Просьба

      Настало утро, и Квакити всё же пришлось проснуться. Ну как утро.. скорее уже время ближе к обеду. Но для города сегодня скорее всего выходной. Президент Лас-Невадаса и Фанди сегодня точно отдыхают, слишком уж вчера была ошеломляющая новость. Квакити спал неспокойно, всё время ворочаясь, и повторяя что-то по типу: "Нет.. Уилл.. не уходи! Не уходи, пожалуйста!", Из-за чего сон был неглубокий, а нервный больше.       Когда Алекс открыл глаза, первая мысль, которая посетила его, была: "который час?". Глаза неимоверно болели после вчерашней ночи, в горле было сухо, а голос он, кажись, и вправду сорвал. Голова ещё чуть чуть кружилась, внутри был ужасный комок от нервов, так что от завтрака стоит отказаться. Усталость всё равно отдаётся по всему телу, будто бы он вообще не спал. Но приводить себя в порядок нужно, возможно, вместе с внешностью и мысли придут в порядок. Сейчас у Квакити слишком много вопросов к себе, и так мало ответов.       Что делать дальше? Как жить? Как вообще можно смириться с таким проёбом!? Он ведь уже себе обещал, что не упустит свой шанс, и признается в любви. Возможно, у них бы даже что-то получилось.       Поняв, что уже приблизительно одиннадцать, первым делом гибрид решил отправиться в душ и сложить грязную одежду в стирку. ...Вроде бы, душ как душ, но Алекс от пришедшей ему в голову идеи чуть не поскользнулся и не сломал себе парочку рёбер, или крылья. В следующее мгновение он уже выходит из ванной, ему нужно бы по хорошему подсушить волосы, но гениальные идеи не ждут. Накинув на себя первую попавшуюся рубашку и какие то брюки, он чуть ли не спотыкаясь подбегает к небольшому сейфу в его комнате. В нём не хранились деньги, нет... там было что-то намного важнее. Удостоверившись, что предмет на месте, Квакити поклялся приложить любые усилия до какого-нибудь результата.

*У Уилбура*

      Ужасное место.. Это лимбо, чего ещё вы ожидаете? Можно сказать, что это ад, только не попадающий под земные каноны, в которых это место похоже на жерло раскалённого вулкана, в котором кипят грешники. Нет, тут всё построено на твоей психической травме, ну или если у тебя её не было – то появится. Для каждого человека тут есть своё место. Нет, тут есть и зал, где все могут пересекаться, так, раз в три-четыре месяца по недельке. Но что будет в этот промежуток времени с твоей психикой? Когда ты абсолютно один, начинаются галлюцинации, панические атаки, кажется, что ты видишь то, чего на самом деле нет, ты слышишь голоса друзей, даже видишь силуэты! Но тебе всё кажется... Также как и кажется, что ты снова захлёбываешься в собственной крови, также, как и кажется, что когда ты стоишь на рельсах – поезд переедет тебя в любую секунду.       Лимбо Уилбура – это станция метро. Сырая, влажная, холодная станция. И такая безлюдная... Когда он впервые попал сюда – она была достаточно новой. Лампы на потолке работали, колонны были чисто белыми, как и потолок, плитка была такая новая, что казалось, что тут ещё не было ни одного человека. А были ли здесь люди до него?... Скорее всего нет.       Сейчас его лимбо выглядело ужасно, всё же прошло 13 лет тут, а если ещё учитывать год воскрешения и отношение земного года к здешнему, то это ещё три-четыре года. Лампы светили тускло и блёкло, издавая неприятный треск, из-за которого, кажется, уже начались звуковые галлюцинации. Где-то стояли непонятные ящики с подозрительной выпивкой, а по когда-то чистым стенам расползлись трещины. Голос из громкоговорителя, объявляющий поезда на непонятном, каком-то древнем языке, тоже стал трещать и всё чаще и чаще стал слышаться с помехами. На экране, где висело расписание поездов, тоже было разбито стекло и не работала часть экрана. В углах на полу, потолке и даже на стенах могли расплываться неизвестные лужицы, слишком часто напоминающие кровь. Когда-то достаточно приятная и новая лавочка стала прогнившей от влажности. Цвет стал намного темнее, и влажная древесина уже не грела, а только ещё больше охлаждала мертвецки холодную кожу. Но в любом случае эта лавочка была лучше, чем перспектива спать на ледяном плиточном и неимоверно грязном полу. Именно поэтому Уилбур никогда не снимал здесь свой плащ. Хотя холод в лимбо – это относительное явление. В целом душа хоть и может чувствовать какие-то вкусы, или запахи, но все чувства притупляются. Тут ты не нуждаешься в еде, во сне, в целом ни в чём, кроме психической помощи.       Бывало шатен просто стоял на рельсах и вглядывался в ту даль. идти было бессмысленно, он понял это ещё в своё первое прибывание и первый год. Вроде как, рельсы ровные, и даже видится свет где-то там в конце! Но как только ты пройдёшь примерно пятьсот метров, хоп! И ты выходишь с другой стороны на свою же чёртову станцию! И ничего не меняется! В какую бы ты сторону ни шёл, ни бежал, ни вообще каким либо способом передвижения не двигался, через пятьсот метров ты выйдешь с другой стороны станции, будто бы только что сделал круг!       Из того Уилл понял, что поезда здесь непростые. На самом деле, объявляют их часто, но чтоб сам транспорт физически тут проходил – очень редко. В частности только тогда, когда ему даётся возможность сесть на поезд и на недельку свалить из этой преисподней. Да, только из этой в другую. В которой также будет вечно пьяный баран, и не замолкающий мексиканец. Хотя теперь, возможно, там можно будет встретить ещё и полу-эндермена. Хах, ему можно будет передать последние новости, что барашек за ним очень скучает. За ним и ммм... вроде, их сына звали Майкл?.. О, вот и ещё одна особенность лимбо – через какое-то время начинаются проблемы с памятью.       Не то чтобы Сут тут уже долго, по крайней мере, по его меркам, три с чем-то недели – не очень. Да вот только этого уже хватает, чтоб у него начались очень сильные панические атаки. И здесь не было людей, или вообще кого либо, кто мог бы поддержать его, успокоить, или хотя-бы помочь с фантомным кровотечением. А иногда очень даже реальным, в такие моменты кровь Уилла приобретали такой же цвет, как и у Гостбура – синий. И у шатена могло начаться сильное кровотечение как из носа, так и кровавый кашель. Ничего из этого, даже несмотря на особенности лимбо в притуплении человеческих чувств, не было безболезненно. Болели лёгкие, горло, грудь, сердце и вообще всё, что только могло болеть. Это было правда ужасно.       У Сута также было несколько здешних вещей. Например, игральные карты, гитара, вечно наполняющаяся бутылка спиртного, по вкусу похожего на водку, и полупустая пачка сигарет, которые тоже восполняются. Наборчик не из лучших, и вообще ничего такого из развлечений кроме карт и гитары у него нет. А если считать, что этим вещам уже... Кажется, шестнадцать лет, то они далеко не в лучшем состоянии. Карты кое где порваны, уже достаточно грязные и потёршиеся, еле годящиеся для игры. Гитара тоже была сильно расстроена, струны кое где лопнули, а где то наоборот провисли. На ней играть уже было практически невозможно, но полудемон всё равно ещё продолжал это делать, чтобы хоть чем то себя занять.       И сейчас Уилбур играл на этой гитаре. Игрой это назвать было сложно, так как тот просто лежал на лавочке и перебирая какие то основные аккорды. Идиллию этой тяжело тянущейся, как карамель, тишины, разрушил голос из громкоговорителей. На удивление, голос был понятен Уиллу, что значило, что это, скорее всего, его шанс попасть в общую комнату. Но когда шатен взглянул на табло с расписанием поездов, то понял, что название того поезда, что отвозил его в общую комнату не совпадает с тем, которое тут сейчас. Тогда это означает только что... Нет, он пообещал себе, что как бы ему тяжело не было, зато ребятам сейчас хорошо с Гостбуром. Они сейчас наверное вытворяют какую-то непонятную дичь, из-за которой все смеются, Квакити показывает свои острые зубки с одним золотым со стороны шрама и, может, даже Фанди улыбнулся от этого. Томми предложил какую то тупую идею, и призрак её поддержал, вот теперь всем весело. Без него... Остаётся только надеяться, что они простили меня, за всё, что я им сделал, сколько неудобств принёс и проблем. Возможно, если бы я не был таким ужасным человеком, они бы тоже были рады видеть меня также, как и Гостбура. Но.... как можно стать добрым, если в чужих глазах ты только монстр, террорист, манипулятор и ещё парочку определений "очень хорошего человека". Даже если бы Уилл и хотел стать другим, это... это как снять с себя броню. Когда тебя боятся, на тебя не нападут, хотя точнее, как раз могут напасть, но ты этого будешь ждать, а когда вы уже давно друзья, и потом вдруг кто-то предаёт тебя самым наглым образом... Из-за славы, чести или какой то ещё там чепухи. Это всё уже не важно.. – тебя предали, и это самое больное...       За своими размышления Сут не заметил, как поезд начал подъезжать всё ближе и ближе. Теперь уже был виден свет фар, и Уилл подозревал, что сейчас произойдёт. Поезд уже полностью остановился, на что немного качнулись вагоны позади, но вскоре всё пришло в недвижимое состояние снова. Уилл подозревал... кто хочет его воскресить снова. Конечно, он освободился от его влияния при жизни, которым был закреплён при воскрешении. И теперь этот зелёный идиот хочет снова его воскресить? Быть его "спасителем из преисподней, которому он теперь за это обязан жизнью". Нет уж, теперь он уже всё решил, и Сут больше не поведётся на это, знаете ли, не очень хочется быть собачкой на поводу у такого человека как он.       Двери одного из вагонов открылись, но не прозвучало ни одного слова. Не было даже всхлипов смазливого призрака. Но шатен знал, что он тут точно не один. — Проваливай нахуй, Дрим. Я не собираюсь быть воскрешённым, особенно тобой! Могу тебя только поздравить с тем, что ты потратил на это кучу времени и сил, и всё зря, я никуда не пойду с тобой. Давай, разворачивай свой поезд, или куда его там нужно вести, чтоб выйти из этого лимбо. — голос явно выражал агрессию и раздражение. Шатен развернулся на лавочке лицом к потрескавшейся и холодной стене, чтобы не видеть даже этот чёртов поезд. — Мм... мрачноватенько у тебя тут. — тишина наконец была разрушена его собеседником. Но нет, стоп, это не голос Дрима. Это тоже очень знакомый и такой родной голос, что сердце ускорило ритм и, кажется, начала кружится голова. Что за?! Уилл всё же решает подняться со скамейки и поглядеть на человека. Возможно, лучше бы он этого не делал... —...Квакити?.. — голос неимоверно дрожал, что выдавало волнение. Конечно Сут блять волнуется! Вы каждый день встречаете любимого человека в такой обстановке? Нет? Вот именно! И Уилбур не исключение, как видите, ко всем сюрпризам жизни подготовиться невозможно. — Ч..что?! Как ты вообще тут оказался?! Откуда у тебя книга воскрешения, или каким ты тогда другим способом добрался?! — в голове старшего начало рождаться неимоверное количество вопросов к Алексу. Но тот уже успел подметить для себя, что утёнок в какой то форме машиниста, что, к слову, ему очень идёт. — Слушай.. — начал было спокойно Квакити, чуть подходя на данный момент к мертвецу. — А ТЫ МНЕ, СУКА, НИЧЕГО НЕ ХОЧЕШЬ ОБЪЯСНЯТЬ?! НЕТ?! КАКОГО ХУЯ Я УЗНАЮ, ЧТО ТЫ СНОВА МЕРТВ, А?! А ТО, ЧТО СКАЗАЛ ГОСТБУР, ЧТО "Так будет лучше для всех нас..." , НЕТ НАХУЙ! НЕ БУДЕТ! — гибрид утки схватил высокого за воротник и начал высказывать всё, что ему уже так накипело за земную неделю без этого идиота. — Ты, ты... Ты хоть представляешь, как плакал Томми, когда узнал об этом? А как плакал Фанди? М? Тебе не жаль своего сына и младшего брата?! А? А ТО, КАК Я ПЛАКАЛ?! ИНТЕРЕСНО? ПОЧЕМУ ТЫ, БЛЯТЬ, ТАК СДЕЛАЛ? ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ?! — Квакити очень злился на Уилбура, младший хотел ответов на его вопросы. От крика невысокое тело начало трястись, голос – охрипать, а слёзы только начали свой солёный поток.       В конце своей злой тирады Квакити обнял Сута, или он хотел его придушить, но потом передумал, шатен так и не понял. Он просто стоял как вкопанный, не понимая, что сейчас происходит. Нет, то просто очередная капец какая реалистичная галлюцинация! Или он впервые за всё время прибывание в лимбо смог заснуть, и теперь это всё ему снится? Сут не знал, он вообще ничего не мог нормально сказать. А после объятий так вообще двух слов связать не сможет. Он... он просто обнял утёнка в ответ и сказал: — Я тоже скучал по тебе. Очень скучал.. — и прижался ближе, чувствуя такую родную мягкость волос, еле чувствующийся запах такого родного шампуня. Всё в Алексе было таким родным и важным для души Сута. Теперь уже златокрылый не сдерживал себя и плакал. Громко всхлипывая, полностью обмякая в руках старшего. Уилл решил, что на лавочке будет чуть поудобнее, поэтому аккуратно направил их в нужную сторону. Квакити вздрагивал от всхлипов, и даже слабо бил Уилла по спине, в знак того, что он ещё обижается, но такие ослабленные ручки не могли причинить никакой вред. Это даже было бы мило, если бы они были чуть в другой ситуации.       Перед тем, как сесть, Уилбуру пришлось отлипнуть от утенка, отлепить его самого на секундочку, для того чтоб снять с себя пальто. Что бы Квакити про него не говорил, но в лимбо это просто незаменимая вещь. Накинув его на плечи низкому, тот сел там на скамейку и потом посадил себе на колени Алекса. Тот снова прислонился к нему и обнял так крепко, будто бы боялся отпустить когда либо ещё раз в жизни. На самом деле, так и было, он поклялся больше не упускать свой шанс, и именно поэтому он воскресит этого уёбка снова, и потом расскажет о своих чувствах, или он это сделает сейчас. — Уилл... — Да? — Ты мне нравишься, — это прозвучало так тихо, что можно было подумать, будто их подслушивают. Голос чуть чуть дрожал, не только от того, что утёнок нервничал, но и от очень долгого плача. Глаза покраснели, и чуть чуть болело горло, но это ничего по сравнению с ожиданием ответа. — Хах, мой хороший утёнок, и я тебя очень сильно люблю, — это прозвучало с такой нежностью в голосе, что Алекс был готов расплакаться тут же снова. Но вместо этого он схватил руками лицо шатена, и наконец-таки поцеловал его. Это не был их первый поцелуй, но явно очень нужный им обоим, особенно после признания. Поцелуй получился нежным, но Кью явно решил стать напористей и даже попытался проникнуть в чужой рот. Но, увы, воздух не вечен, даже в лимбо вам нужно дышать. — Ммм.. — недовольство со стороны мексиканца вызвало только смешок у другого. — Ну ладно, я, вообще-то, тебя сюда не просто проведать пришёл! Я тут слышал, что ты не собираешься ни при каких условиях возвращаться, так вот. Ели ты сейчас же сам не пройдёшь в этот вагон и в этот поезд – мне придётся тебя туда либо заталкивать, либо затащивать. Так что будь добр сделать это добровольно. Я даже не буду заставлять тебя прямо сейчас рассказывать, какой ты логикой пользовался при принятии этого максимально тупого решения, и что вообще у тебя с психикой. — Ну... хоть за это спасибо. И, пожалуй, если это ты уже сам меня решил воскресить, это хоть что-то, но должно значить, — и позволяя лёгкой улыбке остаётся на лице, шатен чмокает брюнета в нос, а после смотрит на то, как тот неимоверно быстро краснеет и что-то шепчет на испанском. Но в следующий же момент слышатся возмущённые вскрики, — Как ты и сказал, сию же секунду встаю отсюда и иду в поезд. — Да, но меня на землю-то можно поставить! Ой, мамочки! — и тот только сильнее обнимает британца за шею, скрепления руки в замок. — Ты.. ты ж! Да ну тебя! — Ты какой-то слишком лёгкий, ты вообще ешь? — с некоторым раздражением, но явным беспокойством спрашивает серокрылый. — Так, не твоё это вообще дело! — начал было возмущаться брюнет, как его тут же перебили. — Ты что!? Для вас я там где-то неделю только как мёртв, ну хорошо, ещё 2 недели пока мы были в ссоре. Но ты что! Ты вообще о своём организме думаешь? — Хах, в таком случае, точно такой же встречный вопрос. — Ладно, всё, понял, молчу. Но потом мы это ещё точно обсудим, и даже не думай, что я забуду. — Ну конечно.       Теперь они уже сидели в поезде. Как только они зашли – двери закрылись. И теперь поезд начал трогаться, каком то образом, сам. Хотя, это Лимбо, тут всё возможно. Сначала они просто сидели в комфортной тишине, а потом их стало клонить в сон. Так они там и заснули.

***

      Проснулись же они, по их ощущениям, через несколько мгновений. Но теперь они были не в поезде. В помещении было темно, но можно было хоть чуть чуть разглядеть очертания спальни Квакити. — Ч-что только что сейчас произошло? — Ммм.. не знаю, Уилл, ты вроде как воскрес. — подтверждая свои слова Квакити кладёт свою руку на плечо сидящего Уилла, и укладывает его снова рядом с собой, — ммм, теперь ты тёплый. Сонный Квакити иногда мог поражать своей прямолинейностью, но в этом были и плюсы. — Давай уже спать, и завтра со всем уже будем разбираться. Ммм? — Как скажешь, утёнок, как скажешь.