы не мешались и можно было хоть что-то разглядеть в этой сраной темноте — пока не решил. Когда его чморили за то, что он опущённый, аргументируя это его длинными рыжими патлами, он не церемонился, просто выбивая всем зубы, но состригать их не хотел. А теперь, на тебе, захотелось! — ... поймали его на складе... — хотел технику забрать!.. — ... суммарно на 200-300 тысяч... —...оказался птица. пацан этот с района, помнишь?.. — слышится обрывками фраз. Серый прислушивается и щурит глаза: начинает мутить, голова кружится от такой большой потери крови и сильных синяков. Он не уверен, но кажется ему изрядно отбили, а может и вовсе сломали, ребро. С другой стороны, он помнит какого это чувствовать внутри себя разбитые кости — сейчас такого нет. Ну, значит просто отбили — по житейски хмыкает он у себя в голове и даже чуть успокаивается. Свет резко вспыхивает и Разумовский буквально шипит: глаза режет не по-детски. Он слышит топот тяжёлых ботинок, который эхом отдаётся по всему подвалу и мерно приближается к нему. Парень сплевывает очередной сгусток крови, так и не повернув головы на пришедших «проведать его». Много чести к тем, кто привёз его сюда. — И это ваша «гроза района»? — с усмешкой выдаёт какой-то хриплый, низкий голос. Разумовский в недоумении, и уже зарождающемся гневе, оборачивается и видит перед собой мужчину лет 30-35, полностью в чёрном. Он... Высокий. Может даже выше него. У мужика прямая, словно струна, спина и надменный, холодный взгляд. Такой холодный, что реально холодно становится... Значит не только рёбра отбили, да? Голова тоже пострадала — шепчет внутри и Сергей нехотя, но соглашается с этим суждением. Но Разумовский всё же как-то тушуется под взглядом: слишком остро и точно, словно протыкает... Тут же, возмущённо кряхтя, восстаёт Птиц и кривит лицо. Вот кому точно глубоко поебать на взгляды, слова и действия. У него есть только понятия. И по ним он обязательно должен сейчас въехать в чьё-то конкретное лицо! — Я тебе глаза паяльником выжгу. Тогда поймёшь, что за «гроза района», — злостно шипит он и тут же получает в живот от одного из дружков этого мужика. Даже среагировать не успевает, как никак он ни черта не видел из-за чёлки и не чувствует из-за разбитого носа. Он тут же падает вместе со стулом и теперь уже точно начинает захлёбываться в крови: нос совсем не дышит, приходится вдыхать, попутно крехтя от боли, через рот. Эти синяки и мелкие ранки будут долго заживать, это он точно знает. — Но-но, тихо. Вы и так его до полусмерти довели, — смеясь говорит «тёмный человек», нагнувшись к нему, нависнув чёрной тучей — Идите. Я сам разберусь. Два бугая лишь хмыкают и поспешно уходят. Мужчина вновь лающе смеётся и достаёт из под плаща тонкий ножик, проводя им, едва касаясь кожи, по скулам и под подбородком. Разумовский готов уже зубами хвататься за это лезвие и как-нибудь выкрутившись вдарить мужику по лицу, но что-то его останавливает... — Птица значит... — тянет он и аккуратно проводит по мокрым и вымазанным в крови волосам — Зоопарк у нас что-ли... Птиц хрипит и пока что лишь молчит, выжидая. В голове одни лишь маты и сменяющиеся картинки того, как он бьёт этому «горе-анималисту» с вертушки прямо в лицо. Уж больно оно у него ровное! Особенно в сравнении с расквашенной рожей его самого. — Птичка, тебя, с такими-то волосами, как ещё палками не забили, м-м-м? — он дёргает его за подбородок и смотря в лицо ухмыляется — И на мордашку тоже... «Вышел». Или, — он отстраняется, тянет на себя стул и наконец ставит его в нормальное положение. Серый облегченно вздыхает и тут же закашливается, стоит крови попасть в рот. Спасибо, сегодня он поужинал как вампир. Мало приятного, честно говоря... — У нас тут все резко толерантными стали? Серый злостно шипит и вскидывает головой, развивая волосы, что падают на его лицо, закрывая весь обзор. Этот мужик стоит чуть дальше и держит руки за спиной. Ждёт ответа, уёбок... — Сука, я тебя закопаю! — кричит он — Вы мне штаны замарали, твари! Нос сломали — ладно! Но штаны! Новые! Тут же мужчина заливается таким смехом, что буквально складывается пополам. Он хохочет громко, так, что его грозный смех отбивается о стены и больно бьёт по ушам... Серый кривится и фыркает. — Когда мне говорили, что ты отбитый я, видимо, не до конца понял насколько! — рычаще говорит он и смотрит горящим, ещё более заинтересованным, взглядом — Ха... Ладно, Птенчик, пора бы нам серьёзно поговорить, у меня не так много времени... Он вновь склоняется над ним, поставив руки на его бёдра и довольно сильно, явно до синяков, сжимая их. Мужик неотрывно смотрит в его глаза каким-то безумным взглядом, но сейчас Разумовского больше беспокоит другое: — Ты чё!? — тут же вскрикивает Птиц и дёргается — Убери руки, пидор! Тот лишь усмехается и упирается острым локтем в его левое бедро, смотря исподтишка. Серый вымученной стонет в голос, даже не замечая этого. У него по всему телу синяки, всё что можно разбито и сейчас любое движение приносит почти ощутимую боль. А этот мужик или знает, или догадывается и, от чего-то, жмёт в «правильные» точки, доставляя непомерную боль. — Ты, Серёженька, зачем ко мне на склад полез? — он давит рукой на правое бедро и теперь уже точно оставляет там синяк. Разумовский едва заметно всхлипывает: не плачет, а именно всхлипывает. — Знал ведь, чья это территория. Тебе ли, Птичка, с Волком тягаться? Мозг в миг прошибает острой болью. Волк... Чёрт, сам Волков! Тот самый главарь мафии до него сейчас, самолично, доёбывается. Нет, Серый конечно предполагал, что по его душу, учить «уму-разуму», придёт важная шишка, но чтобы сам босс мафии?.. Что-ж за техника такая, что на разборки ходит лично босс? — Молчишь? Боишься, — утверждает и тут же смеётся, прикрыв на секунду глаза. Нет, прошлый глава был в разы «добрее», если так в принципе можно выражаться про главу мафии, а у этого уже сейчас черти в глазах пляски устроили! И это он даже месяца на посту не просидел. — Правильно делаешь — в таком положении скорее я тебе «глаза паяльником выжгу», чем ты меня, хотя бы, ударишь... Он резко отстраняется и Разумовский почти гаркает, наконец почувствовав какое-никакое облегчение... — Давай так, птенчик, — он нарочито сладко тянет его кличку, чем безмерно раздражает. Он словно читает его, зная куда и как надавить. Ебаный провидец! — Раз тебе так уж сильно нужна та техника — я тебе её отдам, — на округлившиеся, словно пять копеек, глаза Серого он усмехается и прищурившись продолжает — Ты просто отработаешь её. Перепродашь за дорого, а «возьмёшь» почти за бесплатно. Птиц сплевывает кровь себе под ноги и поднимает взгляд из полусогнутого состояния, хрипяще спрашивая: — Что за работа? В целом то где он только не работал... Ну придётся по горбаться «за праведные мафиозные дела» так он послужит. Опыт есть, стремление тоже. Берегов не видит — отлично подходит. Хотя, набиваться к мафии в «товарищи» тот ещё геморрой, но раз для дела... Волков неожиданно оказывается слишком близко и тянет его за подбородок. Он устраивает его под очень неудобным углом и Серый вынужден сильно вытянуть шею, которая тут же начинает дико затекать... — Ты слишком щуплый для какой-то тяжёлой работы... Но на мордашку очень уж хорошо вышел, — повторяет он, но теперь с уже слишком явным намёком. — Иди ты знаешь куда... — на злобу нет уже сил. Хочется просто прийти домой и начать смотреть что-то абсолютно тупое по телику... Вот правда, имей он побольше сил из его рта просто струились бы маты, а сам он яростно бы начал вырываться, но этот Волков словно взял и отобрал у него все силы. Чёртов дементор!.. — Как знаешь, — говорит он тут же и отстаёт от него, отходя на пару шагов — В таком случае я просто заберу своё и отпущу тебя. Не думаю, что нам стоит ссориться. Рациональная часть Разумовского понимает, что он прав и надо согласиться, а другая хочет въебать ему в лицо. Ну не привык он к тому, чтобы при такой наглости отпускать человека с чистым лицом! Волков проходит за стул и разрезает верёвки. Только Птиц тянется к своим затекшим запястьям как к рёбрам сзади прижимается пистолет. Всё внутри холодеет, потому что это уже не жалкий ножичек, это, мать его, пистолет! Один щелчок — и он не жилец. — Только попробуй ударить меня, Птенчик. Давай без фокусов. Просто иди домой, — шепчет он ему на ухо и встряхнув за плечи поднимает со стула — Больно ты мастевый, парень. Они вместе проходятся в таком положении по всему подвалу и уже у выхода Серый смотрит на украденный им товар. Жаба душит, продай он эту технику денег бы хватило на год безбедной жизни... Ага. А всего-то стоит подтвердить слова быдло со двора и свой «петушиный» статус — шепчет внутри и Разумовский невольно дёргается. В этот момент его хватают за запястье и опрокидывают на себя таким образом, что Серый становится заложником в чужих «объятиях». Отличное «продолжение вечера»! Оказаться в обнимку с главой мафией — да кто ж о таком-то не мечтает? Волков проходится рукой по его спине и, кажется, вкладывает что-то в задний карман штанов, не то карту, не то пару крупных купюр, после чего гулко ударяет по его заднице. Причём реально жёстко: со звуком и ноющим задом. Птиц почти задыхается от гнева, но в его грудь тут же утыкается сраный пистолет и он шипяще выдыхает. Вот ведь мука... Ни шагу вперёд, ни шагу назад — сразу пуля в грудь. Что за ебаные рамки. — Купи себе нормальные штаны. Я не жадный, — говорит он и толкает Разумовского вперёд. Пистолет больно проезжается по ключицам и там явно остаётся след. Что у этого Волкова за желание на нём ровного места не оставить? Точно пидор, не иначе. Парень почти на грани, но всё ещё держится, хотя по всем понятиям уже должен был выбить этому Волкову хотя бы один зуб. Он отходит от него, доходя до выхода из подвала и отдалённо слышит саркастичный возглас: — Моё предложение всё ещё в силе! Серый уверен, что ещё вернётся. Вернётся, чтобы въебать ему. Олег уверен, что ещё вернётся. Вернётся, чтобы выебать его.