Если всё получится...

В гостиной Слизерина с самого утра был ажиотаж. Эйвери и Лестрейндж спорили так громко, что бедный Нотт выл, а Розье притащил откуда-то бутылку вина, налил себе, Тому и Долохову, который заявил, что от такого шума спасла бы только водка, но и красное сойдёт. — Ты не понимаешь! Это так не работает! Грейнджер дебил, но не его баба! — Лестрейндж буквально ухватил за рубашку друга. — Обычное: «Пожалуйста, потренируйте» не проканает! Я слизеринец! Никто мне не поверит, что я решил брать у кого-то уроки сам! — А привлекать остальных вратарей опасно! Поттер сразу тебя раскусит! Стреттон дебил, как и Макмиллан, но не Поттер! — Что тут творится? — спросил Малфой, таща два бокала, чтобы и ему с Эйлин налили. Все четверо Блэков тоже вылезли на шум и не только они. — Нам интересно дойдёт ли до рукопашной драки или она будет на палочках, — ответил Розье. — Французское винишко 99-го года прошлого века. Отец подарил на шестнадцатилетие, и сказал распить с кем-то, когда будет прекрасное настроение. — Том, может успокоишь их? — ужаснулась Эйлин. — Для чего? Мне нравится. Эйвери и драка — дело привычное, а увидеть таким Лестрейнджа больше случая не подвернётся. — Семь утра, суббота! — рыкнула Вальбурга и парни замерли, переглянулись, перешептались, посмотрели на брюнетку и закричали: — Иди жрать! — Не порти нам утро, мы выясняем отношения! — рыкнул Эдриан. — Да! Тут те, кто не попал в команду, пытаются мне что-то доказать. — Да не сработает твой план! Это должна быть тайна, Виктоар! — И тогда на хвост сядет Дамблдор! — Лестрейндж прав, это не должно выглядить, как заговор. — Вы куда-то вляпались, а меня не позвали? — обиделся Малфой. — Мы решили, что вы с Эйлин должны наслаждаться друг другом. У тебя свадьба сразу после выпускного, — ответил Розье. — Доминик, ты такой милый, — рыкнул Малфой. — Это слова Тома, — обиделся Доминик Розье. — В общем, мы дали Непреложный обет, — решил напомнить о себе Максимилиан Нотт. — Будем вершить судьбу. — Непреложный обет? Вы Дамблдора собрались убить? — ужаснулся Альфард. — И почему меня не позвали? — Из-за твоего брата, — ответил Долохов. — Может, его выгоним из команды, а возьмём Эдриана? — Давай, — согласился Эйвери. — Я капитан, губу закатай, — ответил Орион. Том ухмыльнулся, потягивая вино. Их перепалки с Орионом глазами были такими же зловещими, как и если бы это была драка на палочках. — И это ты мне говорил не заниматься перепалками глаз с Абраксасом? — хмыкнул Антонин. — Курить охота. — Сначала завтрак, — ответил Том. — Виктоар, подключай вратарей, твоя идея отличная. Лестрейндж победно хмыкнул, а Эйвери недовольно закатил глаза. — Что вы удумали? — в очередной раз спросила Эйлин. — Или будете держать тайну до самой смерти, как мой отец: «Дорогая, этот маховик уникальный. Построенный со знаниями смерти более почти тысячу лет назад. Ты слишком юная для этих знаний», — парировала слизеринка. — Маховик смерти? — спросил Том. — Ой, забудь. Ты же у нас помешанный на вечной жизни, — Эйлин сразу спряталась за спиной Абраксаса. — Вы подумали то же, что и я, друзья? — Ага, — ответили ребята, глядя на Принц. — Расскажем? — спросил Нотт. — Нет. — Том! — обиделся Абраксас. — Мы пытаемся понять, кто такие Грейнджеры, — выпалил Нотт. — А что с ними не так? — удивилась Вальбурга. — Я не верю, что они тут просто так. Они постоянно возле Дамблдора, — почти не врал Том. — Теперь я улавливаю логику, — заявил Орион. — Один вратарь привлечёт внимание, но все четверо — нет. — И я о том же, — ответил Лестрейндж. — Грязнокровку на себя берёт Антонин. — А почему Долохов? — удивилась Лукреция. — Он немного иначе воспитан. Не как мы. И смотрят они на нас всех странно, а вот на Антонина удивлённо. Будто не понимают, как он с нами оказался в одной лодке, — ответил Том. — Пошли на завтрак. Уговаривай Поттера, а тот уже и Стреттона с Макмилланом подтянет. — У тебя с Поттером связь налажена, может, ты? — спросил Виктоар. — И тогда Дамблдор всё поймёт. Я не при чём! — Понял. — Ты ведь понимаешь, — Абраксас отвёл в сторону Реддла, — что я буду за вами наблюдать. Том, это из-за Эйлин ты меня не взял? — Теперь точно да. — Почему вы вдруг взялись за Грейнджеров? Что случилось ночью? Том, ты не брался раньше за профессоров. Ты распустил Вальпургиевых рыцарей. И я почти знаю, почему, — из-за Певерелла. Он остаётся в тени? — Том молчал. — Том, — почти умолял Абраксас. — Не хочу впутывать тебя в это. Всё может закончиться кровью. Но да, я это делаю по просьбе профессора. Он им не доверяет. — Хорошо. Спасибо за ответ. Абраксас взял Эйлин за руку и повёл на завтрак. Том провожал Принц взглядом, понимая, чей маховик помог перенестись во времени Гарольду Певереллу. Но чьи маховики на руках Грейнджеров? Том почувствовал на себе взгляд. Орион смотрел с подозрением, Альфард с обидой. «Никогда бы не подумал, что Блэки поперёк горла встанут».

***

Гарри сидел на завтраке с опухшими глазами. Пусть Том и сказал ему лечь спать, тот явно не смог. — Что это с ним? — ужаснулась Лукреция. — Если бы у меня столько тестирований мётел прошло в пустую, и я бы глаз не сомкнул, — ответил Поттер, проходя мимо. — Не хами моей девушке, — заявил Пруэтт. — Я только ответил. Стреттон, Макмиллан, у Лестрейнджа замечательное предложение. Профессор Грейнджер был вратарём, почему бы у него не взять пару уроков, пока не начались тренировки? — Мне нравится, — заявил пуффендуец. — Стреттон? — А чего это слизеринец предлагает для всех? — удивился когтевранец. — Чтобы ты потом не бубнил под нос, что я поступил, как змей, — рыкнул Виктоар. — МакГонагалл и так считает, что мы играем нечестно. — Я это вижу, — заявила гриффиндорка. — Стреттон, соглашайся! — приказала капитан команды, глядя на парня. — А меня спросить? — ухмыльнулся Рон, войдя в зал. — Но я не против. Надеюсь, уроки будут полезными. Графики тренировок, — он протянул каждому капитану. Орион округлил глаза, как и остальные члены змеиной команды. — Профессор, а учиться когда? У нас вся команда состоит из пятого курса. У нас С.О.В. Задают столько, что мы почти все ложимся за полночь! У Гриффиндора тоже половина команды из пятого курса: МакГонагалл, Поттер, Грюм! Остальные с шестого. — Раньше вы тренировались тоже два раза в неделю! — Да, но по выходным мы брали по полдня, — заявил Альфард. — По будням ровно два часа, а не четыре! — Вы слишком ноете, — ответил Рон. — Один будний день для квиддича, заметьте, это не пятница. — Нам «спасибо» сказать? — рыкнул Нотт. — Вам решать тренироваться по четыре часа или по два, — ответил профессор. — Ага, зато остальные будут по четыре часа пахать, ведь поле будет открыто, а мы по два, потому что вся команда готовится к С.О.В.? — рыкнул Розье. — Заметьте, кроме Слизерина, больше никто не возмущается. Я выделил вам день и время. — У нас по вторникам шесть занятий! Шесть! — напомнил Орион. — И Вы поставили нашу команду во вторник! Нам на ужин не ходить? Гарри подошёл к Ориону и выхватил список. — Профессор Певерелл, помогите! — каждый из команды Слизерина, кроме «прилежного» Лестрейнджа попросил помощи Гарри. Поднятый палец вверх заставил умолкнуть всех шестерых. — А почему Слизерин во вторник? Почему не понедельник? — Во вторник у всех по шесть уроков, и решили «наказать» нас, чтобы Кубок мы не получили, — заявил Орион. Один грозный взгляд Гарри, заставил его заткнуться. — Прошу прощения. — Их некуда было поставить. — Ставьте Слизерин на пятницу, а после на воскресенье, чтобы мышцы отдохнули. Это Вам не те дети, которые будут пропускать тренировки ради отдыха в пятницу. А вторник пусть остаётся свободным. Профессор Грейнджер, это единственный день у пятого курса, когда у них шесть занятий, нужно входить в положение. Советоваться с капитанами. Минерва, Вас всё устраивает? — Четверг и суббота — да. — Лейла Дэвис? — Понедельник и воскресенье — да, — ответила когтевранка. — Джейн Курт? — Среда и суббота — да, — ответила пуффендуйка. — Хотя мне больше нравилось воскресенье. Мы бы не хотели отдавать Слизерину воскресенье. — Да подавитесь Хогсмидом! — рыкнул Орион, вскочив на ноги, а Гарри усадил его обратно. — Два дня подряд мы не потянем, попадаем, — заявил Малфой. — После завтрака останьтесь здесь, — приказал Гарри. — Вторник, значит, вторник. Вторник и суббота — да? — Да, — ответил Рон. — А Пуффендую оставим среду и воскресенье, как изначально и планировалось. — Профессор Грейнджер, это несправедливо, — вступился Гораций. — Я всё решу, — ответил Певерелл. — Спасибо, Гарри, — улыбнулся Гораций. — Слизерин явно Ваш фаворит, — подметил Рон. — Скорее, я за справедливость. После завтрака, чтобы никого в зале, кроме команды Слизерина, я не видел. Гарри увёл Горация за стол, но старику и кусок в горло не лез. Рон хмыкнул, а Орион смотрел на список тренировок, которые Певерелл оставил на столе, тяжело вздыхая. После завтрака за столом осталась команда квиддича змеиного факультета, Эйвери, которого распирало любопытство, Эйлин, сидящая возле Малфоя, и Том, который чувствовал себя уютно и не лишним, хотя Вальбурга и наградила его ненавистным взглядом, а тот помахал ей вслед. — Итак, у меня к вам предложение. О, профессор Слизнорт, Вы мне тоже нужны, — заявил Гарри, видя, что профессор уходил последним. — Студенты, у вас есть какие-то во вторник занятия, которые нужно сделать на среду? — Нет, — ответил Альфард. — Тогда сразу после шестого урока, приходите в 18:00 на поле. Оно будет освещено. На ужин не идёте. А до 22:00 тренируетесь. Я буду приходить к вам в половине десятого, и сам проведу в гостиную, чтобы с вас не снимали баллы. От профессора Слизнорта нужно разрешение. — Я напишу его, профессор Певерелл. — Мой эльф Кики будет готовить вам ужин. Покупаетесь и позовёте его, сказав, что вы готовы ужинать. Накроет в одной из спален. В какой? — В нашей полностью живут игроки: я, Орион, Абраксас, — заявил Альфард. — А в нашей я, Лестрейндж и Нотт, — заявил Розье. Долохов, Эйвери и Реддл закатили глаза, ухмыляясь. — Гостиная подойдёт, — решил проблему Гораций, видя, что уступать ребята не собираются. — Профессор Певерелл, может, Вы дадите пару уроков? Я слышал, что профессор Грейнджер Гриффиндору обещал. — А я думаю, почему Вы так долго стояли возле двери, — улыбнулся Гарри, но старик не смутился. — Посмотрю на поведение некоторых личностей в команде, может, и помогу. Том, Абраксас, можете на минуту задержаться? Гораций не спешил уходить, но многозначительный взгляд Гарри заставил и его смущённо покинуть зал. — Абраксас, Том не поведал тебе о замыслах, потому что ты встречаешься с Эйлин. Мы не хотим тебя втягивать туда, где не будет выхода. — А для них будет? — Абраксас, — Гарри тяжело вздохнул. — Может, возьмём с него Непреложный? — предложил староста. — Тогда и Эйлин придётся брать, она с него не слезет, — Гарри посмотрел на Тома, который буквально взглядом умолял дать шанс другу, и Певерелл сдался. Реддл засмеялся, а после заставил дать Обет. Малфой с нетерпением ждал такой информации, чтобы челюсть отвисла. — Я учился с твоим внуком. Такого Абраксас точно не ожидал услышать, а Том засмеялся. — Он не врёт? — Чистейшая правда, — ответил Реддл. — И с драконами тебе лучше не знакомиться. Оспа. — Понял, — помрачнел Малфой. — И с сына потом глаз не спускай, а то я их с внуком убить хотел, сколько себя помнил! Но не об этом. Меня сюда перенесли Дары и маховик Принцев. Думаю, о нём скоро будет знать и Дамблдор. Он убил меня. Рон и Гермиона из моего времени, но друзья ли? — Не проще ли уничтожить маховик Принцев? — ужаснулся Малфой. — Пока нет. Хотя Тибериус предложил такой вариант, чтобы Дамблдор или Грин-де-Вальд до него не добрались, но я не знаю, чем, чтобы от него ничего не осталось. Тибериус рассказал, что даже Адское пламя его не взяло двести лет назад. Уже пытались его уничтожить. Уже вмешивались в историю. — Хорошо, я займусь маховиком и его защитой, — ответил Абраксас. — Эйлин скажу, что Дамблдор охотится за маховиком, идёт? — Да. Ей не нужно знать о будущем, Абраксас. Её сын должен родиться, — интонация Гарри буквально умоляла парня. — Я всё понял. Он родится, а после я её заберу. Когда умрёт мой отец? — Не знаю, но до 60-го года ты точно будешь главой Рода. — А её сын родится в 60-м? — Да, в январе, — решил поведать Гарри. — Мы расскажем ей правду, когда она родит. Не раньше. Северус должен родиться. — Красивое имя, — заявил Том. — Он обскачет тебя в менталистике, — ухмыльнулся Гарри. — А может, я был его учителем? Или не был? — Был, — Реддл победно хмыкнул. — Хочу тоже быть крёстным талантливого парня, — Абраксас засмеялся. — Так… Вы ведь не вернётесь в будущее? — спросил Малфой. — Я «рождён» в этом времени. Я хочу стабильности в будущем. Спокойствия. Войны не будет. Если Дамблдор, Рон и Гермиона влезут, куда не следует, будет им и Волдеморт, и Певерелл! — слова Гарри говорили о решительности либо дать будущему шанс процветать, либо все погибнут. — Меня всё устраивает, — ухмыльнулся Абраксас. — Раз маховик появился с Принцами, скорее всего, он и умрёт с ними, — рассуждал блондин. — Найду способ спрятать его. — Вообще-то это мысль. После смерти Северуса маховик был уничтожен Дамблдором, — рассуждал Гарри. — Вот, а меня не сразу взяли в заговорщики, — ухмыльнулся парень. — Я пошёл к Эйлин. — Уничтожен ли? — спросил Том. — А если маховик подобрали Ваши дружки, но раз у них тату, то… Нужно сломать их мозг! — Том и сам запутался, на что Гарри только улыбнулся. — А Вам нужно поспать. — Я в порядке. — Ничего подобного. Профессор, я введу Вас в спокойный сон. Никаких кошмаров, — Гарри виновато опустил глаза. — Ваша жизнь ужасна. Вам нужен тот, кто может помочь с кошмарами. Тот, кому Вы доверяете. — Думаешь, я тебе всецело доверяю? — Вы этого хотите. Том нагло взял Гарри за руку, улыбнулся, проведя пальцами по щетине. — Глаза старца, лицо мужчины, — Реддл подошёл ближе к профессору, которого уже был на голову выше. — Сбрейте её. Я верю, что в душе живёт мальчик, который желал другой жизни. Заботы. Любви. Это отобрали палачи мира. Я не палач, профессор. Я тот, кто поможет вам изменить мир. Я готов меняться. Уже изменился. Вы сильнее, чем думаете. И сделали больше, чем видите. Гарри сидел с закрытыми глазами, слушая успокоительную речь Тома. Когда Том заставил его подняться и пойти к башне, Гарри не сопротивлялся. Они шли молча, и Певерелл улыбался, глядя на походку Тома. Тот держал спину ровно, белая рубашка с галстуком очень шли ему. Из него вышел бы начальник. Дойдя до спальни, Гарри на парселтанге прошипел: «Откройся». — Разумно. Но теперь и я могу войти. — Мне стоит опасаться тебя? — Нет, — улыбнулся Том, когда Гарри щелчком пальцев бросил на камин запирающее, разулся и лёг. — Щетину я сбрею завтра. — Зачем брить, я могу приготовить зелье. Все на Слизерине им пользуются. Раз в год. Любые волосы начнут отрастать через год. — Буду признателен. Гарри снял серёжку, опустившись на подушку. Изумрудные глаза буквально утопали в темно-синей бездне океана. Сейчас Гарри не мог скрыть мыслей. Ухватив Тома за руку, едва слышно прошептал: — Не читай мыслей. — Профессор, — расплылся в обаятельной улыбке Том, — у Вас есть тайны от меня? Я думал, мы в одной лодке. — Том, — сглотнув вязкую слюну, в ужасе шептал Гарри. Реддл склонился к лицу мага так, что их губы почти касались друг друга. Гарри боялся. — Надеюсь, в мыслях не голый Орион? Гарри улыбнулся, благодаря Реддла за разбавление обстановки. — Расслабьтесь. Идите на мой голос. Идите туда, где спокойно. Том думал, что они снова очутятся в Албании, но это было не так. Гарри осмотрелся и выдохнул, когда не увидел Тома, но Том стоял рядом, делая себя невидимым. Всё-таки он мастер Легилименции. Том смотрел на двенадцатилетнего мальчика, который переписывался в дневнике с Реддлом. Слизеринец ухмыльнулся. Когда маленький Гарри убежал, то взрослый Гарри коснулся пальцами дневника. — Он ученик, Гарри. Твой ученик… Тебе понравился мираж… Том ухмыльнулся. Он увидел достаточно, чтобы выйти из разума профессора. Гарри увлёкся Томом, когда тот был крестражем. И сейчас сердце трепыхалось. Певерелл желал Реддла. Что ж, Том сделает всё, чтобы профессор стал с ним ближе. И это не потому, что он хочет быть лучше всех с помощью героя, а потому что Певерелл ему нравился. Стоило Тому проморгаться, услышал зловещее шипение. Нагайна была готова прыгнуть, а Реддл вскочил на ноги. — Что ты делал с Гарри? — Успокоил. Ему нужно поспать. — Я тебя съем, если ты с ним что-то сделаешь, слышишь? Я знаю, насколько ты опасный и хитрый. Гарри это забывает, но не я! — Не сомневаюсь. Я могу уйти целым и невредимым? — В этот раз, да! Не будь ты нужен Гарри, был бы моим обедом! — Запомню. Том был в восторге от преданности Нагайны. Ему самому не помешала бы такая защита. С таким фамильяром и Дамблдор не страшен.

***

Проходя мимо заднего двора, Том услышал крики. «Драка? До обеда? В субботу?» Реддл готов был рвать и метать. Увидев старосту школы, младшие курсы сразу убежали прочь, а старшие смотрели за маггловской дракой на кулаках. Сегодня шёл с утра дождь, поэтому снег превратился в лужи, студенты были грязными, а палочки валялись в снегу. Достав палочку, взмахнул ею и парни разлетелись в стороны. Вот тут Том и охренел. Дрался Долохов, но с кем!? — Профессор Грейнджер? Долохов, тебя отчислят! А Вас уволят! И эту драку видела вся школа! Вы рехнулись? — Полностью с Вами согласен, мистер Реддл, — заявил Дамблдор, который вместе с Директором как раз подошли, а Слизнорт побледнел, будто труп. — Оба в кабинет Директора. Такого конфуза школа ещё не видела. — Потом всё расскажешь в подробностях! У профессора Певерелла я видел Омут памяти в спальне. — Ты уже и там был? — улыбнулся Антонин, прикладывая снег к сломанному носу. — Ты не о том думаешь, придурок. — Мы лишимся всех очков, — заявила Вальбурга. — Тебя сейчас очки беспокоят? Его отчислят! — рыкнул Том. Том не находил себе места почти два часа. Именно столько не возвращался Долохов. Такого скандала Слизерин ещё не видывал. Да ни один студент с профессором на кулаках не дрался! Долохов вошёл в гостиную подлатанным, сверкая, как начищенный галеон. Все уставились на него. — Ну… Эйвери, ты теперь в команде. — Я хотел туда попасть при других обстоятельствах. Что тебе сказали? — Минус сто очков, отработки до конца января у Кеттлберна, весь февраль у Слизнорта, март и апрель в теплицах. — Что вообще случилось? — Том требовал ответа. Патронус-олень влетел в гостиную и заговорил голосом Певерелла: — Том, ко мне! Долохова возьми! Живо! — А вот от него мне достанется, — засмеялся Антонин. Том ухватил друга под локоть и потащил в Северную башню к профессору. Дверь была открыта в личные апартаменты, а сам Гарри крутил в руках Бузинную палочку. — Долохов, впервые на мне Волдеморт испытал Круциатус в четырнадцать. Знаешь, как это больно? — Нет, профессор. — Кажется, будто с тебя заживо сдирают кожу, при этом поджаривая её на огне. Скажи, чем ты думал, когда дрался с Роном? Да как у тебя язык повернулся ему такое сказать? — А что ты ляпнул? — спросил Том, нагло садясь на стул, пока Гарри отошёл к окну, открыл его и закурил. Том посмотрел на маггловскую пачку дорогих сигарет и достал одну, взял палочку Гарри из остролиста и поджёг сигарету. — Слушается, — удивился Том. — У нас одинаковая сердцевина палочек, — тихо ответил Гарри. Реддл расплылся в довольной ухмылке, подошёл к Гарри, а Долохов стоял на месте, притворяясь, что его здесь нет. — Профессор, я уверен в Антонине. Что бы он не натворил, на это была причина. Последняя его драка была с Люпином, когда тот заявил, что Лавгуд выбрал слишком странную подружку. Она на курс младше нас. В общем, в октябре драка была знатной. Он защитил честь девушки. — Он подрался с преподавателем. — Попечительский совет закроет на это глаза, будьте уверены. Я видел у Вас Омут памяти. Давайте посмотрим, что произошло, а Тони пускай покурит. Его два часа пытали. — Я знаю, — рыкнул Певерелл, а после вытащил Омут памяти на стол. — Воспоминание. Долохов благодарно выдохнул, бросил воспоминание в Омут и закурил, но не расслаблялся, ведь Нагайна лежала на диване. Том и Гарри погрузились в воспоминание. — Профессор Грейнджер, можно? — Долохов постучал в кабинет Гермионы, чему женщина очень удивилась. — Да, мистер Долохов. Чем обязана? Задание слишком сложное? — О, нет. Я уже всё сделал. Но я хотел бы помощи касательно маггловского стиля. Мои родители спрашивали, не можете ли Вы просветить меня, чтобы они спокойно вышли в свет. Они выросли во времена царя Николая. Поверьте, даже здесь маги иначе одеваются. Мы очень отличаемся. — Они куда-то собрались? — Мама прониклась оперой. Что это такое? — Оу, — Гермиона засмеялась. — Это высокое пение. — Я прочту в учебнике, а то пока не понимаю, о чём Вы говорите. Поют все? — Только обученные артисты, другие просто сидят и слушают. Надо же, англичане подпольно всё-таки выступают. Могли бы Вы мне сказать, где это происходит? Я люблю оперу. Долохов открыл письмо от матери и указал пальцем на адрес. Теперь Гермиона верила парню. Она видела, как сова принесла ему конверт, и была удивлена, что слизеринец пошёл за помощью к магглорождённой, а не к любимому профессору Поттеру. То есть, Певереллу, поправила саму себя Грейнджер. — А вход платный? — Да, все средства перечисляются армии. — Думаю, у меня хватит денег оплатить вход, — улыбнулась шатенка. — Так, какой наряд родителям приобрести? — Извините, мистер Долохов. Я под впечатлением. Сейчас. Она побежала в спальню, а вернулась через минуту с журналом. Антонин был готов поспорить, что не видел такого. Потом он понял, что это вырезки газет, которые Гермиона склеила, сделав в форме журнала. — Вот. Я люблю маггловский стиль одежды, а он отличается от французского, вот и сделала журнал. Здесь первые двадцать страниц мужские наряды, а следующие сто женские. — Сто? — удивился парень, улыбнувшись. — Я модница, хотя по мне и не скажешь. Рон постоянно бубнит, что я не туда деньги спускаю. — Грех не тратить деньги на женщину. Ещё и умную и красивую, — Гермиона зарделась. — Это слова моего отца. Он очень любит маму. — Это прекрасно, мистер Долохов, — улыбнулась Гермиона. — Гермиона! — Рон влетел в кабинет с коробкой, не замечая парня. — Это что такое? Я же говорил, что лишний раз мы не можем тратиться! — Рон, — Гермиона пыталась сказать, чтобы он умолк при студенте, которому и путь перекрыл, чтобы тот не видел содержимого. — Посылка из Франции от Декалуров! — Здесь ужасно шьют нижнее бельё, — прошептала Гермиона. — А это выглядит, как бельё дешёвой шлюхи! — Кгм, — всё-таки дал о себе знать Антонин, пока скандал не перерос во что-то большее. — Вы закрыли мне дверь. — Вали! Долохов удивился ответу «профессора», а когда закрывал дверь, решил постоять под ней и послушать. — Я уже говорила, что в этом времени нормально шьют только французы. — Ложь! Бирки из Амстердама. На улицу шлюх собралась? — Не смей на меня повышать тон, Рональд Уизли! «Уизли?» — Гермиона, нам некогда шопиться. Мы должны остановить беду! — Мы тут застряли, Рон! Если вернёмся к себе, то не впишемся в общество, ведь мир изменится. Гарри уже всё изменил. Поэтому я буду шопиться! Всё-таки я получила деньги за то, что создала защиту для засекреченных документов. — Фурункулы и слово «ябеда» на лбу? — Ты и до этого не додумался. Я попрошу профессора Дамблдора переселить тебя. — Что? — Рон, мы ужасно играем супружескую пару! Твоя фамилия распространенная, тебе нужно было оставаться Уизли. Каждый по очереди спит на кровати, диван стал то моей постелью, то твоей! О половой жизни я вообще молчу! Мне двадцать четыре года, а я схожу с ума, Рон! И ты тоже! — Нельзя рушить легенду только потому, что у тебя между ног давно не было Крама! — Я жить хочу, Рон! — почти плакала девушка. — Мы не вернёмся. Гарри нас не помнит. Реддл слушается его. Он его герой. Гарри народный любимец. Даже международный. Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на кое-кого, облизывая губы? Хватит играть тех, кем мы не являемся. — Допустим. А жить где? — Я уже договорилась с профессором Дамблдором, мы можем остаться здесь на это лето. — Хорошо, тогда давай хоть «разведёмся» в июле? — Идёт. И, Рон, хватит следить за Реддлом. Он увлечён Гарри, ты сам слышал, как они с Орионом за него цапались. — Реддл должен умереть. — Реддл не опасен. — Профессор так не считает! — Он в будущем убил Гарри! Мы ему сами это рассказали! — Значит, он сильнее Гарри. Сильнее Реддла. Волдеморта нужно остановить. — Нет. — Умываешь руки? — Опасности нет. Гарри управляет миром. Он идол! Идол, которым Реддл никогда не был. Грин-де-Вальд за такое почти пятьдесят лет борется, а Гарри добился сразу. Дамблдор остановит любовника и в мире наступит покой. — Реддл тогда наступит. Я иду к Дамблдору рассказать о помутнении твоего рассудка. Рон отворил дверь, а Долохов едва успел спрятаться за колонной. — Рон, не горячись! Нужно идти вместе, чтобы он послушал обоих. Реддл не опасен! Рыжий ненавистно посмотрел на подругу и бросил Инсендио в её ящик с бельём, чтобы она была увлечена тушением пожара. — Рон, скотина! Рыжий побежал через задний двор, но Долохов его нагнал, окликнув: — Знаете, профессор, сжигать бельё жены некрасиво! — Ты подслушивал? — Услышал ту часть, где дверь уже была открыта, — честно ответил Долохов. — Попросите у неё прощения. Я дворянин, при мне нельзя обижать женщину. Моё воспитание требует справедливости. — Воспитанные люди в Азкабане не сидят! — Я школьник, какой Азкабан? — удивился брюнет. — Может, это Вы преступник? — Экспеллиармус! Долохов едва успел выставить «Протего». Атаки на себя он не простил и бросился в бой, а когда палочки выпали из рук обоих, драка перешла на кулаки. Гарри и Том вынырнули из воспоминания. Оба снова закурили, пока Долохов тоже нагло курил сигареты профессора. — Что ты сказал профессорам? — спросил Гарри. — Я не говорил о том, что слышал, откуда они явились. Я сказал, что вернулся, чтобы убедиться, что профессор не обидел свою жену. — Гермиона не считает Реддла опасным, но я не могу пока открыться ей. У неё остается контакт с Дамблдором и Роном. Антонин, ты обязан стать ей другом. — Слушаюсь, — ухмыльнулся парень. — Гермиону нужно освободить. О скандале должен узнать весь Хогвартс. — Не сомневайтесь во мне, — пообещал Антонин. — К тому же, есть план, как стать её другом. У Вас есть связи и Вы видели её талию в этом красном платье. Сможете достать такое бельё в ближайший срок? — Могу попытаться. Думаю, там было немного комплектов, всё-таки они не богачи. Есть знакомые во Франции. Долохов, так почему тебя не выгнали? — Не я первым напал. — А почему его оставили? — удивился Том. — Дамблдор. Гарри закатил глаза. Дамблдор постоянно лезет не туда, куда следует. — Идите, и чтобы больше не было драк.

***

Конечно, Долохов растрепал из-за чего началась драка. Блэки не понимали смысла заступаться за честь грязнокровки, но то, что супруги теперь жили в разных комнатах, знала вся школа. Ближе к 1 февралю Долохов постучал в комнаты профессора Грейнджер, которая перед отбоем не ожидала увидеть студента. — Мистер Долохов? — Не буду скрывать, что мне помогли с этой доставкой. Там ровно пятнадцать комплектов, — он протянул ей коробку, но шатенка наоборот отступила на шаг. — Профессор, Вы заслужили быть красивой для себя. Размер Ваш. Возврату не подлежит. — Это слишком дорого. Я… Мне нужно три зарплаты, чтобы отплатить, — она глянула на коробку, заметила штамп и округлила глаза. — Это бельё от Джезабель? Мне нужно пять зарплат, чтобы его оплатить. — Это подарок. Я чистокровный, но не презираю Вас. Примите подарок. Пожалуйста. — Мистер Долохов… — Мама говорит, что белья женщины не видно, но оно придаёт уверенности. Мы уже знаем, что Вы развелись. Что он Уизли. И что Вы заслуживаете хорошего мужчину. — Мерлин, в этой школе хоть что-то слизеринцы не знают? — Мы всё знаем. Будем считать это подарком на день рождения. — Я родилась в сентябре. — На день Валентина? — Я его не праздную. — Тогда это подарок друга. — Друга? — Надеюсь, мы подружимся. Долохов поставил коробочку на пол, говоря, что забирать её не станет, и, пожелав доброй ночи, ушёл, насвистывая какую-то только ему известную мелодию, не видя, как глаза шатенки ожили. Она уже и не надеялась в этом времени найти понимающего друга.