so full of love i could

Возможно, это был не слишком убедительный аргумент. Но глубочайшая истина, корень всего, его путеводная звезда. Вэнь Цин поджала губы. Затем она со вздохом отвернулась. — Я не думаю, что это разумное решение, — пробормотала она. — Но, возможно, мне уже не о чем судить. Лань Ванцзи не нравилось, как она говорила: устало, измученно, покорно. Вэй Ин тоже стал так говорить. Они оба слишком много страдали, и их плечи сгибались под тяжестью стольких трудностей. Это только укрепило его решимость остаться и помочь. С его помощью жизнь на Погребальных холмах может стать легче. Для Вэй Ина, для Вэнь Цин, для всех Вэней. Вэнь Цин нахмурилась и покачала головой. — Твоя семья не примет его. — Им придётся, — тихо сказал Лань Ванцзи. Альтернативы не было. Возможно, они попытаются силой затащить его обратно в Облачные глубины. Но если они попытаются это сделать, Лань Ванцзи был готов сражаться. В глубине души он подозревал, что до этого не дойдёт. Старейшины были бы в ужасе. Его семья была бы шокирована и разочарована. Они попытались бы убедить его вернуться, а затем пригрозили бы отречься от него, если он откажется. Это знание жгло, но ничего не меняло. Результат был бы тот же: Лань Ванцзи не вернулся бы, и у его клана не было выбора, кроме как принять его позицию. Его имя будет вычеркнуто из клановой книги, и он будет полностью принадлежать Вэй Ину. Вэнь Цин вскинула бровь. — Вам когда-нибудь говорили, что вы упрямый человек? — Часто, — признался Лань Ванцзи. Он был упрям и знал это. Лань Ванцзи всегда был известен как человек жёсткий, бескомпромиссный, праведный. Когда-то его клан считал это достоинством. Он полагал, что в их глазах это перестанет быть таковым ещё долгое время. Впрочем, то не имело значения. Он был готов и дальше упрямиться в отношении Вэй Ина. Вэнь Цин только вздохнула. Казалось, дальше спорить было не о чем, и он подумал, что они могут оставить эту тему. Но вдруг выражение лица Вэнь Цин исказилось. Она отвернулась. — Ты ещё многого не знаешь, — она поправила чайник и чашку. — Это может изменить твоё решение. Лань Ванцзи нахмурился. Ничто не могло сбить его с этого пути. Разве он уже не доказал это? Даже неординарные методы заклинательства Вэй Ина не смогли его оттолкнуть. Вэнь Цин покачала головой и подняла поднос. — Я найду этого идиота и пошлю его поговорить с тобой. Не позволяй ему больше уклоняться тебя. Она начала уходить, но остановилась в проходе пещеры. — Ханьгуан-цзюнь. Лань Ванцзи наклонил голову. Вэнь Цин посмотрела на него странным, неуверенным взглядом. Казалось, она готовилась что-то сказать. Затем она закрыла рот и её плечи опустились. — Если вы оба вернётесь и не уладите все дела, я не буду кормить ни одного из вас! — Понятно. Лань Ванцзи почтительно кивнул. Когда она ушла, он занялся уборкой комнаты. Убирать было особо нечего, но он проветрил постельное бельё и перестелил кровать. Вещи Вэй Ина были небрежно разбросаны по полу. Трогать их без его разрешения не хотелось, поэтому Лань Ванцзи решил убрать использованные свечи. Он смахнул сухие листья, которые попали внутрь. Вэнь Цин принесла его одежды, выстиранные и сложенные. Лань Ванцзи перевернул их в руках и отложил в сторону. На Погребальных холмах он должен будет заниматься сельским хозяйством и другим ручным трудом. Тонкий шёлк не годился для таких работ. Однако халаты можно было продать вместе с его гуанем. Он сложил их вместе на столе Вэй Ина и сделал мысленную пометку обсудить этот вопрос позже. Но, когда он нашёл свою лобную ленту, спрятанную среди постельных принадлежностей, осторожно взял её. Её, конечно же, нельзя было продавать. Как только он официально отделится, он должен будет вернуть её брату. Лань Сичэнь мог оставить её себе или избавиться от неё каким-то образом. Лань Ванцзи не знал, что происходит с лентами, принадлежащими ученикам, покинувшим клан. В истории его клана таких случаев практически не было. Среди основной ветви Лань никогда не было случаев отделения. Он хотел бы оставить ленту себе и подарить её Вэй Ину. Так было принято, и эта традиция что-то значила для Лань Ванцзи. Но, если он оставит клан Лань, то не имеет права цепляться за их обычаи. Лань Ванцзи намотал ленту на пальцы и сунул её в рукав. Он решил, что напишет брату. Лента должна быть приложена к письму. Это был единственный способ. Прибравшись в пещере, Лань Ванцзи занялся собственной гигиеной. Вэнь Цин оставила рядом с его ханьфу ведро с водой, подогретой талисманом. На краю висела тряпка. Он приложил все усилия, чтобы удалить то, что Вэнь Цин назвала вонью. Затем он надел одолженную одежду и погрузился в ожидание. Лань Ванцзи не пришлось долго ждать. Через одну палочку благовоний Вэй Ин просунул голову внутрь. Он притаился возле входа и, казалось, стеснялся переступить порог. Лань Ванцзи терпеливо ждал, пока Вэй Ин перешёл на его сторону и остановился на расстоянии вытянутой руки. Расстояние беспокоило, но он заставил себя сохранять терпение. Сначала они должны поговорить, как советовала Вэнь Цин. Возможно, позже они ещё пообщаются. — Я искупался в ручье, — пролепетал Вэй Ин. — Было очень холодно. Я не рекомендую, правда. Но ты можешь захотеть искупаться позже. Его волосы были влажными и он казался озябшим. Лань Ванцзи захотелось завернуть Вэй Ина в его собственные одежды, как он сделал это с а-Юанем. Но он сдержался и вежливо кивнул. — Вэй Ин, — начал он. В тот же момент Вэй Ин сказал: — Лань Чжань. Они оба замолчали. Вэй Ин нервно рассмеялся. — Ты первый! — он театрально поклонился. Лань Ванцзи не знал, с чего начать. Правда билась в его груди, и он хотел выплеснуть все слова сразу: «Я люблю тебя. Я люблю тебя уже много лет. Я пойду за тобой куда угодно. Если ты согласишься, я останусь с тобой навсегда». В другой жизни, возможно, Вэй Ин был бы в восторге от такого признания. По крайней мере, его бы это позабавило. Лань Ванцзи представлял его таким, каким он был во время пребывания в Облачных глубинах. Тот Вэй Ин рассмеялся бы, услышав столь бесстыдные слова от Лань Ванцзи. Но Вэй Ин изменился с тех времён, когда он был озорным учеником. Теперь он был слишком худым, под глазами залегли тени. Все предложения, которые Лань Ванцзи делал в течение последних нескольких месяцев, были холодно отвергнуты. Поэтому он проглотил страстные заявления, поднявшиеся в его горле. — Я не жалею о том, что произошло, — вместо этого сказал Лань Ванцзи. Чего бы Вэй Ин ни ожидал, это было не то. Его рот открылся. — О-о, — сказал он. Затем он погрузился в ошеломлённое молчание. Лань Ванцзи сдержал желание скривиться. Молчание никогда не беспокоило его раньше. Но Вэй Ин всегда старался заполнить пробелы в их разговорах. Если Лань Ванцзи становился молчаливым или отстранённым, Вэй Ин был неустрашим. Он говорил свободно и непринуждённо. Лань Ванцзи всегда завидовал этому. Сейчас Вэй Ин не стал заполнять тишину. И он не сказал: «Я тоже». Сердце Лань Ванцзи упало к его ногам. На мгновение он почувствовал почти тошноту. — Если я… Слова застряли у него в горле. Он не мог закончить мысль. Но Вэй Ин моргнул, и Лань Ванцзи заставил себя продолжить: — Если я тебя как-то принуждал… Он не собирался этого делать. Но он так сильно хотел Вэй Ина, и ему казалось, что Вэй Ин тоже хочет его. От Вэй Ина пахло так, словно он хотел его. Он спарился с Лань Ванцзи, связал его узлом, излил своё семя в тело Лань Ванцзи. Вэй Ин, казалось, находил огромное удовольствие в их единении. Но Лань Ванцзи помнил, сказанные ранее протесты, «мы не можем».  Вэй Ин говорил это столько раз, но Лань Ванцзи не слушал его. Вместо этого он продолжал трогать, целовать и ласкать. Стыд разлился по его телу. Вэй Ин задохнулся, его лицо покраснело. — Лань Чжань! Нет! — он сделал шаткий шаг в сторону Лань Ванцзи. — Я подумал, может… я воспользовался тобой? Вэнь Цин сказала… Лицо Вэй Ина омрачилось, но теперь он был ближе. Его рука потянулась к Лань Ванцзи, почти вслепую. Воодушевлённый, Лань Ванцзи сделал шаг вперёд. Но Вэй Ин не прикоснулся к нему. Он замер и прикрыл рот рукой. — Она думает, что это случилось из-за а-Юаня. То, что ты кормишь его, вероятно, вызвало… Лань Ванцзи оборвал его грубым покачиванием головы. Он уже однажды слышал этот аргумент. Ему не хотелось слушать его снова. — Это может быть правдой, а может, и не быть. Для меня это ничего не меняет. В глазах Вэй Ина было сомнение и беспокойство. Лань Ванцзи протянул руку и осторожно положил её на рукав Вэй Ина. — Я не жалею об этом. Он старался придать своему голосу должную силу — решительность, отсутствие сомнений. Губы Вэй Ина разомкнулись, и он посмотрел на лицо Лань Ванцзи. Через некоторое время он, кажется, понял, что Лань Ванцзи говорит правду. Но его рот скривился в неуверенной улыбке. — Ну. Я тоже не жалею, — он пожал плечами, и фальшивая улыбка расширилась. — Кто бы мог подумать? Знаменитый Ханьгуан-цзюнь! Я уверен, что половина заклинателей нашего поколения выцарапали бы друг другу глаза за возможность… Лань Ванцзи сжал запястье Вэй Ина. Небрежные, дерзкие слова пронзили его до глубины души. Он не хотел слышать таких вульгарных инсинуаций. Желания его сверстников ничего не значили. Если другие желали возлечь с Лань Ванцзи, об этом не стоило и говорить. Гнев поднялся в его груди. Но он не позволил Вэй Ину спровоцировать себя. Они исполняли этот танец уже много раз, и Лань Ванцзи отчаянно устал от него. — Я бы хотел остаться здесь. Он быстро заговорил, прервав всё, что Вэй Ин собирался сказать дальше. Выражение лица Вэй Ина застыло от удивления. Лань Ванцзи почувствовал, как его руку свело судорогой. Но он не прижал Лань Ванцзи к себе и не оттолкнул. — Здесь, — повторил Вэй Ин. Лань Ванцзи кивнул. Рот Вэй Ин работал беззвучно. — Ты бы хотел… — он потряс головой, словно пытаясь очистить уши от воды. — Прости. Я тебя не понимаю. Голос Вэй Ина был удручающе ровным, и Лань Ванцзи почувствовал, что его настроение испортилось. Возможно, он обманывал себя, думая, что Вэй Ин обрадуется такому предложению. Но даже если предложение было нежелательным, это не имело значения. Предложение всё равно должно быть сделано. Он не мог уйти, не сделав его, не мог отделить себя от Вэй Ина. Только если Вэй Ин не скажет ему, что его компания никогда не будет желанной или оценённой. — Так и есть, — Лань Ванцзи говорил мягко, нежно. — Я бы хотел остаться здесь. С тобой. С Вэнями. Вэй Ин задрожал, и Лань Ванцзи потянулся вниз. Он взял руку Вэй Ина и сжал её между своими ладонями. Вэй Ин не отстранился, и это было приятно. Но его взгляд был… менее чем обнадеживающим. Втайне Лань Ванцзи надеялся увидеть радость в его глазах. Он знал, что это слишком много, поэтому был готов к чему-то меньшему. Благодарность, возможно, или, по крайней мере, признание. Он мог бы даже довольствоваться пассивной терпимостью. Но Вэй Ин смотрел с откровенным ужасом. — Нет, ты бы не стал, — его голос дрожал. — Лань Чжань. Это не… разумно. Лань Ванцзи почувствовал, как его брови сошлись вместе. — Почему это разумно для тебя, но не для меня? Вэй Ин решил отделиться от мира заклинательства, чтобы защитить Вэней. Если его решение было разумным, то, конечно, Лань Ванцзи имел право сделать такой же выбор. Вэй Ин яростно покачал головой. — Это — разные вещи, — резко сказал он. Лань Ванцзи нахмурился ещё сильнее. Он крепче сжал руку Вэй Ина. — Почему? Ему говорили, что он упрямый, в конце концов. Ответ «это — другое» его не устраивал. Не для такого упрямца, как он. Поэтому он сжал руку Вэй Ина и стал ждать. Вэй Ин слегка задыхался. Он попытался заговорить, но слова будто застряли у него в горле. Затем он сглотнул, и Лань Ванцзи проследил за этим движением. — Потому что у тебя есть семья, к которой можно вернуться, — в конце концов сказал Вэй Ин. Его голос был очень неровным, а руки тряслись сильнее, чем когда-либо. — У тебя есть клан. Тебя ждёт целая жизнь. Ты не можешь это отбросить. У тебя есть семья и клан, говорил Вэй Ин. А у меня нет, больше нет. Какая разница, если я выброшу свою жизнь? Но Лань Ванцзи уже успел пересмотреть все эти вопросы во время одиноких предрассветных раздумий. То, что он откладывал в сторону, не стоило того, чтобы хранить. Он будет скучать по своей семье, и ему было жаль причинять им горе. А вот «жизнь», о которой говорил Вэй Ин, можно было принести в жертву без особых мучений. — Я не хочу этого, — он сжал запястье Вэй Ина. — Я хочу остаться здесь, с тобой. Возможно, это был подходящий момент, чтобы признаться: «Вэй Ин, я люблю тебя». Но Вэй Ин покачал головой и попятился назад. Лань Ванцзи последовал за ним. Вэй Ин издал расстроенный звук и выдернул руку. — Нет, не любишь. Ты думаешь, что знаешь. Но ты не понимаешь… Вэй Ин говорил быстро, лихорадочно. Затем он запнулся. Казалось, он не мог закончить мысль. — Ты не знаешь, что я сделал, — настаивал он. Лань Ванцзи мог только смотреть. Это было странное слово, сказанное в такой момент. Да, я знаю, подумал он. Я видел, что ты делал во время войны. Я знаю, какие методы ты использовал, чтобы добиться поражения Вэнь Жоханя. Я знаю, что ты жестоко убивал своих врагов, используя запрещённые методы заклинательства. Что же ты сделал такого, о чём, по-твоему, я не слышал? Он собрался с мыслями, наблюдая, как поднимается и опускается грудь Вэй Ина. — Это не имеет значения, — сказал Лань Ванцзи. Он почувствовал истину этих трёх слов глубоко в своих костях. Что бы ни сделал Вэй Ин, это не могло изменить чувства Лань Ванцзи. Его решение — остаться рядом с Вэй Ином до конца своих дней — не могло быть изменено. Отдаться своим чувствам — это и освобождение, и боль. Всю свою жизнь Лань Ванцзи стыдился своего отца. Дядя учил его, — никогда не говоря прямо, но всегда давая понять, — что поступки отца глубоко постыдны. Отец был эгоистом. Он ставил свои личные чувства и требования своего сердца выше своего клана. Он связал себя с убийцей, прекрасно зная, какие преступления она совершила. В детстве Лань Ванцзи недоумевал, как такое могло случиться. Как его отец мог полюбить человека, свернувшего с праведного, законного пути? Конечно, он отчаянно любил свою мать. Но он был её ребёнком. Он не мог не любить её. Конечно, с его отцом всё было иначе. Лань Ванцзи считал, что у его отца должен был быть выбор. Вэй Ин смотрел на него дикими глазами, в отчаянии, и Лань Ванцзи наконец понял. У его отца вообще не было выбора. Он смотрел на свою возлюбленную и думал: «Я не переживу, если ты пострадаешь. Поэтому я готов пожертвовать своей жизнью, чтобы защитить тебя. Я добровольно свяжу себя с тобой, даже если ты никогда не сможешь заставить себя полюбить меня. Я никогда не смогу осудить или наказать тебя, чего бы мне ни стоил твой выбор». Сердце Лань Ванцзи заколотилось. Но, взглянув на красивое, страдальческое выражение лица Вэй Ина, он понял, что больше ничего не может сделать. Он так старался не идти по пути своего отца. Но почему-то только сейчас, только в этой холодной тёмной пещере, он понял истину. Он никогда не мог выбирать, кого любить. Дядя, возможно, всё ещё верил, что эти вещи можно контролировать. Лань Ванцзи знал лучше. Он не мог не любить Вэй Ина, как не могло не биться его сердце. Но, по крайней мере, он мог избежать повторения худших ошибок своего отца. — Ты слышал историю о браке моих родителей?   Вэй Ин удивился. Он моргнул и переместил свой вес. Его пальцы подергивались на боку, как бы смущённые внезапной сменой темы. — Лань Чжань, — Вэй Ин принуждённо рассмеялся. — Как я могу ответить на это? Если я скажу «да», ты не будешь ругать меня за то, что я слушаю сплетни? Лань Ванцзи покачал головой. — Многие люди говорили об этом. Есть… много историй об их браке. Даже я не знаю, какие из них правдивы. Тема брака его родителей была под запретом в Облачных глубинах. Старейшины иногда бормотали, что лучше всего было бы устроить брак Нефритов клана Лань как можно раньше, чем позже. Они никогда не признавались в своих истинных опасениях: что Лань Ванцзи или его брат повторят грехи родителей. Дядя постоянно читал своим племянникам лекции о мудрости, благоразумии и долге. Но он никогда не говорил о своём брате и о браке, который разрушил его репутацию. Не осталось никого, кто мог бы рассказать историю его родителей. Правда о них была утеряна, захоронена вместе с его матерью и отцом. Однако Лань Ванцзи знал часть их истории. Вэй Ин тоже должен был знать. — Моя мать убила учителя моего отца, — начал он. Он подумал, что Вэй Ин уже слышал эту часть. Но глаза Вэй Ина стали очень большими. — Были ли её действия оправданными, — медленно продолжил Лань Ванцзи, — я не могу сказать. Я не знаю, что побудило её к такому поступку. Но мой отец любил её, поэтому хотел защитить. Он женился на ней. Затем он сказал другим, что если они хотят причинить ей вред, то сначала должны скрестить клинки с ним. Лань Ванцзи сделал паузу, чтобы перевести дух. Он никогда не узнает, что побудило его мать убить этого человека. Предполагаемый мотив её преступления был забыт, поэтому он так и не смог понять смысл убийства. Он помнил её как нежную, любящую женщину. Она была неутомимо терпелива и добродушна со своими детьми. Всё это озадачивало и в истории его матери было так много недостающих деталей.  Но он знал, по крайней мере, следующее: его отец потребовал, чтобы старейшины признали её его законной женой. После продолжительного спора он пригрозил старейшинам клана мечом, если они не согласятся. Когда Лань Ванцзи было десять лет, один из учеников рассказал ему эту историю. Лань Ванцзи был в ужасе. Угрожать старейшине противоречило всему, чему его учили. Он бросился к дяде и спросил, правда ли это. Дядя побелел. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы заговорить. Когда он обрёл дар речи, то спросил, кто рассказал Лань Ванцзи эту историю. Лань Ванцзи назвал имя ученика, и дядя, не говоря ни слова, выбежал из комнаты. Ученик получил три удара дисциплинарным кнутом. Ему больше никогда не разрешалось проводить занятия с Нефритами клана Лань. Дядя так и не ответил на вопрос Лань Ванцзи, правда ли это, но его молчание было достаточно красноречивым. Лань Ванцзи выпрямился и сосредоточился на бледном лице Вэй Ина. — Ей не разрешалось покидать Облачные глубины, — продолжал он. — Только там, только в своём доме, она была в безопасности. Ей не разрешалось общаться с другими, чтобы не «заразить» их скверной. Её одиночество было наказанием. Глаза Вэй Ина расширились от ужаса. Но он всё ещё молчал. Лань Ванцзи почувствовал, как из него вырываются новые слова, пытаясь заполнить тишину: — Мы с братом всегда клялись, что никогда не сделаем ничего подобного. Если бы мы любили кого-то, то не стали бы делать из своей любви тюрьму. Вэй Ин издал тихий, придушенный звук. Его рука снова дёрнулась, как будто он хотел запротестовать. Лань Ванцзи колебался. Если Вэй Ин хотел остановить его сейчас,  — если он не желал слышать разговоры о любви, — Лань Ванцзи должен был уважать это. Нежелательные признания также были формой принуждения. Но Вэй Ин молчал, и Лань Ванцзи продолжил. — Я хотел попросить тебя вернуться со мной в Облачные глубины. Выйти за меня замуж, чтобы я мог обеспечить твою безопасность. Но я знал, что это неправильно. Вэй Ин теперь едва ли мог назвать его другом. Когда он впервые вернулся после своего исчезновения, он оттолкнул Лань Ванцзи. Он заявил, что Лань Ванцзи не имеет права вмешиваться в его жизнь. Эти слова жгли, как солёная вода в ране. Лань Ванцзи несколько недель не мог думать ни о чём другом. Потребовались месяцы, чтобы отбросить обиду и понять, что Вэй Ин пытался его оттолкнуть. Ещё больше времени ушло на то, чтобы спросить себя почему. Но причина не имела значения. Всё равно было неправильно предлагать убежище в виде нежеланного брака. Лань Ванцзи уже знал, что скорее умрёт, чем обречёт Вэй Ина на судьбу своей матери. Рот Вэй Ина снова приоткрылся. Его дыхание было коротким и неглубоким, и он, казалось, едва понимал, что говорит Лань Ванцзи. — Моя мать была несчастна, — тихо объяснил Лань Ванцзи. — Она плохо переносила заточение и умерла молодой. Я боялся… Он запнулся и стал рассматривать свои руки. Его мать была признана искусной заклинательницей с сильным золотым ядром. Она не должна была поддаться простой болезни. Но её дух был сломлен заточением и постоянной разлукой с сыновьями. Когда она заболела, у неё не было сил бороться с болезнью. В глубине души Лань Ванцзи знал, что Вэй Ина постигнет та же участь. Как и его мать, Вэй Ин был свободным духом. Он часто говорил о том, что Облачные глубины кажутся ему удушающими, жёсткими и неуютными. Вэй Ин не мог быть там счастлив. Если бы он не был обречён на десятилетия уединения. Лань Ванцзи отчаянно пытался придумать, как сделать заточение более терпимым. Но это был лишь плод его воображения. Он мог позолотить двери тюрьмы Вэй Ина, и это не имело бы значения. Тюрьма так и останется тюрьмой. Он знал правду ещё до того, как сказал брату, что хочет вернуть кого-то в Облачные глубины и спрятать там. Испуганное лицо брата подтвердило его худшие подозрения. Лань Ванцзи окончательно отказался от своей фантазии, и она рассыпалась в прах. Вэй Ин выглядел потрясённым. У Лань Ванцзи забурчало в животе, но он попытался продолжить. Возможно, ему следует объяснить, что он бы не сделал ничего подобного. Его сердце было жадным, но он никогда бы не заставил Вэй Ина нести все тяготы. Но как только он открыл рот, Вэй Ин заговорил. Его голос был надтреснутым, с зазубренными краями, которые, должно быть, разрывали горло Вэй Ина. — Это… — Вэй Ин тяжело сглотнул. — Вот почему ты всё время просил меня вернуться в Облачные глубины? Лань Ванцзи кивнул, и глаза Вэй Ин наполнились горем. — Я думал, ты хочешь наказать меня, — прошептал он. Лань Ванцзи отчаянно покачал головой. Вэй Ин становился враждебным всякий раз, когда он говорил об Облачных глубинах, поэтому он боялся этого. Он боялся, что Вэй Ин поверил, будто Лань Ванцзи хочет задержать его, отчитать и наказать перед старейшинами. Но он не знал, как исправить это заблуждение, не унизив их обоих. — Это не входило в мои намерения. Но возвращение в Облачные глубины на моих условиях — единственных, на которых я мог надеяться договориться со старейшинами, — стало бы для тебя наказанием. Я понимал это. Поэтому я не просил. Старейшины отнеслись бы к такой просьбе с отвращением, особенно после позора женитьбы его отца. Тогда они согласились, но только потому, что Цинхэн-цзюнь был главой ордена. Он привёл свою жену в Облачные глубины с уже скрепленным браком. К тому времени старейшины уже мало что могли сделать, чтобы остановить его. У Лань Ванцзи не было такой роскоши. Если бы он попросил разрешения жениться на Вэй Ине, старейшины наверняка отказали бы ему. Если бы он всё равно женился на Вэй Ине, то их обоих, как и его родителей, приговорили бы к уединению в разных жилищах. Возможно, ему и Вэй Ину разрешили бы иногда навещать друг друга. Но кроме этого, Вэй Ин был бы совершенно один. Сама мысль об этом разрывала душу Лань Ванцзи. Вэй Ин был таким ласковым и общительным, он так любил свою семью. Разве уединение может быть чем-то иным, кроме как самым жестоким наказанием? Ему очень хотелось снова взять Вэй Ина за руку. Вэй Ин стряхнул его, и ему показалось эгоистичным и дерзким снова прикоснуться к нему. Но после мучительного молчания Вэй Ин протянул руку. Его пальцы неуверенно коснулись тыльной стороны ладони Лань Ванцзи. Дыхание Лань Ванцзи прервалось. Он осторожно обхватил руку Вэй Ина. — Мой отец допустил промах, — тихо продолжил он. — Он любил того, против кого ополчился весь мир. Это не было его ошибкой. Вэй Ин попытался прервать его. Лань Ванцзи хмуро смотрел на него, пока тот не закрыл рот. Теперь он знал, что любовь его отца к жене не была ошибкой. Любовь не была грехом, не была проступком. Любовь не была ошибкой. Ошибкой было только позволить любви превратиться в жадность и эгоизм. — Я не могу судить свою мать. Я не могу судить тебя, — он сжал руку Вэй Ина. — Ты выбрал путь, который считаешь правильным, и я должен уважать это. Но даже если ты выбрал неправильно, любить тебя — это не ошибка. В глазах Вэй Ина были мука, недоумение, отчаяние.